Корабль-призрак на Адриатике
Мне приходится, по долгу моей работы, мотаться по Европе по служебным командировкам, связанным, в основном, со строительством разных инфраструктурных объектов. Один такой объект сейчас сооружается недалеко от итальянского города Триеста, и я был туда приглашен в качестве консультанта. Для простоты решения всех вопросов, я отклонил варианты поездки машиной из Триеста, а предложил принимающей стороне найти мне жилье на месте – в небольшой приморской деревушке, где живут словенцы и хорваты. Жилье нашлось – мне предложили варианты на выбор – и я предпочел жить у старого дядьки в доме на краю, потому что остальные варианты были какие-то... не понравившиеся. И я не прогадал!У дядьки этого, как оказалось, была специальная «сельская гостиница», у него есть клиенты по всему миру, которые ездят к нему осенью – на сливовицу из его сада, весной – на молодую рыбу... в общем, апартаменты там забиты всегда, принимаются только свои, и то, что мне помогли туда попасть коллеги – большое счастье. Дядька оказался гостеприимный и ненадоедливый – но вот от ужина с ним, после первого же дня жилья – я не отказывался. Во-первых – вкусно, а во вторых – потренировать лишний раз свой хорватский – не стоило упускать возможности. И стали мы с дядей… назовем его дядя Слава, засиживаться довольно долго, но не пьянствуя, а аккуратно выпивая сливовицу и ведя разговоры под звездным средиземноморским небом. Дядя Слава мужиком оказался бывалым, рассказывал много интересностей, я тоже не отставал, рассказывая о своих командировках… и так, под вечер четвертый, мы уже хорошо сдружились, да так, что я, придя с объекта – помог ему чистить большой перегонный куб. Дело в том, что дядя Слава постояльцев к нему не подпускал, говоря так: «Дух сливы посторонних не любит, но моих друзей приветствует». И участие в процессе подготовки аппарата к работе означало, что меня допустили в ближний круг друзей хозяина дома.
Вечером, уже за ужином, мы разговорились о «духе сливы». Оказывается, у местных хорватов и словенцев есть некий дух... назовем его «самогонный», а они его называют «Домачи Шливньяк» - ну понятно, что ведает он дома выгонкой сливовицы в аппарате и очень не любит, когда кто-то кроме хозяев еще к аппарату лезет, исключая, впрочем, друзей и хороших знакомых. Пить – пейте, а к аппарату – не смейте! Под это дело и завертелся у нас разговор о всяком необычном.
И вот, дядя Слава мне и заявляет – мол, есть тут у нас тоже местное… явление или привидение – это как назвать. Вполне себе на серьезе, даже ученые в 70-х годах ездили из Рима и Болоньи, смотрели – но ничего не поняли, не все его видят, а те, кто видел, сказали, что их местные разыгрывают, мол, это все «пакости Тито, который на наш Триест зарится». Я аж подпрыгнул – дядь Слав, а ну расскажи!
В общем, дело обстояло следующим образом.
Во времена могущества Венецианской Империи на месте дядьславиной деревеньки были густые леса. Венецианцы держали власть на море и сушу редко захватывали – так вот, почитай до наполеоновских войн, кишели эти леса всяческим лихим людом, и ежели они сиятельного венецианского льва за хвост не дергали – то и счастье им было, не трогал их никто. А вот ежели озоровали – тут и начинались трудности у них. Венецианцы снаряжали тяжелую экспедицию и взнуздывали всех, кого находили на месте.
Так вот, одна из таких шаек придумала следующую штуку – в туман на высоком мысе, вокруг которого были острые камни – зажигала костер. Идущие вдоль берега суда, если на них не было опытного капитана или шкипера – попадались на эту уловку и разбивались о скалы . Дальше – все, что было на разбившемся корабле, через хитрые проточки-ходки утаскивалось бандюгами, живые или убивались, или захватывались для продажи в рабство. В общем, когда семью родственника одного дожа вырезали таким образом – была снаряжена карательная экспедиция, выжегшая кусок леса и выгнавшая разбойников на тот самый мыс. Часть попыталась уйти на спрятанном в бухточках корабле, часть – бросилась с мыса в воду, понимая, что их ждет. Корабль был расстрелян неподалеку от берега с пушек экспедиционных галер и забросан смоляными бомбами, превратившими его в громадный костер. Разбойничество с этого времени сошло на нет, вот только раз в году, в ночь гибели, на том самом мысе сам по себе загорался громадный костер, а из бухты рядом выходил быстрый корабль, который, пройдя некоторое расстояние – превращался в сноп искр. Видеть это зрелище дано не всем, но если даже его не видят – чувствуют страшную тоску и печаль, пока горит огонь и идет корабль.
Такая вот легенда.
- Не легенда! - сказал серьезно дядя Слава. - Есть он, корабль этот – говорю ж тебе! И как раз послезавтра – день, когда он появляется. Я его трижды видел – дважды в юности, по любопытству, и раз – на катере с учеными. Страшное зрелище, неприятное.
Ух… тут я аж подпрыгнул:
- А скажи, где он появляется? Хочу глянуть.
- Его не все видят, - ответил мне дядя – те, кто не видит – его чувствуют, но те, кто его может видеть, начинают его чувствовать задолго до его появления - на его месте.
В общем – долго не тянули, попросил я дядьку меня отвезти туда. Он согласился, но с условиями:
- Бухточку и скалу он мне не покажет, сам должен почувствовать МЕСТО.
- Если я почувствую – то пойду на место сам. Слава даст лодку и объяснит все, но он меня сопровождать не будет.
Что ж… идем на лодке вдоль берега, а он красивый – скалы поросшие соснами, солнышко светит, эхх, запахи такие от моря и сосен, я еще и бутылочку взял… лепота! Как вдруг – без предупреждения – стало мне не то что плохо – завыть на луну захотелось. От тоски, просто от какой-то неизбывной… что за дела такие! Дядька и сам тоже сидит, вот знаете как пишут «с лицом, потемневшим от горя» - именно так, я именно тогда и понял, что значит такое выражение.
- Что, друг, вставило? - хрипит. - А у меня тут такое чувство, как было, когда я родных хоронил, хоть в воду кидайся. И так за две недели до прохода этой чепухи - меня ученые просили ездить и смотреть когда начнется, а как оно пройдет – то все и проходит, ходи тут на лодке безбоязненно. Я в это время тут стараюсь не появляться. О, смотри, парень – вон разбойничий мыс! Что видишь?
Кручу головой – да, действительно, берег очень обрывист, а на берег выходит скала, на которой есть два больших выступа, что-то навроде вышки для ныряния в старых бассейнах. На одном выступе, том что выше – явно видно следы костра. Мой провожатый смеется через зубы:
- Ого, да ты и попалы увидел! А люди в большинстве их не видят или принимают за выходы черной породы. Значит, все увидишь, если пойдешь.
Возвратились мы домой и, что интересно, напасть эта как отвалилась в момент, как пересекли какую-то невидимую границу. Вот была тоска – хоп, и нет ее. Нормальное настроение. Хотя и страшно стало – нуйопть, это что ж такое гадит?
Выпили мы уж со Славой 70-градусной айвовки, дабы излечиться от последствий (вещь замечательная, я вам скажу, и весьма себе лечит настроение), и начал мне дядюшка инструкции давать. Дал карту с обрисами, путь я видел, а он мне объяснил как точно выйти туда, куда мне нужно – но, в лодке обязательно должна лежать Библия и старый крест, Бог весть откуда взятый еще Славиными предками из Далмации. Также нужно иметь айвовку для ободрения, кофе – не нужно «один из ученых так умер – кофе напился, и тут его накрыло, и сердце остановилось» по словам моего визави, а еще – «придешь туда на моторе, но если испугаешься и захочешь удрать – иди под веслами, мотор не будет работать, пока эта гадость видна». Еще один нюанс – не подходить близко к кораблю, не быть в открытом море и не стоять против места где будет гореть огонь – можно от ужаса сойти с ума, нужно зайти в небольшую бухту недалеко от скалы – там все видно и не так сильно «прет» (да, дядь Слава так и сказал "као неки кокаинум ради са тобом а ти нисам баш радити тамо). В общем, на следующую ночь – подался я на эту авантюру, благо у меня выпал простой – фуру с оборудованием не погрузили на ферру в Венеции, вот и свобода была у меня действий.
Вышел я на моторе на место, ночь ясная, луна полная, видно все. Место нашел быстро, в бухточку не вошел, стал при входе, бросил якорь, а, вспомнил еще. Я ж еврей, ну не религиозный, но подумал – «а шо, если мне взять с собой тфиллин – коробочку на ремне, с маленьким выражением из Торы? Есть у меня такое, иногда, когда плохо – на лоб одеваю». И таки шо – взял и одел! Не знаю, повлияло или это айвовка сделала, но чувство горькой грусти было очень несильным – не такое как днем… в общем, жить можно было. Стал, стою жду… даж придремывать начал – и тут НАЧАЛОСЬ.
Сперва – скалу осветило с противоположной стороны. Огнем – мрачным, красным… вот как вам сказать? Будто пляшущий костер, но ты на него через красный светофильтр смотришь. И костер исполинский – над верхушкой скалы видно, а высота от выступа до верхушки, по моим прикидкам – ну метров с 15-20. И тоска вдруг навалила с неимоверной силой. Я - потный, перепуганный, библия с крестом в руках, тфиллин на лбу, в общем, зрелище еще то – «ребе Евпраксий с буллой Папы на сатанинском молебне», бормочу все молитвы что помню. Вот, может, оно смешно… а мне смешно не было.
И тут выходит медленно из-за скалы ОН. Большой парусник, похожий на каракку, но вот что оно точно – сказать не могу. Шума от него НЕТ, хотя четко видно бурун морской воды под носом. Тени, по-моему, тоже не было. Шум моря, я в лодке цокочу зубами - и все.
Тут я замечаю, что идет оно так, что пройдет ко мне близенько, чуть не впритирку… Хватаю весла и начинаю грести к бухточке. А этот призрак все ближе… в общем, отгребся я как мог, и смотрю дальше, эх, думаю – была не была. Остановился. Корабль от меня проходит метрах так в 20, успокаиваюсь - и тут еще нежданчик.
Над бортом поднимается голова с плечами.
Ну… выглядывает кто-то, ага.
И у этого кого-то кгм… глазки горят.
Как маленькие лампочки в советских фонариках.
Вы уж извините, дорогие читатели, за натуралистичную подробность, но дал мне дядя Слава памперс для неходячих и строго-настрого приказал надеть, потому что, по его словам – вещь эта в том месте незаменимая. Да, так вот, я сразу вместе со всеми Боженьками и дядюшку поблагодарил, так как случилось как в том анекдоте: «ой, так ви Моше пописяли ? – Я еще и покакал». Смотрит на меня это… ну человек, да, человек вроде, лицо не вижу, но вижу длинные волосы, руки вижу. Глазки тоже, ага… Посмотрело на меня, я на него – и спряталось. Корабль прошел, идет дальше – корму вижу, красивая, покрыта резьбой, луна хорошо освещает, а посередке – как галерея, что-то такое. И на этой галерее стоят трое. С лампочками в глазах. Стоп-огни хреновы. Стою я, смотрю на это собрание производственное, а оно – на меня. Чувствую, что смотрит. Причем чувствую, что там нет чего-то злобного, а просто... тоска дикая. И тут – меня по лбу что-то бьет. Четко в тфиллин. Хорошо так, что падаю в лодку и теряю сознание.
Очнулся я почти сразу. Море пустое. Костра нет. Корабля нет. На лбу шишка. Уже утром дядя Слава найдет в лодке небольшой тяжелый кругляшок рыжего цвета, которым мне эти… в лоб зарядили. Посмотрит, хмыкнет, да и выбросит в море.
Добрался я домой быстро, под мотором, помылся, чуть не залпом выпил айвовку, спасший меня тфиллин поблагодарил, прочитал из Библии молитву и задрых.
Дядя Слава пришел ко мне ближе к вечеру – он увидел лодку и понял, что я на месте, только вот, памятуя о себе – меня трогать не стал. Вышел я на ужин – неожиданно свежий, ничего не снилось, да – тут мне Слава и сказал про золотой кругляш, который он в лодке нашел. И выбросил. После моего подробного рассказа – он меня крепко обнял, сказав, что я удачлив, потому что многим людям, по слухам, существа… или не существа, в общем, эти «матросы» - разбивали головы золотыми шариками. Тем же, кто на эти шарики покушался – счастья не было, пока они их в море не выбрасывали.
Признаться – было у меня подозрение, что со мной был провернут какой-то спектакль местными (ну мало ли…), и в один из следующих дней я попросил водителя служебного джипа проехать со мной в те места по суше. Исследовать. Ну, что вам сказать? Я таких чащ и в детстве не видел, как вокруг той скалы, а море там попросту непроходимо – даже для лодок. Нет, ну ладно, хорошо, допустим, привезли туда кучу хвороста. Но как разжечь из него громадный костер, который горит больше часа (а именно столько прошло времени) с одинаковой силой и с багровым цветом пламени?
С дядей Славой мы еще сильнее сдружились после этого. До конца работы я жил и столовался у него, мы вели разговоры о жизни, но вот о корабле мы больше и не говорили. Уезжать мне не хотелось... но – новый объект, новая работа, да. Шишка на голове зажила, страшные сны не снятся, но испытать подобное вновь – уж извините, не хочу.
Ключевые слова: Корабль-призрак бухта лодка авторская история популярное