Настырная прабабка
Начну с того, что по линии деда у меня есть цыгане, и про них никто и никогда в нашей семье не хочет говорить. Если я и начинала что-то спрашивать, бабушка обрезала меня с таким омерзением в голосе, что я отступала.— Что о них говорить?! Дедова мама не любила меня и мать твою принимать не хотела! Говорила, что не похожа на отца, нагулянная якобы. А как мать с возрастом-то стала похожа на нее, как две капли воды, так и давай ластиться к ней! Все Ириночка да Иришка! А Иришка-то всё, уже и в гости ходить не хотела.
Моя мама действительно была вылитая прабабушка. Даже седая прядь, волос украшавшая черную густую шевелюру, повторялась волосок в волосок. Эта седина досталась и мне. Правда, не локоном волос, а большой седой полоской в брови. Прабабка умерла в силу своих лет, хотя большую часть жизни провела, сидя у окна – ноги отказали еще в молодости из-за хождения весной в холодной воде. Жила она в доме, который отстроили мои дедушка и бабушка. Какое-то время там вместе со мной жила и моя мама. Огромный болт с гвоздем и остатками ниток от игрушек для моей кроватки-люльки до сих пор торчит где-то под потолком. Комнату прабабки Кати разделили дверью, что получилось так, что дом являлся двухквартирным. В первой квартире, в правой части дома, жила прабабушка, а во второй иногда собирались мы, когда проводились работы в огороде, или крупный субботний заезд в баню.
В живых я ее застала, иногда с дедом заходила к ней, а потом убегала играть с ребятами. О том, что прабабушка не ходит, мне напоминала только инвалидная коляска, которая стояла во второй полуразрушенной бане. Сам дом у нас очень большой с таким же большим крытым двором, из которого можно было выйти в огород. Огород находится на возвышенности и, кроме вскопанных участков, там можно любоваться зелеными горами и красивым таежным лесом, уходящим вдаль. Дед сделал красивую беседку с большой верандой, где можно отдохнуть, покачаться на качели, обозревая красивый пейзаж. Красота, одним словом, но не для меня.
До сегодняшних дней я не могла находиться в том доме, особенно одна. Спокойно я себя там чувствовала только с родными. Дело в том, что после прабабушкиной смерти она начала являться ко мне во снах. Причем в них она проявляла ко мне открытую ненависть, хотя при жизни она всегда относилась ко мне по-доброму. Прабабка появлялась в моих снах неоднократно. Начиная с детства, заканчивая 2014 годом. Первый раз я увидела ее не полностью. Только ноги. А сама я пряталась под кроватью. Она бродила и искала меня. Я видела, как она неспешно ступала босыми ногами по цветным вязаным коврам, от которых несло старыми тряпками, сырым полом и гнилью.
Потом во снах начал нарастать дикий необъяснимый страх во всем этом доме. Эти противные сны начали менять локации. Из дома меня переносило в крытый крышей двор. Возле перехода из двора в огород раньше у нас находился загон для скота и старая баня. Дед все это дело снес и оборудовал там большую, функциональную уборную. Так вот в том месте во сне мне постоянно начал являться этот «скотский загон». Но там не было коров. Там были жуткие грязные вепри с желтыми злыми глазами, от которых я убегала в огород и пряталась от них в новой бане. Если в баню ворваться не получалось, я со всей дури перемахивала через забор и неслась домой через соседние огороды. И во всех этих сновидениях главным было одно – необъяснимый животный страх, полный мрак и абсолютная безлюдность.
Потом все повторялось снова и снова – мрачный, ненавидящий меня дом. Мерзкие вепри, отдаленно напоминающие свиней, и прабабка. Иногда она появлялась в виде волка или огромной медведицы, которая гнала меня до самой двери или до бани, где пасла меня, покуда я не выйду. Я жаловалась на сны маме, бабушке, но они как всегда не вняли моим словам.
А однажды я вспомнила одну ситуацию: как-то вечером я завозила велосипед во двор (сама я жила недалеко в квартире с бабушкой, а все свои самокаты и велосипеды загоняла во двор частного дома) и нечаянно краем глаза взглянула в окно прабабушки, увидев, как она, с трудом передвигая костыли, шла к кровати. Я подтянулась ближе к окну, не понимая, что так делать нельзя, продолжала подглядывать. Прабабушка кое-как села на кровать. Видно было, что это ей далось очень тяжело. С таким же трудом она закинула ноги и улеглась спать. Я рывком спряталась под подоконник, но поняла, что прабабка меня заметила. Мигом покраснев, я загнала велосипед и бегом улетела домой. Вспомнив этот отрывок из детства, я начала строить свои догадки. Я подумала, что прабабка злится на меня за то, что я подглядывала за ней и поэтому никак не может угомониться и всячески меня достает. Пока я была в деревне, я успела сходить на кладбище и немного почистить могилку прабабушки. Потом я еще стояла возле нее и просила прощения за свой глупый поступок.
— Баб Кать, ну прости ты меня, — виновато бубнила я, — ну маленькой я была, ну бывает, прости… Если не это, то не пойму тогда, что ты злишься на меня…
Я повздыхала на могилке еще немного, смотрела на памятник и все думала, простит она меня или нет. После поездки на кладбище сны прекратились. Я уже радовалась, но, как говорится, рано. После переезда в Питер мы какое-то время посещали с подругой церковь. Ставили свечки за упокой и за здравие. Когда я поставила свечку за упокой прабабки, тут-то все и началось по-новой, только уже в более жуткой версии.
Место, где я очутилась снова, не изменилось ничем. Та же мрачная местность и ни единой живой души. Я подошла к бабушкиному дому, повернула ручку массивной деревянной двери. Во дворе был тот же мрак. От всего дома веяло злобой и ненавистью, я чувствовала это каждой клеткой своего тела. Внутри меня шевелился дикий страх, но все равно, как и в предыдущих снах, я шла туда. Я поднялась в дом и прошла в большую комнату. Ничего особенного не происходило, дом пустовал, но мрачная энергетика продолжала выпирать из всех углов своей тяжелой ужасающей массой. Я уже собиралась повернуться к выходу, как неожиданно передо мной появилась женщина. Сказать, что я просто испугалась, значит, ничего не сказать. От неожиданности я вскрикнула и отпрыгнула назад, а повернуться к выходу уже не могла. Ноги стояли на месте, как и не мои вовсе. Я с ужасом вытаращила глаза на женщину, мысленно готовясь к смерти. Полностью ее образа я не запомнила, помню только бледное лицо и черные волосы. Потом у призрака в руке вдруг появился нож. Когда она взмахнула им, мое сердце замерло, в ушах появился звон, и все внутренности полетели к пяткам. Но тут женщина с размаху ударила кухонным ножом в себя. Без крика и без всяких эмоций на лице, она, как робот, наносила удары себе в грудь. Но тут не выдержала и заорала я. Не закрывая рта, я понеслась к выходу. Руки судорожно скребли по засову, который не открывался, дом не хотел меня выпускать.
— Помогите, — пищала я, захлебываясь слезами и царапая дверь.
Я не оборачивалась назад, а по спине бежал холод. Пытаясь безуспешно выбраться из этого адского дома, я рванула через двор в огород, надеясь, как в прошлых снах, перепрыгнуть через забор. Но дверь в огород была закрыта, я опять уперлась руками в деревянную дверь. Тяжело дыша и хрипя, я молотила кулаками, что есть силы, пока не услышала скрип открывающейся двери. Боясь глотнуть своим пересохшим горлом, я медленно повернула голову в сторону звука. То, что я увидела, вызвало у меня дикий животный страх. Ужас проник в меня и заполонил полностью. На месте туалета снова стоял загон для скота, и от открытой двери пахло влажным спарившимся сеном с примесью коровьего навоза, а посередине сидела босая девушка с теми же волосами и такой же бледной кожей, как та женщина в доме. Только лицо у нее было невероятно ужасным – вместо улыбки жуткая гримаса и огромные черные пустые глазницы зияли у нее буквально на пол-лица. Она сидела, широко раздвинув согнутые ноги и наклонив голову на плечо с вытянутой вперед рукой, из которой сыпались зерна. Девушка не двигалась, замерев, как статуя, а вокруг нее бегали желтые комочки, отдаленно похожие на цыплят.
— Цыыыып, цып, цып, цыыыып, — медленно и мелодично напевал голос из ее пасти. Она все так же не двигалась, а пустые глазницы вперились в меня. От страха по моей голове пробежала холодная дрожь, собравшись в ком возле позвонка и вонзившись в грудь. Рот застыл, пытаясь издать крик.
— Мама, — еле слышно прошептала я и рванула обратно к выходу.
Но чем быстрее старалась я бежать, тем медленнее у меня получалось. Слезы брызнули из глаз, а холод и мерзкий ужас нарастали еще больше, не отпуская меня. Мои ноги бежали муравьиными шагами, и я боялась, что это существо настигнет меня, что оно вот уже близко, за моей спиной. Я вытянула вперед руки и начала загребать ими воздух, как пловец, пытаясь добраться до выхода как можно быстрее. Вдруг мои ноги как будто что-то отпустило, и я пулей, как из рогатки, долетела до двери. Я уже без труда открыла ее и вырвалась наружу. Вокруг дома уже собрались все мои родные. Они смотрели на дом и не понимали, что происходит.
— Там… Там… Оно… Там это! — не в силах связать целое предложение, заикалась я. Меня трясло дикой дрожью. В мысли крутилась церковь и то, что нужно освятить дом, но от огромного необузданного страха мои мысли кружились в урагане хаоса.
— Юля, ты что там буянишь, где ты была, поехали в квартиру. Сейчас дед машину поставит и… — начала было бабушка, но я не дала договорить:
— Поп!!! Священника вызывай! — истошно заорала я ей в лицо. Бабушка попыталась меня успокоить, все родственники сбежались ко мне. Кто-то цепко схватил меня за руки, не давая пошевелиться.
— Священник! — срывая голос, уже визжала я, пытаясь вырваться из крепких рук дедушки, — не верите, зайдите сами! Освятите дом! Воду святую!!! Священник!!!
Меня потащили к машине. Я извивалась, как змея, пытаясь высвободиться, но тут кто-то вскрикнул, и все уставились на окна дома. Я посмотрела туда же, куда и остальные, и весь ужас со страхом снова волной цунами накатили на меня.
В правой части дома, где раньше жила прабабушка, на все окно расплылось громадное лицо – без глаз, коричневого цвета, а рот шевелился, как бесформенное пятно. Оно расползалось по всему окну, а сам дом начал деформироваться в нечто мрачное и ужасное. Я тут же вырвалась из ослабевшей хватки деда и подбежала к окну. Не теряя ни минуты, я вскинула руки и, читая молитву, я начала осенять окно крестом. Послышался жуткий вой вперемешку со свинячьим визгом. Меня окатила холодная дрожь, но я не останавливалась. Я стояла так до тех пор, пока все не прекратилось…
Потом я проснулась с тем же страхом, что и во сне. Он не покидал меня до тех пор, пока не выглянуло солнце. Я не удержалась и написала бабушке с мамой, чтобы они освятили тот дом, потому что явление прабабки ко мне ночью и наведение на меня дикого страха уже очень мне надоели. И что вы думаете? Меня проигнорировали, опять списав мои сны на ерунду. Я ставила повторно несколько раз за упокой свечи в храме, и после этого таких ужасающих снов больше не повторялось, но все равно временами тот дом мне все еще снится. Там нет уже такого страха как раньше, но чувство страха и отвращения все же присутствуют.
Сейчас в том доме живут мои бабушка с дедушкой. Они отдали квартиру моей тёте, а сами переехали в этот дом. И вроде ни о чем таком бабушка мне не рассказывает. Но когда-то мне приходилось иногда там ночевать, несколькими годами ранее. И, находясь в той комнате, где жила прабабушка, я испытывала тот самый животный страх, тот же необъяснимый ужас, как и во сне. Сейчас же я чаще вместо дома вижу наш пруд, который находится недалеко. И он тоже предстает передо мной не во всей красе. Обычно такое видение приходит ко мне тогда, когда что-то должно случиться. Во сне я иду к пруду и уже чувствую от него плохую энергетику. Он видоизменяется – над прудом стелется туман, вокруг темный лес, в который лучше не заглядывать, небо темно и ни души. Только змеи кишат под ногами. Много-много змей. После такого я уже знаю, что не сегодня, так завтра от кого-то можно ждать большого зла.
Новость отредактировал YuliaS - 23-02-2016, 17:02
Ключевые слова: Сон ужас страх прабабка авторская история