Лик дождя
Сашу разбудил телефонный звонок. Мальчик недовольно открыл глаза и посмотрел на часы, но ничего не увидел. Поднеся руки к лицу и прикоснувшись пальцами к глазам, он удостоверился, что они открыты. Саша несколько раз поморгал и вновь прищурился, но опять ничего не увидел.Тогда он нащупал на тумбочке наручные часы и, включив подсветку, увидел, что сейчас шесть часов утра.
Обычно в такое время темнота в комнате была всегда рассеяна светом, который сочился сквозь зашторенные занавески, но сейчас, почему-то, стояла кромешная тьма.
«Интересно, - подумал он сквозь вновь завладевающий его разум сон, - какому идиоту вздумалось звонить в такую рань?»
Немного поерзав, мальчик перевернулся на другой бок и закрыл глаза. В это время к трубке подбежала мама и с кем-то начала разговор. Несмотря на то, что говорила она шёпотом, он всё же смутно услышал некоторые слова.
- Господи, что опять случилось?
Долгое молчание. По всей видимости, ей что-то объясняли.
- Я поняла, - с какой-то холодной интонацией, наконец, произнесла мама, - я соберу сына в школу и приду.
Раздался аккуратный глухой щелчок. Мама положила трубку.
До школы оставалось спать около часа, и перед тем, как сознание вновь покинуло мальчика, он улыбнулся, подумав: «Нет, мама, извини, но сегодня я не пойду в школу».
Саша услышал звук открывающейся двери и вновь открыл глаза. На пороге стояла мама. На ней была плотная черная кофта, признак того, что на улице холодно, и такого же цвета длинная юбка.
- Саш, - прошептала она, - ты уже проснулся? Давай вставай, чисти зубы и завтракать. Скоро в школу.
Мальчик хотел было возразить, сказать, что не может идти, что, кажется, он заболел, но мама, не дожидаясь его ответа, вышла из комнаты, оставив за собой приоткрытую дверь, чтобы он вновь не вздумал заснуть.
Вместо возражения Саша сел на кровати и потряс головой, отгоняя от себя сладкий сон, которой так и тянул его лечь обратно. Он начал обыскивать холодный пол ногами, ища тапочки. Кажется, вчера он оставлял их возле кровати, но их опять не оказалось на месте. Они вечно пропадают.
«Нет, не пропадают, - раздался голос в его голове, - их утаскивает под кровать чудовище».
Чудовище… Проклятое детское воображение, вероятнее всего, дополнительно разгоряченное темнотой, явственно рисовало в его голове картину, как будто он опускает ноги на пол, и к ним тут же начинают тянуться костлявые руки с длинными когтями. Они хватают и утаскивают его, истошно кричащего, под кровать в холодную тьму.
Но сейчас ему было наплевать на чудовище или на то, что казалось, всегда находилось под кроватью, потому что сейчас стояло ранее утро, и дома была мама. Но Саша всё же поерзал от этой неприятной мысли. В комнате стояла темнота, и это показалось ему очень странным. Приближалось лето, и по утрам уже всегда было светло, а сейчас как будто стояла поздняя осень.
Саша слез с кровати, подошёл к подоконнику, отодвинул шторы и взглянул в окно, прижавшись лбом к холодному стеклу. Он очень любил открывающийся вид из своего окна, особенно летом. У него всегда создавалось ощущение, что он стоит на открытом балконе без оконных рам и стекол – на краю детского «штаба», сделанного на высоком дереве – и выше него только синее небо, теплый солнечный свет, бескрайнее поля пшеницы, которые колышутся под прохладным ветром, а ещё дальше петляющая река. Ветер, гуляющий по этим необычайно красивым просторам, а затем пролетавший сквозь открытое окно, приносил с собой ароматы травы, запахи цветов, дыма от сжигаемой древесины в печи.
Но теперь перед ним была совершенно иная картина: небо было затянуто серыми тучами, не пропускавшими света. Моросил мелкий противный дождь. В ливневых ударах струй по стеклу слышался нарастающий печальный ритм. Скрывающиеся в лёгком тумане окаменелые скелеты деревьев, вздымающие к небу костлявые ветви, раскачивались от ветра и кивали то в одну, то в другую сторону. Казалось, ещё чуть-чуть, и они треснут пополам. Их костяной хруст слышался даже сквозь закрытое окно. В такую-то погоду особо не погуляешь и тем более не поиграешь в футбол. Ещё один верный аргумент, чтобы не идти в школу.
Понемногу в комнату начал проникать запах приготовленной мамой каши. Холод, который прокрался вверх от босых ног, уже окончательно развеял сон. Саша оторвался от вида за окном и подошёл к кровати. Как он и предполагал, тапочки были под ней. Одев шорты с майкой, мальчик вышел в коридор и направился на кухню, где за столом уже завтракала мама. На противоположной стороне его поджидала тарелка каши и чашка горячего чая.
- Мам, - начал он нерешительно и как можно жалостливее, - у меня что-то голова болит. - Он поднёс ладонь ко лбу и скорчил гримасу боли. – Кажется у меня температура.
Мама оторвала взгляд от чашки кофе и внимательно посмотрела на сына, словно сомневаясь в его словах.
- Ну-ка, иди сюда.
Она хотела скрыть своё недовольство при слове «температура», но Саша заметил, как по её лицу пробежала пасмурная тень. Только сын, проживший с ней всю жизнь в одной квартире, мог заметить это мимолётное выражение обеспокоенности ожидающей неприятности.
Мама прикоснулась ладонью к его лбу и подержала несколько секунд.
- Голова вроде не горячая. Всё нормально с тобой. Иди, чисть зубы и садись есть.
Мама всегда была непоколебима как Китайская стена, и её трудно было обмануть, но Саша не думал сдаваться.
- Нет, - отрицательно покачал головой мальчик, - она действительно болит. Может быть мне смерить температуру?
Мама повернула голову на стену, где висели часы, потом вновь на сына.
- Ладно, давай, только быстрей. Нужно уже собираться. Возьми градусник в тумбочке.
Саша развернулся и пошёл в зал. На лице его заиграла улыбка. Кажется, он действительно не пойдёт сегодня в школу.
Мальчик взял градусник и направился в ванную. То, что он хотел сейчас сделать, научил его друг Артём.
- Просто включи теплую воду, - сказал он ему тогда в школе на перемене, разбивая стопку фишек, - подставь конец градусника под струю и всё. Вот тебе и готовая температура. Главное, не перестарайся, а то однажды я подставил градусник под горячую струю, и он лопнул. Мама меня так и «спалила», теперь такое не прокатит, пока я действительно не заболею. А у тебя, думаю, всё получится.
Саша включил тёплую воду, затем аккуратно поднёс градусник к бившей струе и стал наблюдать. Красная полоска медленно поползла вперёд: коснулась отметки 36, потом 37, 37.3, и Саша тут же отдернул градусник от воды. 37.3 температура то что надо, не вызовет никаких подозрений, подумал он и, почистив зубы, пошёл на кухню, где его поджидала остывающая овсяная каша.
Он сел на стул и демонстративно засунул градусник под мышку. Мама к этому времени уже допила кофе и мыла посуду. Саша старательным образом изображал на своём лице маску боли и неохотно орудовал ложкой, всем своим видом демонстрируя, как ему плохо.
- Ешь быстрей, - раздражённо сказала мама, протирая тарелку сухим полотенцем.
- Да что-то аппетита совсем нет. А кто, кстати, звонил так рано утром?
- Ааа, - начала она и положила тарелку на полку. Лицо её сделалось мрачнее тучи. Несколько секунд она, молча, стояла, а потом, словно очнувшись от печальных раздумий, сказала:
– С бабушкой опять проблемы. Нужно будет сходить к ней перед работой.
- А что у неё там случилось? Это она звонила?
- Нет, дядя Вова, ей опять плохо. Сильно болеет. Она просто уже совсем старенькая. Понимаешь?
Саша утвердительно качнул головой.
Бабушка уже как год съехала с их квартиры, потому что за ней некому было ухаживать. Она сильно болела, но мама и родственники никогда не говорили, чем именно. Мама всё время была на работе, а он был ещё слишком маленьким, чтобы как-то помогать бабушке. Поэтому её решили на время переселить к дяде Вове, родному брату мамы. Саша был этому только рад, потому что в последнее время бабушка начала сильно сдавать: у неё были постоянные провалы в памяти. Она часто погружалась в мрачные раздумья, и часто подвергалась вспышкам раздражения, направленным на близких. А однажды она его так напугала, что он чуть не умер со страху. Тогда он сидел и играл в денди, когда бабушка подкралась к нему сзади. Он заметил это, только когда встал и хотел сходить на кухню, чтобы сделать себе бутерброд. Она стояла в дверях, тощая, как смерть, со сморщенным мертвенно-бледным лицом, которое было лишено всякого выражения. Саша тогда невольно подумал о трупе, в котором всё ещё бьётся немая душа в тщетных попытках выбраться из тленной оболочки тела. В её подслеповатых водянистых глазах, которые, казалось, смотрят прямо сквозь него, стоял тусклый огонёк. Глаза вылезали из глазниц, словно под сильным давлением изнутри. Рот был наполовину приоткрыт, из которого безжизненно свисал сухой язык, как обрывок провода. Она стояла и не шевелилась и, кажется, даже не дышала. Пальцами одной руки она держала себя за ухо, словно кто-то нашёптывал ей какие-то слова. Другую руку она держала перед собой, как если бы она шла по длинному тёмному коридору, ничего не видя перед собой.
Она не говорила, слышны были только свистящие хрипы, вырывающиеся из ее груди.
- Бабушка? – осторожно спросил Саша.
Ему с трудом удалось выговорить это слово. Во рту у него сильно пересохло.
- С тобой всё в порядке?
- Кто ты? – спросила она и повернулась на голос внука, будто была слепа и не видела его.
Внезапно она начала корчиться в страшном припадке, словно какой-то демон пытался внедриться в её дряблое тело, а она из последних сил отчаянно этому сопротивлялась.
- Бабушка, - нерешительно заговорил мальчик и попятился назад. – Это же я, Саша. Ты не узнаешь меня?
Мальчик ошарашено смотрел на неё, борясь с приступом страха. Ему хотелось убежать, но он не в силах был пошевелиться. Ему казалось, что кровь в жилах заледенела, и лёд этот проник во все участки и клетки его тела.
Она стала шептать какие-то бессвязные и бессмысленные слова, а потом вдруг закричала:
- Кто ты!? Кто здесь!? Что вам от меня нужно!?
Бабушка медленно подняла иссушенные руки ладонями от себя, словно закрываясь от неизвестной угрозы.
- Я не хочу идти с вами. Нет, я не пойду, я не позволю! Зачем вы опять ко мне пришли!?
Глаза её стали походить на вылезающие из орбит два яйца, которые невероятным усилием были втиснуты под поднявшиеся в изумлении веки.
Саша хотел было уже закричать и броситься из комнаты, но в этот момент бабушкины глаза вернулись на место, и она вопросительно уставилась на него.
- Дорогой, - сказала она и улыбнулась так широко, что морщины и складки на её лице сложились в привычный для мальчика доброжелательный рисунок. Это была тёплая и приятная улыбка. - Ты кушать не хочешь?
От этого воспоминания у Саши пробежала дрожь по всему телу. Такие «заскоки» с ней случались часто. Она всегда думала и говорила о том, что за ней кто-то пришел, что кто-то хочет забрать её.
Так он и жил дома с бабушкой, вернее сказать, с периодически кричащим по непонятным причинам, иногда бьющимся в конвульсиях существом, которое когда-то было его доброй бабушкой.
- А я тоже буду так болеть, когда состарюсь? – спросил маму мальчик.
Мамины губы под спускающимися волнами черных волос медленно раздвинулись в улыбке.
- Я думаю, тебе об этом думать ещё рано,- отозвалась она и вышла из кухни.
Вернулась она через несколько минут.
- Ну, что там у тебя с температурой? Давай градусник.
Саша достал и протянул градусник. Мама взяла его и внимательно посмотрела. Мальчик приказал себе быть спокойным, но каждый мускул в его теле напрягся, как гитарные струны. Что, если мама поймет, откуда взялась температура?
Она сощурилась, словно от теснившихся в её голове подозрений, и Саше показалось, что она все поняла. Это явственно читалось на её строгом лице, в подозрительном наклоне головы и во всей застывшей каменной позе.
- Хм… действительно, - наконец проговорила она после короткой паузы, которая показалось Саше уж очень длинной, - у тебя температура. Ты заболел что ли? Насморк или кашель есть?
- Да нет вроде, все нормально, только голова сильно болит.
- Так, ладно, - она стряхнула градусник, сбросив температуру. – Тогда сегодня школа отменяется. Придется тебе посидеть дома одному. Я не могу с тобой остаться. Ты ведь понимаешь?
- Да, конечно, мам, я ведь уже не маленький ребёнок. Всё будет нормально. – Ему хотелось улыбнуться, но он прикусил губы. Мысль о том, что он пробудет один дома целый день, согревала его изнутри.
- Я уже позвонила на работу и сказала, что опоздаю. Возможно, из-за этого мне придётся задержаться, поэтому домой вернусь позднее обычного. Сможешь сам себе приготовить что-нибудь поесть?
- Да, конечно, мам.
- Ладно, хорошо. Мне нужно уже собираться.
Она вышла из кухни в коридор, и мальчик последовал за ней.
Мама накинула куртку, обула ботинки, взяла зонтик и внимательно посмотрела на сына.
- Обязательно доешь кашу. Выпей ещё горячего чаю с мёдом и сразу ложись спать. Температура небольшая, поэтому не вздумай пить никаких таблеток. В холодильнике есть лимон. Нарежь его и добавь в чай.
- Не переживай, мам, всё будет нормально.
- Да, - мечтательно произнесла она, словно говорила это сама себе, - всё будет нормально.
Она открыла дверь, но потом развернулась. На лице её читалось замешательство, словно она ещё размышляла, остаться дома или идти на работу.
- У бабушки я пробуду несколько часов. Если что-то понадобится, то звони сначала к ней. Мой рабочий телефон ты знаешь. Хотя я сама позвоню тебе после обеда. Дверь закрою на ключ. Если кто-то незнакомый будет стучать в дверь, то не вздумай открывать.
- Мам, - оборвал её Саша. - Я уже не маленький ребёнок. Всё нормально. Как будто я первый раз остаюсь дома. Я всё знаю, можешь не говорить мне об этом.
- Хорошо, ладно. Поешь и ложись тогда спать, буду вечером.
Мама развернулась и уже без колебаний вышла на лестничную площадку, закрыв за собой дверь.
Саша какие-то мгновенья стоял в коридоре, вслушиваясь в её удаляющиеся шаги, а потом пошёл в зал. Он подошёл к окну и стал наблюдать, когда мама выйдет из подъезда.
На улице не прекращая моросил дождь. Он усилился. Шум его не был монотонным, а был многообразным: стекающий ручей журчал в водостоке, крупные капли ударялись о подоконник, бесконечные струи стекали по стеклу перед его лицом – множество звуков смешались в утреннем сыром воздухе.
Саша с трудом разглядел школу, которая стояла напротив дома за проезжей частью в скрывающейся пелене тумана. Казалось, стало темнее, и от этого по его телу пробежала дрожь. Было жутковато оставаться дома одному, когда на улице такая гнетущая погода. На мгновение ему показалось, что лучше бы он отправился в школу, чем сидеть здесь одному в пустой квартире и слушать стук дождя. У него создавалось такое ощущение, будто бы он остался совсем один на земле, и после ухода мамы квартира превратилась в склеп и погрузилась в гробовое молчание. Но Саша быстро отогнал эти мысли прочь, потому что он наконец-то выпросил картридж «Battletoads», и сегодня предстояло целиком погрузиться в эту незабываемую игру. Собственно поэтому он и провернул этот трюк с болезнью.
Но для начала нужно было окончательно убедиться в том, что мама ушла и больше не придёт. Будет очень плохо, если она вернётся и застукает его «страдающим» от болезни перед цветным телевизором с подключенной к нему приставкой «Dendy».
Наконец на улице показалась мама. Она открыла зонт, и было отчетливо видно, как сильный ветер пытался вырвать его из её рук.
Вскоре она скрылась в непроницаемой пелене тумана и дождя. Казалась, улица просто проглотила её. От этого он почувствовал нелепое, но в то же время неодолимое побуждение во все горло закричать и позвать маму. Но она уже скрылась из виду.
Саша отошёл от окна. В доме стояла тишина. Слышался только непрекращающийся стук дождя и завывания ветра. Мальчик решил налить себе чаю. Времени было много и спешить было некуда.
Он налил горячий чай и уселся за стол, глядя в окно. Картина там представлялась не из приятных. Чувствовалось в ней что-то жуткое, словно этот моросящий унылый дождь скрывал в себе какую-то злобную потустороннюю жизнь. И почему в голову ему лезут такие мысли? Наверно потому, что он остался дома один, и за окном мрачная погода. Почти всю неделю стояла необычайно тёплая погода, а потом произошло неожиданно резкое изменение – такие перепады плохо сказываются на моральном состоянии. Но это ничего, возможно днём станет лучше. Обычно так и бывает.
Саша допил чай, помыл кружку и прошёл в свою комнату. Он включил свет, однако заметил, как будто в комнате стало ещё темнее. Он достал из-под кровати коробку, в которой находилась приставка, и направился в зал.
Подключив «Dendy» к телевизору, он сел на пол, облокотился спиной о диван и вытянул ноги, сжимая в руках джойстик.
Раньше он, конечно, играл в «Battletoads», но чтобы он играл один на своей приставке, когда ему никто не мешает, такого не было никогда! Да и вообще ему нечасто удавалось поиграть в эту игру. Её он выпросил у Игоря всего лишь на один день. Это был его одноклассник, которому его богатенькие родители покупали любые игры. Бывало, они с друзьями собирались у него дома после школы и играли в «Dendy». Ребят было много, и пока дождешься своей очереди проходило много томительных минут. Теперь же он будет играть один, и ни с кем не нужно будет делить джойстик.
Прошло около двух часов, прежде чем Саша посмел оторваться от игры и сбегать в туалет. Когда он вернулся в зал, то почувствовал, как в комнате стало холоднее, словно кто-то открыл окно, и ледяной ветер выдул всё тепло из комнаты. Дождь усилился, и барабанная трель стала еще громче. Саша был настолько погружен в игру, что даже не заметил этого. Дождь так стучал в окно, будто бы просился внутрь.
Он застыл в дверях, вслушиваясь в звон дождя и завывания ветра, который отчаянно пытался проникнуть внутрь дома. Он на мгновенье задумался, а что если ему это удастся? Могут ли кирпичные стены противостоять такой погоде? Он не раз видел по телевизору, как смерчи и другие катаклизмы природы стирают целые города с лица земли. Но это происходит в других уголках планеты. А здесь, в забытом Богом селе ничего и никогда такого произойти не может. Однако, всё возможно.
Он включил свет, чтобы отогнать эти мрачные мысли и разогнать внезапно сгустившиеся тени по углам, уселся на пол, скинув с дивана покрывало и обмотав его вокруг себя, отжал паузу и вновь погрузился в игру.
Саша никак не мог пройти уровень на машинках, где нужно было объезжать проклятые столбы. Они появлялись так быстро, что он не успевал реагировать. Мальчик даже достал ручку с блокнотом и стал рисовать вертикальные линии вдоль строки, которые обозначали, с какой стороны появится препятствие.
Во время очередной такой записи, когда игра была поставлена на паузу, сквозь монотонный, не на секунду не прекращающийся звон дождя, он вдруг услышал три чётких стука по стеклу, словно кто-то постучал по окну с обратной стороны, а вслед за стуком по полу скользнула тень.
От испуга Саша невольно вскрикнул и резко повернул голову в сторону окна. Мальчик посмотрел на него, словно на живое существо, представляющее для него опасность, а не на безмолвное, холодное, прозрачное стекло. Сердце, подпрыгнув, бешено заколотилось, и в животе неприятно похолодело. Кровь прилила к лицу, и он невольно выпрямился, расправив плечи. С полминуты Саша так и сидел, не в силах пошевелиться, внимательно вглядываясь в окно, в хлеставший дождь, словно там кто-то был и наблюдал за ним, пока он сидел и играл…
Нет, за окном никого не было, все это ему показалось. Ещё бы, ведь он живет на третьем этаже. Но чувство того, что всё-таки там кто-то притаился, что сквозь стекло на него кто-то смотрит, никак не отступало. Ему казалось, что как только он отвернётся к телевизору, то вновь почувствует на себе чей-то взгляд. По спине проползло что-то ледяное, и он осознал, что стал часто моргать и прерывисто дышать.
Конечно, всё это было глупостью, но Саша всё же встал и медленно подошёл к окну, опасаясь, что в любой момент из него может что-то выпрыгнуть и наброситься на него. От этой мысли ему стало холоднее, чем от ветра, свистевшего за окном. Он явственно ощутил чьё-то присутствие, чей-то холод, который как будто вытягивал остатки тепла из комнаты.
Мальчик потянулся к шторе, чтобы закрыть окно и тут увидел такое, что заставило его содрогнуться. Холод со спины моментально распространился по всему телу, крепко обосновавшись в руках и ногах. В сплошной стене дождя отчетливо вырисовывался лик какого-то человека. Лицо было призрачным и только, казалось, благодаря дождю, можно было его разглядеть. Оно словно парило в воздухе. Капли падали на голову, стекали вниз, очерчивая нечёткие черты оскала, глубокие морщины на лбу. По сторонам худого черепообразного лика торчали жидкие пряди прозрачных волос. Жуткое впечатление черепа усиливали глаза (две пустые щели на фоне заливаемого дождём лица).
«Закрой штору! – кричал сам себе Саша. – Закрой и беги!»
Но он не мог даже пошевелить пальцем. Мальчик трясся как в страшном болезненном ознобе, и не находил в себе сил сдвинуться с места или хотя бы просто отвести в сторону взгляд.
По ту строну окна, вслед за лицом появилась обтекаемая дождём прозрачная рука, и она вновь постучала в стекло, а вслед за ней мутный лик приблизился и размозжился о стекло, словно пытаясь разбить окно. Послышался звук, напоминающий лопнувший пакет с водой, брошенный сверху на землю.
Резко отпрянув от окна, словно прикоснувшись к оголённому электрическому проводу, Саша закричал и повалился на пол. Мальчик ударился головой об пол, и из глаз посыпались искры. В окне опять показалось лицо и длинные пальцы рук, сжавшиеся в кулаки. Нечто вновь стало стучать в окно, всем своим видом показывая, чтобы его пустили внутрь. Его губы приоткрылись и зашевелились. До Саши стали доноситься какие-то свистящие булькающие звуки, но он не мог разобрать ни единого слова, сквозь непрекращающийся стук дождя и завывания ветра.
От страха Саша попятился назад не в силах оторвать взгляда от призрачного лика, появившегося в стене дождя. Разум кричал о том, что нужно просто закрыть штору, но Саша не слышал его, а если бы и услышал, то ни за что не приблизился бы к окну.
Вместо этого он выскочил из зала и бросился в свою комнату. Включив свет, он подбежал к окну и задернул шторы. Запрыгнул на кровать и обмотал вокруг себя одеяло. Все тело дрожало, словно попало под проливной холодный ливень. Лицо побледнело, на лбу выступили крупные капли пота.
Саша стал внимательно прислушиваться к звукам, опасаясь различить среди них тот самый ужасающий стук по стеклу. Но ничего не было слышно, кроме барабанного дождя по карнизу и завывающего ветра. В его вое Саше вдруг послышались крики людей. Умерших, не знающих покоя, отчаянно пытающихся безо всякой надежды найти свой покой.
У мальчика возникло странное ощущение качки: он чувствовал, как ветер с неистовой силой бился о старые кирпичные стены дома, пытаясь сокрушить его. Казалось, дом был кораблём, попавшим в самую пучину шторма.
Саша сидел так около пяти минут, напряженно вслушиваясь, не раздадутся ли еще какие-нибудь посторонние звуки или шум, чьи-то шаги или стук в окно. Но всё было тихо, ничего подозрительного. Его потихоньку начало одолевать чувство того, что всё это ему только померещилось, что это просто плод его разыгравшегося воображения. Сердце забилось ровней, и тревога, казалось, начала тонуть в приливе спокойствия. Но, тем не менее, он никак не мог унять дрожь в теле и заставить себя поверить в то, что это было видением.
Часы на стене показывали двенадцать часов. Он с удивлением отметил, что просидел за игрой около четырёх часов. Как же быстро пролетело время. Саша на секунду задумался, вспоминая, сколько у них было сегодня уроков.
- Три, - прошептал он пустой квартире.
Выходит, уроки уже закончились, а это значит, что…
Он осторожно слез с кровати и ступая на цыпочках, подошёл к двери. Медленно приоткрывая дверь, Саша поморщился от жалобного и раздражительного стона дверных петель, и выскользнул в коридор, в котором по сравнению с его комнатой было светло как днём. Мальчик, опасаясь, что нечто выйдет из зала навстречу к нему, подошёл к тумбочке и снял трубку телефона, приложив её плотно к уху. Другой рукой он принялся набирать уже давно выученную комбинацию цифр: телефон Артёма. В других обстоятельствах, Саша бы даже и не думал этого делать, но ему было страшно. Он планировал позвать его к себе под предлогом поиграть в денди.
В трубке послышались далёкие гудки. Саша стоял, переминаясь с ноги на ногу, и молился, чтобы Артём был дома. Он хотел было уже положить трубку, как на другом конце послышался спасительный голос:
- Да, алё! - Этот голос, ворвавшийся в трубку, показался Саше брошенным канатом в пучину ужаса, которым стала его квартира.
Но Саша еще не успел ничего ответить, как в этот самый момент раздался ужасающий гром. Казалось, разряд молнии угодил прямо в дом, отчего трубка выскочила из его рук, и Саша с криками повалился на пол, словно где-то рядом взорвался артиллерийский снаряд.
Несколько секунд он лежал на полу, а потом подполз к валяющейся на полу трубке и приложил её к уху.
- Артём, ты тут? – шёпотом заговорил Саша и устыдился своего дрожащего, слабого, девичьего голоса.
Тишина.
- Алё, Артём?
Нет ответа. Рука, сжимавшая трубку телефона, тряслась как у паралитика.
- Ты слышишь меня? – нижняя челюсть у Саши дрожала так сильно, что он с трудом выговорил эти слова.
На линии была только тишина. Сначала Саша подумал, что сломал телефон, но когда встал, увидел, что в обеих комнатах не горел свет. По всей видимости, молния повредила провода, и электричество полностью отключилось.
Он стоял в нерешительности и не знал, что делать. Сейчас он очень жалел, что остался дома и не пошёл в школу. Возможно, сейчас он был бы у кого-нибудь в гостях или…
Почему бы и нет? Почему бы ему не дойти до Артёма? Мысль была здравой. Мама придёт домой поздно вечером и не узнает о том, что он выходил из дома. Но для начала нужно было убрать денди, для начала нужно было…
Саша сглотнул комок, похожий на моток колючей проволоки и прежде чем пойти в зал, несколько мгновений прислушивался. Ни звука. Медленно, словно пытаясь заставить пол не скрипеть, он направился в зал. Всего за несколько минут эта комната стала самым страшным и необъяснимым местом в мире.
Он с опаской заглянул в зал и посмотрел в окно. Дождь зловеще хлестал по стеклу, заставляя его сердце замирать от ужаса, а тело дрожать от того, что он вновь может там увидеть. Но никакого лица там не было.
Саша с облегчением вздохнул, но тут же, словно увидев сигнальную ракету, гроза разразилась во всем неистовстве, и мальчик услышал, как в подъезде на их лестничной клетке разбилось окно, словно не выдержав страшного напора ветра. Звук был настолько громкий, что казалось, оконная рама разбилась не в подъезде, а на кухне.
Внезапная вспышка молнии осветила квартиру ярким светом, которая тут же вновь потонула в кромешном мраке. Затем показалось, что ветер пронёсся уже по квартире. Казалось, что качаются стены, будто земля под домом содрогнулась. Саша вздрогнул, и хотел было закричать, но не смог издать ни единого звука. Зато из подъезда стали доноситься странные звуки. Они были глухими и низкими. Что-то было в них хлюпающее, словно кто-то медленно в наполненных водой резиновых сапогах еле-еле направлялся к входной двери.
Со стороны двери потянуло холодным сквозняком, и вместе с ним почувствовался зловонный, гниющий запах тины. От прикосновения тела с холодным воздухом дрожь омерзения пробежала по всей коже. Саше показалось, словно нечто мёртвое, безглазое и потустороннее существо начало гладить его корнеобразными мертвенно-бледными пальцами.
Послышался стук в дверь, а затем шипящий голос, который, казалось, пытался переселить голос ветра, или это зашептал сам ветер:
- Шшшынок, открой мне дверь…
Голос принадлежал его маме, в этом не было никаких сомнений. Но была ли это его мама?
Опять послышался слабый стук в дверь.
Он хотел было вернуться в комнату, но ноги не подчинялись его команде, словно ещё сомневались, стоит ли открывать дверь. Они полностью ослабли от страха.
Он сделал несколько шагов по направлению к двери и замер, вспомнив, что мама закрыла его на замок и у неё были свои ключи.
Словно прочитав его мысли, сквозь ветер и яростный ливень нечто издало жалобный стон:
- Шшшынок, я потеряла свои ключшшши. Открой мне дверь. Скорее жешшш, открой.
На мгновенье у него пронеслась ужасающая мысль: а что, если это действительно мама, что если она была застигнута непогодой и пошла домой, попав под проливной дождь.
Нет, этого не может быть.
Однако он мог подойти к двери и убедиться в этом, посмотрев в глазок. Но сама мысль об этом вызывала в нём животный страх. Казалось, деревянная дверь не сможет защитить его от того, что притаилось на лестничной клетке.
Саша стоял на месте, вслушиваясь в вой ветра, который проникал в дом через разбитое окно.
- Шшшынок, - вновь взмолился голос за дверью. Теперь он был похож на яростное шипение чайника. – Октройшш же мне дверь!
Стук в дверь продолжался и становился всё сильней.
Мальчик сделал пару неуверенных шагов вперёд. Голос гипнотизировал. Он проникал в голову, и ему невозможно было сопротивляться, толкал вперёд, стискивал губы мальчика, подавляя крик, рвавшийся из грудной клетки. Саша ощущал, как нечто потустороннее проникает в его тело, словно вода, заливая рот, ноздри, лёгкие утопающего человека. Саша чуял запах, исходивший из подъезда. Так пахнет протухшая рыба.
- Неттттт, - вдруг жалобно завыл голос за дверью. Теперь он уже не принадлежал маме, но был очень знакомым.
– Нетттт, я не хочу! Не надо, уберите от меня руки! Кто Вы такие! Открой скорей эту чертову дверь…
В этих последних словах слышалась такая боль, словно они были исторгнуты под страшной пыткой. Затем слова превратились в вопли, в которых не было ничего человеческого, они звучали намного ужаснее, чем крики, которые Саше доводилось слышать, когда один старшеклассник сорвался с моста и упал на бетонные плиты, сломав себе обе ноги. Ему показалось, что кто-то приоткрыл врата ада и позволил грешникам, обреченным на вечные муки, единственный раз взмолиться о помощи к смертному миру.
Вой ветра стал усиливаться, и крики существа тонули в нём, превращаясь в странное бульканье и хрипы.
Саша проснулся от того, что услышал, как поворачивается ключ в замочной скважине. От страха он ещё сильнее сжал одеяло. Часы показывали три часа дня. Мама была ещё на работе. Нечто всё-таки пробралось в его квартиру?
Послышались медленные шаги. Заскрипел деревянный пол. Сначала кто-то прошел в зал, затем открылась дверь в его комнату. Саша крепко закрыл глаза, боясь открыть их. Он сжался от страха как черепаха в панцире, ищущая спасения.
- Сынок, - проговорил тихий голос мамы. – Ты спишь?
Саша позволил себя приоткрыть глаза. Возле него стояла мама. Она была в несколько растрепанном виде и казалась порядком измотанной.
Она присела на кровать и обняла его.
- Как твоя голова? Не болит? – Голос её звучал мягко, но за этой мягкостью чувствовалась плохо скрываемая печаль.
- Нет, уже вроде лучше, - облегченно выдохнул он. - А ты почему так рано пришла?
Она проигнорировала его вопрос.
- Я звонила тебе, почему ты не отвечал?
- Телефон не работает, света нет. Кажется, гром повредил провода.
Саша внимательно посмотрел на маму и вдруг осознал, что она выглядит на несколько лет старше, чем тогда, когда уходила на работу. Лицо её было мертвенно-бледным и перекошенным. Она была в каком-то очень подавленном состоянии, и даже не отругала его за то, что он играл на её телевизоре в денди. Саша так и не убрал приставку, после того как забежал в свою комнату и лёг на кровать.
Мама огляделась по сторонам.
- Да, наверно. Ну и погода, в подъезде стекло даже разбилось. Сынок, знаешь я сегодня не ходила на работу. – Голос её прозвучал пугающим шёпотом в полумраке комнаты.
Она замолчала, словно пыталась найти слова, чтобы говорить дальше. Взгляд её словно обратился вовнутрь. Казалась, она погрузилась в мрачные раздумья. Потом она вновь заговорила:
- Помнишь, сегодня утром звонил дядя Вова, бабушке было плохо. Так вот, понимаешь, она больше не с нами.
Саша испуганно вздрогнул, словно его окатили из ведра ледяной водой. Голова его в мгновенье стала слишком тяжелой для шеи.
- В смысле? Она, она… - Мальчик никак не мог подобрать нужного слова, точнее то, что вертелось на языке, не могло быть озвучено.
- Да, бабушка сегодня умерла. Понимаешь?
Саша кивнул. На лице его застыл ужас, потому что он внезапно осознал, чей голос слышал за дверью, чьё лицо видел в окне, кто просился к нему в дом. Холодная рука тревоги тут же сжала его сердце.
Мама заметила его ужас и обняла его.
- Ты ведь понимаешь, ей уже было очень много лет, и она сильно болела, мучилась.
По лицу мальчика потекли слёзы. Но это не были слёзы скорби.
- Но сейчас у неё всё хорошо, потому что она на небесах вместе с другими хорошими людьми. Бабушка всегда будет в нашем сердце, и всегда будет рядом, будет смотреть за нами и радоваться.
От последних слов мамы тело Саши пробил озноб, и он сильнее обнял её. Взгляд его упал на зашторенное окно, сквозь которое пробивалось предвечернее весеннее солнце.
- Мам, а дождь уже прошел? – Голос его дрожал и звучал так, словно просачивался сквозь тончайший фильтр.
Она отодвинула его от себя и внимательно посмотрела ему в глаза. По всей видимости, она не ожидала такого вопроса. Всё что угодно, но только не этого.
- Да, уже закончился. А что?
- Хорошо… знаешь, я не хочу, чтобы бабуля наблюдала за нами.
Позднее он сидел в своей комнате и пил чай. Дождь уже давно перестал барабанить по стеклу. О его отголосках напоминало только небо, которое застилали тёмные облака, быстро плывущие над полем, над обнажёнными ветвями деревьев. Но паника никак не отступала. Накрывавший его ужас превратился в звенящий в голове страх. Сейчас он был словно далёкий, но мальчик чувствовал, что обречен ощущать его всегда, а может даже всю жизнь, как только начнется дождь. Он окружит плотным кольцом со всех сторон: будет стучать, оглушая звенящими ударами о кирпичные стены, будет скрестись о стекло. Саша будет зажимать ладонями уши. Он закроет глаза, потому что в дожде скрываются поистине страшные лица, лица мертвецов. И стук дождя будет поистине не выносимым. И ужас будет таким, какого он не знал никогда прежде.
Его посещали ужасные мысли: а что если бы он открыл дверь, открыл окно и впустил её? Кто или что забрало бабушку? Что если он умрет, и также будет проситься в дом под дождём, а ему никто не откроет, и поэтому он будет ходить по окрестностям села, как неприкаянное приведение в поисках хоть какого-нибудь приюта?
Думать об этом для него было рано, но тот зловещий лик в дожде не отступал перед мысленным взором, не рассеивался как дурной сон. В голове стоял отчаянный замогильный крик бабушки, её последний крик в этом мире, который оборвался самым ужасным образом и на самой высокой пронзительной ноте.
Новость отредактировал Девятихвостый Лис - 9-09-2017, 05:17
Причина: Стилистика автора полностью сохранена
Ключевые слова: лик смерть дождь необъяснимое мистика авторская история