Дачные шутки нечистой силы
Мне очень понравилась история «Старуха» Сигизмунда Лазаревича, и эту историю я хотела выложить в комментариях под ней, но она длинновата, а «личное пространство» автора занимать не хочется. Сразу предупреждаю, что рассказал ее один редкостный балбес (называю так, любя. Он – душа нашей компании, но имеет способность постоянно попадать в какие-то нелепые ситуации, а потом рассказывать о них так, что мы валяемся от смеха под столом), поэтому за достоверность не ручаюсь.Зовут его Максим, он женат, у него есть теща, Татьяна Афанасьевна, которая всех «строит», а Максима – особенно, за лень и пофигизм. У тещи есть старый родительский дом в селе, из которого в 90-е годы почти все выехали или умерли. Село некоторое время было совсем заброшенным, а потом дома, которые там остались, выкупили под дачи (место очень живописное). Старый родительский дом тещи тоже стал дачей. Для единственного зятя там всегда находилась срочная работа, и вот Максим поехал туда с очередным заданием.
Приехал под вечер среди рабочей недели. Поскольку дачники приезжают, в основном, на выходные, из населения на тот момент там были только Макс и сосед Иван Ильич, пенсионер, которого дети привозят сюда на все лето и забирают осенью, навещая по выходным. Ивану Ильичу местные платят незначительные деньги, он присматривает за пустующими дачами и, по необходимости, поливает огороды.
В общем, нет нужды описывать то, чем до ночи занимался Максим, только захотелось ему впервые в жизни переночевать на улице в гамаке. Вставил в уши наушники со своим любимым «Pink Floyd», некоторое время наслаждался музыкой и звездами, потом отключился.
Проснулся оттого, что в наушниках вместо музыки стали раздаваться совсем другие, и, достаточно неприличные, звуки: будто бы кто-то мается расстройством желудка, с вариациями на эту тему. А в коротких паузах – то ли кряхтенье, то ли ехидный смешок. Обескураженный Макс, снял наушники, сел в гамаке и попытался сообразить, что происходит с плеером. Обратил внимание на то, что стоит необыкновенная тишина и безветрие. Ни комаров, ни цикад. Ни один листочек на дереве не шевелится. И тут увидел, что по огороду, вернее, по грядке с картошкой, что-то движется. Как будто ползет по земле человек, очень длинный и плоский, но невидимый – видно только, как приминаются и раздвигаются стебли. И оно ползет прямо на него! Когда до гамака осталось всего каких-то несколько шагов, Макс кинулся к дому. Возле дома, специально для стоянки машины, самим Максом (под бдительным вниманием тещи) был устроен газон – очень ровная площадка с подстриженной травкой. Так вот, буквально в шаге от дверей дома, на этом ровном месте, неизвестно откуда, появился горб, перецепившись через который, Макс, со всего размаху, приложился головой к ступеньке и рассек кожу на лбу. Обливаясь кровью, Максим начал толкать дверь (которая там никогда не закрывается на ключ), и почувствовал, что открыть не может, так как изнутри ее кто-то держит! Не очень соображая, что делает, Макс навалился на дверь сильнее, дверь немного поддалась и в образовавшуюся щель кто-то пропищал: «Ты маме позвонил, урод?!!». Максим говорит, что окончательно «съехав с катушек» от происходящего, он в ответ заорал: «КАК я позвоню, если телефон в ДОМЕ?!!» (опускаю ненормативную лексику после слова «как»), и, только после этого, со всех ног, помчался к дому Ивана Ильича. Долго «выбивал» там дверь, пока Ильич не проснулся и не открыл. Не знаю, что подумал пенсионер, но Макса приютил, выслушал, оказал медицинскую помощь, разрешил позвонить маме со своего телефона (с мамой было все в порядке, кроме того, что ее разбудили в три часа ночи и сильно испугали!) Даже сказал, что тоже видел нечто подобное у себя на огороде. На рассвете они вдвоем пошли на место ночных событий, разумеется, ничего особенного не увидели, а Макс собрал вещи и уехал домой.
Основная тема наших комментариев свелась, в общем-то, к одной фразе: «Ну, ты и придумал отмазку для тещи!». На что Максим сказал: «Вот, вы не верите, а она - поверила!», что очень странно, так как Татьяна Афанасьевна не из тех женщин, кому легко повесить лапшу на уши.