Чёрный папор
Тётушка моя всю жизнь проработала в геологии.После окончания техникума, распределилась в далёкую Сибирь, да так и прижилась там.
Историю про чёрный папор услышала она в своей первой экспедиции в тайгу. Их партия - несколько молодых, совсем зелёных специалистов с дипломами и группа рабочих-сдельщиков, набранная на сезон - расположилась в заброшенной деревеньке. Начальник отряда распределил всех по домишкам. Велел осмотреться, если какая надобность – подлатать кое-что и приготовиться провести месяц в таких условиях. Девчонки поначалу возмущались. Но он объяснил, что выбор невелик, и домишки эти можно считать роскошью и удачей. Иначе пришлось бы им палатки ставить и в них жить.
Тётя рассказывала, что поначалу они даже плакали – совсем не так представляли романтическую профессию геолога. Но постепенно приноровились, обжились, понравилось даже.
Лето в разгаре было. Они и за ягодами успевали, и грибы корзинами приносили. Красота в тайге!
Комары, правда, замучили. Не без этого. Мошка ещё какая-то особенно досаждала, в глаза, нос, рот норовила влезть, под волосы забиралась, да так, что приподнимались те даже, шевелились, будто живые.
Неподалеку речушка протекала. Рабочие ловили рыбу, готовили на костре уху.
Вечерами собирались возле костра – развлечений иных не было, вот и общались, песни пели, травили байки.
Был среди сдельщиков пожилой уже дядька – Прохор Ильич. Опытный, умный мужик. Простой работяга, а знал поболе самого подкованного специалиста. Очень его начальник уважал. Прислушивался к мнению, спрашивал совета.
А ещё Прохор много историй знал, отменным рассказчиком считался.
Новая быличка - от него.
…С молодости ходил я в тайгу полевым рабочим на сезон.
Первый раз как сейчас помню. Я - задохлик, совсем пацан, приставлен был к Васильичу. Мы с ним с утречка отправлялись на маршрут, исследовать местность. Точнее исследовал Васильич – тюкал молоточком где ни попадя, разглядывал, только что не нюхал землю, откалывал кусочки породы и складировал в мой рюкзак. Да протоколировал всё – каждый кусочек в свой пакет, к нему бумажку с описанием.
Отмахали мы прилично. Рюкзак за это время наполнился. Как я его допер – до сих пор не пойму. Не иначе, злость поддержала! Васильич - здоровый мужик - идёт налегке, при нём самое необходимое - молоток, компас да карта. А я бреду, рюкзаком к земле придавленный, вздохнуть не могу. Еле выдюжил. В глазах круги, уши заложило, соображалка не работает. Словно в одури. Если бы не шара-матушка, там бы и кончился. Мужики меня отпоили – и оправился постепенно. Потом уж попривык. Но геологов сильно невзлюбил. Да и они нас тоже не слишком жаловали. Это теперь вот сгладилось немножко отношение. Даже жалко вас, желторотиков. А тогда так было.
Бригадир наш взялся за мной присматривать. Хороший дядька оказался, простой, понимающий. Не без греха – выпить любил. Но держался.
И вот как-то из района машина приехала, кое-чего подкинули нам из провизии, образцы забрали, новости привезли. А в экспедиции с нами состояла бригадирова жёнка. Как он ее протащил – не знаю. Только пристроил поварихой. И хотя готовила она неумело да невкусно, все помалкивали. Терпели.
Так вот. Аккурат перед приходом машины, вздумала пара отношения выяснять. Сильно поругались. До рукоприкладства дошло. Жена возьми и укати на той машине без его ведома. Бригадир как узнал – чуть умом не стронулся. Всё твердил, что к Витьку она подалась. Что бросила его…
Ну и запил. Да так, что впору белочку ждать – буянить начал, заговаривался. Намучились с ним. Скрутили и держали отдельно в заброшенной баньке. От греха да от спирта подальше.
Невесело стало всем. Работа стопорилась. Машина только через пару недель ожидалась, до станции пёхом не добраться. На много километров вокруг – тайга.
И вот под вечер вышла к нашему лагерю тётка. Налегке. Из тайги! Ничего при ней не было – ни сумки. Ни корзинки. Сама в рабочей робе, сапогах кирзовых. В плате, до глаз наверченном. И страшенная такая! Чисто яга!
Вам говорит, повариха нужна. Возьмёте?
Откуда только прознала-то!
А мы, надо сказать, сильно к тому времени приуныли – хоть и плохонькая, да всегда раньше водилась еда. А тут самим пришлось соображать…В общем, против тётки мы не возражали. Сказали только, что документы оформить на неё нет возможности – это дело в конторе городской проворачивается. И на счёт оплаты ничего не обещали. Бригадир наш, мол, не в себе маленько.
Она усмехнулась и просит, покажите мне бригадира. Сама с ним поговорю. Мы вежливо объясняем, что не до разговоров ему сейчас. Она настаивает да сердится. Глазищами так и полыхает.
Ну, отвёл я ту тётку к домишке. Она вошла, а мне велела ждать снаружи. Я хоть и послушался, да решил подглядеть – мало ли что за баба. Может, женой подосланная! Всякие дурные мысли тогда в голове бороздили. И мужики тоже издали наблюдали, на всякий случай.
Вот, значит, зашла она. Говорит что-то. Мне не слышно, я к дверям поближе и в зазор заглядываю. Стоит она возле лавки, руку вытянула над головой бригадировой, а из неё вдруг полезла будто плеть чёрная, на росток похожая! Обвила бригадира за шею и душить принялась. Он забился, захрипел. Я хотел на помощь сунуться – а ноги не идут. И позвать никого не получается – язык будто к небу прирос. А она смотрит и смеётся. Подержала его ещё чуток и отпустила. Втянулся росток в руку.
После этого бригадир наш пить бросил. Ни капли в рот не брал. А тётка… Тётка проработала весь сезон. Ни с кем не общалась, но готовила знатно. Вкусно, сытно. Мужики её побаивались, если честно. Не приставали. Клялись, что без нечистой силы тут не обошлось. Вроде тот же Васильич видал, что она сама ничего не делала - руководила только кем-то невидимым.
- Продукты по воздуху так и порхали. Нож сам нарезал. Ложка сама перемешивала! – крестясь, с оглядкой нашептывал нам.
Мы уже потом заметили на левой ладони у неё огромную борозду – вроде старого шрама.
Тогда я и смекнул, что не простой то шрам – зашивка. В ладонь она зашила что-то специально. Почти уверен, что побег чёрного папора. Потому что видел доподлинно, как вас сейчас, те побеги, что из руки её лезли. Чёрные, все в завитках. И у бригадира после того случая на шее отметина осталась – тёмные полосы, будто выжег кто, на татуировку похоже. Волнистые слегка и в завитках крошечных. Точь-в-точь как у папоротника!
Мне бабка сказывала, что давно в деревнях самые бесстрашные охотились за этим самым папором на Купалу. Только не цветок нужен был – именно побег.
Чертили обожжёной палкой круг возле кустов папоротника. Становились в него и ждали. После полуночи, в том месте, куда попадал лунный свет, появлялся из земли чёрной точечкой росточек. На глазах поднимался да расправлялся. Не медля следовало ухватить его и срезать ножом. А что кричать и плакать словно дитя станет - то не слушать. Тут же, не сходя с места, пропороть себе тем же ножом ладонь да вложить туда побег. И прижать сильно, держать, не отпускать и наговор отчитывать. Как закончится наговор – так затянется ладонь. А человек тот получит особый дар – станет ему подвластна сила лесная и нечистая.
Откуда та тётка взялась, почему помочь решила – так никто и не узнал. Но только было это! Своими глазами видал и вам теперь рассказываю.
Автор - канал Про страшное.
Источник.
Ключевые слова: Геологи повариха бригадир пьянство тётка удушение побег папоротника популярное