Марс
Всё перекликалось меж собой: грохот костей под столом и ступеней лестницы, что рушилась всегда, вопли призраков, в спешке, но только лишь забавы ради сбегавших с неё, хватаясь за перила, воронье карканье и бульканье жидкостей, соединивших в себе кровь и алкоголь. Глаза, слепо таращившиеся, то и дело приводили в движения щупальца и разевали пасти, силясь достать хоть кусочек плоти или вина, но — оставаясь всего только картинами, дверь запретную охраняющими.И пёс — Цербер, что голову потерял. Он смотрел прямо на Фобоса, зло скалясь, почти не моргая, и на читающую хозяйку: преданно, неотрывно, как может только пёс. Фобосу не нравилось.
Не нравилось ему, по правде сказать, многое: тяжёлая вонь свечей, костяной шелест струящихся по балкам змей, красноглазые кролики, теснящиеся под столом, хотя их стало уже давно слишком много, чтобы смогли уместиться, все эти слишком худые и чересчур острые шлюхи, отчего-то не использующие кости свои, чтоб перерезать горла. О, и какой-то тупой неудачник, повесившийся, затянув петлю вокруг лодыжки — впрочем, вполне себе мёртвый для допустившего такую промашку, и даже умудрившийся собрать голодных крыс стаю, что никогда ещё не ощущали еды так близко.
Господин довольно смотрел, рогато отбрасывая длинную тень на весь хаос, что приводил Фобоса почти что в ярость. Фобос бы злился и на черепа, рогатившиеся со стен в ответ Господину, но он больше не видел их — видеть было нечем, глаза все остались только в картинах да на листочках, прибитых к стене в помощь первым. А вот Деймос с Господином солидарен был совершенно: как не обожать вид выплёскивающейся из естественного сосуда крови, как не восхищаться собранием всего наипорочнейшего, что есть на этом свете и воплощённого на том? Право же, близнец был отнюдь не прав. Хотя флакон духов, облепленный мокрицами, источал действительно запах нетерпимый.
Кто-то украл струю дыма, вытягивая зубастой челюстью прямо из-под носа одной и, несуществующего, другого. Дым сбежал извилисто под потолок — должен оставаться свободным, витающим, вселяющимся и отравляющим душу лишь по своему желанию. Такова суть дыма, думал Фобос, и подумал также, что думать это не следовало, слишком уж странно для невидящего о видимом размышлять.
Нежно-грубые пальцы Госпожи — вот, что ему нравилось. Заставили поднять голову, и он поклясться мог: если б он зрячим был, то там точно карты игральные трепыхались бы, улетевшие от рассерженных воронов, с дымом играющие. Дама подмигнула ему наверняка — конечно, дамы всегда ведь подмигивают, а уж если дама пиковая, то сомнений не могло оставаться вовсе. Но ответить Фобос не мог, а если бы и мог, что толку? Не видит он ни дамы, ни валета трефового, с ней танцующего в окружении фосок.
Пальцы, легко перебиравшие под подбородком, вызвали вибрацию, потонувшую в океане звуков, но чувствовалась она, отдававшись картинно и бумажно, мерцая тысячей искр, ярче, чем глаза быка, возлежащего головой на столе, брюхом под ножом, ногами в красной тряпке запутавшегося.
Свет прозрачный призрачных ламп лился вниз, разливаясь повсюду, и бока Деймоса причудливо окрашивались зелёным, тонкой вязкой плотью охватывая кости. И похоть предстала холстам, и бумага наслаждалась, мурлыкая толчкам в такт, всем внимание уделяя и не оставляя никого. Часы качали маятником, но времени не было — почти так же, как было оно всегда.
И дверь отворилась, а картины пустые закрылись, и если бы видеть могли, смогли бы и понять: нет чувства прекраснее вечного.
Новость отредактировал Mina Harker - 25-08-2017, 20:14
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Призраки кровь смерть бал авторская история