Фантасты-пророки
Впервые я узнал это имя, прочитав роман «Астронавты», а наше личное знакомство состоялось после моего предисловия к «Непобедимому» и «Кибериаде». Неформальные отношения установились уже в Москве.Ему очень хотелось познакомиться с Владимиром Высоцким. Магнитофонные записи песен Высоцкого пользовались особой популярностью в традиционно вольнолюбивой Польше. По счастью, я хорошо знал Володю, мы дружили, он часто бывал у меня и очень любил фантастику. На встречу с автором «Соляриса» пришел, хорошо помню, с первой женой, очень милой и независимой в суждениях. Гитара не умолкала весь вечер. Дошло до «Песни о звездах»: "Если б не насмерть, ходил бы тогда С желтой звездою…"
Так это прозвучало в тот вечер. И кому, как не еврею Лему, было знать, что означает «желтая звезда»! Он отреагировал, подняв бровь, удивленно и вместе с тем отстраненно.
И такая реакция куда как понятна, если, конечно, помнить о сложных перипетиях его жизненного пути и общей ситуации в Польше.
А она, эта ситуация, частенько претерпевала резкие повороты: от «польской весны» 1956 года, когда первым секретарем ЦК ПОРП был избран Гомулка, просидевший десять лет в сталинских лагерях до заката его правления, сопровождавшегося дикой антисемитской травлей. Потом эпопея, связанная с «Солидарностью», убийство ксендза Попелушки, правление генерала Ярузельского…
И всякий раз, когда Польша ожидала введения советских войск, как это случилось в 1968 году с Чехословакией, Лем уезжал за границу: в Вену, Берлин. Насчет тоталитаризма не испытывал ни малейших иллюзий.
На родине к Лему относились поразному, опять же в зависимости от очередных «заморозков» и «оттепелей». Одни считали его самым знаменитым в мире польским писателем — гордостью Польши, другие — евреем, чье творчество лишено национальных корней и поэтому духовно чуждо. Знакомая ситуация.
Погода в основном определялась в Москве. У нас, особенно на первых порах, его романы и повести встретили крайне негативное отношение со стороны «директивных органов», или «инстанций», как было принято именовать ЦК КПСС.
В подтверждение приведу краткую выдержку из «Записки Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС «О недостатках в издании научнофантастической литературы» от 5 марта 1966 года.
«…Парнов и Емцов (так в документе) хвалят Стругацких, Стругацкие Парнова и Емцова… А все они, вместе взятые, взахлеб расхваливают Айзека Азимова, Рэя Брэдбери, Станислава Лема…» Насчет «расхваливания» Азимова, Брэдбери, Лема — все верно.
Смешно отрицать: я хвалил и писал предисловия и послесловия к их книгам, переведенным на русский язык. В частности, к «Солярису», «Непобедимому», «Звездным дневникам Ийона Тихого» Лема.
Крайне любопытно, что по сей день мало кто знает о жизни этого поистине гениального человека. А ведь он с полным правом может считаться нашим соотечественником. В рамках бывшего СССР, надо добавить.
Родился Станислав в 1921 году во Львове. После раздела Польши в 1772 году город перешел к Австрии и назывался Лемберг, откуда, полагаю, родовая фамилия — Лем.
Согласно пакту Риббентропа-Молотова, Западная Украина вошла в состав Советского Союза.
Лем успел закончить гимназию всего за несколько недель до того, как в 1939 году в город вошла Красная армия. «Самый способный ученик во всей Польше», как педагоги оценили его успехи, сдал на «отлично» экзамены в Львовский политехнический институт, но комиссия, где уже сидели комиссары НКВД, в приеме отказала по причине «буржуазного происхождения».
Самуэль Лем, отец Станислава, возглавлял отделение отоларингологии в больнице и, будучи преуспевающим врачом, считался человеком зажиточным. Не миновать бы семейству высылки куда-нибудь в Сибирь вместе с десятками тысяч таких же «социально чуждых», если бы… Не знаю, как это назвать, но неведомая сила хранила отца и сына в самых пиковых ситуациях.
В Первую мировую войну пана Самуэля призвали в австро-венгерскую армию. Под Перемышлем военврач угодил в русский плен, где ему было совсем неплохо. Зато в революцию его уже готовились поставить к стенке, но выручил знакомый парикмахер, что стриг местного комиссара. Такие дела…
Случай? Возможно, и случай.
Неразберихи во вновь присоединенных районах тоже хватало. Тем более что НКВД сбилось с ног, налаживая смычку с гестапо в борьбе с польским подпольем. Это с одной стороны, а с другой — высылка могла бы спасти Лемов от гарантированной отправки в Освенцим, когда во Львов вошли немцы, и вновь поспособствовали обстоятельства. Как только евреев стали сгонять в гетто, пану Самуэлю удалось раздобыть «арийские документы». В планах нацистов польская интеллигенция тоже подлежала искоренению, но во вторую очередь.
Станислав в те жуткие дни был уже студентом Львовского медицинского института, куда его зачислили по протекции видного биохимика профессора Парнаса. Что случилось с Парнасом, сказать не могу. Возможно, успел эвакуироваться. А Лемам предстояло жить, вернее, выживать — под постоянной угрозой разоблачения. Станиславу опять повезло. В короткие сроки освоив мастерство сварщика (ему все давалось легко), он получил работу в немецкой авторемонтной мастерской. Любимые писатели Честерстон и Конан Дойл учили, что легче всего спрятаться под самым носом у врага. У отца была великолепная библиотека, а читал Станислав много и жадно, впитывая, наряду с мировой классикой, науки, искусства, медицину, политику. Все это пригодится потом…
В 1944 году пришло освобождение.
Армия Людова бок о бок с Красной сражалась против общего врага, но Сталин уже задумывался о судьбе послевоенной Польши. Советские войска не пришли на помощь Армии Крайовой, истекавшей кровью в обреченном Варшавском восстании, однако со «своими поляками» пока заигрывали. Ни пана Самуэля, ни Станислава перспектива получения советского гражданства, мягко говоря, не радовала. Бросив все, кроме самых нужных и ценных книг, семья перебралась в Краков.
Через год после окончания войны Станислав продолжил прерванную учебу, но на выпускных экзаменах потерпел полное фиаско. При егото способностях и упорстве?! На самом деле это был вполне осознанный поступок. В послевоенной Польше все выпускники обязаны были пройти военную службу. Одна мысль о том, что придется подчиняться, зависеть от капризов, а то и произвола вышестоящих лиц, была ненавистна молодому писателю.
Обитая в тесной сырой конуре, где даже двери не было, он все свое время отдавал обретенному почти что свыше призванию. Так был создан первый роман «Больница преображения», действие которого происходит в психиатричке. Вещь, почище «Пролетая над гнездом кукушки», смогла увидеть свет только через десять лет. В тот памятный год он женился на студентке мединститута, откуда ушел без диплома. Молодым достался домик на окраине Кракова. Мне довелось побывать в этом очаровательном уголке. Старинные улочки навевали иллюзию, что ничего тут не изменилось со дней Коперника. Лем сказал, что это вариант дежа вю.
Вопросы психологии и медицины занимали его всю жизнь. Мне он рассказывал о том, как после открытия ЛСД Гофманом решил испробовать этот галлюциногенный препарат на себе. Конечно, под наблюдением врачей. Обретенный опыт даром не прошел. Думаю, что впечатления сказались на сценах «Соляриса». Честно говоря, отснятые потом фильмы Тарковского и Клуни, по моему мнению, не поднялись до уровня великого, без всякого преувеличения, романа.
Всего Лемом создано 55 крупных произведений, переведенных на многие языки. Но «Солярис» — это апогей. Ничего подобного мировая фантастика до Лема не знала: мыслящий океан непостижимым образом управляет орбитальным полетом планеты. Лишенный видимых сенсорных органов, он порождает фантомы, творя и разрушая свои призрачные фигуры.
Знаток и провозвестник грядущих успехов физики, кибернетики, биологии, социологии, искусствоведения, автор повестей, романов, радиопьес и юморесок, Лем каждый раз удивлял новой неожиданной стороной своего многообразного таланта.
В предисловии к русскому переводу «Соляриса» он отмечал: «Думаю, что дорога к звездам и их обитателям будет не только долгой и трудной, но и наполненной многочисленными явлениями, которые не имеют никакой аналогии в нашей земной действительности… Я хотел сказать этой повестью, что в космосе нас наверняка подстерегают неожиданности, что невозможно всего предвидеть и запланировать заранее, что этого «звездного пирога» нельзя попробовать иначе, чем откусив от него.
И совершенно неизвестно, что из всего этого получится».
Океан, непознаваемый, загадочный, самотворящий океан Соляриса действительно оказался тем самым пирогом, о котором говорил Лем. Но есть и другая сторона — реакция героев романа на «пирог», обратная связь людей с Непонятным. Вот это действительно достойный объект для писателя, блистательный плацдарм исследования человеческой души. Мы видели, как ответил океан на жесткое облучение и как реагировали люди на этот неожиданный отпор.
И вновь приходится задавать вопрос: «Готово ли человечество к встрече с таким Неизвестным?» Мне кажется, что именно в этом основной смысл романа.
За короткий срок Лем успел создать целую библиотеку. Здесь фантастические романы и повести, циклы рассказов, остроумные телевизионные пьесы; публицистический сборник «Выход на орбиту»; интересные философские работы, роман «Непотерянное время», посвященный трагическим событиям в оккупированной Польше.
В «Астронавтах» Лем показал на примере испепеленной атомным пламенем Венеры катастрофические опасности гонки вооружений, в «Магеллановом облаке» описал величественные картины далекого постиндустриального общества, объединившего обитаемые миры Галактики. «Возвращение со звезд» — роман-предупреждение о неожиданных последствиях вмешательства в человеческую природу, причем вмешательства, сделанного с самыми гуманными побуждениями. Эти вещи Лема хорошо известны.
«В конечном счете я пишу для современников о современных проблемах, только надеваю на них галактические одежды», — повторим сказанное однажды фантастом, подарившим нам поэтический и обобщенный символ непознаваемой для человека сущности — Солярис, тайну тайн, галактический разум.
Не ради холодного света абстрактных истин люди так упорно штурмуют тайны мироздания. Не только технический прогресс и материальное изобилие зовут нас в глубины космоса и микромира. Главная и не всегда осознанная причина поисков лежит в нас самих. Так уж мы устроены, что в познании для нас слились и смысл, и цель. Другое дело, что оно всегда вознаграждало любые усилия. Это свойство мира, непреложным компонентом которого является информация.
Наука же в конечном счете — наиболее эффективный способ добычи новой информации. Поэтому она и стала самостоятельной производительной силой. Информационная жажда постоянно звала человека вперед. Она обрекла его на нескончаемые поиски нового: новых истин и новых земель, иных миров и иных существ.
Таков Лем, пророк и философ.
Он ушел от нас в тот необозримый и непознаваемый космос, который пытался объять могучим разумом и точным взглядом писателя-классика.
Новость отредактировал Faceless Killer - 8-10-2011, 08:08
Ключевые слова: предсказатели пророки писатели мысли возможности человека фантасты