Алисочка
Январь, 2014 г.- Ты устала, ложись. Спать хочешь? – Лена кивает и смотрит сквозь мужа. – Я пригляжу за… ребенком. – Щека дергается, но Олег сохраняет улыбку. Он давно чувствует себя манекеном. Лицо будто пластиком залили, сплошная маска.
- Хочу, но как же – Алисочку корми… - Лена зевает, голова падает на стол. Олег слушает завывания ветра. Целую неделю гуляет вьюга.
«Не переборщил ли с таблетками?»
Как иногда делают залетчицы? Смывают младенцев в канализацию. Оставляют у дверей приюта. Просто отказываются.
Не подходит.
Жена поймет. Поскандалит, но в конце концов поймет. А если и нет… Он глядел на Лену, на волосы, разметанные по клеенке. Зарыться бы носом, как раньше.
После вчерашнего нельзя оставить все, как есть.
Повсюду знаки. В каждом слове, шорохе… трещинке. Любая мелочь ПОДСКАЗЫВАЕТ, что будет завтра, через год. Олег жалел, что понял это слишком поздно.
Прошлое не вернуть.
***
Май, 2008 г.
«Интересно, откуда берутся все эти уроды?» Олег отхлебнул кофе и поморщился.
"ОЧЕНЬ ПРОСИМ ПОМОЧЬ РЕБЕНКУ!
ЗУЛЬФАЛИЕВА ЛИЛИЯ, 19.12.2003 г.р.
ОСТРЫЙ НЕЛИМФОБЛАСТНЫЙ ЛЕЙКОЗ!
В жизнь Лили неожиданно пришла беда. Все началось с обычной простуды. Анализ крови показал снижение тромбоцитов и лейкоцитов. Вечером поднялась температура, появились боли в спине в шейном отделе и сильная головная боль…
В инфекционном отделении Морозовской больницы девочке сделали пункцию спинного мозга и поставили диагноз: ОСТРЫЙ НЕЛИМФОБЛАСТНЫЙ ЛЕЙКОЗ (РАК КРОВИ).
Малышка очень тяжело переносит химиотерапию.
Семья Зульфалиевых бедная, а требуется куча лекарств, антисептики. Предстоит дорогостоящее лечение в Центре детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Рогачева.
ПОМОГИТЕ ЛИЛЕЧКЕ, ЧЕМ МОЖЕТЕ!
НЕГОСУДАРСТВЕННЫЙ ФОНД «БЛАГОВЕСТ»"
Спам. Сейчас уже и такое рассылают. Вот тебе и банковские реквизиты, а хочешь смс-кой деньги переведи.
От кофе идет дым, пить Олег расхотел. На монитор падают косые лучи солнца, разрезанные жалюзи, видно каждую пылинку. Гудит кондиционер.
В каморке трое айтишников. Начальник Олега – лысый Фищук, второй – Коля-морж, программист «1С». Коробки навалены, мотки проводов. Дышать нечем.
Олег еще раз взглянул на фотографию синюшной девочки. Полусидит на кушетке, вся в капельницах и присосках, в пятнах зеленки.
Закрыл почту. Завитки пара поднимаются от кружки, рядом коннекторы и скрепки разбросаны. После обеда надо будет домучить принтер в кабинете телемаркетологов. Сплошь молодые цыпочки. Улыбаются, заигрывают.
Вечером с Леной свидание. Симпатичная телка, смешливая. В прошлый раз надела полупрозрачную кофточку с разноцветными сердечками. Как под ней колыхалась грудь!
Но с Леной ничего серьезного не будет. Как и с остальными девками, которых Олег успел оприходовать за полгода гражданки. Одну прямо там, на лавке. Речка рядом, музыка вдали гремит, камыши шуршат…
Эта пока еще не дозрела до траха. Крестик с образком носит, на третьем свидании только разрешила поцеловать в щечку. Эх, какая у неё родинка над губой! Что ж, так даже прикольнее. А то падают некоторые сразу на спину и ноги раздвигают.
Странная девка. Читает мистику и ужасы, постоянно вспоминает какого-то Клайда Паркера, как он ей нравится и все такое.
Про домового рассказывала, про шорохи в доме. Непонятные звуки мешают спать по ночам, и будто бы ходит кто по дому.
Олег отпил еще немного кофе. Отвращение от картинки уже остыло.
Это что! Возле перехода лежит гидроцефал в коляске. Не иначе, детеныш инопланетянина. Рядом худющая тетка с гнилыми волосами и пропитым лицом. Держит картонку с каракулями: «ПАМАГИТЕ РЫБЕНКУ НА АПИРАЦИЮ»
Голова у урода как огромная лампочка, с объемными фиолетовыми молниями вен. Кожа как дынная корка. Череп больше чем сам малой, и будто пухнет с каждым днем. Олег проходит мимо, спускается по ступенькам и не хочет смотреть на больного, но взгляд так и тянется туда.
Слюнявый рот. Беспорядочные движения руками. Раздутый лоб, а невидящие миндалевидные глаза, губы и нос стянуты в центр лица. Замечено: если задержать взгляд на уродце надолго, начинают болеть виски.
По поводу домового, ужасов – это все сказочки. Кто их только придумывает? Вот когда поставил девке палку, и у нее потом задержка неделю – вот это чистейший страх.
- Олег, сгоняй в «Магнит». – Фищук скрипнул креслом. Олег перевел взгляд. Его стол в углу напротив окна, а начальник сидит в противоположном. Вместо человека видишь темный ореол. – Я тут тебе написал, на.
- Угу. – Кинул взгляд на кружку. Половина еще осталась. Взял листок, пробежал глазами. Пирожки, баранки, сигареты.
Потолок задрожал, топают на третьем этаже. Фищук поглядел вверх и провел ладонью по плеши:
- Пляски устроили, демоны! – и снова в монитор уткнулся. Листает экселевский файл, кликает мышкой.
- Коль, тебе купить что? – молчит Морж, стучат клавиши. А, наушники… ну и фиг с ним. Парень из «Greenday» просит разбудить, когда закончится сентябрь. Морж только «Rock FM» и слушает. Усами шевелит – подпевает.
По дороге Олег думал о телках, о родинке и сиськах, о попках и треугольниках трусиков (может и у Ленки есть с кошечкой впереди?). Мечтал, пока не увидел коляску с гидроцефалом.
***
Август, 2012 г.
Опять? Олег разлепил веки. Днем жара под тридцатник, а сейчас не больше двенадцати градусов. Чуть не пар изо рта.
На коже выступили мурашки. Кричала жена на самом деле или приснилось? В кресле, что ли заснул, напротив кровати...
- Лен? – встал, голова закружилась. Прохлада забралась под трусы, пощекотала мошонку. – Опять? Ну я тут, Лен!
- Он приходил! Ты же сказал, что не заснешь, Олежик!
- Я и не спал, любимая, - зевает Олег, протирая глаза кулаками. На тумбочке часы, мигают угловатые призрачно-зеленые цифры: 03.15. – Да тут никого! - Леночка дрожит в постели, стучит зубами. Смольные волосы обрамляют неясное пятно личика, контрастируют с белой подушкой. Родинка видна.
Олег вполз под одеяло и прильнул к теплому телу. Жена повернулась и обняла. Поцеловал в щечку – соленая.
- Ты плачешь?..
- Мне страшно. Вот так ты меня сторожишь!
- Сама подумай… - Олег запнулся. С момента выкидыша ночной гость посещал Лену все чаще и чаще.
С детства такое.
Наваливается тяжелая волосатая туша, дышать невозможно, грудь давит. Олег еще шутил: «Не позволяет ли себе вольностей визитер?» Но теперь уж не до смеху.
Историю про барабашку Олег всерьез не воспринимал. Он-то ведь лежит рядом! Конечно, кровать двуспальная. Но почему он сам ничего не слышит, не чувствует?
Лена все твердит, что еще немного и органы со связками потеряют нужную эластичность, что нужно рожать пока не поздно. Собственно, Олег и до женитьбы тоже не дозрел, но решил что хватит, пора остепениться.
И Лена конечно, завлекла. Не такая она, как другие девчонки. Кстати, долго не могла забеременеть. Сама анализы сдавала и Олега заставила, но врачи сказали, все в порядке. В церковь ходили, ко всяким бабкам – без толку.
Иногда Олег думал, что причина в нем. Точнее, в страхе.
И вдруг задержка, и радость на лице жены. Лена словно диковинный бутон расцветала, расцветала каждый день…
Лена говорит, в тот раз спросила: «К добру или к худу?» Домовой протянул:
- К ХУУУУДУ!
И спустя три дня – выкидыш. Черная кровь, слезы и бесполезные слова.
Олег с тоской думал о планерке с москвичами. Приехали на неделю, козлы… Снова слушать окающий говор сквозь вату в ушах.
- Опять домовой? – Олег провел ладонью по волосам жены. Мягкие, а лоб в поту. Сейчас почему-то неприятно касаться Лены. Олег вдруг вспомнил, как в детстве их собака – Нора – убежала на улицу во время течки. Олежка видел, как на нее по очереди запрыгивали кобели, обхватывали передними лапами и быстро двигали тазом, поскуливая. Когда Норка вернулась, Олег не мог смотреть на собачку без отвращения. И еще долго после этого не гладил по шерстке.
- Нет. Я не знаю! Он дотрагивается до меня, Олеж. Стягивает одеяло, разглядывает. И не дает прикрыться! А еще… У него шершавые ладони, шишковатые пальцы и… - глаза у Лены округлились. – СЗАДИ!
Олег развернулся. Увидел в темноте между шкафом и стеной фигуру. И тут же пропала иллюзия. Трещинка извивается на стыке стены и потолка, ползет к углу. Олег хмыкнул, и шаркая тапочками по ковру подошел к гардеробу, кисть утонула в тени:
- Видишь? Никого.
Пальцы нашарили бархатистый рисунок обоев, полированная стенка обдала костяшки прохладой. Северная сторона дома? Икнул, волосы встали на затылке дыбом. Мелькнула собственная тень в зеркале.
- Это от твоего Паркера, наверно, - Олег вернулся в постель и стал покрывать плечико и шейку жены поцелуями. - Пишет дребедень!
- От кого? – прошелестела Лена. Вздохнула, теперь уже без дрожи, томно.
- Ну ужасы, ужасы! – Олег добрался до губ, чмокнул любимицу-родинку. - Не читай их больше, ладно?
- Я… Не читаю уже! А мы на море летом поедем, милый? Плавать научу… Обними меня, Олеж!
После «кроватной гимнастики» Лена доверчиво прижалась к мужу. Пробормотала что-то насчет выходных и засопела. Олег прикрыл глаза, погладил грудь, защищенную лишь тоненьким пеньюаром. В семейной жизни есть свои плюсы и минусы.
«Черт бы побрал день рождения тестя-выпивохи!»
В черноте трещинки мерцал голубой огонек. «Светлячок, что ли?», - вяло подумал Олег.
Вскоре пришел сон.
А после комнату наводнили шорохи.
***
Май, 2013 г.
Лена полулежит на кушетке и улыбается в смущении. Живот торчит, с синими прожилками и пупок вывернут наизнанку. Так и хочется нажать «кнопку». Кожаный купол обмазан прозрачным гелем, блестит. Медсестра с родимым пятном на щеке водит «утюжком». Как будто машинкой выбривает лысину. Мысли роятся в мозгу, как пчелы в медовых сотах. Головастого урода в коляске возле перехода Олег не видел с прошлого лета. Умер?
Живот Лены как раз похож на череп гидроцефала.
Сбоку на мониторе видны неясные серо-белые очертания. Медсестра хмурится.
- Петр Алексеевич, взгляните!
- Хм… - Олегу не нравится пауза и сощуренные глазки врача. Стекла очков поблескивают. Акушеру больше сорока не дашь, клочкастую бородку отрастил для солидности. – Надо бы взять анализ внутриутробных вод.
- Мальчик или девочка? – шепчет Лена. Петр Алексеевич как будто только сейчас обратил внимание на беременную. До этого все в экранчик вглядывался. Олег тоже смотрит. Сплошные пятна Роршаха.
Олег вдруг вспоминает, как выносил мусор. Тогда прорвался пакет, и оттуда выпал комок прокладки, с бордовыми до черноты пятнами. Олег еще подумал, что это мазут.
И еще вспомнил зародыша. Склизкий пупс плавал в луже крови, таращил синие глазки-бусины.
«Дурацкие иной раз лезут мысли, когда волнуешься!» Олег сфокусировал внимание на экране.
- Что? Ах, я вижу девочку. – Улыбается, уголки рта вот-вот треснут. Зубы еще выбеленные. Повернулся к Олегу и ладонь протянул: - Поздравляю!
- Ты станешь папой! – пропела Лена.
Олег пожал руку. Почему-то вместо радости он испытывал страх.
***
Помещение заливает безжизненный свет. Края лоснящейся плоти прищеплены блестящими металлическими зажимами, мелькает иголка в ловких перчатках врача.
Девушка на каталке, ноги в специальных «стременах», по бокам подняты дуги безопасности. Зеленая клеенка прикрывает голову, а вот груди видны – торчат маленькие холмики с карандашиками сосков. И родинками обсыпаны выпуклости. Живот – еще больше чем у жены. Рябь пробегает по коже, и маленькие ладошки тыкают изнутри, видны очертания.
- Теперь пройдет, - кивнул Петр Алексеевич. Голос самодовольный. Лицо скрыто маской, стекла очков с паутинкой трещин.
Олег вошел в пульсирующую, пышущую жаром негу. Задвигался. Потекла липкая сукровица, вроде киселя. Затягивало сильнее и все глубже, будто внутри беременной включили пылесос. Приятно. Олег закатил глаза и белок замелькал сквозь ресницы.
На стыках рыхловатых бедер и тазовых связок, вокруг блестящего от соков бутона, расцвели белесые присоски. И потянулись к Олегу на нитевидных ножках. Одна впилась Олегу в грудь, чуть повыше левого соска. Он открыл глаза и замычал, пятясь. Не отпускает, давит. Еще одна приклеилась к низу живота. Третья заглянула в лицо. В центре присоски глаз с вертикальным зрачком, а вокруг мелкие реснички.
- Нет! Помогите! – врач стоит сбоку и ухмыляется, кивает. Олег сорвал присоски вместе с лоскутками кожи, но все новые и новые поганки впивались в тело, а сочащийся приторным гноем блин полностью облепил лицо, мешая дыханию. Спина прогнута, как будто Олег решил встать на мостик, трещат позвонки в пояснице. Неистовое давление нарастает.
Бедняга закричал.
- Что такое, милый? Плохой сон? Я тут, все хорошо! – сначала Олег подумал, что тварь из сна переместилась в постель. Скатился с кровати, утягивая махровую простынь. Глянул по сторонам. Трельяж с зеркалами. Шкаф. Тумбочка. Часы.
- Олежка, ну ты чего? – у Лены не такой уж большой живот. Если в ночнушке, так и вовсе незаметно почти.
- Кошмар, - тугой узел в груди распадается. – Все нормально, Лен!
- Вот уж и нормально! – Лена подползает к краю кровати, протягивает руку. Олег поднимает ладонь, та дрожит. Перед глазами операционная: яркий свет и блестят хромированные части каталки.
И «грибы» на ниточках между ног роженицы.
- Теперь у тебя кошмары будут, что ли?
- А? Это от жары. – На лбу остывает пот.
На часах 02.43.
***
Июль, 2013 г.
- Я хочу посмотреть на нее! – запротестовал Олег. – Вы скрываете дочку, перемигиваетесь. Надоело!
- Тише. Я вас сюда впустил буквально на минуту. Хватит выступать.
Олег смерил Петра Алексеевича долгим взглядом. Обогнул стеклянный шкаф-перегородку, дышащий терпкими лекарствами, и заглянул внутрь «ящика».
На пеленке сморщенный человечек, похож на ощипанного кролика со стариковским лицом. Кожа фиолетовая, сквозь нее проступает сетка черных капилляров. Птичья челюсть, рот треугольной формы с укороченной верхней губой. Узкий лоб, широкий затылок. Существо зевнуло, открывая глубокий провал – позже доктор упомянет «высокое нёбо». Десны влажные и чересчур цветные, как протухшая красная икра.
Ножки венчают несуразно большие ступни-коромысла.
Между пальчиками перепонки.
- Что ЭТО? Детеныш птеродактиля? – Лена открыла рот, щеки залились краской.
- Внешние призраки синдрома Эдвардса, - даже не моргнул врач. Глаза поблескивают за очками. – Но знаете, есть и много обнадеживающих факторов! Только при поверхностном взгляде можно говорить о данном заболевании, скорее всего мы имеем дело с чем-то другим, поскольку внутренние органы и костный мозг…
«Синдром Эдвардса», - повторяет эхо внутри черепа. И словно котенок, гоняет клубок мыслей-червяков.
В среднем новорожденные с таким диагнозом живут три месяца. Пять-десять процентов из ста доживают до года. Основной причиной смерти служат остановка дыхания и нарушения работы сердца. Оставшиеся в живых — глубокие олигофрены. Мизерная доля. Их можно научить улыбаться. И ничему больше.
Факт.
Олег много перечитал всякого, в преддверии родов.
Мечтал, чтоб ребенок родился мертвым, как первый – когда стало известно.
Ярость разбухает внутри.
- У меня не мог родиться урод! Вы подменили младенца.
Врач оторопел, но в следующее мгновение натянуто рассмеялся:
- Послушайте, успокойтесь! Вы в своем уме? Есть четкие анализы, определенная динамика. Это к вопросу о подмене. Так уж вышло. Я все понимаю, тяжело... Вы молоды и еще успеете… Я же говорю, случай уникальный, и еще предстоит... Послушайте, с этим нужно научиться жить. Постойте, куда же вы?
Жена зарыдала. Олег вылетел из кабинета.
***
- У нас будут другие дети. Возиться с выродком – пережиток прошлого!
- Олежик!.. Да что ты говоришь такое? Это ведь наша дочка! – Лена еще сильнее прижимает к себе безмолвный сверток. Олег меряет ковер шагами, пальцы запустил в волосы. На лбу пот. Жилки бьются на висках.
- Наша дочка, - повторяет он. Глядит на жену. Гнев ушел. Теперь на душе только пыль досады. Устало повторяет: - Какой в этом смысл, сама подумай? Алисе… Алисочке уже не стать полноценным человеком. Она не выздоровеет ни-ког-да.
- Мы будем ходить в церковь. И надеяться на чудо.
В этот момент Олег подумал, что ВТОРОГО ЧУДА он не хочет.
Хорошо хоть домовой перестал досаждать Лене.
Запрокинул голову. Трещина будто шире стала. И смола проступает. Наверное, рубероид расплавился, просочился как-то. Надо залезть на чердак.
Жарища!
***
Январь, 2014 г.
В комнате лишь ночник горит. Тусклые огни на полированной тумбочке и дверцах шкафа. Часы сбиты, мигают зеленые нули. Воет ураган, дует сквозь щели, мелкие камешки скребут по стеклу. Хоть бы снег выпал.
Врач сказал – три месяца, максимум. Прошло уже полгода, а ОНО еще живое. Это не синдром Эдвардса. И самое главное: существу становится лучше.
Лена как тень. Бледная, шепчет сама с собой постоянно. Смотрит серо-зелеными глазами сквозь тусклую пелену и отвечает невпопад или вообще молчит.
Мама Ленки только причитает, а отец… Тот так и не понял, почему не устроили пьянку по случаю рождения первенца: «Не по-людски это как-то!»
На работе уже все знают. А как утаишь? Один растрепал и пошло-поехало. Но не увольняться же! Сплошные деньги, лекарства, анализы и врачи.
И Фищук еще, предложил взять месячный отпуск. За свой счет.
Родители Олега сочувствуют, но деньгами не помогают. Сами с хлеба на воду.
Олег смотрит на Лену. «Кроватная гимнастика» забыта. Жена теперь придаток Алисочки. Больницы, процедуры, кормление. Собственно, Олег не особо и хотел жену. Несколько раз видел, как ОНО сосет грудь, вытягивает соки и все мало твари.
Она должна визжать, должна пищать в диапазоне ультразвука. Но нет. Если постелька мокрая, Алисочка лишь кряхтит. И если голодна – тоже.
Олег пил снотворное, чтоб крепче спать. Но кошмарные твари прорывали плотный кокон мелаксена.
Сейчас завел старый разговор, не надеясь на удачу. А если нет…
- Сама подумай… Зачем калечить судьбу?
- Моя малы-ы-шка, Али-исочка! – Олегу смотреть противно. Жена высвободила грудь, жадный рот обхватил сосок. Сиськи теперь мало похожи на те, что подрагивали под маечками и платьицами пять лет назад.
И оно тоже изменяется.
Растет быстрее других детей. Намного. Все такое же по виду тельце, смесь рептилии с птицей, весит уже пятнадцать килограмм. На коже мелкие трофические язвочки, похожи на кратерки от прыщей, когда выдавишь гной. На ножках, на груди, на щеках.
«Почему я должен кормить ЭТО?»
Смотрит еще желтыми глазищами. Взгляд умный, как будто в тельце заключен умудренный тысячей лет разум. Раньше были пурпурными. А до этого – синими. Радужка меняется. И цвет кожи.
На чердаке что-то грохнуло и перекатилось. С другой стороны трещины над шкафом. Олег облизал губы и проследил за взглядом Лены. Качает на руках слюнявую образину и улыбается.
- Если тебе так хочется, - тихо говорит Олег, - я могу вообще уйти. Тогда делай с Алисочкой что угодно.
- Уходи. Отец тебя накажет.
- Твой пьянчуга, что ли? – щурится Олег. – Или ты про Бога? Только не начинай…
- Отец Алисочки.
Олег мигает. Так вот оно что! Водила за нос все это время. Ну конечно, он же сразу сказал – чужой ребенок. «Отец Алисочки»!
Врач или кто-то другой? Олег сузил глаза. Пальцы стиснули подлокотники кресла. Так же он сидел тогда ночью, вот прямо так, когда Лене снились кошмары. И так же сжимал подлокотники кресла в больнице, когда жена рожала.
Олег хочет пролить фонтан дерьма, высказать все, что накипело за последние недели, месяцы. Но лишь тихо произносит:
- И почему… почему ты сразу не сказала?
- Он придет снова. И не один. Совсем скоро! Я вас познакомлю.
Олег смерил жену долгим взглядом и вздохнул. Испарина на лбу похолодела, сердце вернулось в привычный ритм.
Врачи диагностировали у Лены депрессию, постродовую. И та видимо плавно перетекла в ДРУГОЕ заболевание. Выписали препараты, но Лена сказала, что это может повредить молоку, и отказалась их принимать. Олег растирал таблетки в порошок и подмешивал жене в еду и питье.
Видно, без толку.
- И… Давно вы с ним знакомы?
- Очень. Ути, моя ра-адость! – клюв открывается и закрывается, глаза стекают к вискам. Теперь Алисочка похожа на глушенную рыбину, всплывшую на поверхность озера. Клейкие нити слюней падают на ковер. Олег яростно чешет подбородок, щетина скрипит.
Если Лена не хочет сдавать выродка в детдом, то Олег сделает то, что должен. Нормальным оно никогда не станет. Как тот гидроцефал.
Уродец тоже часто снится Олегу. Вместе с беззубой мамашей и ржавой коляской.
Уйти сейчас?
Если Лена перестанет возиться с ЭТИМ, то может, ей полегчает. Может, она снова станет хохотушкой.
Олег глядит на трещину. Только обещает себе, что заделает. С самого лета. Веко дрожит мелко, как струна. Приятно.
В трещине смола.
***
Насчет Лены Петр Алексеевич сказал: «Обычное дело! Стресс пройдет, волноваться не стоит».
- Это же уникальный случай! Может, в московскую лабораторию? Или еще куда? – Олег говорит с надеждой, но врач лишь пожимает плечами. Он уже не улыбается ни Лене, ни Олегу. Когда на кушетке Алиса, Петр Алексеевич превращается в марионетку. Рваные движения и минимум слов.
Стоит напротив окна, свет обрамляет фигуру. Халат черный, а на спине растет белесый гриб – бельмо.
- Если я заплачу, вы поможете?..
- Вон из кабинета. – Сначала тихо, Олег даже не понял, кому адресована фраза. И чуть громче, с надрывом: - ВОН!
***
Олег спустил воду в туалете. Потушил свет. Глубокая, тихая ночь. Хотел вернуться под одеяло, но услышал невнятный звук из кроватки. Алисочка кряхтит? Звук походил на что-то другое. Может, на смех? Облизал сухие губы. Забыл попить. Поглядел на измученное лицо Лены и ощутил укол совести. Надо узнать, что с ребенком.
В сумраке коляска что-то напомнила, но спросонья не понять. «Интересно, почему ночью страшно смотреть в зеркало?» Олег подошел ближе, ворс ковра пощекотал ступни.
Кожаный шар, купол. Дрожит и растет, распухает. Алисочка… Глаза выползают из орбит на щеки. Рот кривится, трещит кожа в уголках, выворачивается наизнанку. Будто хищная росянка распускает бутон.
Инстинкт подсказывает: «Беги прочь!», но тело парализовало. Более того, Олег ХОЧЕТ узнать, что будет дальше. Ведь это сон.
Кровь брызнула Олегу в лицо, попала на прутья решеточки. Лена придирчиво выбирала кроватку, с высокими стенками, чтоб ребеночек не выпал. В постельке спрут: желтые глаза, пара клыков в разрезе рта. Пеленка заляпана. Контуры черепа дрожат, сизая кожа топорщится рытвинками, и извиваются щупальца-червяки, с присосками на концах. Под кожей бугрятся вены.
Пахнет чернилами. Олег провел по щеке кистью. Сейчас он походил на вымазавшуюся маминой косметикой девочку.
Все кошмары похожи.
В какой-то момент брюшко паука вновь сдулось, принимая очертания головы, неправильной, но уже привычной формы. Обратное превращение заняло еще меньше времени, беззвучные метаморфозы.
Олег слышал, как сопит жена.
И дрожал, не сходя с места.
***
Знаки-предостережения повсюду. Их можно видеть или не замечать, но они есть.
Мурашки по коже. Олег услышал треск, как будто личинки грызут деревянные перекрытия, лаги, только раз в десять громче. Скрип, скрип, шорохи. Задрожал пол. Шум из спальни, зазвенело разбитое стекло.
В горле пересохло. Олег поглядел на жену, распластавшуюся по кухонному столу, и вытащил тесак из держателя. Им Лена никогда не резала, тяжелый.
Почему в комнате так темно? Кроватку видно. Между стеной и шкафом – чернота. Олег сощурился. Выключатель щелкнул, но рожки под потолком не вспыхнули.
Спина мокрая, струйки пота стекают по щекам к шее. Перехватил рукоять, вытер ладонь о штаны.
«Нужно сначала разрезать на части. На кусочки», - капли пота жгут белок. Склонился над кроваткой. Пар изо рта.
Спит. Почему-то голенькая. Наверное, Лена не успела…
Блеснула радужка, лимонного цвета.
Скрип за спиной. Олег оглянулся. Ком смолы между шкафом и стеной, пышет жаром, вобрал все тепло в доме. Олег кинул взгляд на тумбочку. Цифры не горят (пар изо рта?!). Чернота подрагивает как марево в июльский полдень. Осколки зеркала прошили подошвы носков, кожу.
Трещит входная дверь. Градины посыпались на пол, забарабанили. На кухне? Сквозняк взметнул шторы. Дом заскрипел, пол качнулся как палуба теплохода, а из трещинки в потолке наутек побежали мелкие сороконожки. Алиса хихикнула.
(Их можно научить улыбаться.)
Бледные поганки зависли над кроваткой. Вибрируют ножки, тянутся, тянутся, но не к Олегу.
Нож выпал, ковер приглушил звук. Смола отлипла от шкафа, сверкнули синие огоньки. Горячие лапы схватили за плечи, развернули, чудовище засопело и спину обдало паром. Олег увидел боковым зрением, как в комнату ВПОЛЗЛО что-то, бесформенное и раздутое. Осьминог?.. А следом еще тварь, составленная сплошь из ломанных, неправильных углов и кожистых наростов, и еще два существа.
Кусок потолка отвалился и с грохотом упал. «Смола» сорвала джинсы, хотя ремень сидел туго. Олег вскрикнул.
(Шершавые ладони, шишковатые пальцы.)
Комнату наполнял жар, а Олег трясся в ознобе.
(ПАР ИЗО РТА.)
Кольца щупалец выдавливали кислород из груди, слезы из глаз.
Олег сначала кричал, а потом посильнее вцепился в тумбочку и закусил губу, зажмурился, моля Господа, чтоб все это оказалось сном.
«Инопланетяне? Домовые? Демоны?» И тут же ответ всплыл в сознании: «ОТЦЫ».
Под ногами в осколках зеркала плясали тени. Присоски радостно дрожали над решеткой кроватки, парами, аплодируя.
***
Апрель, 2014 г.
Листва шелестит. Ни ветерка, журчит речушка, и ветер ерошит камыш.
Скоро народ потихоньку выползет после зимней спячки: семьи с малышами, молодые люди (держась за руки, конечно), чинные бабушки и дедушки, и велосипеды заблестят хромом спиц.
Но пока пусто, будний день. Лишь на соседней лавочке парнишка тискает девку, да голуби с радужными шейками вприпрыжку следуют друг за другом.
Лена катает коляску, шины давят сережки-гусеницы. Олег сидит, облокотившись о спинку.
- Хорошо как, - Лена закрывает глаза. Родинка приподнимается над краешком рта. Алисочка кряхтит в экипаже.
- Лучше не бывает, - Олег хлопает себя по животу. Пузо туго обтянуто футболкой, торчит пупок-кнопка. За полгода сменил уйму брюк и рубашку теперь не подберешь, на четыре размера поправился. Он давно бы забыл про тот зимний вечер. И убедил бы себя, что те существа ему привиделись. Да и дочка, конечно, никакой не монстр. Ведь Лена ничего такого не видит.
Жена все твердит про врачей. Мол, у тебя и в «мужском» плане проблемы, и вес набрал, так может сразу и к ДРУГОМУ врачу заглянуть? Так она говорит.
«На море так и не съездили тогда», - думает Олег и заглядывает в коляску.
Алисочка, кровиночка…
Присоски как бутоны, раскрывают желтоватые лепестки. Ниточки вибрируют, извиваются как тонкие черви. Глазки, РЕСНИЧКИ – ну что за чудо!
Сколько еще таких? К чьим еще супругам приходят гости со стороны?
- Я сейчас. - Олег встает и поддерживает живот обеими руками. Чувствует спиной взгляд парнишки. Небось усмехается, перешептывается с девчонкой. А та симпатичная, щечки розовенькие.
- Куда ты?
- В кустики, - через силу улыбается Олег. Вибрация в животе, дрожат кишки. Лена кивает и глядит перед собой: толкает коляску, притягивает. Глаза подернуты дымкой. Шорк-шорк. Олег вспомнил КУСАЮЩИЕ зубы, внутри.
Теперь он знал, откуда берутся уроды.
И именно поэтому брел к воде.
Автор: Давыденко Павел
Источник
Ключевые слова: Ребенок существо больница щупальца кошмары