Призрачное эхо Ленинграда
«…Тысячелетний страхКолени преклонит,
И мёртвые уста
Словами жгут гранит:
Я не забуду о тебе
Никогда, никогда, никогда!
С тобою буду до конца,
До конца, до конца, до конца!
И мёртвый адмирал
Сойдёт со стен к свечам
И пустотой зеркал
Наполнит свой бокал.
И в гробовой тиши
Провозгласит он тост
За упокой души,
За вечную любовь!»
Группа «Агата Кристи» - «Я не забуду о тебе никогда».
Санкт-Петербург. Он же Петроград, он же Ленинград. Город-сказка, город-мечта, как поётся в одной из песен. Он манит своей нескончаемой романтикой белых ночей и огромным количеством достопримечательностей. Для туристов это величественный прекрасный город, но не для многих обывателей. Каждый район – это отдельная история и другая сторона медали. Совсем не золотая.
Питер – огромный архив истории России, и каждая улочка, каждый закоулок и закуток несёт в себе определённую энергию. Многие люди эту энергию чувствуют.
- Я хочу там жить! Он прекрасен, - кричит туристка, улыбаясь во все свои тридцать два.
- Сумасшедшая, - бросает ей вслед косой взгляд мужчина в сером пальто. - Вам страданий захотелось?
Город двуличен. Он манит, а потом затягивает. Навсегда. У него много исторических моментов, которые хранят старые здания и дворы, как флеш-накопители.
«Это город полусумасшедших. Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге».
Ф.М. Достоевский.
И, знаете, правда. Эти влияния что ни на есть та самая отяжеляющая энергетика тех времен. Сколько город пережил – огромное количество смертей при постройке, революции, блокада, лихие девяностые. Город этого не забыл. Он запомнил и запрятал в самые потаённые места переулков. И иногда, идя вечером домой, можно услышать сквозь шелест листвы тихий шёпот. Тысячи душ с разных времён остались здесь, как память. Навеки.
- Живу я теперь в Павловске, - рассказывала как-то мне коллега, - не могу жить в Питере. Давит сильно, как с ума схожу. Квартира-то у меня почти в центре. В ней столько всего было! И пьяные поэты, и убийства проституток, и в Блокаду здесь умирали!
-Так это же было! Прошло ведь давно! В центре – такая красота! - встревала другая.
- Попробуй там поживи, - злилась коллега в ответ. - Ночью спать не могу, чувствую прямо всю эту мерзость. Быстрей продам, быстрей забуду.
Я тогда жила в новостройке и всю суть этой фразы не очень поняла, пока не переехала в чудный район на Лесной. О нём сейчас и пойдёт вся история.
Станция метро «Лесная», Выборгский район Санкт-Петербурга. Здесь находится большой исторический памятник – Батенинские жилмассивы. Последний крик Сталинского Конструктивизма, как пишут в исторических документах. Стройка развернулась в 1929-1930 годах, заодно начиная целый акт гигантского вандализма. В то время с лица земли были стёрты старинные петербургские кладбища, которые объявили пережитками прошлого. Такого вандализма город ещё не знал! Из-за масштабного строительства не хватало стройматериалов, поэтому надгробия перемалывались на щебёнку.
Настоящим оплотом разрушения стало Выборгское римско-католическое кладбище. Его вандализм санкционировали. Потом передали районному финотделу, который, чтобы получить доход, устроил целую каменоломню. Надгробные плиты дробились на куски, ломались для поребриков…
Сейчас от этих кладбищ, естественно, ничего не осталось, только в некоторых районах можно увидеть в блоках построек старинные надписи…
В жилмассивах Лесного проспекта сохранилось одно такое надгробие, которое поросло травой и почти разрушилось. Я увидела его совершенно случайно, когда шла за продуктами в магазин. Сначала я подумала, что это очередной памятник Блокады, но потом мне стало очень любопытно. После магазина я специально повертелась вокруг, убрала всю траву и поняла, что это самое настоящее надгробие, только очень древнее. Надпись почти вся была побита и стёрлась. Я запомнила только остаток фразы «Покоiтъся.. раба Божiя». За детальность не отвечаю, помню примерно. Приложу фото, найденное в интернете. На Лесном проспекте лежит похожее надгробие.
К слову, этот ужасный вандализм положил начало тёмной, жуткой энергетике тех дворов, довершил которую Блокадный Ленинград…
Самые страшные дни города начались 8 сентября 1941 года. С каждым днём становилось всё тяжелее. Холода, как назло, были самые сильные, и враги разбомбили Бадаевские склады, оставив город без самого необходимого – еды. Люди превращались в ходячих скелетов, умирали прямо в квартирах, и некоторые оставляли трупы прямо дома, забирая их карточки на хлеб себе.
На улице трупы лежали грудой. Убирать их было некому…
- Ещё раз вам повторю, что слёз не было! - вспоминала блокадница Галина Короткевич. - Никто не плакал… Никто!
Никто не плакал. Все молча ждали, надеялись, верили… Многие не дожили до победы, погибнув под артобстрелом, либо от голода, но память о них навсегда вросла в улицы Петербурга. Вы меня поймёте, когда сами окажетесь там либо посмотрите фотографии «сталинок», доживших до наших дней. Эти здания до сих пор хранят в себе эхо Блокады.
Батенинские жилмассивы обстреливались с огромной силой, дети выбегали на крыши и тушили зажигательные бомбы, спасая свои дома.
- Зина, жена моя! - ударился в воспоминания мой бывший сосед Толя. - Родилась здесь прямо в этой комнате и умерла здесь!
От его слов моё сердце бешено колотилось, перед глазами вставали картинки огромной стройки. Молодые рабочие с улыбкой и надеждой на великое будущее, запах свежих досок, мокрая тряпка на новом окне, новоселье, толпа, ребёнок…
- Маленькая была она, - продолжал сосед, - так в блокаду бомбы сбрасывала. Мама-то не могла, лежала всё…
В этих зданиях со времен войны ничего не изменилось, кроме стёкол и вновь выкрашенных стен, которые до сих пор несут мрачную энергетику смерти. Каждый кирпичик хранит в себе воспоминания давних лет.
Когда я возвращаюсь с работы домой, то каждый раз рассматриваю дома и как будто возвращаюсь в прошлое. Прохожу мимо Дома Специалистов, который тоже находится на Лесном проспекте и примыкает к Батенинским постройкам.
«Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!» - гласит синяя надпись на его стене. Внизу на асфальте в коробке тоскливо трепыхаются увядшие гвоздики, как алые пятна крови погибших здесь людей. Смотря на эту надпись, у меня мгновенно нарастает паника и хочется убежать куда-нибудь за угол и спрятаться. В голове протяжным воющим гулом нарастает звук немецких самолётов.
На стене дома много табличек с памятными датами и именами известных людей, но стены хранят и более ужасающую память… Потрескавшиеся блоки, заросшие мхом балконы. Отчётливо видно старую кладку и новую, которую заложили после взрывов.
- Наш дом горел несколько раз, - рассказывала женщина-старожил о блокаде. - Я слышала, как кричали люди, а пожар никто не мог быстро потушить. И трупы лежали везде. Многих до кладбищ не довозили, оставляли прямо здесь или сбрасывали в одну яму.
Я впитываю в себя всю историю как губка, и порой мне кажется, что вся эта энергия буквально проходит сквозь меня. Я вижу страдания, чувствую боль и хочу плакать, но не могу. Никто не плакал.
За Домом Специалистов находятся сами Батенинские жилмассивы.
Многие квартиры там нежилые, и выбитые окна зияют своими тёмными глазницами. Они как будто вглядываются в тебя, тянутся к тебе и просят о чём-то. Эти дома, пожелтевшие от времени, облупленные, с битым стеклом и ржавыми разводами от труб, наполнены мистикой до краёв. Стоит только там оказаться, и вы почувствуете их атмосферу.
Когда на дворы опускается вечер, жилмассив меняет свой облик. Там нет такой суеты, как в самом центре. Ветер гуляет по узким улицам, донося до слуха лёгкий шум ветра. С шорохом листьев смешивается неясный шёпот. Он разливается по всем окрестностям, выходит из ржавого водостока, прыгает по полуобвалившимся балконам и пугает разместившихся на крыше птиц, шумно разгоняя их в небо.
Это души тех, кто когда-то здесь жил, смеялся, гулял, учился, работал… Души тех, кто медленно умирал в этих стенах, сгорая и превращаясь в скелеты. Они ни о чём не просят, им только нужно, чтобы их помнили. Знать о том, что они погибли не зря. Они умерли, но память о них осталась жить в этих стенах, в этих улицах. В каждом покрошившемся кирпичике, в каждой памятной табличке, в каждом выбитом окне.
После проживания в одном из памятных районов Петербурга я до конца поняла нежелание коллеги проживать в старинной квартире. Не все могут пропустить мимо вековую энергию домов, они впитывают её в себя. Особенно, если энергия несёт в себе смерть, а таких зданий по Питеру много, и каждое пропитано временем.
Батенинский жилмассив – не исключение. Сейчас это историческая достопримечательность города, но туристов в этом районе увидишь нечасто. Там можно побродить, но недолго. После проживания там, мне вот не очень хочется туда возвращаться. Единственное желание – сесть в автобус и уехать подальше. Район несёт в себе очень сильную память прошлых лет и о войне в том числе. Это эхо Блокады, которое хранит в себе страшные воспоминаниями прошлых лет…
Новость отредактировал LjoljaBastet - 11-03-2016, 08:55
Причина: Изменён раздел.
Ключевые слова: Ленинград Блокада смерть души время авторская история