Подкрался незаметно
18–19.11.2013Раньше я и представить себе не могла, что конец света можно не заметить.
Точнее, даже не так. Я никогда не думала, что я не замечу признаков того, что надвигается что-то страшное. Считала, что уж кто-кто, а я точно не пропущу ни одного предупреждения — не зря же я перечитала в свое время уйму постапокалиптических историй и пересмотрела миллион, наверное, фильмов о глобальных катастрофах.
Правда, не думала я и о том, что к тому моменту, когда он действительно придёт, мне будет совсем не до него. Это прежде я не вылезала с сайтов, на которых обсасывались подробности теорий, доказывающих, как скоро наш мир может обрушиться по кирпичикам — убери один, остальные посыплются сами.
Сейчас приоритеты сменились. Когда сидишь дома с ребенком и должна при этом ещё как-то выкручиваться — рассчитывать не на кого, декретных не хватает, а расходов стало куда больше, не до фантазий о конце света. Конец света кажется обычным, каждодневным явлением.
То есть, мне так казалось до тех пор, пока меня грубо не ткнули носом в суровую реальность и я не поняла, что мой личный ад не дотягивал даже до Лимба, не говоря уж о девятом круге… Теперь, когда мы все оказались в аду, мне есть с чем сравнивать.
Накануне того дня, когда всё началось (во всяком случае, для меня), мне как раз прислали на почту какой-то очередной фрилансерский текст из раздела «подготовьте-к-печати-как-можно-быстрее-он-был-нужен-ещё-вчера». Жуткая графомания, если честно — я всегда удивлялась, как кто-то может такое печатать, даже за деньги, но… за это платили, так что к качеству текста старалась не придираться, даже издевательские комментарии, сочинившиеся сами собой, из примечаний вычищала. К чему обижать того, кто платит тебе деньги?
Приводила нестройный ряд предложений в божеский (относительно, конечно — если сравнивать конечный продукт с богами, на ум приходит скорее Гефест и никак не Аполлон) вид и отсылала заказчику. Старалась — в срок.
А вечером я обнаружила, что Сонька разболелась — лицо красное, лоб горячий. Я всю ночь протанцевала у её кровати, успокаивая, отмеряя ложечкой желтый детский парацетамол, а с утра, когда вызвала врача, была слишком усталой, чтобы среагировать на то, что и у докторши вид тоже не цветущий. Просто постояла рядом, выслушала и записала рекомендации и проводила девушку с посеревшим измученным лицом к двери, пропустив мимо ушей её жалобы на то, что вызовы следуют один за другим, и всё их отделение просто зашивается — из дома выдернули даже тех, у кого был законный выходной…
Днём у меня хватало забот и без того, чтобы думать о словах доктора. У меня перед глазами был свой больной ребёнок, о котором нужно было заботиться, и времени думать о других жертвах осенних простуд не было. Круговерть дел. Ни минутки свободной.
Когда же к вечеру жар у Соньки, наконец, спал, а я почти подобралась к концу 200-страничного вордовского документа, я решила почитать избранное дневников…
Вот так я, наконец, услышала о том, что наш мир совсем по-кинговски сдвинулся с места и едва ли его удастся — уже по-фраевски — задвинуть на место.
Дневники пестрели короткими постами, написанными капсом. Люди выплескивали туда своё отчаяние: кто-то признавался, что не может дозвониться до родных, с утра ушедших на работу, кто-то делал перепосты роликов с ютуба, где окровавленные люди медленно, но неотвратимо надвигались на камеру стеной, а кто-то уже прощался со всеми, набирая пестрящие ошибками посты о том, что в его дверь уже стучат десятки ладоней, тяжело наваливаются десятки тел, а дверь деревянная, ей долго не выстоять…
По телевизору говорили о том же самом, хотя — как я сейчас выяснила, лихорадочно пробегая по популярным блогам, сначала ни один канал не хотел рассказывать правды.
Jane_ Patrick 19.11.13. 10:21. Сегодня на лестничной площадке соседка разодрала своего ребенка. Я абсолютно уверен — мне не показалось. Вывела его кое-как одетого, потом прислонилась к стене, как будто у неё просто закружилась голова, а потом отлепилась от стены и, шатаясь, пошла на него. Так что вы поосторожнее. Не выходите на улицу! Или хотя бы вооружитесь, чем придётся. Битой. Охотничьим ружьем. Всем, что найдется дома.
Zvezdochka 19.11.13. 11:15. Да, и мы тоже видели. Около качелей в нашем дворе бродят двое, я сначала думала — бухие, а потом нашла бинокль мужа и посмотрела… У одного выпущены кишки, тянутся за ним, как лента… А по телевизору ничего об этом не говорят. Специально дождалась блока новостей по Первому…
Однако сейчас об этом осторожно заговорили и по телевизору. Объявили, что у правительства «всё под контролем» и людям просто стоит оставаться дома до тех пор, пока ситуация не будет нормализована. Сказали, что принято решение остановить движение общественного транспорта, ставшего угрозой общественной безопасности. Заявили, что власти работают над решением проблемы, а значит, она будет решена в ближайшие дни.
РПЦ обвинила во всём Америку — её официальный представитель отметил, что то, что происходит, было, оказывается, закономерно. Нас наказывают. На нас обрушился божий гнев — за то, что мы, глядя на Запад, забыли о том, каким должен быть православный человек.
Онищенко посоветовал запретить ввозить в Россию американские и европейские продукты, которые, оказывается, могут нести потенциальную заразу.
А я застыла у компьютера, не веря в то, что происходящее — действительно реальность. Мне часто снились сны про зомби-апокалипсис прежде…
Может, это очередной сон? Судя по уровню бреда и отсутствию логики — вполне на то похоже.
В том, что это как раз реальность, меня убедила проснувшаяся и закричавшая Сонька…
Я взяла её на руки и подошла с ней к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как нашу председательницу ТСЖ повалили на землю двое — судя по виду, молодые ребята, бывшие — и впились в нее зубами, разбрызгивая вокруг ярко-красные капли. Они отъели солидный кусок плеча, почти полностью оторвали левую руку и основательно покопались в животе, однако это не помешало ей спустя несколько минут подняться и двинуться следом за своими палачами.
Ромеро, Фульчи, Снайдер и кто там ещё были правы. Когда жертва умирает, она перестает быть едой. Становится… чем-то другим.
Сонька выплюнула грудь и тихо, как котёнок, пискнула.
Я прижала её к себе. Она — единственное, что у меня было. Единственное, что я ценила.
Я готова была отдать ради её будущего всю себя.
А теперь, кажется, никакого будущего уже не будет. Ни для кого.
24.11.2013
За дверью, которая ведёт к лифтам и лестнице, ходят мертвецы. Один, кажется, попал сюда на лифте, когда те ещё ходили, и теперь не знает, как ему выбраться с нашего этажа. А ещё, кажется, он чует нас. Когда кто-то из нас подходит, чтобы заглянуть в глазок, он кидается к двери, рычит и бьётся об дверь всем телом. Даже не знаю, как это ему удается — мы стараемся идти тихо. Может быть, он ориентируется по запаху. Может, поэтому и не уходит. Знает, что здесь живые. Еда на ножках. Консервы в банке, которую надо вскрыть, чтобы получить приз. Двери — банка. Мы — приз.
Кажется, я начинаю заговариваться. Мы все уже начали.
Пять дней назад я проверила все свои запасы еды. Понимала, что на улицу прорываться едва ли рискну. Не оставлю Соньку одну — ни за что: вдруг меня убьют и она останется одна. Будет кричать, умирая с голода… Нет. Никогда.
Но и брать её с собой я тоже не могла. Я не знала, что там. Если Анну Михайловну съели прямо у парковки возле дома, и я сама это видела, то кто знает, как далеко я смогу пройти, тем более с Сонькой. Она в любой момент может начать кричать. Привлечет внимание. Ей не объяснить, почему этого делать нельзя. Да и идти мне некуда. Как уходить без машины?
Поэтому я просто пересчитала банки. Тушёнка, сгущёнка, тунец, скумбрия, шпроты. Еще — пачки с макаронами и крупами в шкафу. Батареи бутылок с водой — вода у нас в доме отвратительная, ржавая, её тяжело пить, даже когда её прокипятили и отфильтровали.
Родителям всё-таки удалось сделать меня хоть немного дальновидной. Помню, у нас дома — в том самом доме, который сейчас находился в полутора тысячах километров от меня, и я не могла об этом не думать, каждый день, каждую минуту — у нас всегда был солидный запас продуктов. Поэтому, когда они приезжали… ещё в сентябре, мы съездили на их машине в Метро и закупились. Тогда я и представить не могла, для чего именно понадобятся эти консервы…
Стараюсь не думать о том, почему родительский телефон не отвечает. Пока телефоны ещё работали, я пробовала дозвониться — на городской, на мобильные. Бесполезно. Городской не отвечал, мобильный всё время выдавал сообщения о перегруженности линий… в точности как новогодней ночью.
С сегодняшнего дня в трубке — тишина.
Я пытаюсь успокаивать себя тем, что у них маленький город: ни аэропорта, ни железнодорожного вокзала нет — до них это не должно было добраться слишком быстро. Но… как-то не очень выходит. Когда я пыталась отыскать по форумам — и нашим, и не-нашим — причину того, с чего же всё началось, я выяснила, что никакой конкретики нет. Все называют разные и с пеной у рта отстаивают свою… Правда, два факта никто, кажется, не оспаривал.
1. Первые случаи заражения были в США. По всей вероятности, в Нью-Йорке.
2. Беспорядки в аэропорту Джона Кеннеди, от которых и ведется отсчет Судного дня, происходили в ночь с 13 на 14 ноября, а я узнала о том, что происходит, лишь 19-го…
Чувствую себя жутким тормозом. В прошлом году так внимательно читала об атаках «голых зомби в Майами»… только для того, чтобы в этом году так позорно проглядеть настоящие, а не фейковые новости.
Пожалуйста, Господи, пусть с родителями всё будет хорошо… Пусть найдётся кто-то, кто их защитит. Пожалуйста.
29.11.2013
Электричество уже отключили, около недели назад, а воду — дней пять назад (кажется?). Хорошо, что я всё время держала ванну и все емкости заполненными. Очень боялась остаться без воды… Вот и осталась. Теперь пополнять запасы нечем. Рассчитывать придётся только на то, что удалось сохранить.
Отопление было лишь в первые дни, но и тогда оно не приносило облегчения — чуть тёплая батарея грела не слишком хорошо… Просто до этого на улице было достаточно тепло, а вот сегодня резко похолодало — до плюс трёх-четырёх, не больше.
Достала из шкафа шерстяные одеяла, укрываюсь ими. Грею Соньку своим теплом, но она всё равно мёрзнет. Да и я мёрзну тоже.
Соседи приняли мою идею объединиться, раз уж мы оказались запертыми вместе: никто из нас не может выйти за общую дверь — не слишком радостно. Переживают, что их сын пропал еще 18-го ноября — не вернулся из института, а сейчас они могут только гадать, где он сейчас, забаррикадировался ли где-то, объединившись с одногруппниками и преподавателями, или же уже бродит по улицам с наполовину съеденным лицом.
Иногда, когда мне совсем невмоготу и хочется услышать человеческий голос, я стучу к ним в дверь. Иногда — они стучат ко мне. Это бывает реже: они всё-таки вдвоем, им есть о чём поговорить. Стучат, лишь когда становится невыносимо оставаться наедине друг с другом и с воспоминаниями.
Но чаще всего мы просто сидим по домам. Каждый — на своем островке одиночества.
Ноутбук сдох, а Интернет сдох ещё раньше, но я пишу в тетради. Нашла какую-то старую, наполовину заполненную текстом лекций… Пишу там. Это как-то… помогает. Если бы только не мёрзли так руки…
Наверное, стоило бы в этих записях обращаться к кому-то родному и дорогому, но я пишу просто так, без обращения. Те, к кому хочется обратиться, их не прочтут.
8.12.2013
Сегодня сосед не выдержал. Решил попробовать спуститься вниз по лестнице, тем более мертвец, сторожащий лифтовую площадку, уже пару дней как исчез. Не то сообразил всё-таки, как спускаться по лестнице, не то просто дошёл до общего балкона и, не удержавшись, свалился вниз с восьмого этажа.
Я не знала, что он собирается делать. Услышала только звук хлопнувшей двери, которую Лена закрыла за Сергеем. Я бы сказала, что это — плохая идея, но он вряд ли бы меня послушал. Раз уж не стал слушать жену, а я ему — вообще никто.
9.12.2013
Всё плохо.
Вчера мы, конечно, не стали расходиться по домам. Остались у двери — Лена пояснила, что муж сказал, что хочет проверить, свободна ли лестница до первого этажа, а если нет, попробовать расчистить её. Для этого он взял какую-то железку — то ли металлическую ножку стола открутил, то ли добыл где-то обрезок трубы. Не знаю…
В любом случае у него ничего не вышло.
Лестница оказалась забита трупами до отказа, а он даже не сразу это заметил — ждал зомби на первых же пролетах и после пары пустых расслабился и дальше шёл уже спокойнее, подсвечивая тусклым фонариком ступеньки.
А они были там. В темноте. Стояли неподвижно, сберегая энергию.
Нам он рассказал, что не успел зайти далеко… Увидел только ряды наших бывших соседей, деревянно выпрямившихся, как дуболомы Урфина Джюса, которым пока не досталось порошка. Ударил парочку своим оружием и сразу же метнулся вверх по лестнице.
То есть, это он делал упор на «сразу же». Нужно было доказать нам, что сам не пострадал, повезло…
Лена, плача, бросилась к нему на грудь, попросив пообещать, что он никогда-никогда больше не будет так рисковать, если они куда и уйдут, то уйдут вместе.
На вид он и правда выглядел непострадавшим (хотя свет пары фонариков в тёмном коридоре — не самый надёжный помощник), а посмотреть внимательнее я не успела. Лена потащила его внутрь их квартиры, а потом повернула ключ в замке изнутри.
Это был последний раз, когда я видела эту дверь открытой…
На следующий день я стукнула к ним, но никто мне уже не ответил. Шарканье. Вой. Скребущие звуки.
Не знаю, когда точно он обратился и что там у них произошло… Когда он заразил её. Когда она погибла.
Да и так ли это важно? Важен факт: они мертвы. Они воют за дверью, и я слышу это даже сейчас.
Теперь мы с дочкой — совсем одни.
15.12.13
Жгу последнюю свечку. Когда-то, когда всё было ещё нормально, мне дарили её на Новый год. Красивую, в виде поезда, «Полярного экспресса». Хотела бы я, чтобы она была настоящим поездом. Тогда мы смогли бы на него сесть и унестись отсюда подальше.
Туда, где из соседней квартиры не доносятся жуткие хрипы, и никто не стучит в стену, пытаясь добраться до тебя…
Дома страшно холодно. Кажется, наш дом умирает — после отключения света, воды, отопления он сам стал чем-то вроде зомби, и существовать дальше в таком виде у него нет никакого желания. Запах тут, по крайней мере, стоит соответствующий.
Сонька всё время кричит. Она сильно похудела — того, что я могу ей сейчас дать, уже недостаточно. Впрочем, я и в страшном сне не могла представить, что мне придется питаться одними консервами и в то же время кормить ребенка.
Я пытаюсь её успокоить — мне страшно, что она может привлечь своим криком внимание, но понимаю, что вряд ли получится. Да и как тут успокаивать? У неё очень много причин плакать. Моя бедная замерзшая девочка…
21.12.13
Всё. Теперь закончились и консервы тоже. Последние банки: говядина с гречкой, свиная тушёнка, языки в желе… всё оказалось бракованным.
Теперь варианта только два.
Просто умереть здесь.
Попробовать пройти путём Сергея.
Не знаю, что лучше. Голова совсем не соображает.
Надеяться могу только на то, что ещё одно правило фильмов про зомби сработает… Как там было? Они мёртвые, поэтому от низких температур застывают и перестают шевелиться?
Только что выглянула в окно. Насколько могу видеть, то там, то здесь виднеются бугорки, чуть занесённые снегом. В последние дни очень похолодало — судя по градуснику, на улице около минус пятнадцати, а по ощущениям — ещё больше…
В доме температура сейчас тоже существенно ниже нуля — не выпускаю Соньку из рук, прижимаю к себе, укутанную в шубу. Если так, очень может оказаться, что с трупами на лестнице произошло то же самое, что и с уличными. Или они хотя бы замедлились достаточно, чтобы мы успели мимо них проскочить.
Поэтому я сейчас надену на себя самую толстую одежду, которую сложно будет прокусить.
Приготовлю молоток — самое страшное оружие, что мне удалось отыскать дома.
Положу Соньку в слинг и завяжу его так, чтобы она была у меня за спиной.
Попробую спуститься вниз. Если доберусь туда, где сейчас мороз, всё будет проще. Главное — спуститься…
Надеюсь, нам повезёт.
Когда-то ведь должно, ведь правда? Правда?
Автор - Oriella.
Источник.
Новость отредактировал LjoljaBastet - 17-10-2015, 09:41
Ключевые слова: Конец света живые мертвецы квартира соседи смерть отчаяние надежда