Детские страхи. Часть вторая
Бояться в детстве так захватывающе приятно — как и влюбляться в юности. А когда взрослеешь, всё наскучивает.Не столько ради читательского интереса, сколько ради того, чтобы освежить воспоминания и запечатлеть их, — может быть, мои дети это когда-нибудь прочтут.
Ранее я уже рассказывал о мистике, пришедшей в мою детскую жизнь из фильмов и мультиков. Теперь же речь пойдёт о детском мистическом фольклоре времён позднего СССР. Не правда ли, занятно: в государстве с атеистической идеологией тоже верили в сверхъестественное.
Фильмы ужасов в СССР не снимали, но такова уж наша природа: мы склонны к мистицизму, а в детстве — тем более. За отсутствием готовых сюжетов, дети в Советском Союзе стали придумывать их сами. Страшилки о Красной руке, Чёрной простыне и иже с ними настолько овладели детскими умами, что под конец существования Союза в журнале «Пионер» решили напечатать знаменитую повесть «Красная рука, чёрная простыня, зелёные пальцы», которая должна была их дезавуировать.
Не знаю, чем пугали друг друга городские дети, скажем, пятидесятых годов, но красные руки и чёрные простыни, я думаю, появились ближе ко времени моего детства. В деревнях дети по-прежнему рассказывали друг другу о леших и домовых, а мы через страшные истории пытались то ли осмыслить, то ли найти спасение от проблем, с которыми сталкивался человек в урбанистическом мире, как говорится, в каменных джунглях, закон которых: каждый за себя — и никаких принципов. Авторы советских программ урбанизации (хотя вряд ли это была их собственная идея) были весьма дальновидны: теперь этот закон — всеобщий. Каждый за себя, при этом все дружно и незаметно работают на Систему.
Простите, я, как всегда, отвлёкся.
Я до сих пор помню то щемящее приятное чувство: мы — группа пацанов и девочек, живущих в посёлке или приехавших сюда в гости на летних каникулах. Нам — примерно лет по десять. Мы сидим на огромном штабеле дров. За крайними огородами начинается лесок, в котором мы иногда собираем грибы и землянику. Над его деревьями возвышается грязно-оранжевая гора шахтного отвала, а за ним, уже в лёгкой закатной дымке, тянутся вершины холмов, поросших елью. На одном из них расположился ближайший ветхий городок, практически уже обречённый на постепенное умирание. После распада страны шахты быстро начнут закрывать, люди будут массово уезжать, здания и дороги — приходить в аварийное состояние. Многие сопьются, расцветёт наркомания, криминальная обстановка станет крайне неблагополучной. Вы бывали в маленьких уральских городках? Это — особая атмосфера, заповедник. А если в таком городке закрыли главное предприятие, то ощущение зазеркалья усугубляется повсеместным упадком. Это надо видеть, поэтому задайте в вашем поисковике что-то вроде «Урал. Заброшки» или «Урал. Города-призраки».
И вот, значит, сидим мы на дровах, девочки прижимаются к мальчикам. Сначала все желающие описывали, как провели вчера время после «загона» домой, какое кино смотрели перед сном, какие стуки и скрипы слышали ночью и кто заглядывал или стучал в окно (как правило, это были Красная рука или Белая кость). Затем, соблюдая определенный ритуал, изменяя голос, делая драматические паузы, я или Серёга С. начинали и искусно подводили к кульминации очередное повествование о мертвецах. Причём если я был теоретиком — то есть описывал мир, откуда к нам приходят мёртвые, пытался объяснить их природу и намерения, — то Серёга, со значением мне поддакивая, вдруг перенимал инициативу и начинал рассказывать об очередной своей встрече с мертвецом, которая удачно подтверждала мои гипотезы. Мертвецы были для нас не призраками, не душами покойных, явившимися с какой-то важной миссией, а некими физическими субъектами, лишёнными памяти о своей прежней личности. В отличие от зомби из западных ужастиков (этих убийц всего душевного и таинственного в отношении детей и подростков к потустороннему), они не подчинялись чьей-либо злой воле, а существовали в полностью автономном режиме и были непредсказуемы в своих действиях, как дворовые сумасшедшие. (Помню одного такого. Обычно над ним все издевались, причём девочки делали это с особым аппетитом. Но иногда на него что-то находило, и тогда его не решались трогать даже самые сильные ребята, а девочки, с восторгом визжа, бросались врассыпную, когда он шёл на них и изображал, что сейчас спустит штаны.)
Серёга говорил:
— Поехали мы с отцом позавчера на Доменный, к одному его другу. Они сели за стол, друг из подпола банку огурцов достал, стали водку пить. Засиделись до двенадцати. Девятка уже не ходила, и друг решил нас на мотоцикле отвести. Выходим на двор, они — в гараж, а я за забор пошёл, пописать (он, конечно, сказал не так...). А у отца друга дом — последний на улице, прямо перед кладбищем. Я боюсь, но всё равно — вгляделся в кладбищенскую дорогу. И смотрю — какая-то тень стоит на асфальте, прямо посередине, метрах в ста от меня. Я аж в туалет перехотел. И тут вдруг раз — эта тень в секунду переместилась — и стоит уже прямо напротив дома. С волос земля осыпается, а глаза белые-белые, без зрачков. Забегаю в гараж, там батя с другом стоят, курят как ни в чём не бывало. Я такой: «Там мертвец, пошли все быстро в дом!» А батя с другом просто дверь в гараж заперли, и мы там ночевать остались.
— Что, из-за мертвеца?
— Да нет, они так напились, что друг ехать не мог. А вчера ночью я дома опять в туалет пошёл. Захожу, глянул в окошко — там ничего, только смородина так потихоньку от ветра колышется. А как уже собрался выходить, слышу: «Звяк-звяк». Оборачиваюсь — а в окошке два зрачка без глаз...
— Два глаза без зрачков.
— А мертвецы разве умеют мгновенно перемещаться? Жень, ты же говорил, они во всём почти как люди, только их убить труднее...
— Ты их вообще не убьёшь, они и так мёртвые…
А за посёлком, в ближайшем лесу, в котором мы иногда собирали грибы, верхушки деревьев тоже немного колыхались от тёплого ветерка, и сквозь деревья было видно, как медленно, со скрипом, ползли по «ветке» груженые углём вагоны. Где-то там, за лесом, начинался посёлок Доменный, большую часть территории которого занимало городское кладбище. На самом дальнем холме, еле видный в дымке, стоял городской ретранслятор.
Какие ещё городские легенды были в моём позднесоветском детстве? Истории про звонки с того света (например, умершего одноклассника). Неожиданно заработавший телевизор или радио, и диктор говорит что-то вроде: «Мальчик, беги. Гроб на колёсиках выехал с кладбища, ищет твою улицу». Жёлтые (как правило) шторы, которые женщина купила с уценкой, а они её потом задушили. Красное кресло в кабинете директора завода. Переходящее (красное же) знамя, оживающее по ночам. Советский мистический фольклор, что вы хотите?..
...А я хотел бы напоследок поведать вам об одном странном личном детском мистическом опыте. Года в четыре примерно я был уверен, что, параллельно нашему миру, существует мир, где живут большие люди с угрюмыми лицами, бородами и… небольшими рогами на голове. Не помню точно, какой у них был «низ», вернее, всё, что ниже головы, — но злые глаза, складчатый лоб, рога и длинная борода как сейчас встают перед моим мысленным взором, стоит лишь немного сосредоточиться. Эти существа могли неожиданно возникнуть на улице города среди спешащих по делам пешеходов. Или заглянуть из тёмной прихожей в зал, где происходило взрослое застолье, а я сидел на полу с какой-нибудь игрушкой у ног, и мы молча обменивались взглядами. Я их почти не боялся. А взрослые, конечно, ничего не видели. А потом они вдруг перестали появляться. Может быть, дело в том, что я стал старше?
А вы наблюдали в раннем детстве угрюмых бородатых дядек с рогами?
* * *
Совсем забыл сказать, что когда я приехал в гости к родственникам на следующий год, то узнал, что Серёга С. погиб. Бродил по чердаку какого-то заброшенного дома и провалился. Мы в компании не делились этим друг с другом, но все как один боялись, что Серый придёт навестить нас с того света.
Новость отредактировал Estellan - 2-02-2022, 02:34
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Сторахи легенды фольклор авторская история