Бабушка и могила шамана
Эту историю когда-то дождливым летним вечером, когда пилотам, детям делать нечего, нам рассказала наша бабушка. В молодости бабушка была прелесть как хороша собой, это слова не мои, а бабушки, и за ней ухлёстывала целая армия поклонников. Поклонники также все были абсолютные красавцы и гуляки. В первый раз услышав это слово, мы по своей детской глупости решили, что бабушкины ухажёры были такими же сорванцами, как и мы сами, гуляки от слова гулять. Однако бабушкино сердце лежало лишь к одному из когорты ловеласов, а именно - к светлоокому блондину Венедикту. Венедикт сей был сыном попа, то бишь поповичем. Бабушка была дочерью князя Спиридона, жуткого богача и зануды, это тоже слова бабушки. Для отца бабушки брак его дочери с поповичем был мезальянсом, а поп Михаил – отец Венедикта, в свою очередь, не горел желанием видеть у себя в доме якутку, пусть даже и баснословно богатую и образованную (в пределах домашнего образования). В общем, отношения между двумя семействами, напоминали отношения Монтекки и Капулетти в известном вам, дорогие мои читатели, бессмертном романе о Ромео и Джульетте.Но так как моя бабушка и её возлюбленный жили не во времена средневековья, то и путь воссоединения они выбрали вполне тривиальный - бегство. В общем, в одну тихую осеннюю ночь, когда уже по вечерам темнеет, старая двуколка отца Михаила остановилась за задней оградой усадьбы моего прадеда, и моя бабушка в сопровождении своей горничной, с баулами и узлами, явилась, чтобы разделить с любимым все тяготы бродячей жизни. Однако будучи избалованной богачкой, в бегство бабушка, кроме смены одежды, взяла также все свои драгоценности и часть драгоценностей матери, все свои притирания и мази и практически весь свой гардероб. Не была забыта и её шуба на чёрно-бурой лисе и мягкие унты.
Увидев бабушку и, главное, её багаж, счастливый жених «радостно» вздохнул и принялся укладывать и увязывать принесённые баулы. Затем ещё полчаса ему пришлось ждать, пока бабушка расцелуется и распрощается со своей горничной. Затем, наконец, двуколка тронулась в путь.
Сначала беглецы ехали по дороге, однако вскоре свернули на лесную дорогу, которая, по предположению Венедикта, позволяла срезать дорогу и, таким образом, сократить путь до города. Через некоторое время бабушка поняла, что её незадачливый жених в темноте заблудился и, только не желая её тревожить, делал вид, что они куда-то едут, хотя бабушка и видела, что они нарезают круги.
Чтобы выйти достойно из столь щекотливого положения, бабушка принялась причитать, что устала и хочет отдохнуть. Обрадовавшийся Венедикт тут же бросил править лошадьми и предложи устроить ночлег прямо в двуколке, для бабушки, а сам предложил её охранять. Однако бабушка настояла на том, что Венедикт срубил пару тройку еловых лап, а сверху она постелила своё любимое одеяло, положила две подушки, укрылись они бабушкиной шубой и заснули.
Бабушке показалась, что она только успела сомкнуть глаза, как её разбудил лихорадочный шёпот жениха.
- Ната, – шептал он, прижимаясь к ней. – Ната, проснись.
Бабушка недовольно заворчала:
– В чём дело, милый, я спать хочу.
Но в тоже время она услышала медвежий рёв неподалёку, и её сон сняло как рукой. Через несколько секунд они оба были на дереве. Им повезло, так как между ветвей огромной сосны они в темноте обнаружили охотничий помост. Ещё через несколько секунд они услышали медвежье сопение и ворчание, он копался в их баулах и время от времени принюхивался в поисках людей, но, слава Богу, так их и не почуял.
Измотанная поездкой и переживаниями, в конце концов, бабушка уснула. Пробуждение было ужасным, во-первых, она, привыкшая спать на пуховых перинах, отлежала всё, что только могла отлежать, во-вторых, оглядевшись, она подняла такой рёв, что будь медведь где-то рядом, он бы в то утро полакомился вкусняшками, а так от её истошных воплей проснулся только её ненаглядный суженый. Какое-то время он не мог понять, что так напугало бабушку. И только увидев остатки человеческих костей, он наконец сообразил, что ночью они нашли приют не на вышке охотника, а на посмертном одре шамана. Успокоить бабушку ему в то утро стоило больших усилий. Решающим аргументом стало то, что он сын попа и, таким образом, защищён от козней шамана, кем бы он ни был при жизни.
Однако бабушка настояла на том, что они развели маленький костёр и перед тем, как сесть в двуколку, перешагнули через него. Так же они сменили одежду и «грязную» оставили у подножия дерева. Затем они продолжили свой путь. До обеда бабушка всё ещё переживала ужасы прошлой ночи и утра, но уже ближе к полудню поняла, что переживать надо за дорогу, вернее, её полное отсутствие. Надо отдать должное кавалеру бабушки, он довольно быстро после полутора часов спора признал, что он не знает, где они находятся, и ему кажется, что они заблудились.
Побранившись для приличия ещё полчаса, бабушка взяла всё в свои крепкие мужские слабые женские руки. Первым делом она определилась со сторонами света, а затем стала править лошадью в западном направлении, где, по её предположению, находился город, куда они, собственно, и направлялись.
Целый день они тащились по лесу, но к вечеру, когда стало темнеть, они всё ещё были в лесу. Однако Господь их не оставил, вскоре они увидели охотничью избушку. И бабушка, и её воздыхатель были рады, что сегодняшнюю ночь они проведут под крышей. В избушке было темно и сыро. Первым делом бабушка затопила печку, которая, отсырев от долгого простоя, добрых полчаса беспощадно дымила, выгнав их на это время на улицу. Однако бабушка использовала этот момент для того, чтобы найти источник воды. Ручеёк, из которого охотники черпали воду, был недалеко, и они успели пару раз сходить за водой и даже напоить лошадь. Когда печка успокоилась и стала дымить, как все нормальные печи через трубу, бабушка навела относительный порядок в домике, и они поужинали остатками, захваченной бабушкой из дома провизии. Поужинав, они легли спать на широких лавках, которые стояли вдоль стены избушки.
Посреди ночи бабушке приспичило встать по малой нужде. Она, крадучись, чтобы не разбудить Венедикта, пробралась на улицу. Ночь была прохладной и бабушка, не решившись в темноте далеко отходить от дома, завернула за угол и… заверещала так, что попович, проснувшись от страха, вместо того, чтобы бежать выручать свою зазнобу, закрыл дверь изнутри. Таким образом, когда бабушка смогла наконец шевелиться, то, прибежав к двери, обнаружила её закрытой. Полчаса ей пришлось долбиться в дверь и уверять ненаглядного в том, что это она, его Джульетта, стучится к нему.
За это время она обнаружила, что всё-таки успела опростаться, и начала мёрзнуть. Когда незадачливый кавалер открыл-таки дверь, бабушка первым делом принялась менять исподнее, отложив разборки на потом. Через два часа, когда был восстановлен хрупкий мир, попович всё-таки поинтересовался у бабушки, что случилось во дворе и почему она так орала? Вот что рассказала ему бабушка.
Когда её мочевой пузырь переполнился, и душа запела «В дальнюю даль, собирался жених молодой», она поняла, что терпеть мочи нет, и решила пойти до ветру. Однако сходить по нужде у дверей она посчитала не комильфо и решила завернуть за угол дома. Каково же было сперва её изумление, а затем ужас, когда она увидела стоящего у стены человека, с лица которого лоскутами свешивалась кожа, а когда он открыл рот, чтобы заговорить, изо рта посыпались трупные черви. Единственное, что она запомнила, что это был якут, а не русский или другой омук. Пока она вопила благим матом, надеясь на помощь (тут непереводимая игра слов), существо, стоявшее напротив неё, протянуло к ней руки. Перепуганная насмерть, она побежала к двери, которую эта (непереводимая игра слов + пиииииииип) закрыла.
Стоило ли говорить, что проверять слова своей возлюбленной Ромео не захотел, и остаток ночи они провели, прижавшись друг к другу, на скамейке у стола, на котором догорал огрызок свечи.
Утром, после того, как окончательно рассвело, «отважный» юноша был выпихнут бабкой, на ту пору девкой, на улицу, чтобы посмотреть, не спрятался ли кто за углом. За углом никого не было, если не считать старой медвежьей шкуры, прибитой к стене дома. Несмотря на все уверения Венедикта, что призрак, бабушке привиделся, она быстро собралась, и они снова пустились в путь. В этот день, по-прежнему ориентируясь по солнцу и мху, бабушка-таки сумела найти дорогу к тракту, по которому они покатили в город.
В город они прибыли поздно, будить тётушку бабушка не решилась, и они остановились с женихом на постоялом дворе. Тем же вечером, когда они, закрывшись в своей комнате, целовались со всей страстью молодости, в дверь к ним кто-то постучался. Ничего не подозревающий Венедикт направился к двери и, не спрашивая, открыл её, вслед за этим раздался такой крик, что, по словам бабушки, её ночной вопль был безобидным писком суслика на закате.
Закончив орать, пылкий юноша самым наглым образом потерял сознание. Перепуганная бабушка, забравшись с ногами на старый сундук, сидела там целую вечность (всего минуту, а может, даже и меньше, примечания переводчика), пока не послышался скрип соседней двери и чей-то, явно человеческий, голос не спросил, а что случилось-то?
Только тогда она наконец смогла сбросить с себя оцепление и подбежать к жениху, лежащему без сознания. К тому времени в дверях стояли уже все постояльцы и старая, отдышливая, толстая якутка, владелица постоялого двора. Именно она послала слугу за доктором, и через полчаса последний уже приводил в сознание Венедикта. Однако, несмотря на все усилия врача, привести в чувства молодого человека не удалось. Доктор был в полной растерянности, он протирал без конца своё пенсне и что-то бормотал на латыни. Затем он велел двум постояльцам помочь ему погрузить тело пребывающего без сознания человека в его повозку и повёз его в больницу.
Утром, когда колокола звонили к ранней заутрене, бабушка уже стучалась в ворота дома тётушки. Охи, вздохи, обнимашки и целовашки заняли почти полдня, затем, по просьбе бабушки, её тётушка велела заложить рыдван, служащий ей экипажем, и они обе отправились в местную больницу.
Однако доктор ничем не мог их порадовать, больной всё также не приходил в себя. Дыхание было слабым, сердцебиение замедленным, зрачки не реагировали на свет, доктор затруднялся дать ответ, в чём могло быть дело. Он подробно расспросил бабушку об обстоятельствах их последних дней жизни до случая с обмороком. Получив неутешительные сведения, бабушка расстроилась и во всём винила себя. Однако будучи сильной натурой, она не пала духом и в тот же день отправила нарочного в родное село, чтобы известить обо всём своего отца и отца Михаила.
Пока родители добирались до города, она вместе с тётушкой обошла все храмы и монастыри города, везде она делала щедрые пожертвования и заказывала сорокоусты о здравии любимого человека. Через день, когда князь Спиридон и отец Михаил приехали в город, положение Венедикта было всё также плачевно.
- Силы его ослабли, - говорил доктор. - Не могу сказать, сколько он ещё продержится, но готовиться надо к худшему.
Услышав это известие, бабушка потеряла сознание от страха. Очнувшись, она пошла к тётушке и сказала, что если Бог и все святые не в силах помочь её Вене, то нужно обратиться к шаманам. Так как отец Михаил был бы против этой затеи, решено было не ставить его в известность.
В тот же день, заложив телегу, бабушка вместе с отцом и тётушкой выехали за город в направление большого села Хатырык, где жил известный шаман Кыннатах.
Через два дня путники достигли цели. Местный богач тойон Таяхов приютил князя и его родных. Все вместе они в тот же вечер поехали к шаману. Шаман жил уединённо в двух верстах от села. Когда бабушка и её сопровождавшие подъехали к его юрте, там было тихо и темно. Немного посовещавшись, решили спешиться и ждать возвращения шамана домой.
Женщины разожгли огонь в камельке и сварили из найденных припасов похлёбку. Заварили чай. Около полуночи, когда уже все готовились ложиться спать, затряслась земля, все в испуге вскочили, но так неожиданно как землетрясение началось, так же оно и кончилось. В тот же момент, полог юрты был отброшен, и в дом вошёл хозяин очага. Ни слова не говоря, он прошёл к камельку, поел, сидя на полу, похлебки. Затем проговорил, не оборачиваясь к гостям, которые как вскочили, так и остались стоять на ногах:
– Ищи в кармане, когда найдёшь - выброси во двор.
Затем, также молча, шаман лёг и заснул. Тихо, чтобы не потревожить покой хозяина дома, все покинули юрту и собрались у лошадей, чтобы обсудить таинственные слова шамана. Первым делом все обшарили карманы, но ничего таинственного не нашли, у мужчин были кисеты с табаком, у женщин всякая мелочь хозяйственная, немного денег. Ничего не поняв, но не решаясь тревожить покой шамана, они вернулись в село.
На следующее утро они поехали в город. В городе первым делом заехали в больницу. Там они узнали печальную весть о том, что в тот день, когда они были у шамана, Венедикт скончался. Его тело увезли в городской собор, где было назначено на завтра отпевание.
Вернувшись в дом тётушки, все разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть и приготовится к отпеванию. Бабушка попрощалась с отцом и пошла в отведённую ей комнату. Она затеплила свечу, помолилась о упокоении новопреставленного раба Божия Венедикта и, немного поплакав, легла спать.
Она уже была готова погрузиться в сон, как ей почудилось, что кто-то тяжело дышит под кроватью. Бабушка, сидя на кровати, дотянулась до свечи, зажгла её и поводила вокруг кровати, но всё было пусто. Она хотела уже погасить свечу, как снова услышала странное дыхание. Она поставила свечу на пол и заглянула под кровать, там лежал Веня, однако лицо его было исполосовано чем-то, и кожа висела лохмотьями, увидев её, он открыл рот, и из него посыпались белые черви, не помня себя от страха, бабушка завопила. Через минуту её спальня была полна народу, кровать была сдвинута, однако там было пусто.
Той ночью бабушка ночевала в кровати тётушки. На следующий день они с утра пошли в собор, где служили поминальную литургию, причастившись Святых Даров, они присутствовали и на отпевании.
Бабушка не могла смотреть в глаза отцу Михаилу и матушке Варваре, когда они подошли к гробу их единственного сыночка. Матушка что-то держала в руках, и бабушка услышала, как отец Михаил шепчет жене:
– В карман положи, в карман.
- Карман, - как сумасшедшая бабушка повторяла это слово, – карман.
Она не стала дожидаться конца отпевания и, выскользнув за спинами родственников и знакомых, взяла наёмный экипаж и поехала в больницу. В больнице, на её счастье, был дежурный сторож, она узнала у него, куда дели одежду, которая была на её женихе. Оказалось, что, боясь распространения, возможно, заразной болезни, доктор распорядился сжечь одежду покойного, что и было выполнено сторожем. Он показал ей старую печь, которую использовали в подобных случаях. Не боясь замараться, бабушка взяла кочергу и начала рыться в золе.
Через минуту на пол упала, звякнув, большая металлическая подвеска. Такие подвески нашивались на одежду шаманов, в которой их и хоронили. Бабушка взяла подвеску, она была лёгкая и всё ещё тёплая. Она вышла во двор и бросила её в пыль.
В то же мгновение с крыши больницы слетел ворон и подхватил подвеску, затем, сделав круг над двором, он улетел. Вечером после ужина, сославшись на головную боль, бабушка ушла к себе, чтобы помолиться. Когда она заканчивала вечернее правило, она услышала, как отворилась дверь. Бабушка встала, рассчитывая увидеть отца или тётушку, но в дверях стоял Венедикт. Он был всё так же хорош собой, бабушка заплакала, но он молча утёр её слёзы и сказал, что ей не за что винить себя, что он сам виноват в своей смерти. Бабушка долго разговаривал в ту ночь с покойным женихом, он рассказал ей многое из будущего. По его совету, вернувшись домой, бабушка вышла замуж за Петра, который был конюхом её отца. Замужество это наделало много шуму. Бабушку лишили наследства и выгнали вместе с мужем из дома. Но это спасло её в лихие годы, когда вся её семья, исключая тётушку, бежавшую в Японию, была уничтожена молохом революции. Дедушка очень любил её и баловал. Но раз в году она одна ездила на городское кладбище и всегда возвращалась в слезах…
Новость отредактировал LjoljaBastet - 6-11-2016, 05:33
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Шаман могила лес медведь смерть авторская история