Белый альпинист
У нас как-то возник спор по поводу альпинистов. Что появляется среди них некая мистическая фигура, которая может группу или отдельного горнопроходца либо в пропасть завести, либо, наоборот, из самой тяжелой ситуации вытащить. Кажется, мы спорили насчет колера – белый тот альпинист или черный. Но дело не в цвете. А главное, что альпинист был, во-первых, погибший, а во-вторых, периодически проявляющийся среди бывших, ныне здравствующих коллег.Так вот, в Таджикистане этого альпиниста все-таки называли белым (может, на Кавказе он – черный, или розовый в цветочек). Не суть.
Но сначала о том, как белый доходил до жизни такой. Считалось, что еще при жизни он слышит зов гор. В общем-то давно известно – кого-то горы принимают, кого-то нет. А будущий белый альпинист изначально чувствовал себя на вершинах, как дома. А потом начинал терять чувство страха. Задумывался, переставал общаться с друзьями. Уходил в одиночку в горы. И погибал. А уже потом начинал шастать в белой парке и пугать-помогать другим альпинистам. Этот горный аналог городской легенды очень нравился нашим скалолазам. И они даже называли несколько кандидатов в белые. Чаще всего говорили о неком Совинском.
Так вот, этот Совинский ходил в горы почти три десятка лет, был самым опытным, самым смелым, вообще самым-самым. Но вот друзья стали замечать, что Совинский перестал петь, играть на гитаре, травить байки. Задумчивым стал и все старался отрываться от групп даже на самых не располагающих для этого маршрутах. Погиб он тоже странно. При восхождении, кажется, на Корженеву (знаменитый семитысячник) на глазах нескольких друзей - пошел по ледяному полю куда-то вбок, как будто его кто-то позвал. Это на леднике, где только в связке передвигаются! И провалился в трещину. До того глубокую и узкую, что ни тела его не увидели те, кто подошел к краю, ни спуститься не смогли. Труп так и не смогли поднять из этой роковой трещины. А потом разные группы стали встречаться в разных местах с человеком, очень похожим на Совинского. При разных, чаще всего таинственных обстоятельствах. Вообще ситуация с погибшим дала мощный толчок народному творчеству. И баек травили по этому поводу великое множество. 99 процентов из них не вызывали доверия. Да рассказчики к этому и не стремились. Впрочем, некоторые случаи не рассказывались при большом стечении народа. А так, шепотом, близким друзьям. И были эти рассказы не такими эффектными, как общепризнанные байки.
Я однажды совершенно случайно стала свидетельницей разговора между начальником альплагеря и одним из инструкторов – двумя крайне серьезными мужиками.
Инструктор вполголоса говорил начальнику:
- Слушай, мне завтра группу вести. Я начало маршрута прошел. И там, за мореной, УВИДЕЛ... Вроде бы ОН. Давай группу отложим, хоть на день.
- Да. График, конечно, собьем, - отвечал начальник.- А это точно ОН? Что-нибудь говорил?
- Нет, просто стоял. И смотрел. Потом развернулся и ушел.
- Ладно, на день откладываем, - при этих словах начальника я просто обалдела. Для него срыв графика не оправдывали обычно никакие форсмажорные обстоятельства.
Вечером я предвкушала, как инструктор расскажет о встрече с белым альпинистом. Ничего подобного. Инструктор молчал и весь вечер просто слушал чужие россказни. Короче, знаменитый белый на самом деле не был на сто процентов мифологической фигурой. Потом, когда я уже с год пообщалась с альпинисткой братией и стала почти своей, до меня начали долетать отголоски разных событий, когда люди либо видели на опасных участках фигуру человека, очень похожего на Совинского, либо слышали его голос. Некоторых появление погибшего альпиниста даже спасло – они обходили опасные осыпи, где маячил чел в белой парке. Ладно, это все было длинным прологом. А вот и сама история.
Мы отправились в Фанские горы впятером: я, двое немцев-туристов и два наших инструктора. Супружеская пара из Германии – Эрвин и Эрика – приехали в Азию по каким-то делам и захотели слегка походить по очень диким горам. На Памир их, конечно, не отправили по причине малой подготовки. Но решили, что Фанские горы будет самое то для интуристов. Я пошла в качестве переводчика, поскольку знала немецкий, а два инструктора (два Георгия – Гоша и Гера) должны были провести всю группу с озера Мутное до Искандеркуля. Совсем несложный маршрут по очень диким горам – как раз для неподготовленных иностранцев.
Поначалу нас на вертолете привезли на озеро Мутное. Такая высокогорная равнинка, а вокруг обалденно красивые горы, среди них и пятитысячники – Мария и Энергия. Последняя вершина все время ревела, как дикий зверь, – там каждые полчаса сходили лавины. Вниз долетал только рокот. Сама равнинка была на первый взгляд непримечательная. Серенькие такие камушки, песочек от края до края, кое-где крошечные кустики. Но среди этой серятины пряталось само озеро. Это был водоем-хамелеон. Вода была такого же серого колера, как и окружающий ландшафт. Идешь-идешь по равнине. А потом раз – и на ровном месте проваливаешься по колено в ледяную воду – значит, дошел до озера. Даже наши опытные инструкторы, знавшие местность, и то спервоначалу попались – втюхались в воду. И флажками обозначили границы озера, чтобы иностранцы не промочили ног. Кстати, озеро было небезопасно. Пара-тройка шагов – и можно уйти в глубокую яму. А из ледяной воды выбраться непросто.
Ну, поставили палатки, приготовили ужин, сели у костра – как раз начало смеркаться. Мы-то рассчитывали, что немцы посидят чуть-чуть – и на боковую. Но Эрвин и Эрика были полны сил и готовы трепаться хоть до утра. У меня заболели челюсти - так много я не переводила никогда. Несчастные переводчики! Я с тех пор их очень жалею. Иностранцев интересовало все – что у нас за минералы под ногами, есть ли тут эдельвейсы («Да не может их быть на такой высоте», - возмущались инструкторы. «А нам обещали, что там эдельвейсы будут», - отвечали иностранцы), сколько групп в год проходит по нашему маршруту, какой экономический потенциал у туризма по Фанам. Гера с Гошей изнывали – немцы требовали четких данных. Инструкторы были инструкторами, а не экономистами. Наконец, озверевший Гоша резко перевел разговор с темы «сколько туристов в год может взойти на пик Мария и какая инфраструктура для этого нужна» на «а вот у нас альпинисты рассказывают...» Короче, начал травить байки. Эрвин с Эрикой попробовали было снова вернуть беседу в деловое русло. И Гоша решил пустить в ход тяжелую артиллерию. «Щас я вам спою!» А пел наш инструктор действительно хорошо.
Я сначала обрадовалась – вроде наметилась передышка. Потом поняла, что немцы ждут перевода песни. А она была такая, хохмачная. Сначала шел совет, как вести себя, если отморозишь в походе уши. А не париться! «Через несколько минут уши сами отпадут!» Иностранцы занервничали и начали интересоваться, нет ли поблизости клиники и каких-нибудь трансплантологов. Следующий куплет был еще почище. Провалился в трещину? Не трепыхайся. Поскольку все там будем. «Мы пойдем там, где трещины? - озабоченно спрашивал меня Эрвин. - Нам про трещины ничего не говорили». Я предложила не слушать перевод, а просто насладиться мелодикой. Но Гоша уже отпелся. И, видя, что иностранцы притихли, начал-таки рассказывать страшные истории. «А вы знаете, что автор этой песни уже десять лет как погиб, но его продолжают видеть в горах?» Гере, который молчал всю дорогу, такой поворот разговора не понравился. Он шепотом просил Гошу прекратить, не рассказывать про Совинского, и вообще не упоминать всуе... Все напрасно. Гоша сел на любимого конька.
Гера подергался-подергался и отошел от костра, чтобы не слушать непутевого товарища. А тот продолжал рассказывать все более страшные истории. «А вы приглашали специалистов по полтергейсту? Или уфологов? Как не приглашали?» - переживали немцы. Тут вернулся Гера. Он странно посмотрел на всех, подсел ко мне и очень тихо спросил: «К вам подходил кто-нибудь?» - «Кто подходил? Кто здесь вообще ночью может ходить?» - удивилась я. «Ладно, проехали!»
Тут решила отойти я. Поняла, что трудности перевода меня сейчас окончательно доконают. Так что извинилась и ушла от костра. Ночь была лунной. И я решила подняться по невысокому склону. Отошла метров на триста и присела на большой камень, наслаждаясь молчанием и красивым видом. Громадные какие-то яростные звезды, снеговые вершины гор – все это сверкало серебряным мертвым светом. И только внизу наш маленький костерок бросал теплые золотые блики. Все было красиво и как-то символично. Только что-то меня в этом пейзаже напрягало. Что-то было не так. Я пригляделась к костру. Там явственно просматривались силуэты сидящих. Их было пять. Эрвин, Эрика, Гоша. Гера. А кто пятый? Турист, отставший от группы? Только мы никакой группы днем не видели. А ночью никто к равнине не подойдет – там сложная дорога.
Я кинулась вниз. Держать костер в поле зрения было сложно, его все время заслоняли большие камни. Наконец, я выскочила к огню. Эрвин, Эрика, Гоша. Гера сидели вокруг костра. Четверо.
«А к вам кто-нибудь подходил?!» - выпалила я. И тут же сообразила, что текст точь-в-точь как у Геры полчаса назад. Моего вопроса как будто никто не заметил. Немцы кинулись спрашивать – чего-то там им было непонятно. Гоша тут же куда-то уполз. И только Гера посмотрел на меня внимательно и вроде бы понимающе.
Поговорить с ним не удалось – все начали располагаться на ночлег, немцы долго искали спальник, долго распрыскивали разные инсектициды вокруг палатки (у них была своя палатка, у меня с инструкторами - другая). Гоша объяснял, что здесь ни змей, ни гнуса нет.
Наконец улеглись. Сама не заметила, как заснула... Чтобы проснуться через какое-то время. Надо сказать, что спальник – не самое любимое мое место отдыха. Было жестко и ужасно неудобно. С одной стороны раздавался богатырский храп Гоши. С другой ворочался Гера. Неловко ворочался, и локтем попадал мне в бок. «Ты уляжешься или нет?» - шепотом возмутилась я. И тут молния на двери палатки поползла вверх. В проем стали видны звезды. А на их фоне – силуэт. Кто-то лез в нашу палатку. «Эрвин?» - дрожащим голосом спросила я. Ситуация была вполне штатная, но мне стало как-то не по себе. «Только Эрвина в нашей теснотище не хватало», - ответил мне пришелец голосом Геры. Я заорала. «Что случилось?» - проснулся рядом Гоша. «Тут кто-то в Герином спальнике», – я пыталась выпутаться из спального мешка. Ребята зажгли фонарик. Спальник Геры лежал совершенно пустой. «Тут только что кто-то был, ворочался», - начала оправдываться я. «Если видишь в стенке люк, не волнуйся - это глюк», - издевательски пропел Гоша. «Заткнись! - заорал вдруг Гера. - Я тебя предупреждал, а ты все равно трепался! Урод!»
Я попыталась выяснить, что происходит. Но ребята угрюмо молчали. И постарались сделать вид, что спят.
Я еще полежала без сна, потом начал дремать. И снова проснулась от женского крика. Наша палатка ходила ходуном. Кто-то ее дергал. Мы расстегнули проход и увидели Эрику. «Скорее, спасать, человек!» - немка орала и показывала в сторону озера. «Эрвин, что ли, за флажки пошел?» - инструкторы кинулись к озеру, и тут из немецкой палатки вылез встрепанный со сна Эрвин. Мы застыли. Эрика тоже вдруг замолчала, но продолжала вглядываться в озеро. Наконец, мне удалось выяснить причину крика.
Эрика рано утром, когда уже стало серо, выбралась из палатки и разглядела мужской силуэт далеко за флажками, примерно посередине озера. Накануне мы пугали немцев, рассказывали, что в озеро заходить нельзя. Даже если кажется, что вода всего лишь по щиколотку, – сделаешь шаг – и уйдешь с головой в яму, в омут - и крикнуть не успеешь. Так вот Эрика и испугалась, что кто-то залез в озеро и сейчас утопнет. А пока трясла нашу палатку и орала, человек, тот, что торчал в озере, исчез. Мне пришлось битых полчаса рассказывать немцам, что в горах тоже бывают миражи. Почти как в Сахаре. Правда, до этого я долго трясла ребят и выясняла, не могли ли сюда попасть другие туристы. Оказалось, действительно, не могли. Никто ночью или ранним утром не сможет пройти к озеру Мутное. Не найдет человек дорогу среди морены – громадных булыг, принесенных в горы еще ледником, Бог знает сколько тысячелетий назад. А инструкторы находят путь по меткам – каменным пирамидкам, обозначающим маршрут. Такие знаки ни в сумерках, ни, тем более, ночью не разглядеть.
Больше ничего особо таинственного во время похода не происходило. Только вот с озера мы начали спускаться не южным маршрутом, как было запланировано, а восточным. Гоша утром сходил проверить путь, вернулся какой-то расстроенный и сказал: «Там не пойдем!»
Пугал ли нас белый альпинист? Трудно сказать. Возможно, есть у истории и рациональное объяснение. Только вот я его не знаю.
Автор: Zeta.
Источник.
Новость отредактировал YuliaS - 25-04-2018, 11:53
Ключевые слова: Альпинист белый горы страх ужас немцы озеро