Курочка, открой дверь. Часть 6

ПОБЕГ

Прохор сидел один в комнате на полу, обняв «Сайгу». Шторы были плотно задёрнуты, свет не горел. Они проговорили с Володькой всю оставшуюся ночь и утро. Часы показывали полдень. Володька спал. Он был совершенно вымотан и отправился в подвал устраивать лежанку, как только сообщил Прохору всё, что знал. Наталья и дети были наверху. Шума оттуда слышно не было, но, спят они или нет, Прохор не знал. Его одолевали тяжёлые мысли. То, что рассказал ему Володька, не сулило ничего хорошего.
Он нашёл отчёты. «Отчёты по завершённому циклу». В них документировались события, происходящие во время нападений Пресветлого. Отчётов было много. Все они были практически идентичны и различались лишь координатами, датами и именами. К некоторым отчётам прилагались пояснительные записки, благодаря которой и удалось сделать безрадостные выводы. Владельцы кур погибали. Напрямую об это нигде не говорилось, но каждый отчёт кончался строками вида:
«Сокращение стаи до одного экземпляра (Дата)».
«Визит к последнему экземпляру (Дата/Время)».
«Дата и Время проявления Gallus gallus №1».
«Дата и Время рождения глаза».
«Дата и Время поглощения глаза».
«Время прибытия Объекта».
«Изначальная масса куровода».
«Время и продолжительность трапезы».
«Время убытия Объекта».
«Остаточная масса куровода».
«Прогнозируемая масса Сырья».
В пояснительных записках иногда указывались имена куроводов. Некоторые из этих имён значились в списках переселенцев, по которых Володька говорил раньше. В качестве нового адреса значилась какая-нибудь отдалённая область. Судя по тому, что «Остаточная масса» такого переселенца в среднем составляла около 30% от его первоначального веса, селился он на новом месте только на бумаге, предназначенной для органов статистики.
Пара найденных отчётов была не окончена. Перед «Датой и Временем появления Gallus gallus №1» стояла сноска. В пояснении значилось, что в ходе штурма куровод был приведён в состояние, делающее невозможным поглощение, либо Gallus gallus №1 был уничтожен до рождения «глаза»; штурм предпринят в связи с удержанием необходимого материала. Володька утверждал, что это были как раз те случаи, когда хозяева кур баррикадировались в домах вместе с птицами.
Особенно угнетало то, что в списках на «переселение» значились все, кто проживал в доме. Так что сдаваться самому, в надежде обезопасить Наталью и детей, было бессмысленно. Прохора заперли в клетке до поры, как лабораторную мышь. Хотя, Володька обещался выйти ночью на разведку и поискать возможных путей бегства.
Прохор не заметил, как к нему подошла Наталья и села рядом.
— Что сказал Володя? — робко спросила она.
— Всё нормально, — Прохор не хотел пугать её. — Завтра мы попробуем уйти отсюда.
— А если не получится? Вон их сколько — по всему двору шастают. И день, и ночь.
— Получится-не получится… Не уйдём — останемся тут. Сдаваться я не собираюсь. И вас в обиду не дам. Пусть только попробуют сунуться, скоты!
— Может, послушать их, Проша? Ведь даже батюшка Илларион говорил, что поможет. Он же святой человек, врать не будет.
— Не поможет нам Илларион. Володька рассказывал, что видел он, как батюшка с нами из-за двери разговаривал. Всё это Игоря слова были. Губами он шевелил, а Илларион за ним повторял, стоя, как истукан. Уж не знаю как, но сомневаться не приходится, что управляют власть имущие батюшкой твоим, как куклой, чтобы у нас отобрать всё.
— Ну что же ты говоришь-то такое…
Прохор подумал, что Наталья до этого момента никогда с ним не спорила и не пыталась в чём-то переубедить. Видимо, сейчас ей было действительно страшно.
— Давай просто отдадим, что они хотят, — продолжала она. — Зачем ты оставил последнюю курочку? Ведь они станут её искать. Давай отдадим курочку, и они нас тогда отпустят.
— Не можем мы её отдать, Наталья. Никак не можем.
— Но ведь мы тут взаперти сидим. Света не видим, - Наталья заплакала. – Машка с Лёшкой меня спрашивают всё, «когда гулять пойдём?», «когда на речку?», «когда дяди уйдут?». Я вижу, что им страшно. И мне…
Прохор на секунду дрогнул в душе, но тут же взял себя в руки.
— И скотина не кормлена уже день. И наши-то припасы все в погребе, что не достать. Как же нам жить-то? Сколько мы так ещё просидим? Что же мы кушать будем, Проша?
Пора было это прекращать. Прохор повернулся к Наталье, холодно посмотрел в её глаза и чётко и ясно ответил:
— Дерьмо.

Он сам не ожидал от себя такой жёсткости, которая нахлынула откуда-то из глубины души. Наталья поднялась и убежала в слезах на второй этаж. Прохор снова остался один. Он не знал, что делать дальше, он просто сидел на полу и ни о чём не думал. Оставалась одна надежда — побег.
Володька проснулся к ночи. Недалеко от его лежанки в подвале стояла клеть, внутри сидела курица. Видимо? Прохор посадил её туда. На часах было десять вечера. Володька вылез из подвала и направился в комнату. Там сидел Прохор, на стуле, с винтовкой, лицом к двери, и медленно жевал кусок хлеба. Даже не видя его лица, Володька ощущал настроение хозяина дома – мрачное и подавленное. Нужно было уходить из этого отсюда и бежать. Бежать куда-нибудь подальше, в глухую тайгу. Володька сам не понимал до конца, зачем вернулся сюда. Он испытывал какую-то привязанность к Прохору. К обычному мужику, который оказался в совершенно необычной ситуации, тёмной и страшной, но продолжал бороться. Даже сейчас он был готов кинуться на любого, кто без приглашения войдёт в дверь. Будь их хоть десять человек, хоть сто. Глядя на Прохора, Володька почему-то вспоминал своего деда – смутный образ со старой выцветшей фотографии: бравый широкоплечий офицер верхом на коне. Эту фотографию передал ему отец перед смертью, и Володька продолжал бережно хранить её.
— Есть какие новости? — спросил Володька, подойдя к Прохору.
— Нет, будто затаились. Ни шагов не слышно, ни разговоров. Несколько часов назад ещё машины приезжали. Одна огромная такая, с прицепом.
— Ясно, — ответил Володька. "Видимо, Пресветлый снова придёт сегодня", - подумал он. Читая отчёты, он обратил внимание, что лет 50-60 назад «циклы» занимали несколько месяцев. По самым же свежим записям, которые удалось раскопать, цикл длился 2-3 недели. Видимо, они нашли способ ускорить процесс и расширяли лагерь. Лишний раз Прохора волновать не следовало, но нужно было торопиться.
— Часа через два я пойду осмотрюсь, — сказал Володька. — Через крышу выйду. Дам знать, если путь будет.
— Давай так, — устало ответил Прохор. — Там, на кухне, поесть Наталья приготовила, голодный поди.
— Я пайка своего погрыз, мне хватит.
— Ну ладно, — вздохнул Прохор. — Думаешь, выберемся?
— Должны, — отвечал Володька.
Они проговорили ни о чём ещё два часа. Снаружи, будто бы, стало ещё тише. Больше всего Володька боялся, что в дом попытаются вломиться или усыпить их газом. Но, по-видимому, пока военным дела до них не было. Они получили своих куриц и ждали «проявления Gallus gallus №1», в чём бы оно ни заключалось. Но скоро недостача обнаружится.
— Пойду, — сказал Володька.
Прохор поднялся со стула. Вместе они зашли на чердак. В дом Володька проник чудом, проскочив мимо патрулей и выбив решётку на окне в подвал. Теперь-то окно было наглухо закрыто Прохором, да и дом с земли хорошо освещался. Оставалась надежда на крышу. Трудно было представить, как им всем удастся выбраться этим путём, особенно Наталье и детям. Но просто сидеть и ждать было невыносимо. Прохор открыл люк на крышу. Володька снова надел свои лохмотья и медленно полез вверх. Высунув голову, он огляделся – люк выходил на правую сторону крыши, удачно прикрытый трубой от обзора со стороны входной двери, где сконцентрировались главные силы военных. В поле зрения никого не было. Володька вылез целиком и спрятался в тени за трубой. Внизу было светло, как днём. У курятника никого видно не было, у сарая со скотиной тоже. Выглянул из-за трубы – лагерь определённо стал больше, а ещё – вокруг дома по большой окружности через равные промежутки времени мигали красные огни. «Только бы это не датчики слежения были», - подумал Володька, не подозревая, что его заметили ещё в тот момент, когда он оглядывался, высунувшись из люка.
Со стороны курятника послышался какой-то шум. Володька повернул голову и увидел, как из двери вываливается огромная чёрная туша, упираясь в землю несколькими руками. Туша лоснилась в свете ламп, перетаптывалась, внутри неё будто что-то шевелилось. «Вот ты, значит, какой», - пронеслось в голове Володьки. Через секунду на обращённом к дому боку Пресветлого прорезались два глаза. Его тело качнулось и зашагало к крыльцу. «Вот зараза!» - мысленно воскликнул Володька и пополз обратно к люку.
Что-то с силой ударило в бок. В глазах потемнело. Донёсся звук выстрела. Володька чувствовал, что не может вдохнуть и начинает терять сознание.
— Что там?! — услышал он из люка голос Прохора.
— Закрывай, быстро! — выдохнув последний воздух, крикнул Володька и покатился вниз. Прохор кинулся было наружу в попытке поймать его, но по крыше застучали газовые гранаты. Одна из них ударилась совсем рядом с люком, едва не попав внутрь. Вокруг подымались клубы дыма, которые не сулили ничего хорошего. Видимость ухудшалась, голова начинала кружиться. Прохор стиснул зубы и захлопнул люк; быстро спустился на первый этаж, умылся водой из ведра и надел приготовленный противогаз. Володька ожидал такой вариант развития событий и потому пришёл подготовленным. Пару комнат на втором этаже Прохор, как смог, обезопасил от газа тряпками и одеялами, а таке оставил в спальне ещё один противогаз. Это должно было защитить Наталью и детей на некоторое время.
У входной двери послышались шаги. «Неужто Володька!» - мелькнула мысль.
— Володя?! — крикнул он.
— Ку-роч-ка! — ответил из-за двери до боли знакомый зычный голос.
Не раздумывая, Прохор выстрелил несколько раз прямо через дверь. Шаги затихли. Воцарилась тишина. Через пулевые отверстия внутрь пробивались лучи света. Прохор спрятался за комод, держа дверь под прицелом. Снова послышались шаги и тот же голос:
— Курочка, от-кро-й две-рь, ку-роч-ка, открой д-верь.
— Открываю, родной! – зло крикнул Прохор приглушённым противогазом голосом и пустил в деверь ещё две пули.
— Курочка, от-кро-й две-рь, — снова раздался скрипящий голос, но уже где-то совсем рядом.
— Куроч-ка… — голос доносился со стороны окна прямо над головой Прохора. Он вскочил и выстрелил в закрытые ставни.
— Р-ади все обще-го бла-га, кур-очка, — голос удалялся — тварь шла по кругу. Прохор перезарядил «Сайгу» и затаился. Тварь продолжала ходить вокруг дома, читая свою мантру. Она не пыталась выломать дверь и влезть в окно, просто ходила. «В дом не может войти, значит», - вспомнил Прохор. Он хотел было подняться наверх и проведать Наталью, как вдруг из подвала раздался голос: «Ну, открой же дверь, Прошенька! Ну просит же Пресветлый. Ну что ты?!».
Прохор осторожно подошёл к открытому люку и заглянул внутрь. На земляном полу в сете лампы стояла клетка, в клетке сидела курица, из курицы раздавался голос:
— Ну вот и свиделись снова, родненький! Соскучал, небось, по Павлу Никоноровичу? Времечко-то моё уже пришло. Скоро и твоё времечко придёт. А ну-ка, поднеси меня к Пресветлому, Прошенька.
— Ах ты тварь! – крикнул Прохор, спустился в подвал и с силой пнул клетку. Она отлетела в угол, ударилась о стену и прокатилась по полу.
Павел Никонорович заохал.
— Вот же грубиян! А ты у нас, я гляжу, мужичонка не простой. Но тем паче! Вмиг тебя выкурят из этой халупы. Ничто не разделит нас с Персветлым! Так суждено мне! И тебе так суждено!
Павел Никонорович будто бы вошёл в раж и, не умолкая, сыпал предсказаниями о судьбе, Пресветлом и скором воссоединении.
Прохор взял одеяла, на которых спал Володька, и запеленал в них клетку. Затем вылез из подвала и закрыл дверь – голоса Павла Николаевича слышно не было. Зато были слышны другие голоса – вокруг дома явно царило оживление. Прохор разбирал в топоте множества ног отголоски приказов и переговоров, отовсюду. Он решил было стрелять из окон наугад, но людей вблизи дома, похоже, было очень много, и, наверняка, они были вооружены. Попытка бегства не просто с треском провалилась. Он потерял Володьку, снаружи ходила тварь и солдаты, а в подвале сидела орущая курица. Прохор начал поддаваться панике.
— Прохор! Прохор, ты меня слышишь?! — услышал он вдруг усиленный мегафоном голос Игоря. — Нам нужно поговорить! Ситуация критическая, но мы можем помочь!
— Как же мне с тобой говорить, паскуда ты поганая, когда я тут взаперти сижу, — пробурчал Прохор.
— Я тебя прекрасно слышу, Прохор… Можешь говорить так, как сейчас.
«Вот же сволочи». Прохор опустился на пол и привалился спиной к печи.
— Оставьте в покое нас! — крикнул он.
— Мы готовы уйти, как только всё закончится, Прохор. Но ты сам не хочешь сотрудничать с нами. Зачем ты оставил себе одну курицу? Сейчас всё бы могло уже закончиться.
— Закончиться... конечно! Вместе со мной и моей семьёй! Володя мне всё рассказал про вас, подлецов!
— Послушай, Прохор, Владимир не мог узнать о том, что здесь происходит. Это вне его компетенции. Не знаю, что он мог тебе рассказать, но к теперешней ситуации это отношения не имеет. Поверь мне, Прохор.
— Один раз я тебе уже поверил – чуть не свалили меня исподтишка!
— Куроч! Ка! Откро-й две-рь! — раздался скрипучий крик. — Кур-очка! Бла-га! Р-ади!
— Заткните своего поганого демона! — крикнул Прохор.
— Откро-й! Куроч-ка! — ещё громче заорал Пресветлый.
— Приди! Приди ко мне! — раздался из-под пола голос Павла Никоноровича.
— Бла-га! — верещала тварь.
— Прохор, не теряй зря драгоценное время! Мы тебе поможем!
— ПРИДИ, ППРЕСВЕТЛЫЙ!!!
— ДВ-Е-РЬ!!!
Прохор, словно загнанный зверь, забился в дальний угол комнаты, ощерившись, держа "Сайгу" на изготовку.

ВОЛОДЬКА

Игорь стоял перед командным опорным пунктом в ста пятидесяти метрах от дома. Рядом были начальник штаба и Настя. Куровод не выходил и перестал отвечать, микрофоны лишь изредка ловили его глухое дыхание. Игорь почти перестал ощущать те еле различимые сигналы, что были главным его оружием в манипуляции людьми. Вероятно, из-за близости Пресветлого. Он явно стал больше. Крутился у крыльца, словно огромная чёрная туча, «уговаривая» впустить его. Он чувствовал Gallus gallus №1, но не мог войти в помещение, пока там находился куровод. Отрывистые реплики Пресветлого звучали всё громче — он начинал проявлять агрессию. Надо было что-то срочно предпринять.
— Может, разнесём к херам эту хату, а? — заговорил начальник штаба.
— Если с этим куроводом что-то случится, нас всех закопают здесь же, вместе с его трупом, — вяло ответил Игорь. — Надо вытащить его из дома. Как-то.
Он обернулся назад и глянул на Сашку. Тот сидел на стуле с совершенно отрешённым видом. Рядом стоял пустой стул — Егора не было. Он ушёл на холм в двухстах метрах от опорного пункта, вооружённый до зубов, с огромной дальнобойной винтовкой. Именно он сбил с крыши участкового. Участковый… Игорь задумался. Этот поганец всё испортил. Но! Возможно, он же всё и исправит.
— Ведите участкового, — бросил Игорь.
Володьку привели через пару минут. Он находился на грани обморока и еле стоял. Игорь позвал его несколько раз, но Володька не отвечал, повиснув на руках солдат.
— Микрофон к нему поднесите, — скомандовал Игорь. Из его рукава выскользнул провод, подобрался к Володькиной ноге, забрался в штанину и полез вверх. Через секунду появился контакт. Участковый действительно был в плохом состоянии. Пуля, выпущенная Егором, попала в левый бок в область плавающих рёбер. Одиннадцатое ребро было сломано, осколком кости пробило желудок. Также была сломана правая рука и несколько пальцев на ней, очевидно, после падения с крыши. Оттуда же и сотрясение. Но говорить Володька был способен.
— Прохор, — раздался его голос. - Прохор, слышишь меня?

— Прохор, это я.
В динамика, транслирующих звук из дома, послышалось шуршание. Затем шаги.
— Володя? — раздался голос Прохора.
— Прохор, всё в порядке, слышишь, — отвечал Игорь голосом участкового. — Я тут с ними, в безопасности.
— Это ты, Володя?
— Да, я это, я. Выходи, Прохор, всё будет нормально.
— Лучше ты иди сюда, — настороженно произнёс Прохор.
— Я ранен, мне тяжело идти, Прохор. Мне сейчас врачу показаться надо. Давай уж сам, подходи.
— Что-то мне не по себе, Володя. Не верю я им.
— Я знаю, Прохор. Просто на взводе все сейчас, нервничают. Сам понимаешь.
— Ты сильно ранен там?
— Ушибся немного. Ходить не могу пока. Ногу сломал, может. Но в целом — терпимо.
— Чего ты с крыши-то упал?
— Да поскользнулся, видимо. Ты не бойся. Они сами-то перепугались. Дым тот был, чтобы чудище отогнать.
— Дак оно же тут стоит. Орёт, как резаное!
— Они отгонят его, ты выходи только. Наталью с детьми тоже выводи. Они там, поди, места себе не находят.

— Слышишь, Прохор? Всё хорошо будет.

— Ладно, — согласился Прохор. — У меня здесь пистолет твой, принести?
— Нет, оставь в доме. Сам тоже без ружья выходи. Не тронут они тебя.
— Какой, сука, «оставь в доме»! — взорвался Прохор. — Ты при мне пистолет свой взял, когда на крышу полезли! Что вы там делаете с Володькой, ублюдки!!! Опять обмануть меня хотите?!!
Игорь был обескуражен. Как он мог попасться на такую идиотскую уловку? Как он не смог различить обмана в голосе? Он же, мать его, манипулятор, специализируется на обмане!
— Я и забыл что-то, — попытался реабилитироваться Игорь.
— В жопу иди, гад! Знаю я твои уловки! Сначала батюшку на меня науськал, теперь и Володькой завладел! Оставь в покое его, сволочь!
Снова всё пошло наперекосяк. Игорь испуганно оглянулся на Сашку. Тот, казалось, еле заметно улыбался, будто происходящее забавляло его. Игорь перевёл взгляд, гневно уставился на начальника штаба — его лицо было деланно невозмутимым. Затем посмотрел на солдат, держащих Володьку – за поясом одно из них был заткнут табельный пистолет участкового.
«Ну п**ц!!! Снова облажался! Да что ж это, мать его, за говно-то?!!»
Лицо Игоря налилось краской, заходили желваки.
— Несите сюда «разговорчивый стул»! — рявкнул он. — Поставьте во дворе!
Двое солдат внесли во двор тяжёлый металлический стул c перфорированным сиденьем. На каждой его ножке, у конца, были приварены уголки с отверстием. В эти уголки солдаты вбили длинные железные стержни, зафиксировав стул. Бывшего участкового усадили и пристегнули наручниками. Игорь разорвал связь. Володька тихо застонал от боли.
— Прохор! — крикнул Игорь. — Даю тебе одну минуту, чтобы выйти из дома. Или твой друг умрёт! Прямо здесь — на твоём дворе! И по твоей вине!
Услышав угрозы Игоря, Прохор подошёл к входной двери. Заглянул в дыру от пули – там было темно.
— Ку-роч-ка, — раздался совсем близко голос из-за двери.
«Поганая тварь! Прямо на крыльце сидит, будь она проклята!»
Прохор отошёл к окну, отодвинул занавеску и вгляделся в щель между ставнями. Свет больше не бил по глазам. Прожекторы были направлены на стул, стоявший во дворе. На стуле, свесив голову, сидел Володька.
— Отпустите его, сволочи! — закричал Прохор. — Только троньте – я вас всех перестреляю!
— Выходи и перестреляй! Давай, Прохор, мы ждём! — раздался злорадный голос Игоря.
Прохор видел, как Володька поднял голову. Его губы шевелились, но слов было не разобрать. Вдруг справа появился крепко сложённый солдат, встал рядом со стулом и с размаху ударил Володьку по лицу. Потом ещё раз, и ещё. Прохор чуть не взвыл от горя и злости.
— Прекратите! — закричал он.
— Ку-роч-ка! — отозвался Пресветлый из-за двери.
— О, сколько мне ещё томиться в подвале тёмном и сыром! И ждать тебя, считая каждое мгновенье! – завыл снизу Павел Никонорович.
Голова шла кругом.
Солдат остановился и отошёл в сторону. Володька поднял голову. Он снова пытался что-то сказать. Прохор пригляделся – участковый повторял два слова: «не выходи, не выходи, не выходи». На Володьку снова посыпались удары. Его тело бросало из стороны в сторону, наручники надрывно бряцали. Но колья крепко держали стул, а стул крепко держал свою жертву. Володька сильно завалился на бок, видимо, потерял сознание. Солдат остановился, выпрямился, махнул кому-то рукой. Подбежал офицер с чемоданчиком, достал шприц и сделал Володьке укол.
— Он так долго не протянет, - снова раздался голос Игоря. — Выходи, Прохор. Ты убиваешь своего друга.
Володька снова зашевелился.
Участкового били уже несколько минут. Его лицо превратилось в кровавое месиво, в сознании его удавалось держать лишь благодаря стимуляторам, но куровод не думал выходить. Нужно было что-то более убедительное. По приказу Игоря солдат принёс две металлические спицы. Командующий лично подошёл к Володьке и воткнул ему по спице в каждую ногу. Участковый вздрогнул, но не закричал. «Ничего, скоро закричит», - думал Игорь. Солдаты уже тянули к стулу провода.
— Это твой последний шанс, Прохор, — заговорил Игорь. — Следующую экзекуцию Володя точно не переживёт.
Солдаты зачистили провода и закрепили их на спицах. Володька зашевелился на стуле, потянулся руками к Игорю. «Наконец-то, сломался», - подумал тот. Он склонился над своей жертвой. Володька, морщась от боли, вдохнул и, как мог, громко крикнул: «Прохор, не выходи!» Его срывающийся, полный боли голос, вырвался из динамиков громкоговорителей, пролетел над домом и унёсся в поле. Егор раздражительно хлестнул участкового ладонью по лицу. Затем отошёл на несколько шагов и махнул рукой. На провода подали ток. Володька выгнулся на стуле, его рот широко раскрылся, глаза закатились. Он хотел кричать, но не мог, парализованный током. В воздухе поплыл запах горелого мяса.
Прохор закусил кулак. По пальцам потекла кровь. Он не мог бросить Володьку. Но выйти сейчас означало предать его. Прохор, сжимая кулаки, смотрел в щель между ставнями на то, как пытают его друга. В ушах звенели голоса трёх тварей. Одна повторяла своё «заклинание», стоя за дверью; вторая вопила из подвала; третья обвиняла Прохора во всей той боли, которую испытывает сейчас Володька. Отчаяние поднималось в душе.
Егор прикинул состояние участкового — ресурс организма был на исходе, точнее, это был практически мертвец. Куровод по-прежнему не выходил. Ничего не получалось. Всё в этот раз шло через жопу. Нужно было что-то придумать. Или идти «на поклон» к Сашке и Егору, просить совета и помощи. Игорь медленно двинулся в сторону командного пункта, продумывая дальнейший план действий. Его догнал один из офицеров.
— Что прикажете делать с задержанным?
Игорь обернулся и посмотрел на стул с Володькой.
— Дайте ему стимуляторов. Побольше. Чтобы в сознании был. И сожгите.
Прохор видел, как ушёл Игорь. Ток отключили. Володька мотал головой, беспорядочно шевелил руками, с разбитого лица текла кровь. Он тяжело дышал и кашлял кровью поле каждого вдоха. Снова подошёл офицер с чемоданчиком, что-то достал и склонился над Володькой, закрывая обзор. Затем подошёл ещё один солдат, с канистрой в руках, и, как только «доктор» отошёл, принялся обливать Володьку из канистры какой-то жидкостью. У Прохора заныло в груди, он не мог вдохнуть, он знал, что сейчас будет. Солдат отошёл в сторону, поставил канистру на землю, достал из кармана походные спички, зажёг одну и бросил под стул.
Володька вспыхнул. Казалось, сначала он не понимал, что происходит. Озирался по сторонам, дёргался, будто пытаясь стряхнуть с себя что-то. А потом он закричал. Громко и страшно, заглушив всё вокруг, вместе с Пресветлым и Павлом Никоноровичем. Прохор отшатнулся от окна. За его спиной раздался громкий стук, потерявшийся в крике. Игорь оставил на Володьке своё переговорное устройство, и теперь можно было разобрать малейший звук, каждый судорожный вздох, а крики далеко разносились в ночи. Прохор пятился назад, пока не споткнулся обо что-то. Он посмотрел под ноги – на полу лежала Наталья, без сознания. Ореолом вокруг её головы белели волосы – Наталья была совсем седая. Прохор перенёс её на кресло, стянул с головы противогаз. Дальше так продолжаться не может. Пути назад уже не было. Он крепко сжал руками «Сайгу и твёрдо зашагал к выходу. Одним резким движением выдернул тяжёлый засов. Распахнул дверь.
На крыльце сидел Пресветлый. Он тут же подошёл вплотную к дверному проёму и уставился на Прохора тремя парами немигающих глаз.
— Ку-ро-чка. Дв-е-рь, — заскрипел он, но слова утонули в очередном раздирающем душу Володькином крике.
Прохор упёрся в Пресветлого ногой и с силой толкнул. Туша колыхнулась, взмахнула руками и скатилась по ступенькам. Прохор вскинул «Сайгу» к плечу и трижды выстрелил в Володьку. Все три пули достигли цели. Крик оборвался, тело на стуле обмякло. Володька был мёртв. Мгновение спустя в грудь и бедро Прохора воткнулись два дротика. В глазах сразу помутнело, руки начали тяжелеть, ноги подкашиваться. Но Прохор успел ещё раз прицелиться и выстрелить в солдата, избивавшего Володьку. Тот всплеснул руками, зажал ими горло, забулькал внезапно образовавшимся в его теле новым отверстием, попятился назад и повалился на землю.
«Сайга» выпала из рук. Следом упал Прохор. Он сохранял сознание, но не мог пошевелиться. Всё вокруг виделось будто в тумане, плыло. Несколько солдат подхватили его и вытащили за порог. Тело не слушалось, Прохор беспомощно лежал на полу. Оставалось лишь смотреть, как лоснящаяся туша Пресветлого взбирается на крыльцо и входит в дверь его дома. В воздухе стоял тошнотворный запах. В глазах Прохора стояли слёзы.

ВО ИМЯ ГОСПОДА НАШЕГО


Игорь не верил своим глазам: куровод вылез! Сам! Чтобы застрелить труп! Это ли не чудо? Солдаты тоже молодцы – сработали оперативно. Теперь Пресветлый наконец добрался до своей Gallus gallus №1, наконец они оба заткнулись и… Что там между ними происходит, Игорь не знал. Никто не знал. Но в результате должно появиться яйцо. Должен родиться «глаз». Дальше останется только ждать конца цикла. Процесс теперь не остановить, критическая точка была пройдена.
Игорь вернулся к дому. Куровода осматривал врач, но было и так видно, что всё с ним в порядке.
— Потушите этого партизана, — кивнул Игорь в сторону горящего тела Володьки. — Воняет же. Приберите тут всё.
Несколько человек кинулись исполнять приказ. Игорь подошёл к дверному проёму. Пересекать порог было нельзя. Любой, кто попытается сейчас это сделать, даже если его не успеют предварительно застрелить следящие за входом снайпера, всё равно умрёт от обширного кровоизлияния в мозг. Из-за чего так происходило, никто не знал – всего лишь очередное белое пятно среди сотен себе подобных в деле изучения Пресветлого. Но было одно «но»: судя по статистическим данным, несколько раз после случаев вторжения посторонних в пространство дома в текущий момент цикла Пресветлый покидал дом и уходил, последняя курица просто умирала, глаз не рождался. Поэтому процедура строго предписывала уничтожать любого, намеревающегося войти в дом. Солдаты вообще боялись близко подойти к двери, Игорь же с расстояния в пару шагов решил осмотреться. Лучи прожекторов, проникавшие внутрь, выхватывали из темноты нехитрое убранство комнаты. В кресле сидела жена Прохора. Или сожительница, или кто она там ему… Женщина не двигалась. Игорь не мог понять, мертва она или без сознания — Сырьё в его организме не отвечало, весь дом сейчас был большой чёрной дырой в воспринимаемом информационном поле. Где-то там внутри должны быть ещё двое детей. Но это неважно. Куровода в доме не было – необходимое условие соблюдено. Менять что-либо ещё категорически запрещено процедурой проведения операции.
Из глубины дома послышались тяжёлые шаги – Пресветлый возвращался. Игорь отошёл от двери на несколько метров. Его примеру последовали солдаты и офицеры, находившиеся рядом. Прохор остался лежать в крыльце. Чёрное тело, ставшее ещё больше, с трудом протиснулось в дверной проём. Пол под Пресветлым прогибался и скрипел. Существо остановилось рядом с Прохором. Извергнутые из чёрного тела руки потрепали его за одежду, подёргали за руки и за ноги.
— Бла-га, - проговорил один из ртов, и Пресветлый двинулся вперёд. Он спустился с крыльца, ломая ступеньки, неторопливо прошествовал к курятнику. Напротив него существо остановилось и ударом руки выбило дверь. Затем оглядело образовавшийся проём и расширило его ещё несколькими ударами.
Игорь спокойно наблюдал за происходящим. Он знал, что Пресветлый сейчас залезет в курятник и будет сидеть там, пока не состоится поглощение глаза. И только после поглощения он вернётся в дом — для трапезы. Теперь это лишь вопрос времени. Ситуация снова была под контролем. Необходимости в спешке не было, но Игорь хотел сделать всё быстро и качественно, чтобы реабилитировать себя в глазах двух наблюдателей. Он двинулся к командному пункту. Нужно было отдать приказы, организовать работу. Группа специалистов уже вышла за глазом. Необходимо очистить дом от всего лишнего, забрать оттуда оставшихся людей, снять эту поганую дверь и ставни вместе с оконными рамами. Во время трапезы куровод должен будет находиться в своём жилище, но состояние самого дома и остальных людей, проживающих в нём, уже не играло особой роли, а потому лучше было обеспечить свободный доступ внутрь.
Сашка по-прежнему сидел на стуле у штабной палатки.
— Поздравляю, — бросил он Игорю бесстрастно, — мы уже подумывали вмешаться в ситуацию лично. А это могло бы повлиять на конечный результат. Кризис миновал, но будьте внимательны, Игорь, расслабляться ещё рано. Цикл ещё не закончен.
— Я продолжу исполнение процедуры со всей…
— Вы наверняка заметили, — бесцеремонно прервал его Сашка, — с какой лёгкостью куровод столкнул Пресветлого с крыльца.
— Так точно, — отвечал Игорь. — Это уже не первый случай… эм… применения силы по отношению к Объекту со стороны куров…
— Это ещё один знак, — снова оборвал Сашка Игоря на полуслове. — Без сомнения, мы имеем дело с Багровым Ангелом. С весьма занятным Багровым Ангелом…
— Будут какие-то особые указания? — Игорь насторожился.
— Просто продолжайте неукоснительно следовать процедуре и не теряйте бдительность, — ответил Сашка и погрузился в свои мысли, давая понять, что разговор окончен.
Опять эти наблюдатели чего-то не договаривают. Не дают передохнуть. В штабную палатку Игорь зашёл с задумчивой миной на лице. Там его ждал ещё один сюрприз: в углу на стуле под присмотром вооружённого солдата сидел батюшка Илларион.
— Товарищ командующий, — обратился к Игорю дежурный офицер. — Этот гражданский, — он кивнул на Иллариона, — пытался пройти к дому через заграждение. Очень настойчиво пытался.
Игорь вопросительно взглянул на батюшку.
— Я просто хотел помочь, — заговорил тот. — Очень переживал… за всех. А потом эти ужасные крики, и стрельба. Кто-нибудь пострадал?
— Ситуация под контролем, — отмахнулся от него Игорь. — Цикл скоро войдёт в завершающую стадию. Ваше дальнейшее присутствие здесь необязательно.
— То есть Пресветлый побывал в доме… — проговорил Илларион.
— Вас это уже не касается. Дежурный, проводите батюшку с послушником до их автомобиля.
Игорь углубился в просмотр видеозаписей и рапортов по последним событиями, но вдруг оторвался от своего занятия. Что-то его насторожило… Илларион не спросил ни про Наталью, ни про детей, ни про Прохора. Его не интересовало, кто кричал. Он оговорился только о Пресветлом. И что-то странное было в тембре голоса… Будто в Илларионе произошла какая-то перемена. Игорь ощутил резкое повышение уровня гормонов в той стороне палатки, где сидел батюшка.
Дежурный открыл было рот, чтобы попросить священника подняться, но тот резко поднялся со стула, прошёл мимо охранявшего его солдата и направился к выходу, никого не замечая и что-то бубня себе под нос. Игорь заинтересованно смотрел на Иллариона – концентрация адреналина, эндорфина и дофамина в его крови увеличивалась, дыхание и сердцебиение участилось, мозговая активность росла. Батюшка шёл к выходу, словно в трансе. Было слышно, как он шепчет: «Свершилось, Господи, свершилось, момент настал, чудо свершилось, я уже иду, Господи…» Игорь выпустил из рукава провод и подключился к Иллариону – контакт установился, но никакой информации не поступало, более того, священник продолжал идти вперёд как ни в чём не бывало. Игорь усилил контролирующее воздействие и попытался пробиться к мозгу.
Илларион остановился. Он медленно развернулся в сторону Игоря и придавил ногой к земле уходящий под рясу толстый провод. В воздухе появился отчётливый запах. Запах человека, вкусившего Сырьё.
— Содрогнись в муках адских! – громогласно произнёс батюшка, вскинул правую руку и направил указательный перст свой на командующего.
Поток энергии хлынул из провода и ударил одновременно по всем каналам восприятия. Игорь скорчился от страшной боли. Из его носа, глаз и ушей потекла кровь. Болел каждый миллиметр тела. Спасаясь от невыносимой пытки, командующий изо всех сил кинулся прочь, но придавленный ногой провод дёрнул его назад. Казалось, будто священник стал весить пару сотен килограммов. Игорь повалился на пол.
— Издохни, бесовская тва..! – снова загремел голос Иллариона, но его прервал звук автоматной очереди – солдат, наконец, среагировал на ситуацию. Пули кучно вошли в тело священника. Он попятился, сделал несколько шагов… и исчез. На пол упал серебристый наконечник провода. Свет в палатке замигал и погас совсем. В брезенте по направлению автоматного огня виднелись пулевые отверстия.
Игорь пытался встать. Они ничего не видел и не слышал. Хотел окликнуть дежурного офицера, но не мог выдавить из себя ни единого звука. Подняться тоже не получалось, даже на четвереньки. Ноги и руки были словно ватные и сильно дрожали. Голова кружилась. В палатку вбежали дежурившие у входа солдаты и изготовились для ведения огня, обшаривая тёмное пространство подствольными фонарями. Дежурный офицер наконец добрался до тревожной кнопки. Над лагерем завыла сирена.
Включился свет.
— Где священник?! — рявкнул на вбежавших солдат дежурный офицер.
— Он минут пять назад вышел отсюда и направился в сторону санчасти, товарищ майор, — поспешно ответил один из солдат.
— Пять минут? — переспросил Игорь. Он приходил в себя. Организм быстро восстанавливался благодаря Сырью, хотя, конечно, до легендарной регенерации боевых оперативников Игорю было далеко.
— Так точно, — рапортовал второй солдат. — Он как раз за столовую палатку повернул, и у вас свет погас, а потом стрельба началась. Мы прибыли незамедлительно.
Игорь выругался. Из радиостанции в палатке донёсся голос командующего штабом:
— Двое гражданских приближаются к оцеплению с восточной стороны. Предположительно отец Илларион и его послушник.
— Открыть огонь на поражение! Немедленно!!! — скомандовал Игорь. Дежурный офицер кинулся к рации, схватил трубку и продублировал приказ.
Со стороны дома послышались автоматные очереди, затем откуда-то сзади раздались раскатистые выстрелы снайперских винтовок. Прошло полминуты, но стрельба не прекращалась.
— Цель отступила… и применила средства защиты, — раздался голос начальника штаба.
— Докладывает дозор-1, — это был один из снайперов. — Пули не могут поразить цель. Траектория полёта изменяется на границе синего купола.
— Дозор-2, подтверждаю.
— Дозор-3, подтверждаю.
— Дозор-4, подтверждаю.
«Синий купол? Изменяют траекторию?» Чувства возвращались, но Игорь всё ещё не мог различать предметы вокруг.
— Майор! — крикнул он. — Что там на мониторах?
Майор поднял взгляд на панель мониторов, транслирующих сигнал с видеокамер.
— Цель — двое мужчин, в рясах… окружены синим прозрачным куполом, радиусом 10-12 метров. Расстояние от цели до дома 170 метров. Цель под плотным обстрелом. Скрыться не пытается…
Игорь поднялся со стула и двинулся к выходу. Он был весь перепачкан в собственной крови. В ушах ещё звенело, и всё виделось, будто в тумане, но командующий чувствовал себя вполне дее- и боеспособным. Он нацепил на ухо новое переговорное устройство и отдавал приказы на ходу:
— Куровода взять под охрану и поместить в дом. Всему персоналу, находящемуся в доме: прекратить работы, занять оборонительные позиции. Огонь не прекращать. Не подпускать нарушителей к дому и курятнику любой ценой. Состояние Пресветлого?
— Объект по-прежнему в курятнике, — докладывал кто-то из офицеров. — Признаков активности не проявляет.
— Состояние куровода?
— Под действием транквилизатора.
— Состояние цели?
— Цель не дви… начала медленное движение вперёд! Расстояние до дома – 167 метров. Эффект от применяемых средств поражения не наблюдается.
«Твою мать!» Игорь ускорил шаг – нужно было как можно быстрее увидеть всё своими глазами, «почувствовать» и проанализировать. В спешке он не заметил, как позади него Сашка легко поднялся со стула и пошёл следом.
Небо на востоке начинало светлеть. Поднялся лёгкий ветерок. Отец Илларион, воздев руки к небу, шёл к дому в сопровождении Кирилла, окружённый светящимся в сумерках куполом. На лице батюшки сияла блаженная улыбка, уста его молвили:
— Свершилось, Господи! Я иду! Иду принять благословение твоё! Явить чудо твоё! Надели меня мужеством, Господи, чтобы исполнить волю твою! Чтобы выстоять против сотен еретиков, оскверняющих благодатные дары твои! Даруй мне силы, чтобы уничтожить неверных, Господи! Ибо не ведают, что творят, и упиваются неведением своим!
Кирилл шёл следом за батюшкой и молился. В них стреляли с нескольких сторон: три группы автоматчиков и четыре снайпера. Огонь вели грамотно, постоянно выдерживая плотность обстрела. Шквал пуль, касаясь поверхности купола, разлетался в стороны, словно волна, набегающая на камень. До дома оставалось 160 метров. С большой вероятностью, противник скоро применит тяжёлое вооружение, но благословенный купол обязательно выдержит. Никто не помешает Святой Церкви Александровой обрести дары Господа всемогущего, правителя царства небесного, и Пресветлого, земного посланника его. Кирилл достал из-за пазухи книгу в кожаном переплёте. К этому моменту его готовили всю жизнь. И он, наконец, настал.

Автор - mikekekeke.
Источник.

13-05-2016, 00:57 by FahrengeitПросмотров: 2 889Комментарии: 1
+13

Ключевые слова: Прохор Игорь Сашка Пресветлый батюшка купол перестрелка смерть

Другие, подобные истории:

Комментарии

#1 написал: eu·pho·ri·a
14 мая 2016 22:52
0
Группа: Посетители
Репутация: (1969|0)
Публикаций: 21
Комментариев: 1 151
Вот это даа!!! Плюс
    
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.