Соседка
Гори в аду, ведьма! - крикнула соседка, крестя нас с бабушкой массивным металлическим крестом из-за забора, разделяющего два наших участка. Мы даже на секунду перестали сгребать в кучу желтую опавшую листву, так удивились. Молодой священник в голубом облачении, стоящий позади соседки, тоже удивился, но, по инерции продолжал махать кадилом в нашу сторону.Почти иконописное, с тонкими чертами, лицо соседки дышало праведным гневом. Кудрявые волосы выбились из прически и золотистым нимбом светились в лучах осеннего солнца. И только спортивный костюм немного нарушал картину.
«Интересно, откуда у нее такой здоровый крест? - подумала я, - таким же и убить можно… Может, у батюшки одолжила? Хотя, нет, его, вроде бы, при нем».
- Я освящу свой дом, и ты больше не сможешь вредить мне своим колдовством, - продолжала она, - небось, сдохнешь, сатанинское отродье, когда не сможешь мне гадости делать!
Священник за спиной у соседки покраснел и опустил глаза в землю, но читать молитву не перестал.
- На себя посмотри! - не удержалась от ответа бабушка, - делать тебе нечего, вот ум за разум и заходит! Шла бы работать, на тебе еще пахать можно, кобыла здоровая!
Соседка была молодой пенсионеркой и, действительно, нигде не работала. С выходом на пенсию у нее появилось много свободного времени, которое она проводила, наблюдая из окна за жизнью соседей и делая выводы разной степени достоверности и причудливости.
- Сама колдуешь и внучку свою учишь!
- Ты мою внучу не трожь! - ответила бабушка, - небось, завидуешь, что она молодая, а тебе помирать скоро!
- Обе в ад попадете! - не унималась соседка.
- Отлично, там и встретимся, - не удержалась я.
Я, действительно, многому научилась у бабушки, но точно не ожидала такой трактовки моих умений. И в существование ада не верили ни я, ни бабушка.
- Нашла, чем гордиться, - возмутилась соседка.
По забору, гордо подняв пышный хвост и мордастую голову, продефилировал Вася - бабушкин кот. Я принесла его ей еще котенком, размером с ладошку, сразу после смерти деда. Тогда она очень боялась оставаться одна и просила нас с мамой и сестрой приезжать пораньше. Мы старались, но мама работала, а мы учились и не могли прийти раньше, чем приходили. И однажды я принесла за пазухой рыжего котенка с широкой мордочкой.
- Вы думаете, это кот? - обратилась соседка к священнику, напрасно так думаете - это демон в образе кота. Помогает ей творить непотребства!
Вася спрыгнул в наш огород и лег возле бабушки на кучу листьев.
- Видите, от нее не отходит? - в очередной раз обратилась соседка к священнику. Тот сбился, но взял себя в руки и продолжил читать молитву.
- Ну, ты еще до кота докопайся! - возмутилась бабушка, - не слушай ее, Васенька.
Васенька посмотрел на соседку долгим взглядом и продолжил валяться на куче листьев, переворачиваясь с боков на спинку и обратно.
- А еще к ней дед ее покойный ходит! Сижу я как-то у окна, смотрю - Иван идет. В костюме, в котором его похоронили. И прямо к себе домой. Мало ей того, что воду после мытья покойника в своих черных делах использует, так еще и мужу спокойно лежать не дает!
Священник умолк. Он закусил губу, пытаясь не рассмеяться, а, вот у меня появилось огромное желание наподдать соседке. Бабушка еще до конца не оправилась после смерти деда, а тут - такие обвинения. И она ничего не ответила соседке - так удивилась, а удивить мою бабушку было сложно.
Сад светился в ярком и грустном осеннем солнце. Большая часть грядок была уже пуста. Пахло опавшей листвой. Вася гонялся за желтым кленовым листом. Соседка на прощание махнула крестом в нашу сторону и удалилась вместе со священником.
- Она совсем долбанулась, да? - сказала я.
- Не обращай внимания, внуча, на дураков не обижаются, - махнула рукой бабушка.
- Нет, но это надо же до такого додуматься… Про деда - особенно. Где она это видела, вообще?..
- Да, говорю же, не работает, вот всякое в голову и лезет...
Про Васю, опять же... Она бы еще его обвинила, что на скотину рыжую отзывается. Вася, действительно, с детства знал, что "скотина рыжая" - это про него.
Мы сгребли опавшие листья на компостную кучу, полили водой, чтобы усилить гниение и пошли домой - пить чай.
Бабушкин дом всегда был для меня микрокосмом - маленькой, уютной вселенной со своим порядком. И после смерти деда она не забросила дом и быт, а я только поражалась силе ее духа. Не уверена, что смогла бы с таким же достоинством пережить смерть любимого человека, а тут пятьдесят лет вместе, золотая свадьба... Мы с сестрой подарили им тогда две смешные кружки. А еще они тогда ходили на праздник в районный дом культуры. Там им подарили цветы, совместно портретное фото и торт. Торт, хоть и был масляным, прекрасно зашел под шампанское, купленное дедом.
Бабушка положила в печку дрова и бумагу и подожгла их. Бумага занялась, и через несколько минут дрова весело затрещали.
Я поставила чайник, и через несколько минут он пронзительно засвистел. На столе лежало печенье и конфеты - до сих пор - дедушкины любимые.
Бабушка пила из блюдца, я предпочитала горячий чай, прямо из пиалы.
За окном сгущались осенние сумерки. В теплом свете лампы было уютно и спокойно.
- Нет, ну соседка отожгла, - продолжила разговор я.
- Она бы еще наш дом освятила, - хихикнула бабушка. - Ну, надо же до такого додуматься...
Вася уперся передними лапами в сиденье бабушкиного стула и потрогал ее правой, мол, давай есть. Бабушка встала и подошла к холодильнику. Она достала оттуда кастрюлю с кашей и мясом и положила смесь в Васину миску. Кот наклонился над ней, полностью закрыв ее своей широкой мордой. Выбрав мясо, он просительно уставился на бабушку.
- Вася, мяса больше нет. Больше нет, - повторила бабушка, - ишь, разбаловался - только мясо ему подавай...
Потом я включила бабушке новости, а сама устроилась на диване у печки с книгой. Как бы я ни любила смотреть телевизор у бабушки - в ее доме, вдали от большого города, фильмы смотрелись как-то по особенному - но новости были выше моих сил - слишком грустно мне делалось после них. В такие моменты я остро ощущала собственное бессилие.
От печки в доме стало жарко. Дрова трещали, а огонь из неплотно закрытой дверцы бросал на стену подвижные тени. Бабушка выключила телевизор и взяла лупу - без нее она уже не видела букв.
Ну, что, внуча, давай позанимаемся, - сказала она. Вася принес ей в зубах толстую тетрадь в клеенчатом переплете.
- Спасибо, Вась, - сказала бабушка.
Я достала тетрадь и ручку.
- Принесла? - спросила бабушка. Я кивнула.
- Доставай, - сказала она.
Я вынула из сумки банку с мутной водой.
- Все, как я просила? - уточнила бабушка.
Я кивнула. Воду, которой обмывали трупы в морге, достала для меня знакомая санитарка. Бабушка посмотрела банку на просвет и одобрительно кивнула.
- Значит, так, внуча, сегодня я расскажу тебе о порче на смерть. Тебе, кстати, нравится наша соседка? - спросила бабушка.
Я задумалась. Конечно, я не питала к ней особой любви, но, чтобы вот так сразу...
- Да, хрен с ней, не обязательно ее. Ты пишешь?
- Пишу, - ответила я.
- Хотя, если бы ты ее выбрала, дед бы, прямо сегодня, все на кладбище отнес, чтобы тебе лишний раз не ходить... Если, придет, конечно. Вот и узнаем, удается ли тебе некромантия.
Бабушка встала и подсыпала в вазочку конфет - для дорогого гостя.
И ровно в десять вечера раздался стук в дверь: три громких мерных удара через большие промежутки времени. Некромантия мне удалась.
- Вот и он, - сказала бабушка, - открой.
Я встала и открыла дверь. В тепло натопленный дом ворвались запах прелой листвы, тления и влажный осенний ветер. На пороге стоял мой покойный дед.
- Проходи, садись, - сказала ему бабушка.
Дед тяжелой поступью подошел к столу. От него расходились волны могильного холода и запах разложения. При каждом шаге с него сыпались личинки, ткани лица истлели, обнажая череп и зубы, на руках местами просвечивали кости, под ногтями была могильная земля, седые волосы растрепались, и только в костюме не появилось новых дыр Я постаралась справится с тошнотой - всю жизнь мне придется иметь дело и не с таким - нужно держать себя в руках.
- Садись, Вань, - указала на стул бабушка. Дед сел.
-Ты представляешь, Вань, что соседка отмочила? Батюшку привела дом освятить. Еще и в нашу сторону крестом махала, мол, колдуем мы и на нее порчу наводим. Вот долбанутая, да?
Дед тяжело вздохнул. То есть, не дышал он с момента смерти, а этим вздохом выразил свое отношение к происходящему. При вздохе личинки волной поднялись из его горла, упали с губ и застучали по столу.
- Я все понимаю, Вань, не даю тебе лежать спокойно, - ответила бабушка, - но я так скучаю. Да и внучке надо было на ком-то некромантию отработать - кто ее научит, если не мы?
Дед кивнул.
- Кстати, ты принес могильную землю?
Дед полез в карман пиджака.
- Подожди-подожди, я хоть газетку постелю, засуетилась бабушка.
Могильной земли в дедовых карманах поместилось прилично. Надо будет завернуть аккуратненько, да припрятать - пригодится. Не все же самой на кладбище бегать. Хотя, жизнь большая - побегать все равно придется...
- Ну что, кинем соседке на порог? - хихикнула она.
- Да ну ее, - ответила я, - представляешь, что с ней будет, если она кого-нибудь из нас увидит?
- Ну давай деда пошлем - пусть в окно постучит. Чтобы она, значит, окончательно убедилась, что он к нам ходит...
- Да, ее же Кондратий хватит - никакой порчи не надо будет.
-Да ладно, я пошутила. Ну давай хоть простой земли кинем, - не унималась бабушка. - Ты выйди в огород, копни немножко в этот платочек, мы Васе дадим - он отнесет.
- Да, что ты на нее взъелась, сама же сказала - на дураков не обижаются... - ответила я.
- Не люблю, когда меня несправедливо обвиняют, - ответила бабушка.
Я взяла носовой платок и все-таки вышла в огород под близкие и яркие осенние звезды. Я взяла лопату в темном сарае и копнула немного влажной земли в платок. В детстве я побоялась бы зайти ночью в сарай, густо населенный чудовищами из моего воображения, но с годами и бабушкиной наукой напугать меня становилось все сложнее.
Я почувствовала запах разложения еще до того, как увидела в дверях деда. Я обняла его, уткнувшись лбом ему в плечо, и постояла так, несмотря на окутавшие меня волны тления.
- Дед, я тоже скучаю, - сказала я, - лежи спокойно - мы будем тебя навещать.
Скрипнула дверь - на улицу вышла бабушка и встала, смотря на деда.
- Как бы тебя никто не увидел, Вань, - сказала она.
Дед показал рукой на сарай, где стоял его мотоцикл.
- На мотоцикле? - спросила бабушка.
Дед кивнул и, тяжело ступая, пошел в сторону сарая.
Мы услышали звук мотора - дед завел мотоцикл.
- Нет, Вань, ты не поведешь, - сказала бабушка, - как бы не развалился ты по дороге...
-Я поведу, - сказала я.
- У тебя же нет прав, - ответила бабушка.
- Да, кто нас ночью остановит? Тут же недалеко.
- И то - правда. Подождите, - бабушка скрылась в сенях. Через минуту она появилась оттуда с кепкой, которую надела на деда и надвинула ему на лицо.
Дед сел в коляску, бабушка - позади меня.
- Внуча, надень шлем, - сказала бабушка.
- И ты надень, и на деда неплохо бы. В шлеме его точно никто не узнает.
- Да ты что, не отмоем же потом от запаха. А я в шлеме не люблю, ты же знаешь.
- Так и я не люблю.
- Ты - молодая - тебе нужно себя беречь, а мне помирать скоро.
Дед нетерпеливо постучал по коляске.
- Все, едем, едем, - отозвалась бабушка.
Я нажала на педаль, и старый дедовский "Урал" взревел подо мной. Мы выехали со двора. В окнах соседки горел свет. В наших, впрочем, тоже. Вечно я забываю задернуть шторы, а видимость в нашем доме, как в аквариуме. Я не успела разглядеть, дежурит ли у окна соседка. Если да, то у нее появится дополнительная информация к размышлению.
Я набрала скорость. Нам навстречу понеслась прохладная осенняя ночь, ее яркие звезды и сухие листья на земле и падающие сверху. Справа - со стороны коляски - тянуло разложением от деда, даже несущийся навстречу осенний воздух не сдувал этот запах. Меня подташнивало. Обычно в таких ситуациях я глубоко дышу, но сейчас это бы мало чем помогло - стало бы только хуже.
Три поворота, и мы подъехали к кладбищу. Я затормозила и слезла с мотоцикла. Когда я обернулась, увидела, что бабушка и дед держаться за руки - дедова - полуразложившаяся, с виднеющимися местами костями, наполненная червяками, лежит в бабушкиной - худой и морщинистой. Бабушка в последний раз сжала дедову руку - черви посыпались на нее.
Бабушка в последний раз сжала дедову руку - черви посыпались на нее и на мотоцикл.
- Прощай, Ваня. Больше мы тебя не потревожим. Теперь мы будем к тебе приходить.
Ворота были закрыты.
- Вот, блин... - ругнулась я, - мне хотелось отвезти деда до могилы.
- Нам, все равно, туда нельзя, - ответила бабушка.
- А как же кладбищенская магия? - спросила я.
- Это другое. Сейчас нам туда нельзя, - не наше время, - ответила бабушка.
Дед выбрался из коляски и тяжело зашагал к воротам. У ворот он обернулся и помахал нам рукой. Мы тоже ему помахали. По бабушкиной щеке скатилась слеза.
Дед скрылся за кладбищенскими воротами. Бабушка взяла себя в руки и села на мотоцикл: "Поехали домой".
И снова нам навстречу понеслась осенняя ночь. Из коляски тянуло разложением, да и бабушкина рука, державшая дедову, лежала у меня на животе - бабушка обхватила меня сзади. Надо будет помыть мотоцикл и постирать одежду, но все это завтра, моральных сил на это сегодня уже нет.
У кукурузного поля бабушка крикнула мне в ухо: "Внучь, давай остановимся!'
"В туалет, наверное, захотела", - подумала я и нажала на тормоз.
Бабушка, кряхтя, слезла с мотоцикла и направилась в кукурузу.
"Точно - в туалет. Тоже, что ли сходить? До дома еще далеко, - подумала я.
Но бабушка не торопилась присаживаться. Вдруг она стала бить кукурузу по початкам, потом вырвала одну с корнем и начала хлестать по другим: "****! ****! ****!", - кричала она, а кукурузные стебли гнулись под ее ударами, потом, обессиленная, опустилась на землю среди качающейся кукурузы.
Я подбежала к ней: "Бабуль, ты чего?"
Она плакала: "Пусть гниющий, пусть с червяками, но пусть бы приходил... Я так скучаю".
- Нет, бабуль, хватит. Пусть лежит спокойно. Теперь мы будем к нему приходить. Хватит.
- Я, вроде бы, и понимаю, что ушел, как положено, стариком и в свое время, но все равно...
Бабушка продолжала плакать. Я села на землю рядом с ней и обняла ее, покачивая. Ее слезы текли по моей руке, капали на футболку.
- Внуча, не сиди на холодном, детей не будет, - вдруг осенило бабушку. Я встала и подняла ее: "Пойдем".
До дома мы доехали без приключений. Я оставила "Урал" в сарае. Когда я зашла домой, то увидела, что бабушка сметает со стола личинок.
- Фу, - передернуло меня. Я до смерти боюсь всяких ползучих тварей.
- Ну что ты боишься, укусят они тебя, что ли? - ответила бабушка.
- Ты в своей жизни еще и не такое увидишь, так что - привыкай.
Я знала, что она права, но мое отвращение к разным ползучим гадам не поддавалось доводам рассудка.
- Открой окна, - сказала бабушка, берясь за шпингалет. Я повиновалась. Слабый запах тления понемногу стал уступать аромату прелой листвы. Бабушка зажгла газету и стала обходить дом, чтобы избавиться от запаха.
- Слушай, внучь, пол нужно вымыть. Замыть за дедом, чтобы не вернулся.
- Думаешь - может?
- Может. Понравится ходить, и не отвадишь потом.
Я пошла в огород - зачерпнуть воды из гулкой бочки для полива. Потом вымыла пол от дальних углов комнат - к порогу, чтобы ни дед, ни его новые соседи не нашли дорогу к нашему дому.
- Ну, что, чаю? - предложила бабушка, - только сходи за листьями - я в такой темноте нихрена не вижу.
Я в очередной раз вышла под яркие осенние звезды. Постояла на крыльце, любуясь, и отправилась в огород, за листьями смородины и малины. Дом стоял на подъёме в гору, поэтому красивый вид открывался даже с огорода. На другом берегу реки виднелись огни многоэтажек и красные огоньки телевышки над ними. Поблизости тоже горели красные огоньки - неподалеку от нас находилась ТЭЦ, умиротворяюще шумящая по ночам и выпускающая в небо облака белого дыма.
- Внучь, ты там застряла? - крикнула бабушка.
- Иду! - отозвалась я.
Когда мы заварили чай, бабушка потянулось было за конфетой, но отдернула руку - конфеты в вазочке лежали все те же - дедовы любимые. Потом встала, взяла вазочку и вытряхнула в мусорное ведро: "Хватит", - потом затушила свечу, горящую возле фотографии деда, и убрала фото в один из толстых альбомов. Потом резюмировала: "Терять, внуча, тяжело в любом возрасте".
- Так, я разве спорю?
- Кстати, внучь, у меня настойка еще со дня рождения осталась. Будешь?
- Буду.
Естественно, одной рюмкой мы не ограничились.
- Внуча, как я начну умирать - ты сразу приезжай. Институт, работу - все бросай и приезжай. Мне нужно передать тебе силу перед тем, как я умру...
Бабушка всегда по пьяни заводила этот разговор.
- Конечно приеду, мы же уже об этом говорили и не один раз.
- Ну, а вдруг - не приедешь? Вдруг передумаешь?
- Не передумаю - я уже все решила.
- Хорошо.
Мой взгляд остановился на платке с землей, до сих пор лежавшем на стуле. Бабушка посмотрела туда же и хитро улыбнулась.
-Вася, иди-ка сюда.
Вася подошел и поднял глаза на бабушку. Она взяла платок с землей, соединила уголки и вложила Васе в рот.
- На, отнеси соседке.
6 октября 2019
Новость отредактировал Estellan - 25-07-2020, 10:31
Причина: Вырезан мат.
Ключевые слова: Ведьма ведьмы мертвец соседка авторская история