Холодные звонки
Ночью, как и обещали в прогнозе погоды, сильно подморозило, и подтаявший вчера снег превратился в гололед. Благо, что от дома до работы было недалеко, полчаса ходу. По пути Света снова и снова думала о том, как капризничал вечером Матвей, когда надо было нарисовать любимое животное для детсада, о том, что скоро, кстати, за садик снова платить…Глядя себе под ноги и стараясь не поскользнуться, Света не заметила, как оказалась у крыльца офисного здания, где располагалась их контора. Простучала каблучками по ступенькам и заскочила внутрь, мимо угрюмого охранника и автомата с кофе, по лестнице на третий этаж, и вот она - стеклянная дверь с небольшой бело-голубой вывеской «BioFilters» рядом.
В офисе, как всегда, играла музыка, Светлана отметилась на ресепшене и прошла в отдел телемаркетинга. Все были в сборе, сидели за столами, расставленными по периметру, с приготовленными папками, телефонами и кофе, щебетали о чем-то. Чисто женский коллектив, студентки, молодые мамы, парней сюда заносило нечасто. Света повесила куртку на вешалку и разложила вещи на своем столе, который, как и все остальные, напоминал небольшую двухэтажную конуру без крыши.
– Света, время без пяти, – подала голос начальница смены.
– Оль, я только кофе сделаю, ладно?
– Ладно, – с досадой ответила та, провожая взглядом Свету до кулера с водой и обратно к рабочему месту. – Ну все? Все себе чай-кофе сделали, папки приготовили? Давайте начинаем звонить. Когда вы раньше начинаете, у вас больше дозвонов.
Ольга (мало кто называл ее Ольгой Викторовной, разве что поначалу, благо, женщина была далеко не старая) включила на своем компьютере музыку, заглушившую ту, что доносилась с ресепшена. Считалось, что так операторы разговаривают громче и увереннее, только повторяющиеся попсовые песни быстро надоедали до чертиков. Разговоры на несколько секунд смолкли, девочки пошелестели списками номеров и взялись за трубки, вслушиваясь в длинные гудки. Затем раздались голоса первых дозвонившихся, говорилка у всех была одна, но каждый оператор со временем адаптировал ее под себя.
Главным было назначить демку – встречу клиента с менеджером по продажам. Звонили по номерам из справочника, будили людей или отвлекали от завтрака. Поздороваться. Представиться. По вашей улице идет проверка водопроводной и питьевой воды. С двенадцати до часа дома будете? А потом во время этой проверки воды клиенту впарят немецкий фильтр. Не очень-то честно, но в начале схема работала. Проблема была в том, что они уже около года выжимали соки из маленького городка Лимнинска на юго-востоке области.
Каких-то девяносто тысяч жителей, многократно прозвоненная телефонная база. Короче, в последние месяцы их все чаще просто посылали на три буквы. Ну или как-нибудь позаковыристее.
Длинные заунывные гудки в ухе. Ждешь четыре-пять и нажимаешь «отбой», набираешь следующий номер. Снова длинные гудки. Куда они все подевались с самого утра? Пробегаешь глазами столбик с фамилиями, выискивая смешные вроде Вагиной или Продайвода, складываешь цифры в номерах, просматриваешь свои старые пометки: отказ, занято, перезвонить, назначено, слишком старые, слишком молодые, съемная квартира, истеричка, козел… Неосознанно напеваешь осточертевшие песни, снова думаешь о плате за детский садик, еще обувь нужно Матвею новую, посматриваешь на часы, до первого перерыва осталось полтора часа, час десять, сорок семь минут, полчаса… И до сих пор ничего не назначено. Заходит начальница отдела, ворчит, уходит, Оля старается подбодрить всех. А на перерыв могут и не отпустить.
– Идите, – тихо произносит Оля, приглушив музыку. – Быстренько покурите и обратно. У нас ни одной встречи!
– Ты же видишь, Оль, что мы стараемся… – подала голос кто-то из девочек.
– Я вижу, а что толку? Что у вас не получается? Посылают?
– Трубки бросают, ругаются, мы уезжаем, нам не надо, прокуратурой пугают… – начали перечислять все разом, будто все это и так не было известно.
– Я вообще почти ни с кем не разговаривала, – вклинилась Света. – Сплошные недозвоны.
– Нам манагеров надо завести на первый круг хотя бы, – снова заговорила Ольга, – и пусть они там сидят, продажу высиживают.
– Может, в Залимнинский попробовать? – предложил кто-то.
– Ну попробуйте в Залимнинский. Вам есть там куда звонить?
– По выдуманным номерам.
– Ну звоните-звоните! Но надо будет там же тогда и на два, и на четыре часа сделать. Ради одной встречи туда никого отправлять не будут. Так, все, идите на перерыв, у вас еще пять минут, а потом все начинаем звонить в Залимнинский.
Курящие девушки набросили куртки и вышли, несколько человек осталось на своих местах, углубившись в личные телефоны. Светлана подошла к тумбочке, где хранилась пластиковая посуда, сахар, сливки и тому подобные припасы. Сделала себе еще кофе. Проходя обратно, заметила на столе у одной из сидящих девочек карандашные рисунки: единороги, пони, какие-то смешные принцессы… Девочку звали Юля, очень хрупкая, костлявая, маленькая, с большими серыми глазами, она, кажется, только недавно окончила школу и поступила куда-то на первый курс. Рисунки были красивые.
– Юль, а можешь и нам зверушку нарисовать? Собачку или котика там, Матвей овечку просил, но у меня не получается. Нам в садик надо.
– Овечку? – Девушка посмотрела на Свету испуганно, у нее всегда был такой взгляд. – Конечно. Листок только дай, пожалуйста.
Света взяла у Ольги чистый лист А4 и передала Юле. Та не в первый раз рисовала что-то для коллег и их детей, все равно, мол, руки надо чем-то занимать, пока звонит. Света села на свое место, над столом висели распечатанные говорилки, мотивирующие картинки и по центру – небольшое зеркальце.
В него следовало смотреть во время разговора и улыбаться. Светлана поглядела на свое хмурое отражение. У нее ведь тоже серые глаза, но почему-то не такие яркие, как у Юли, какие-то выцветшие, проплаканные. И морщинки вокруг. Чем дольше всматриваешься, тем их больше, как будто вдавливаешь взглядом свое отражение так, что оно трескается. Просто толком накраситься с утра не успела. И с волосами надо что-то делать. Только что? Того гляди, вылезут окончательно, и так сухие, мертвые после обесцвечивания и краски, цвет – белое золото, ей ведь шло. Или нет?
Вернулись девчонки, Ольга скомандовала: «Звоните», сделала музыку погромче. Несколько минут ушло на перелистывание бумаг и обсуждение, кто по каким номерам будет звонить. Базы Залимнинского района не имелось, но известно было, что номера там начинаются с девятки, поэтому оставалось только бить наобум. Код города 30, затем 9 и еще четыре любые цифры. Так можно было попасть как в квартиру, если повезет, так и в пожарную охрану, салон красоты или ритуальных услуг. Куда угодно.
– Алло? – сонный женский голос, трудно понять, сколько лет.
– Алло, здравствуйте, – официальный уверенный тон.
Пауза.
– Здравствуйте, – выдавливает голос.
– Меня зовут Светлана, я представитель компании «БиоФильтерс», по вашей улице идет проверка водопроводной и питьевой воды, с двенадцати до часа кто будет дома, чтобы принять специалиста?
– Что?
– Проверка водопроводной и питьевой воды. С двенадцати до часа дома будете?
– Ну будет кто-то. А что, вы у всех проверяете?
– Да, по всем квартирам в вашем доме сегодня работаем.
– А чего никакого объявления не было? Какая компания, вы сказали?
– Биофильтерс.
– Нет, нам ничего не надо.
Короткие гудки.
И так с некоторыми вариациями, несколько раз подряд. Но хотя бы разговор пошел, и Света приободрилась, начала злиться, это было хорошо. 3090601. Мы уходим. 3090602. Занято. 3090603. Ребенок один дома. 3090604. Хватит дурить, народ! 3090605. Приходите, я дома, ага, только девушке всего восемнадцать, а в компании ограничение от тридцати до семидесяти двух, 3090606, автоответчик, 3090607, магазин, 3090608, недозвон, 3090609… Гудок, пауза, гудок, длиннее первого, слишком длинный, меняющий тональность, пауза, как будто кто-то произнес что-то неразборчиво, Светлана открыла было рот, снова гудок, тишина.
Непонятно от чего у Светы перехватило дыхание.
Она отодвинулась от стола и оглядела офис, пытаясь понять, что произошло. Спинки стульев, разноцветные кофточки, затылки с хвостиками или распущенными волосами, на нее никто не обращал внимания. И никто не разговаривал. Музыки не было. Вообще никаких звуков. Виски сдавило, в груди, словно умирающий эмбрион, забрыкалось сердце. У меня заложило уши, подумала Света, это давление. Захотелось кричать.
– Алло.
В руке все еще была зажата серая рабочая «Нокия», ладонь вспотела, в трубке замолчали, ожидая ответа. Офисных звуков все еще не было, только это «алло», увязшее в ватной тишине. Света так перепугалась, что даже не смогла понять, мужчина с ней говорит или женщина. Бесполое, без интонаций «алло». А может, его и не было?
– Здравствуйте? – Света едва услышала свой голос.
Из динамика вдруг донесся деревянный скрип – так скрипят старые стулья, потом грохот, будто стул уронили, а затем тишина. Или нет? Замерев, Света расслышала, как где-то тихонько осыпаются камешки или, может быть, штукатурка. И вдруг в ухо ударил глухой шум, словно упало что-то тяжелое. Больше ни звука. Света почувствовала, что дрожит.
– Кто это? – Внезапно слух резанули надтреснутые нотки. Пенсионерка. Хорошо.
Что говорить? Света попыталась вспомнить говорилку, зашарила глазами по развешанным над столом распечаткам, столкнулась со своим испуганным отражением. Нужно выведать точный возраст. И не проходила ли проверка раньше? Может, у них уже стоит наш фильтр? Ох, сначала представься, дура!
– Меня зовут Светлана, я…
Ее перебил мужской бас, он говорил так громко и низко, что заполнял собой все, и вместе с тем невозможно было ничего разобрать, даже непонятно было, на каком языке он разговаривает. Только интонации. Вопросительные. Злобные. Затем радостные. Стало холодно. Холод гнездился прямо в трубке, и он засасывал в себя.
– Кто это? – снова спросила бабка. – Здесь никого нет, кого вам надо? Три, ноль, девять, ноль, шесть, ноль, девять. Остановитесь, – голос менялся, то становился мужским, то снова женским, молодым и ласковым.
– Мама? – спросил вдруг ребенок.
– Матвей?! – кажется, Света вскрикнула.
– Неправильно, – пробасила трубка и смолкла.
Левая рука обмякла, телефон громко стукнулся об стол. Плечи Светы непроизвольно дернулись, и она разрыдалась. Послышались встревоженные голоса, вопросы, через несколько секунд кто-то подошел сзади и начал осторожно тормошить. Оказалось, в офисе все так же играет музыка. Света закрыла лицо ладонями.
– Оля, я выйду умоюсь, ладно? – наконец пробормотала она и встала. Затем, стараясь ни на кого не смотреть, вышла в коридор, но на ресепшене все-таки столкнулась взглядами с девочкой-референтом. "Выгляжу ужасно", -подумала Света. Но отражение в зеркале в туалете ее немного успокоило, по ее лицу трудно было определить, что она только что пережила. А что она пережила? Сумасшедший диалог путался в голове, проваливаясь слово за словом куда-то вглубь. Неужели она теперь из-за такой ерунды будет психовать? Глупость какая. К счастью, тушь была не из дешевых и не растеклась. Света умыла лицо холодной водой, смочила клочок бумажного полотенца и, как могла, подправила макияж. На обратном пути поняла, что весь отдел обсуждал сейчас ее истерику, перебирая возможные поводы. Ну а что, тридцать один, живет с матерью-скандалисткой, сыну пять лет, с мужиками не складывается, все какие-то незрелые попадаются. Сейчас, наверное, моего последнего вспоминают, подумала Света, распахивая дверь. В кабинете ее встретили сочувствующие улыбки.
– Что случилось-то, Свет?
Света тоже улыбнулась, смутившись. Прошла к своему столу, поглядела на брошенный мобильник.
– Да я не знаю даже. Позвонила куда-то… в какой-то дурдом.
Конечно, девочки ждали подробностей, но Света не смогла ничего толком рассказать. К счастью, Ольга напомнила про невыполненный план, и все вернулись к работе. Собравшись с духом, Света тоже взялась за телефон. Первый разговор был коротким и безрезультатным, но по крайней мере вменяемым. Затем еще один и еще. До большого перерыва оставался час.
– Алло? – Женский голос, явно дама в возрасте. Впрочем, в это время только пенсионеры дома и сидят в основном.
– Алло, здравствуйте.
– Здравствуйте, – неуверенные интонации.
– Меня зовут Светлана, компания «БиоФильтерс», проводим проверку водопроводной и питьевой воды, скажите, с двенадцати до часа дома будете?
– Это насчет счетчиков? У нас счетчики недавно проверяли.
– Нет, мы проверяем воду на технические взвеси. У вас в городе установлена немецкая система…
– Ничего не понимаю, – сокрушенно перебила бабка. – Вы не по счетчикам?
– Нет! Мы проверяем воду, – начала чеканить Света, – на состав и качество…
– Так вода нормальная у нас.
– Это хорошо, но…
– Вы из Водоканала?
– Нет, я же представилась – компания «БиоФильтерс»…
– Не надо нам никаких фильтров!
– Я не по поводу фильтров! Мы проводим проверку воды!
– А вода хорошая у нас!
– Замечательно! Но нам надо ее проверить, и вы заодно…
И вдруг снова это ощущение холода, ощущение, будто кровь остывает в жилах, изменяет направление тока, тянется вверх, в голову, к трубке. Мужской голос, без интонаций:
– Твой сын умрет через девять, восемь, семь, шесть…
Света отдернула руку с мобильником от уха и вдавила «сброс».
Из колонок на столе Ольги вытекал безобидный бред про «имя любимое мое, твое именно», кто-то из девочек подпевал, кто-то разговаривал с клиентом, кто-то торопливо заполнял бланк. Света поискала глазами, с кем можно поговорить, но не нашла. Взгляд упал на часы – пятьдесят минут до перерыва на обед. Снова посмотрела на зажатый в руке телефон и поняла, что не может больше звонить. Хотелось просто убежать. Но домой никто не отпустит. Матвей. Конечно, с ним все хорошо, он в садике. В садике? Естественно. Она подняла трубку и притворилась, будто слушает гудки. Посмотрела на Ольгу, встретилась с ней глазами, отвернулась. Внутри нарастала паника. Даже просто держать эту пластиковую коробочку в руке было неприятно, Света старалась, чтобы та не прикасалась к уху. А может, послышалось?
Бывают, конечно, проблемы со связью, смежные номера, когда в разговор вклинивается кто-то третий, и ничего не понятно. Ничего не понятно. Это вот в точку. Света снова глянула на часы.
Девочки понемногу закрывали план, это радовало. В одиннадцать сорок всем менеджерам были даны встречи, начальница отдела продолжала ворчать, но Ольга сияла – ее смена справлялась, несмотря ни на что.
– Перерыв, – объявила она с видимым облегчением и выключила музыку.
Света бросила рабочий мобильник на стол, достала личный из сумочки, резко встала и выскочила за дверь раньше всех. Ей нужно было услышать Матвея. Выйдя из офиса и спустившись на один пролет по лестнице, она позвонила воспитательнице из детсада, та ответила, что Матвей рядом, играет, у них прогулка, но трубку не передала, начала грузить по поводу родительского комитета и сборов денег на Новый год. Света привычно начала раздражаться и поскорее свернула разговор. По крайней мере паника схлынула. Позвонила домой, зная, что в таком настроении обязательно поцапается с матерью, так и вышло. В офис Света вернулась наэлектризованная, злая.
– Быстро садимся! – подлила масла в огонь Ольга. – У нас все упало! Вообще все!
Коллектив загудел, девочки негодовали, наперебой пытаясь выяснить, что стало с их встречами, хотя подобная ситуация стала уже привычной. Клиенты отказывались в последний момент, а то и просто не открывали менеджерам двери. Светлана молча подняла рабочую «Нокию» со стола, нахмурилась, глядя на нее и ощущая как колотится сердце в груди. Надо звонить. Надо платить за садик, надо покупать Матвею новую обувь. Надо. За просиживание штанов тут никто платить не будет. Проклятый Лимнинск. Надо искать другую работу. Она набрала номер из списка и… На маленьком черно-белом экране отобразилось 3090609. Рука дрогнула, палец вдавил «сброс». Что за хрень?! Откуда вылез этот идиотский номер? Она набирала другие цифры! Света снова начала нажимать на клавиши, теперь медленно. 3, 0, 9, 0, 6, 2, 6, «вызов». Номер на экране сменился сам собой. 3090609. Света едва не закричала, с силой вжимая кнопку сброса. Еще одна попытка. 3090609. Сброс! Может, взять совсем другой номер из списка… 3090609. Сброс, сброс, сброс! Она судорожно перебирала разные комбинации и чуть не ревела – телефон выдавал одно и то же. Наверное, дело в нем, нужно его выключить и снова включить…
И тут мобильник в руке Светы завизжал.
Это был крик ребенка, бьющегося в истерике от ужаса, от боли. Так мог бы кричать Матвей. Света отшатнулась назад, хотелось швырнуть телефон как можно дальше от себя. Но тот как будто прилип к руке, как будто извивался в ней, цепляясь за пальцы. Визг оглушал и забивался молотым стеклом под кожу. Света зажмурилась и, кажется, тоже закричала, но ее не было слышно. В какой-то момент она поняла, что больше вообще ничего не слышит – только чувствует, как увесисто стучит сердце по ребрам, как по спине пробегают ломаные волны дрожи. А еще холод. Она ощущала холод, и он шел из трубки, по левой руке, пуская в ней черные ледяные корни.
Света открыла глаза. Было действительно очень тихо. Телефон продолжал шевелиться в закостеневшей ладони. Она попыталась кого-нибудь позвать, но ничего не вышло. То ли горло так сдавило, то ли и вправду оглохла. Оглянулась по сторонам. Спины, затылки. Все сидят по местам, неподвижные, но как будто зыбкие. Соседний стол пустовал, Света встала и медленно – ноги едва держали – подошла к Ольге, та не повернулась. Что-то не так было с ее волосами, они как будто стали склизкими, текучими, они двигались. И эта кожа на щеке – она казалась студенистой, серой и почти прозрачной. Если приглядеться, можно увидеть, что под ней что-то… Ольга обернулась.
Или нет, это не Ольга, что у нее с лицом?!
Глаз почти не было видно под влажной пленкой, губы обесцветились, неровно срослись, ноздри тоже, под кожей что-то плавает. Света попятилась назад, оказавшись в центре помещения. Ее трясло, тишина вжималась в уши, ее окружали неразличимые водянистые фигуры. Показалось, что это не сердце бьется в груди, а что-то чужеродное, большое, холодное. Взгляд скользнул вниз, на собственную левую руку. Пальцы вмялись в серый пластик, словно в тесто, от запястья прямо в трубку входила ветвистая темная вена. Прорезь, в которой должен был прятаться динамик, казалась очень-очень черной, и она двигалась, расширялась и сужалась, словно дышала. На экране отсчитывались секунды разговора. Света осторожно подняла телефон, не уверенная, что делает это по своей воле, приблизила его к уху. Ничего. Но возникло ощущение, будто на том конце кто-то тоже прислушивается и ждет.
Даже стало чудиться чье-то приглушенное дыхание. Хватит! Света затрясла левой рукой, пытаясь сбросить с нее мобильник, а потом, как ни противно было, стала отдирать его пальцами правой. Боль оказалась пронзительной и сладкой. Серый комок шлепнулся на пол, ладонь напоминала разваренный раскуроченный пельмень, но крови не было. Света рванулась к двери.
Коридор был нормальным, только за стойкой ресепшена никого не оказалось. Но что-то лежало прямо у выхода из офиса – ребенок, знакомый синий свитер… Он же в садике! Света подбежала к телу, мальчик лежал неподвижно, лицом вниз, русый короткостриженый затылок, руки неловко раскинуты. Матвей. Стало страшно. Очень страшно. Страшно перевернуть его. Светлана опустилась рядом, подсунула руки под маленькое хрупкое туловище в синем вязаном свитере и попыталась поднять, но тело… оно обмякло и потекло вниз стылой жидкой кашей. Света поняла, что ее руки находятся сейчас внутри грудной клетки ее сына.
– Здравствуйте, вы позвонили по номеру три, ноль, девять, ноль, шесть, ноль, девять, – раздался вежливый, немного механический женский голос.
Света подняла голову вверх, по ее лицу – в который раз за этот день – текли слезы. Вокруг было пусто.
– К сожалению, в данный момент никто не сможет вам помочь, – продолжал голос. – Нажмите один, если хотите, чтобы мы забрали у вас вашего ребенка. Нажмите два, если хотите, чтобы мы забрали вас у вашего ребенка. Нажмите три, если хотите кричать.
И Светлана услышала свой крик.
Туловище Матвея расползлось, она увидела свои ладони, в левой был зажат серый холодный сотовый телефон.
– Нажмите девять, если хотите, чтобы мы забрали агнца. Нажмите девять, если хотите, чтобы мы забрали всех. Нажмите девять, пожалуйста. Спасибо за вашу боль. Наша компания стремится к повышению качества предоставляемых услуг. Мы хотели бы сообщить вам, что это не ад. В аду есть справедливость, а у нас есть ваш сын. Просто нажмите девять, пожалуйста, и все будет хорошо.
– Правда? – с дрожью в голосе спросила Света – она ничего не понимала, но так захотелось поверить в эти последние лживые слова.
Из глубины коридора послышался шум смывного бачка, через несколько секунд щелкнул замок, тихо скрипнула дверь. Из-за угла со стороны туалетов появилась девушка, работавшая референтом на ресепшене. Настя или как там ее? Светлана увидела ее, а потом себя словно бы со стороны. Зареванная, стоит на коленях посреди офисного холла, а в руках… Она поглядела вниз – в руках ничего не было, кроме мобильника. На полу тоже. Слезы снова побежали по щекам, она попыталась поскорее встать.
– Эй, ты чего? – Рядом процокали каблучки, Настя аккуратно подхватила ее под локти. – Упала? Эй-эй, ну не плачь! Что такое?
Продолжая ворковать, девушка помогла Свете подняться и усадила на диван напротив своей стойки. Та смогла только попросить платок.
– Может, умоешься в туалете? Я провожу, – спросила Настя, протягивая влажную салфетку.
– Нет-нет, я пойду отпрошусь, наверное, – ответила Света. – А у тебя зеркальца нету?
– Да у вас уже скоро смена закончится, так-то, – заметила девушка, а вместо зеркала подала свой черный смартфон с включенной фронтальной камерой. – Так что с тобой случилось-то?
– Я не знаю… – к горлу снова подкатывал спазм. – Слабость?
Почему-то не хотелось никому ничего рассказывать. Скажут еще к врачу идти. Все само пройдет, она же не психопатка. Вдруг вспомнилось, что у матери в родне были какие-то слабоумные. Тетка вообще шизофреничка, в дурдоме лежала не раз. Господи-господи, только этого не хватало! Все будет хорошо. Так ей сказали. Конечно, эти слова – всегда ложь, но если не верить, то как вообще жить? Света смотрела в свои покрасневшие заплаканные глаза на экране смартфона, стирала остатки косметики с измученного лица. Продержаться до конца смены и убежать отсюда – вот и все. Забрать Матвея из садика. Ничего они ему не сделают. Она на все готова ради Матвея. Никто его у нее не отнимет, никто не будет говорить ему, что у него чокнутая мамаша. Вспомнилось что-то про агнца. Если честно, она плохо понимала, что это значит. Так к чему подумала об этом? Света поднялась с дивана и, вымученно улыбнувшись, вернула Насте ее смартфон.
– Ну ты как? – продолжала щебетать та.
– Нормально, – тихо ответила Светлана и побрела обратно в отдел телемаркетинга. Из-за двери доносилась одна из прилипчивых песен их рабочего плей-листа.
– Ты забыла, – окликнула ее Настя, догнала и вручила оставленную на диване серую «Нокию».
– А, ну да, – прошептала Света и, неожиданно задрожав, вошла в отдел.
Вновь эти недоуменные и сострадательные взгляды. К счастью, большая часть девочек была занята работой, только Ольга что-то проворчала. Казалось, для них не произошло ничего необычного. А что тогда вообще тут было? Светлана села за свой стол, с чувством облегчения отложила телефон, она не могла даже делать вид, что работает. Смена заканчивается через полтора часа, и еще могут задержать. Может, просто уйти? И не приходить сюда больше никогда. А жить на что? Сейчас все без работы сидят, даже продавцом сложно устроиться. Полтора часа. И сразу в садик за Матвеем. Неважно, что это было, завтра этого не будет.
Может, в церковь сходить, лет пять не исповедовалась уже. Мама давно хотела к ведунье сводить, говорила, может, сглазили. Все будет хорошо.
Она уставилась прямо перед собой, но все равно видела, что внизу, на столе, рабочий мобильник начал тихонько шевелиться.
Просто не смотреть. Не отводить взгляд от говорилок, от зеркала. Телефон двигался, словно слизняк, он медленно полз к правой ладони, лежащей на столе, трепещущей от напряжения и омерзения. Света выпрямилась, позвоночник одеревенел. Убежать? Музыка из колонок стала как будто громче, превратилась в грохочущие глыбы, заполонившие и раздавившие все. В зеркальце мелькнула тень, сзади прошла Юля, девочка-художница, скрылась за дверью – в туалет, наверное. Света оглянулась по сторонам, девочки продолжали названивать несчастным пенсионерам. Любая могла набрать тот номер! Матвей, Матвей, Матвей, ей нельзя сходить с ума, у нее же Матвей! Эта мерзость может отнять у Матвея его маму! Телефон влажно коснулся большого пальца на правой кисти, Светлану передернуло.
Едва не вскрикнув, она вскочила со стула, схватила серую холодную гадость и снова осмотрелась, затравленно, в ужасе. Некоторые операторы обернулись к ней, на их лицах читалось недовольство: ну что еще с этой истеричкой? Видели ли они, как мобильник растекается в ее руках морской звездой, старается прилепиться плотнее, впиться в кожу, артерии?.. Стол Юли, пустой отодвинутый стул. Света чуть не прыгнула туда, подскочила, стряхнула телефон на бумаги, вцепилась в лежащую рядом и как будто бы точно такую же «Нокию», взгляд упал на один из рисунков…
– Свет, ты чего?
Она обернулась: несколько человек все еще поглядывали на нее, и среди них Юля. Снова эти большие серые испуганные глаза.
– Я… ничего. Я за рисунком, – Света подняла со стола один из листов, с которого смотрела маленькая мультяшная овечка. – Ты же закончила?
– А, ну да, я бы сама тебе отдала потом.
– Ну я вспомнила просто, и захотелось посмотреть. – Она закрылась рисунком, как щитом и, вымучивая на лице улыбку, двинулась к своему месту. – Спасибо.
Глазами овечка напоминала автора. Казалось, вот-вот заплачет. Матвею, наверное, понравится, он же смотрит мультики про Смешариков. Матвей, Господи, прости, все для него, правда… Светлана вжалась в спинку стула, глядела то на рисунок, то на новый телефон. Скоро к ней подойдет Ольга и спросит, какого фига она не работает.
Оля хорошая, начальнице отдела она не сдаст, просто надо начать звонить или хотя бы притвориться, что звонит. Светлана не шевелилась, внутри позвоночника вновь прорастал прямой деревянный ствол, ветвящийся трепещущими ребрами, выгибающий ей спину. Что она наделала? Что теперь будет? Офис гудел музыкой и голосами операторов, Света окончательно перестала понимать, что происходит в их суетливом нормальном мире. Она только прислушивалась, пытаясь различить голос Юли, но та, кажется, не проронила больше ни слова. Украдкой оглядываясь назад, Света натыкалась взглядом на ее неподвижную спину, трубка была приложена к уху. Похоже, не может ни до кого дозвониться. Вот и хорошо, лучше длинные гудки, чем… У них тяжелая работа, психологически тяжелая, не каждый сможет ежедневно слушать оскорбления в свой адрес, слушать сумасшедших, вот почему такая текучка в компании. А Света здесь сколько? Года полтора? Или больше? Намного-намного больше… А может, ей все это снится, весь этот день, вся эта работа? Матвея надо из садика забрать, зайти в магазин, что-то приготовить вечером, вот что по-настоящему.
– Первая смена. Идите домой.
Света удивленно уставилась на Ольгу, потом на часы. Рабочий день кончился, уже пришли девочки из второй смены. Она принялась торопливо собираться. Музыку выключили, все вокруг болтали, радостно, с облегчением, одни одевались, другие раскладывали свои вещи на освободившихся столах. Светлана забросила папку со своим именем в шкаф, телефон – в тумбочку на зарядку, сняла куртку с вешалки. Даже не верилось, что можно уйти. Она заметила Юлю, та все еще сидела на своем месте. Внутренности начали сворачиваться клубком, медленно сжиматься, словно удав. Все еще можно просто сбежать.
– Юля? – позвала девушку Света.
Кажется, ее голос потонул в окружающем шуме, Юля не шевельнулась. Она держит правую руку у уха? Она говорит по телефону? Вокруг сновали люди, кто-то смеялся. Светлана осторожно подошла к сидящей девушке. Хотела было положить руку на плечо, но не стала – увидела отражение Юли в зеркале над столом, встретилась с ней глазами. В них был ужас. Оказалось, что правая рука у девочки дрожит от напряжения. В зеркальце видна была прижатая к уху «Нокия». Пальцы вросли в серый пластиковый корпус. Кожа на виске вспучилась, вздулись вены, соединившие голову с телефоном. Юля открыла рот, попыталась закричать, или, может, ее тошнило, потому что в этот момент горло содрогнулось, будто по нему что-то двигалось. Изо рта показалось нечто серовато-красное, в склизкой пленке, похожее на большого слепого червя или часть какого-то внутреннего органа. И тут Юля вскочила. Стул ударил Светлану по ноге, и та отступила. Перед ней то ли в панике, то ли в судорогах билась девушка с приросшей к голове ладонью. Ее то сгибало пополам, то мотало из стороны в сторону.
Люди отшатывались от нее, расступались, не понимая, что происходит и что надо делать. Все разговоры и смех смолкли, слышны были только стук каблуков по полу от неловких шагов Юли и ее приглушенное сдавленное мычание.
Потом она упала.
Тело еще содрогалось, но медленнее, лицо обезобразилось до неузнаваемости. Рот будто заткнули кляпом из собственной плоти, ноздри слиплись, от правого уха по всему лицу расползались чудовищные бугры. И серые красивые умоляющие глаза Юли – их больше не существовало.
* * *
К счастью, никто не оглянулся в поисках Светы. Ее уже не было в отделе, она сбежала вниз по лестнице, выскочила на улицу. Легкие ошпарило морозным воздухом, навстречу ему подкатила тошнота. Не дав себе отдышаться, Света поспешила прочь. В офис «BioFilters» она больше не возвращалась ни на следующий день, ни в конце месяца за зарплатой – никогда.
Какое-то время они переписывались в Интернете с Ольгой, поэтому Светлана знала, что вскоре компанию перекупил какой-то индийский или китайский холдинг, затем связь прервалась, да и не о чем было говорить. О том, что случилось с Юлей, Света ни разу не спросила. Она боялась, что ее вызовут в полицию, будут в чем-то обвинять, но этого не произошло. Она не брала трубку, когда звонили с незнакомых номеров, и вообще все реже пользовалась телефоном.
В тот вечер сын нашел у нее в сумке рисунок с грустной, но улыбающейся овечкой. Света запретила относить его в садик, и он еще долго висел на холодильнике, прижатый магнитиками, рядом с фотографиями Матвея.
Автор - Михаил Павлов.
Источник.
Новость отредактировал Qusto - 21-06-2018, 18:39
Причина: Изменён раздел.
Ключевые слова: Звонки телефон ребенок