Ангъяк
ЛЕГЕНДА ОБ АНГЪЯКЕ***
Следы уводили все дальше в глубь густого невысокого леса, петляя и путаясь среди покрытых мхом веток и непролазного бурелома.
Ангъяк задумчиво потер острые зубки о ближайшую ветку.
Он уже не помнил, как оказался в самой низине гор, среди маленьких сосен, сплетенных так тесно, что казалось, только дух и может пройти сквозь них.
Он давно не был в этих местах, настолько далеко от привычных глубоких снегов и ледяных озер, вечно скованных толстой корочкой льда. Оглядевшись по сторонам, он, причмокивая, двинулся вперед, надеясь все же найти долгожданную добычу. Но чем дальше он продвигался вперед, тем сильнее ему хотелось убежать из этого негостеприимного, мрачного места.
Страх навсегда перестал существовать для него с момента смерти, он забыл о ноющем комочке в груди, который то и дело бился о стенки сердца, но сейчас, забредя так далеко, он почти испытал его. Казалось бы, что может быть нелепее, ведь он уже давно потерял телесную оболочку, и вряд ли что-то могло причинить ему серьезный вред. Разве что шаман, но последний покинул эти края задолго до того, как ангъяк обратился.
Тишина все сильнее давила, и он остановился, пытаясь уловить хоть кусочек звука, но лес молчал, молчал и ручей, протекающий поблизости, казалось, время в этом месте утратило смысл и остановилось.
Оборачиваясь по сторонам, стараясь определить тропку, по которой еще секунду назад проскакал такой аппетитный кролик, ангъяк наткнулся взглядом на почти обрушенный сруб землянки.
Темные бревна плотно прилегали друг к другу, как будто сплетаясь в последнем танце среди безмолвного леса. Ему вспомнилась песня, которую он так часто слышал, лежа под тонким стеклом льда в своем застывшем озере. Ее напевала безумная старуха, каждую зиму приходившая к берегу в поисках последних травинок, застрявших в снегу.
Говорят, много лет назад она тонула у берегов этого спокойного озера, случайно выпав из утлой лодочки шамана.
Водяные духи так и не отпустили ее разум, как ни пытался лечить ее шаман - все оказалось бесполезно, она осталась между землей и водой, застывшая в своем неведомом мире. Чувствуя силу духов, ангъяк никогда не трогал ее, только прятался, когда мутные глаза старухи прощупывали дно. Со временем шаман покинул эти места, а старуха так и осталась, выстроив небольшую хижину на берегу озера.
Каждый раз, приходя на берег, она бормотала, шамкая сморщенными губами, слова неизвестной никому считалочки водяных духов…
По зеркальной глади вод движется без толку
Утлой лодочки мысок, весь покрыт метелкой.
Стоит только захотеть нам собраться вместе,
И пойдет она ко дну, дерево все треснет…
Вот плывет опять шаман, рассекая ветер,
Тихо шепчет про себя заговор невесте.
Духи кружат хоровод под пустынным илом,
Не пройдет и пары дней - вместе в омут сгинут.
За пологой сталью гор силуэт мелькает -
То в вечерней тишине плот рыбак латает.
Лишь опустит он бревно в воду у обрыва,
Как расколется оно, духом в тьму гонимо.
Коль оставишь ты дары у камней в разливе,
То пропустим мы тебя, так и быть - плыви уж.
Но забудешь ты про нас, не найдешь минутку,
И вода сомкнется враз, духи любят шутки.
Утлой лодочки мысок, весь покрыт метелкой.
Стоит только захотеть нам собраться вместе,
И пойдет она ко дну, дерево все треснет…
Вот плывет опять шаман, рассекая ветер,
Тихо шепчет про себя заговор невесте.
Духи кружат хоровод под пустынным илом,
Не пройдет и пары дней - вместе в омут сгинут.
За пологой сталью гор силуэт мелькает -
То в вечерней тишине плот рыбак латает.
Лишь опустит он бревно в воду у обрыва,
Как расколется оно, духом в тьму гонимо.
Коль оставишь ты дары у камней в разливе,
То пропустим мы тебя, так и быть - плыви уж.
Но забудешь ты про нас, не найдешь минутку,
И вода сомкнется враз, духи любят шутки.
Ангъяк поморщился, вспоминая противный звук голоса старухи. Отогнав сумрачные видения, он двинулся вперед, приблизившись вплотную к краю сруба.
Внутри было пусто, только настил из еловых веток да небольшой дырявый котелок в углу напоминали о том, что тут когда-то жили. Ангъяк нерешительно замер на пороге. Что-то смущало его в этой нарочитой пустоте брошенного жилища, уж не шаманские ли это шутки…
Наконец, преодолев сомнения, он шагнул вперед. Изнутри землянка оказалась меньше и уютнее. В уголке нашлись незамеченные им раньше несколько кусочков вяленого мяса и удобные унты. Подкрепившись, он продолжил осмотр, забыв и о тихом лесе, и о странном отсутствии духов в этом месте. Под досками заскребла мышь, собирая потерявшиеся зерна.
Темный лаз открылся ему неожиданно - еще минуту назад он смачно хрустел мышиным хвостиком и вдруг увидел его среди обрушившейся части крыши и наклонно сложенных досок в углу. Ангъяк был еще молод и не потерял любопытства, уже несвойственного его старшим сородичам. Он принялся разгребать завал, то теряя, то обретая физическую форму.
Когда последняя веточка была отброшена, он углубился внутрь лаза. Вокруг была сплошная темнота, и только шорохи земли разбавляли долгое эхо, гуляющее по подземному переходу.
Прошло несколько часов, и ангъяк уже начал жалеть, что ввязался в глупую авантюру, оставшись без кролика в неизвестном лазе, глубоко под землей.
Когда он был маленький, ему рассказывали, как еще молодого ангъяка завалило в подземной пещере, земля и острые камни перемешались, и даже форма духа не могла помочь ему выбраться наружу, так и просидел он под обвалом несколько лет, пока ушлый северный охотник не решил наскрести золота в заброшенных рудниках.
Вздрогнув от воспоминаний, ангъяк устремился вперед с удвоенной силой. Внезапно лаз закончился и перед ним открылась сияющая сводами подземная пещера. Она была достаточно маленькая, вся состоящая из небольших кристалликов льда и серых камней.
Ангъяк замер, вспоминая истории, услышанные когда-то. Кажется, ему говорили об этом месте, затерянном в леске у подножия гор.
Неужели он забрался так далеко от дома?
В ужасе он попятился, стараясь не касаться ничего вокруг…
Там, в осколках заснеженных камней, хранилась последняя частичка Первого Мира, брошенная богами на землю, да так и застрявшая в земной тверди. Легенды гласили, что это было ещё тогда, когда этот мир только-только обретал краски. С небес свалился осколок, покрытый тоненькой оболочкой из звездной пыли и обрывков растений. Словно вырванный с корнем клубень земли, он затерялся в бескрайних просторах севера, погрузившись глубоко в камни. То, что он принял сначала за лед, оказалось последним осколком земли другого мира. Его предки всегда считали это место проклятым, как будто в последнем кусочке неведомой земли сконцентрировалась вся боль обитателей другого мира.
Говорили, что когда их мир умирал, в кусочек последней невыгоревшей земли были заживо вплетены сотни душ, оставшихся неизмененными. Когда другие претерпевали изменения, терялись и, изменившись, уходили в другие миры, создателям удалось сохранить только часть, вплетя ее в неровные грани камня.
Ангъяк не хотел прикасаться к их тайнам. Он помнил, как его предки уходили в долгие походы, стараясь отыскать этот камень, гибли от шаманских заклятий и голода, застряв в подземных переходах навсегда. Он совершенно не хотел повторять печальный их опыт.
А потому заскреб все сильнее, уходя подальше от странных тайн потерянного в снегах мира. Выбравшись наружу, он отдышался и рванул обратно в сторону своего ледяного дома, забыв и о кролике, и о подземной норе.
Прошло немало дней перед тем, как голод выгнал его снова наружу, из уютного ледяного плена в негостеприимную, заброшенную местность. Собирая мышек под снегом и охотясь за случайными путниками, он старался навсегда забыть о том теплом дне, когда прыткий кролик увел его так далеко от дома.
Он никогда не говорил об этом потерянном кусочке мира и лишь в буран, когда тысячи снежинок кружились в своем безумном танце, иногда вспоминал, как сияли грани звезд, случайно принятые им за такой знакомый лед.
А когда его время на земле вышло, он вернулся обратно и, обняв чужие осколки тайн, умер, слушая, как последние из существ другого мира напевают ему колыбельную, унося в иные миры, где всегда очень-очень много кроликов и льда…
За тяжелой корочкой льда
Все мерещится рваный шаг…
Позолотой чужого сна
Растворяется тусклый мрак.
Там, в кострах у иных миров,
Время медленно тает в такт.
Неживых, позабытых слов,
Обретающих старый знак.
Спи, мой мир, за утесом звёзд
Твоя пыль все горит огнем.
Синим пламенем горьких слез,
Растворенных в снегах дождем…
Все мерещится рваный шаг…
Позолотой чужого сна
Растворяется тусклый мрак.
Там, в кострах у иных миров,
Время медленно тает в такт.
Неживых, позабытых слов,
Обретающих старый знак.
Спи, мой мир, за утесом звёзд
Твоя пыль все горит огнем.
Синим пламенем горьких слез,
Растворенных в снегах дождем…
Автор - Ваннадис.
Источник
Новость отредактировал Арника - 7-01-2015, 06:53
Причина: Первая часть публикации уже есть на сайте, поэтому я ее вырезала, но вставила ссылку
Ключевые слова: Дух ребенок лед ангъяк