Новый рассвет. Часть 2
Никогда… В глазах что-то защипало, и, тяжело сморгнув, я ощутил, как по моей щеке медленно сползла соленая капля. Ее звали Вечерняя Звезда… Звезда. Звездочка… После того, первого дня – мы пробыли вместе еще целых восемь рассветов. Восемь упоительных дней, восемь восхитительных ночей… Как я мог забыть?! Ведь это были те немногие счастливые моменты, которые я все еще помнил… почти десять лет спустя…В тот вечер мне было очень стыдно возвращаться домой, ведь за целый день охоты я не сумел добыть ничего на ужин, и, разумеется, теперь чувствовал себя несколько… неловко. Вот уже третий день мы со Звездочкой сооружали колоссальное гнездо на склоне парящей горы, и, разумеется, очень устали, хотя и не думали останавливаться – ведь вскоре в нашем доме должны были появиться малыши – а какой родитель позволит, чтобы его детки мерзли на голом камне?! Звезда была чрезвычайно взволнована, и постоянно хлопотала дома, обустраивая место для будущей кладки, так что я, по праву самца, полностью взял на себя все обязанности по добыванию дичи. И, как водится, оплошал в первый же день! Я был на крыле с рассвета, но, то ли дичь внезапно куда-то разбежалась, то ли я стал чрезмерно неуклюж, то ли еще что – а только за весь день мне попался лишь один молоденький пестрокрыл, что, едва увидев в небе мою тень, тут же заорал, как резаный, и поспешил спрятаться среди деревьев – только я его и видел. Я понимал, что Звезда, скорее всего, не станет меня ругать, а только пожалеет, но от этого мне было не легче – и, чтобы хоть как-то заглушить отвратительное чувство пустоты в задних лапах, я волок домой огромную ветку с приглянувшейся мне вилочкой на конце – пригодится, чтобы подправить левый угол гнезда, который так неудобно нависал прямо на пропастью. Ну, а завтра, как только рассветет, я тут же снова отправлюсь на охоту, и уж тогда в лепешку расшибусь, но отыщу хоть самого завалявшегося шестинога… да хоть самого черного демона, если только он мне попадется! – но моя подруга ни за что не будет голодать, пока я рядом! А пока… Пока великому охотнику придется затолкать свою гордость куда подальше – и, глубоко вздохнув, я обогнул знакомый склон, тут же увидев внизу и утес, и гнездо… но оно почему-то оказалось пустым. Меня, впрочем, сперва это не особо обеспокоило – Звезда вполне могла отлучиться по своим делам – и, втайне даже порадовавшись тому, что ее нет дома, я тяжело плюхнулся на скалу, принявшись аккуратно засовывать свою ветку в прореху между плотно сплетенными сучьями, составляющими каркас нашего гнездышка. Дело было довольно утомительное, потому что мне вовсе не хотелось вместо поправления гнезда случайно развалить его на кусочки или, еще лучше, сбросить в пропасть, так что, когда наконец ветка была прилажена, куда надо, солнце уже почти скрылось за плотной пеленой нависших над горизонтом туч… и вот тут-то я впервые почувствовал беспокойство. Самое далекое, куда могла полететь Звезда – это на водопой к ближайшему озеру, но тогда она уже должна была раз пять, как вернуться! Может, что-то случилось?.. Стоило бросить один-единственный взгляд на небо, чтобы понять: собирается гроза – а летать ночью, да еще и в грозу…
«Она у меня точно получит!» - проворчал я про себя, после чего, отряхнувшись от пыли, резко снялся с места, стараясь не замечать предательскую ломоту в измученных крыльях. Ветер крепчал, но, к счастью, пока что он дул в нужном мне направлении, и с его помощью я быстро понесся к озеру, по пути внимательно разглядывая землю внизу – вдруг моя беспокойная подруга решила поохотиться?.. Если она это сделала… да если еще и с успехом… я, наверное, просто от стыда сгорю! Кормилец, называется… Собственную подругу вынудил тебя кормить! Да будь Звездочка не так добра ко мне, она бы, наверное, давно бы уже меня бросила, и нашла бы себе другого самца… получше. Я даже невольно представил себе этого «идеального» самца, сравнивая его с собой – и сравнение получилось не в мою пользу. Этот огнекрылый ее мечты ни за что не вернулся бы домой с пустыми лапами, и хоть что-нибудь, но принес бы на ужин, да не к закату, когда весь день просидевшая без кусочка мяса во рту самка должна уже помирать от голода, а гораздо раньше, чтобы не только накормить, но и помочь ей с домашними хлопотами, успев при этом еще и три раза по три сказать ей, как же он сильно ее любит… Я почувствовал, как слегка сморщились, приподнимаясь, мои губы, и тихий, но от того не менее угрожающий рык вырвался из моего горла. Идеальный или там не идеальный… а я любому глотку порву, кто посмеет приблизиться к моей Звездочке! И, едва высмотрев впереди сверкающую гладь озера, я тут же, полусложив крылья, ринулся туда… но через несколько мгновений уже с улыбкой парил над водой, разглядывая свою подругу, что тихо, словно ребенок, спала на берегу. Устала, бедняжка… А я-то, дурак, уже начал… впрочем, неважно. Главное, что она в безопасности.
Солнце садилось за горы, а, как ни остры мои глаза при свете дня, ночь – не мое время, и я начал мягко спускаться вниз, описывая в воздухе широкие круги. Мог бы, конечно, и просто спикировать, затормозив у самой земли, но тогда я бы поднял слишком много шума – а мне не хотелось беспокоить Звезду и – я невольно улыбнулся – своих еще не родившихся птенцов. Вот же угораздило – я стану отцом! Ну надо же… До сих поверить не могу! Папа! Мне скоро вот такой вот желторотик скажет: «Папа!» А я буду стоять перед ним с той же самой глуповатой улыбкой, с которой смотрел на меня мой собственный отец… много, много лет назад… Про себя вздохнув – да, было время! – я осторожно сел на берегу, постаравшись как можно мягче сложить крылья, так, чтобы лишь легкий ветерок пробежал по поверхности озера, порождая мелкую рябь. Мои когти глубоко зарылись в песок, и, осторожно ступая по земле, я направился к Звездочке. Она лежала, свернувшись клубочком, подвернув под себя правое крыло и несколько неловко выгнув левое… бедная, это же надо было так устать, чтобы заснуть в настолько неудобной позе! Улыбнувшись про себя, я, ступая тише лесного демона, подошел к ней.
«Звездочка, - мысленно прошептал я. - Маленькая моя… мое солнышко… Ну и заставила же ты меня поволно…»
Но – мысль моя так и осталась незаконченной, ибо, как только я прикоснулся к ней… самым кончиком когтя дотронулся до ее плеча… я… она… Ведь столько лет прошло… Но скажите, а есть ли в вашей жизни кошмары, от которых вы постоянно просыпаетесь в холодном поту, раз за разом, всю жизнь?!
У меня есть такой кошмар.
И всякий раз, когда я засыпаю… Я все вижу точно так же, как и в тот далекий вечер. Я вижу Звездочку, свою маленькую Звездочку, что мирно спит на золотистом песке, и этот же песок отражает солнечные лучи на ее плече, точно застывшая навеки россыпь водяных брызг. Я тянусь вперед, чтобы смахнуть его – но, едва я касаюсь ее тела, как тонкая кожа с треском рвется, и мне навстречу, в клочьях разорванного мяса, вырывается уродливая голова червя-падальщика… На этом месте я обычно просыпаюсь, но в тот раз – я не мог сбросить оковы кошмара, что обернулся самой страшной явью, которую только можно представить. Червь угрожающе щелкал мощными челюстями, не желая делиться добычей, а я молча смотрел на него, словно не понимая, что это такое… Я просто… не понимал… как такое могло случиться. Мой разум заволокла густая белесая пелена, поглотившая все запахи, все звуки, все образы… оставив после себя лишь плотную, бесчувственную пустоту, лишенную всякого смысла… никчемную и беспросветную, как сама моя жизнь, в которой, посреди ясного солнечного утра, внезапно наступила глубокая полночь, лишенная наималейшего проблеска света…
Что было дальше – я плохо помню, хотя, признаться честно, и не особо хочу вспоминать. Помню только холод, ужасный холод, пронизывающий до костей… секущие плети дождя… молнии, разрывающие небо от горизонта до горизонта… а еще – оглушительный рев бури… и мой собственный крик, возносящийся к безучастным звездам, но лишь бессильно тонущий в угрюмых серых тучах… и мои избитые, измученные крылья, чей живой огонь постепенно исчезал во мраке, гас, поглощаемый тьмой, которую уже не в силах был развеять… Ветер крепчал, и я уже не мог управлять своим полетом, даже если бы очень захотел, но… мне было все равно. Я полностью отдался на волю стихии, добровольно превратив себя в ее игрушку, и меня крутило, переворачивало, кидало то вправо, то влево, в какой-то дикой, сумасшедшей пляске… я даже не заметил, как, наконец, потерял сознание, и, абсолютно беспомощного, меня поволокло все дальше и дальше, сквозь тьму, ветер и дождь… навстречу благословенной черноте забвения.
Когда я очнулся, то моей первой мыслью было: больно. Жутко больно… Затылок, скула, шея, плечо, ребра… Попробовал пошевелить крылом, но тут же понял, что не надо было этого делать – взорвавшееся дикой резью предплечье тут же сообщило о своем состоянии, заставив меня, не выдержав, тихо заскулить от боли, скребя когтями по камню. Тухлые яйца, только бы кость не была сломана! Я же застряну здесь на целую луну! Кстати… а «здесь» - это где?.. Просыпающееся сознание явно требовало дополнительных сведений, и, кривясь от боли, я кое-как разодрал большой правый глаз… тут же зажмурившись от ослепительно яркого солнечного света, в буквальном смысле прожегшего мне зрачок до самого дна. Оказалось, что ласковое дневное светило порой умеет жалить не хуже, чем целый рой разъяренных ос, так что мне потребовалось еще несколько мгновений, чтобы хоть как-то приспособить зрение к столь малоприятному освещению и вновь открыть глаза. М-да… Судя по тому, что над моей головой медленно проплывали кажущиеся удивительно близкими облака – я был отнюдь не на земле. Отнюдь! Шея отчаянно сопротивлялась всяким попыткам поворочать головой, так что все, что я увидел – это какой-то каменистый склон, заросший толстыми корнями деревьев, шумящий поток небольшого водопада – и вполне себе уютный зев маленькой темной пещерки, у входа в которую я, собственно, и валялся. И, скорее всего, мне суждено было пролежать здесь еще, по меньшей мере, день, ибо первая попытка встать на лапы обернулась сокрушительным провалом, поскольку, как я ни старался, никак не мог заставить мои задние лапы шевелиться. Впрочем, и все остальное, что располагалось ниже передних крыльев, а, кое-как вывернув голову, я понял и причину случившегося – огромную нашлепку засохшей крови на спине. Возможно, ночью ветер ударил меня спиной об острый скальный выступ, перебив позвоночник, так что теперь… ну, а что теперь – я представлял прекрасно.
Новость отредактировал tajatokareva1988 - 8-12-2013, 00:55
Ключевые слова: Гроза потеря боль