Звёздная саранча
Сибирь славится холодами недаром – такова особенность континентального климата. Трескучие морозы зимой и зной летом. Сибиряки, впрочем, на погоду не жалуются и московскую сырую зиму переносят не в пример тяжелее самой суровой оймяконской стужи.Но зима тысяча девятьсот сорокового года была крепка даже для сибиряков. Ясная погода установилась с осени. Хорошо, в начале ноября несколько дней падал снег – это был единственный снег на многие месяцы. Прозрачный недвижный воздух не берёг землю, та ночами отдавала тепло в небо, получая же от зимнего солнца всё меньше и меньше. В декабре термометр, висевший на окошке фельдшера, единственный термометр на всю Малую Рань (Большая Рань находилась в семидесяти верстах выше по реке, по сибирским понятиям, рядом) показывал температуру только днём, к ночи крашеный спирт скатывался вниз, в шарик под шкалой. В январе и днём он перестал подниматься к самой нижней отметке в минус пятьдесят градусов.
Морозы стояли настолько лютые, что даже кержаки пустили своих собак в дом, чего прежде никогда не бывало. Птица вымерзала, зверь тоже, и следующий год ожидался тяжёлым. Запасливые люди нарубили дров ещё в ноябре, те же, кто поленился, понадеялся на авось (рубили лес на дрова лентяи всю зиму, заготавливая на две, редко на три недели вперёд, к чему лишнее запасать, когда лес рядом, да и пожар приключиться может, опять же на санях по снегу доставлять легче) теперь ходили по дрова с риском для жизни. Потихоньку стали переселяться по три, четыре семьи в одну избу, так теплее, вместе держали скотину, инстинкт и разум твердили – в единстве спасение. Одно хорошо – практически не было ветра, царил покой.
Речка Аймань, на которой стояли обе Рани, промёрзла почти до дна – сколько не пытались мужики добыть воды, но не смогли, всюду лёд. Пришлось пилить его, а потом перетапливать в воду.
Образовались бригады пильщиков, бригады лесорубов, бригады скотников – жизнь заставляла. Делили дрова поровну, чтобы и слабые не замёрзли.
Под Рождество, которое отмечали по старому стилю, явилось знамение – ночью шёл огненный дождь, тысячи голубых огоньков падали с неба. Крестились, как положено, двуперстием и причитали – не к добру, звезда-де падает, когда человек умирает, а их тут вон сколько насыпало. Доктор Оседко, прежде преподававший в академии имени Кирова, но сосланный за какую-то провинность, объяснил, что это метеорный дождь: мельчайшие камешки, даже пылинки падают на Землю из космоса и сгорают в полёте от трения. Обычно их немного, но если какая-нибудь комета распадется, миллиарды её льдинок таранят землю. Опасности никакой, боязнь падающих звёзд есть суеверие и мракобесие
Если бы так…
Рубщики леса впятером 20 января сорок первого года пошли в лес за новой порцией дров. Лошадёнка, укутанная дерюжкой, шла привычной дорогой – по уговору ходили совсем недалеко, хотя в нормальный год вырубать лес окрест себя и не стали бы, берегли на чёрный день (хлебопашеством в Малой Рани занимались слабо, больше уповали на охоту, рыбную ловлю и сбор кедровых шишек).
Только примерились к ели, как набежал волк. Не то диво, что набежал, чего-чего, а волков в Сибири хватает, но вот вёл он себя странно – поджав хвост, полз почти на брюхе, выказывая полную подчинённость людям. Бывалый охотник, Никодим Пименов ведал о подобном поведении хищника – при лесных пожарах. Но сейчас в воздухе не слышно ни дымка.
С трудом отогнав волка (всё-таки волчий Мазай слишком рискует против заячьего), они начали валить дерево – и тут увидели непонятное. На ветвях сидели насекомые. И не просто сидели, а активно грызли хвою и сами ветви.
Видом насекомые напоминали больше всего саранчу угольно-чёрного цвета, хотя имелись и определённые отличия, заметные даже неспециалисту – плоское строение туловища, а крылья широкие, словно у мотылька.
Но активные насекомые при более чем пятидесятиградусном морозе выглядели совершенно неестественно. И тем не менее они были – десятки, даже сотни особей. Лесорубы прошли дальше – деревья попадались буквально чёрные от насекомых, счёт которым нельзя было и вести. Ещё дальше стояли голые стволы – всё остальное было сожрано чёрной саранчой, да и стволы покидать она не спешила, грызла до сердцевины.
Пименов снял с ветви одно насекомое – и то принялось грызть рукавицу!
Другое свалилось на стоявшего рядом лесоруба, и тот не удержался, раздавил его. Резкий запах нашатырного спирта подействовал отрезвляюще – саранча саранчой, а нужно было спешить, иначе и сами замерзнут, и избы останутся нетопленными. Проехав с полверсты в сторону, они нашли чистый лес, где и заготовили с запасом, сколько могли увести.
В селе им не очень-то поверили, известно, со скуки всяк хочет над другим пошутить, растормошить для бодрости духа. Саранча зимой, да какой зимой, виданное ли дело.
В следующий раз захватили жестянку из-под керосина. Набрать саранчи было легко – за сутки она расползлась по лесу, будто пожар. Труднее оказалось заготовить дров – неповреждённые, крепкие деревья пришлось поискать. Немного, но на том морозе и немного дорогого стоило, если человек мог терпеть, то лошади приходилось туго.
В самой большой избе, принадлежащей когда-то мироеду, теперь находился клуб, и в клубе собирались погреться и отдохнуть от тесноты семейной (теперь многосемейной) в тесноте общественной. Здесь заготовщики леса и показали свою добычу.
Саранча, вытряхнутая из жестянки, бегала, как таракан на раскалённой сковороде – и на глазах у людей таяла, испуская всё тот же резкий запах нашатыря. Через несколько минут один запах и остался – саранча испарилась бесследно.
Весь долгий вечер судили да рядили о диковинах природы, но о надвигающейся опасности думали мало. Всё равно с саранчой не совладать. Хорошо бы сообщить наверх, но по случаю свирепых морозов связь с Большой Ранью не поддерживали, хотя по речке только и ехать – ни прорубей, ни заносов, снег плотный, старый устоявшийся. Но лошадь губить (а погибла бы она наверное, отморозив лёгкие) никто не хотел.
Набрали ещё насекомых и спрятали в сугробе. Там они потихоньку копошились, не в силах прогрызть жесть и стекло (кто-то пожертвовал банку). Ходили и в другую сторону, туда, где лес оставался пока нетронутым. Но идти приходилось всё дальше, а саранчу видели всё ближе. Двадцать девятого января первые чёрные насекомые прилетели в село. Они облепили деревца, что сентиментальные малораньевцы в память о Малороссии любили сажать у своих домов (фруктовые деревья не приживались). Наутро от деревьев и кустарников не осталось даже трухи. И, что хуже всего, саранча взялась за дома и амбары. Брёвна старые, пропитанные от жучков михайловской жидкостью, были не очень-то лакомы, но саранчи собралось – тьма, нужно ж было что-то есть невесть откуда пришедшей напасти. Малодушные вспомнили откровения Иоанна, люди же духом покрепче стали решать, как бороться с саранчой. Убить, раздавить насекомое труда не составляло, непрочный хитин легко поддавался, но слишком уж много было её, саранчи. Да и не очень-то её подавишь, на лютом морозе. К тому же ночью насекомые были особенно активны, и часто, выходя поутру во двор, человек замечал, что крыша или стена усеяны грызущими насекомыми, выедавшими изрядные куски от построек.
Положение становилось действительно опасным. Если люди останутся без крова, то гибель селения неминуема.
Доктор Оседко исследовал, сколько мог, насекомых и о результатах доложил «опчеству». По его мнению (в прежней жизни он был профессором медицины), саранча эта вовсе не наша, не только не сибирская, но даже и не земная. У земных существ основой жизни является вода, у этой же саранчи – аммиак. Она может жить только в условиях сильного мороза, поскольку аммиак закипает при минус тридцати трёх градусах. Возможно, комета, остатки которой и явились причиной метеорного дождя, несла на себе саранчу. Та либо вмёрзла в глыбу льда, либо имела иное приспособление, в виде кокона, позволившее ей перенести трансатмосферный полёт и добраться до поверхности планеты невредимой.
Но поскольку взрослая особь саранчи не переносит тепло, теплом и нужно с ней сражаться. Весна непременно изведет её, следует лишь дожить до весны.
Решили жечь костры. Это помогло, но отчасти – там, куда долетал жар огня, саранча не садилась, она огибала эти места. Но стоило огню погаснуть, стене избы или коровника охладиться, как она налетала вновь. К тому же всю деревню кострами не покроешь.
Теперь почти все от мала до велика ходили в лес, порой подпрягаясь к лошадям, чтобы побольше увезти дров, а оставшиеся поддерживали огонь.
Три дня спустя стало ясно – село не отстоять. Нужно было определять главные узлы и сражаться вокруг них. Обречённые избы раскатали – лучше пустить их на огонь, чем отдать саранче.
Счастье, что саранча не кидалась на людей – видно, из-за тепла, присущего живому, потому что павшую лошадь, из тех, что обмёрзла, лишённая ночью крова, они объели подчистую, оставив скелет, да и скелет потихоньку изгрызали.
Костры горели денно и нощно, около них грелись, на них готовили (часть скотины пришлось пустить под нож, договорившись, что хозяевам после возместят из прибытков), некоторые, больше, конечно, ребятишки, даже радовались нежданному приключению. Но Оседко, обошедший село кругом, виденным был потрясён – саранча расплодилась невероятно. Если они и выстоят, то всё равно придётся перебираться на новое место – к весне лес объедят на многие и многие вёрсты. Уже и сейчас образовались огромные проплешины, язвы.
Вокруг было черно от саранчи. Черно и мерзко – запахом нашатыря пропиталось всё, впору, шутили мужики, противогазы надевать. Шутка, даже самая немудреная, помогала выстоять, пережить критическую минуту.
Те покинутые жилища, что не успели раскатать, облепила саранча. Пришлось со всей осторожностью их поджечь – дерево на морозе, в сухом воздухе, горит жарко. Ветер мог бы разнести искры и на другие дома, но к счастью, немного снега на крышах всё-таки было, а погода стояла тихая.
В огне погибли легионы насекомых и, пока тлели уголья, саранча кружила неподалёку, порой буквально застилая небо.
Шестого февраля подул южный ветер. Погода испортилась, небо стало покрываться тучами, и жечь костры стало почти невмочь – легче перенести минус пятьдесят в безветрии, чем минус двадцать на ветру.
Действительно, термометр пошёл вверх! Минус сорок пять, минус сорок, минус тридцать пять! Когда же повалил крупный снег, стало ясно – в Сибирь прорвался циклон! Температура поднялась до минус десяти – саранча не выдержала. Для неё это был нестерпимый, адский зной. Она гибла миллионами, но, к счастью, поднявшийся ветер разгонял удушливый газ.
Спустя сутки от саранчи остались только следы – потравленный лес, изъеденные строения и долго витавший в воздухе запах нашатыря.
Мужики, посовещавшись, решили никому о случившемся не сообщать – доказательств-то нет, испарилась саранча. Да и помощи от властей они не ждали, ещё наедет чужих людей, табашников да сквернословов. Лучше потом, к лету, сказать, что прилетала саранча обыкновенная, и показать следы её бесчинства.
Но летом сорок первого года на нашу землю налетела совсем другая саранча…
Автор - Остап.
Источник.
Новость отредактировал LjoljaBastet - 4-07-2016, 06:00
Ключевые слова: Мороз саранча аммиак деревня костёр