Телевизор продан
Виктор Лагуда, двадцати двух лет от роду, торопливо двигался по одной из второстепенных аллей парка. Темнело.Витёк почти бежал, то и дело оглядываясь, на его щеках играл румянец, в расширившихся от боли зрачках отражались желтеющие мокрые деревья и туман, стелющийся меж ними.
Аллея вильнула в сторону, огибая рукотворный грот, поросший кустарником. У его входа стояли седая женщина и девочка лет семи. Нелепо яркие лохмотья, похожие на покрашенную во все цвета радуги марлю, развивались гротескным плащом за плечами старухи, на которых покоилось разлезающееся коричневое пальто.
Девчушка была одета в канареечного цвета курточку и синие джинсы. Парень мельком взглянул на них, когда подходил к изгибу аллеи.
Что-то было не так. Он чувствовал это кожей, всем своим нутром, что-то изменилось. Девочка пристально смотрела прямо в лицо Витьку. Подойдя ближе, он вновь бросил взгляд на странную парочку. Страх скрутил живот. На его глазах лица старой женщины и девочки покрылись черными корками, изрезанными наподобие рисунка протектора. Ломанные резкие линии разверзались прямо через глаза, неотрывно следящие за ним.
Губы черного цвета, как и вся кожа вокруг, треснули поперек, обнажая желтоватые зубы.
По щекам женщины и ребенка змеились зигзагообразные трещины. Чёрный дымок курился над разрывами кожи.
Витёк заскулил, пытаясь набрать в лёгкие воздуха, и бросился бегом в тоннель стремительно темнеющей аллеи.
* * *
Пацаны подогнали «наколку» в пятницу утром, а уже вечером Витёк тащил на хату огромную плазменную панель, купленную у парня из ближайшей шараги. Чуваку не повезло - за одну неделю у того откинулись и бабка, и матушка, видимо, нужны были деньги, вот он и решил продать телек. Витёк подсуетился быстро. Пошуршал по своим должникам, достал кое-что из заначки и стал обладателем сорока шести дюймового красавца. Почти нового, кстати. Батя приедет с вахты, офигеет!
Мать с ними не жила, предпочла отцу, заколачивающему деньги вахтой, прощелыгу-стоматолога и умотала с ним в столицу. Витьку с младых ногтей воспитывали бабушка и дед.
Ну, и отец, когда бывал дома. В ожидании возвращения отца Виктор жил самостоятельно, изредка наведываясь к старикам, на другой конец города.
* * *
Черный телевизор, водруженный на тумбочку у стены ждал Витька. Довольный... тот сел на диван, поставил перед собой нехитрую закуску – орешки, вперемешку с чипсами и пару запотевших банок светлого. Нацелившись в «черное зеркало» пультом, он на мгновение замер.
Резко закружилась голова. Откуда-то послышался невнятный шёпот. Что за чёрт?
Палец нажал кнопку «вкл», расположенную в верхнем левом углу пульта. Экран ожил, светлея.
В тот момент, когда ведущая в кремовой блузе с глубоким декольте окончательно проявилась на экране, раздался хлопок, весь экран заволокло черным дымом и экран погас. Запахло палёной проводкой. Пульт выпал из руки Витька, стукнувшись о дешёвенький палас.
Клубящийся над поверхностью экрана дым не растворялся в воздухе, а напротив – сгущался, медленно формируясь в лицо. Отовсюду слышался зловещий шёпот. Хриплые звуки, норовящие залезть прямо в голову, древние, корявые, как болотная ветла над вонючей ряской.
Парень вскочил с дивана по направлению к телевизору, ещё не зная, что предпримет, и в этот момент черная клубящаяся копия лица Виктора Лагуты ринулась навстречу опешившему юноше.
Трое суток он провалялся на полу квартиры, иногда приходя в себя. Из недосягаемого далека, сквозь плывущее марево боли, плотно укутавшей его голову, доносились звуки. Вроде - телефонный звонок, а может, звонок в дверь. Точнее сказать он не мог. Три дня в сердце парня рос и пускал корни страх. В понедельник он достиг апогея. Скрежеща зубами и постанывая, Виктор Лагута поднялся с пола.
Пошатываясь, всматривался в тёмное пятно от собственной мочи, растёкшейся по паласу, а затем двинулся к входной двери. Голову изнутри раздирали чьи-то когти, но, несмотря на нестерпимую боль, он понимал одно – в квартире оставаться нельзя. Нужно бежать.
* * *
Витёк слышал шёпот деревьев во мгле, его звали какие-то голоса. Среди них были нежные, певучие, вплетенные в музыку, они приятно щекотали его мозг, от них чесался подбородок и напрягалось в штанах. Их хотелось слушать всё время. Но были и другие – грубые, жестокие, полные ненависти. Они сулили страдание. Белые вспышки, пронзающие тело. Корёжащую страшную ломку обещали они, в случае неповиновения.
У выхода из парка двое дворников-азиатов подметали успевшую опасть листву в ковш маленького трактора.
Витёк стремительно приближался. Тёмный силуэт в серой мгле жерла аллеи.
Выход в город из парка сторожили два скрюченных карлика с горящими глазами и копьями, облачённые в какие-то лохмотья. Позади них топталось омерзительное животное: не то приземистый кулан с полуистлевшей головой, не то – огромный пёс-волкодав с облезающей лохмотьями шерстью. Животное рыкнуло, во мраке аллеи блеснули клыки.
Бежать поздно.
Витёк присмотрел крепкую ветку, валяющуюся на обочине, метнулся к ней, схватил жадно, сильно, словно утопающий хватает борт лодки. Короткий удар ногой вдоль ветки, чтобы отбить сучья, перехват в воздухе - вперёд!
* * *
В левом верхнем углу прозекторского зала висел небольшой телевизор. Звук был выключен. На экране Малахов разоблачал очередной семейный конфликт. Патологоанатом Павел Аркадьевич Еремеев кусал нижнюю губу и пытался придумать, как лучше описать то, что он видел перед собой.
Рёбра погибшего молодого человека будто разорваны когтями.
Отвернув неповрежденный кожный лоскут с шеи, врач удивленно вскинул брови: там, где мышца крепится к ключице, она словно изжёвана и искромсана так, как будто в неё вцепился волк.
Нонсенс был в том, что поверхность кожи В. Лагуты, 22 года, лежавшего в настоящее время перед Еремеевым на столе, была в кровоподтёках, однако в остальном сохраняла целостность. Как такое возможно?! Похоже, парень съехал с катушек. Набросился на дворников в парке.
Итог плачевен для всех. Лагута в морге, один из дворников в тяжёлом состоянии в травматологии, второй его товарищ пострадал меньше и в настоящее время находится в СИЗО. Еремеев имел более, чем двадцатилетний опыт работы в судебной экспертизе, однако сейчас его опыт молчал, как маленький щенок, напрудивший в коридоре, стыдливо пряча глаза.
Кожа цела, мышцы и кости разорваны…
Сделав необходимые замеры, Павел Аркадьевич приступил к вскрытию остатков грудной клетки. Циркулярная пила грызла ребра трупа, когда в ординаторской раздался телефонный звонок. Чертыхнувшись, Павел Аркадьевич отложил пилу, снял перчатки и направился к телефону. Здесь он был один. Санитарка, пожилая женщина, наводила чистоту где-то на первом этаже. Еремеев же работал в подвале. Патологоанатом вышел из прозекторской.
Никто не увидел, как из-под рёбер Виктора Лагуты появился чёрный дымок, повисел недолго над телом, словно прощаясь, и медленно поплыл прямиком к телевизору.
Новость отредактировал Qusto - 22-10-2018, 10:50
Ключевые слова: Телевизор чёрный дым морг авторская история