Скрытник
Деревеньку, приютившую бабушкину семью в эвакуацию, окружали леса. Где-то среди них, в самой чащобе, протекала тихая неприметная речка. Узенькая такая, что можно было негромко разговаривать стоя на противоположных берегах. Реку ту стразу трудно заприметить было. Неспешно пробиралась она через низменности и впадины, пряталась под сетью сплетенных корней, струилась через бурелом. На первый взгляд казалась неглубокой. Но кое-где имелись у неё бездонные обрывистые омуты.
И росла по берегам реки особая плакун-трава. Не чета той, что повсюду у воды встречается. Иная.
Поначалу-то она много где росла, после уже укрылась от людей подальше в глуши. Верили, что корень её колдовскими свойствами обладает - поможет договориться с любой нечистью, от черной немощи убережёт, сон хороший навеет.
Местные к речке не решались ходить, боялись. Выбиралась туда лишь знахарка деревенская. Всякий раз непременно брала с собой шерсть чёрного козла. Делала это с умыслом - тамошнего водяного задобрить, чтобы не изурочил да позволил траву собрать.
Где-то в тех местах скрытник прижился, из старообрядцев. Откуда он появился и когда, как попал в глубинку средней полосы – не известно. Старики рассказывали, что из далЁка, из самого поморского согласия. Разлад там случился какой или ещё что, только прокляли его и изгнали прочь.
С внешним миром скрытник не контачил, в деревню не заходил ни разу. Питался скудно, овощами в основном, которые выменивал у деревенских на мёд и воск. Мяса не признавал, но ловил в речке рыбу и помогал ему в том будто сам водяной.
Для местных пришлый иноверец, чурающийся общения и закрывшийся где-то в глубине леса, был и сам сродни неведомой да незнаемой силы.
Считали они, что вера у скрытников особенная – старая, скрытая, которая ещё до староверов была, неправославная да некрещённая. Перешёптывались, что поклоняются они силам земли и трав, специальными знаниями ведают.
У скрытника этого что-то вроде пасеки было.
У деда Прохора, пасечника местного – мёд целительный, светлый.
А у скрытника - что дёготь, густой да тёмный, в черноту отдавал цветом.
Всё потому, - уверяли бабки, - что пчёлы ему от водяного в дар достались.
На вкус мёд этот нехороший был. Горький да несладкий совсем, зато особый. На наживку, обмазанную им, любая рыба шла.
Из воска катали шарики и раскладывали повсюду в доме. Считалось, что оберегают они жилище от негатива да колдовского воздействия. Знахарка из него свечи отливала. Использовала для своих обрядов.
В глаза скрытника никто не видел. Связь с деревенскими тот держал через помощницу – бабу Мавру.
Когда-то давно, задолго до войны, случилась с ней порча. Рассказывали, что как-то ночью спала она с открытым ртом, и влетело в него что-то, да там и осталось. И стало происходить странное – в церкви на обедне всякий раз корчило Мавру да ломало. То лаять принималась, то козой блеять. Хохотала страшно – грубым, не своим голосом. Ничего не помогало – ни лечение, ни молитвы.
И тогда посоветовал кто-то к скрытнику Мавру отвести. Он вроде колдуна считался у деревенских. Скрытник Мавру принял. С отцом её перемолвился издали, не показываясь. Сказал, что сор чёрный она проглотила, от него все напасти. Убрать его нет возможности. Но в узде держать можно.
- Если оставишь мне в помощницы – помогу. А нет – уходите. Только не выдюжит она с таким-то грузом.
Засомневался отец, на Мавру глянул, а та язык высунула и давай ему рожи корчить. Ну и махнул рукой. Оставил.
С тех пор изредка приходила Мавра в деревню – приносила для обмена травы или мёд с воском. А взамен брала, что давали – капусту, брюкву, лепёшки печёные.
Первый раз, когда пришла, даже не признали сразу. Изменилась сильно. Степенная да сосредоточенная стала. В плат закутанная. Лицо строгое, глаза опущены. Стали расспрашивать – как живётся ей, а она коротко ответила:
- Не велено мне с вами разговаривать, чтобы не пробудить зло, которое спит во мне.
И ушла. Даже родню не навестила.
И стали про Мавру придумывать всякое… Шептались, что только напускает она на себя благонравную личину, что на деле – полностью подчинила её себе сила, что из чёрного сора проросла внутри. Что шабаши да страшные обряды устраивают они со скрытником в непроходимой глуши. Что дурной глаз у Мавры теперь. Посмотрит им – худо потом случится.
Как раз осень ступила в свою пору – да такая необычная, с ветрами неистовыми да грозами. Старики говорили, что давно подобного не случалось. Что не дОлжно грозам по осени греметь, не иначе проделки это скрытниковы да маврины.
А тут ещё баба одна пустила слух, что видела лично, как Мавра месяц доила! Сам-то скрытник не станет, а вот она вполне может, наука не хитрая – подселенец ейный всё знает.
- Как лично-то видала? – недоумевали деревенские.
- А так! Вышла я проверить сарайку, у меня ж там поросенок, не убежал бы. Глянула вверх – батюшки святы! От месяца быдто ниточка тоненькая тянется и прямо в лес скатывается. И трепещет вся, вот словно тянет кто её!
Смотрела я на это диво, и стало мне блазниться, что месяц мелеет – уменьшается по маленечку, как пряжи клубочек. Что за наваждение? Протёрла глаза, глянула, а нить та оторвалась от края и упала вниз. А месяц тонюсенький стал, еле видимый!
Бабка моя сказывала когда-то, что у ведьм обычная практика – месяц доить! Для чего это им точно не скажу – то ли плетут из нитей тех что, то ли сушат их, толкут в порошок да в зелье добавляют. А иной раз специально портят месяц. Тогда чернеет он словно уголёк и сваливаются на людей напасти – неурожай, мор или иное лихо.
Мавра, конечно, не ведьма. Это она всё для скрытника делает. Сам он не может с месяцем сладить, не даётся месяц колдунам. Вот он и просит её пособить...
И перестали местные с Маврой заговаривать. В день, когда она приходила, все в домах укрывались, заранее старались всё для обмена разложить, чтобы даже не встречаться с ней.
А тут вдобавок бабка Пришипиха заявила, что Мавры настоящей уж давно на свете нет. А ходит под её личиной упыриха.
- Все видели, какая она бескровная? Худая да костлявая, кожа синюшная. Неспроста!
Знахарка тамошняя пыталась урезонить Пришипиху.
Да куда уж… Она только сильнее распалялась. Рассказывала всем, что раз по лесу плутала и наткнулась на Мавру. Та сидела на земле, а в руках её птица билась. Мавра возьми да голову той птице и отверни! И засмеялась так противно. Скрипуче. Не человеческим смехом вовсе!
- Я как увидала – так скорее оттудава бежать пустилась! Как дух из меня не вышел, от страстей-то таких.
И хоть Пришипихе особой веры не было - повелось у местных носить с собой крестики из веток шиповника. Та же Пришипиха уверяла, что колючки на них лучшая защита от упырей. У родни Мавриной шиповник по всему участку разросся. К ним и ходили за ветками для крестов.
Перед Покровом видели Мавру у родного дома. Возле калитки стояла, смотрела на окна издали. Пришипиха после злорадствовала, что из-за шиповника не смогла та внутрь войти – боятся упыри его пуще осины.
Родня маврина из дому тоже не вышла. То ли не захотели, то ли не видели, кто к ним пожаловал. Так и ушла ни с чем. По дороге Стёпку-дурачка повстречала, подошла и прошептала что-то. Он так столбом и замер! Долго смотрел ей вслед. Его конечно расспрашивали – что сказала. Да толку. Стёпка только глаза пучил да мычал. Не давалась ему с рождения человеческая речь.
С того дня перестала Мавра в деревне появляться, пропала связь у местных со скрытником.
Вскорости осень в зиму перешла. Да нехорошую такую - бесснежную, лютую. Волком выли ветра. Морозы сковали землю посуху и задубела она, пошла трещинами .
- К неурожаю это, - переживали деревенские.
Отогревались по домам, старались лишний раз никуда не выходить.
Лишь в конце января первый снег лёг.
И тогда забеспокоился Стёпка. В лес рвался, всё сказать что-то силился. Стали его на улицу не пускать, закрывать в доме – он хоть и взрослый мужик с виду, а по разумению, что дитя малое. Повыл пару дней Стёпка, покричал. А потом исхитрился как-то и убежал.
Мать его не особо переживала.
– Понесло идолову душу на погибель! – равнодушно как-то говорила.
А вот знахарка, видно, подозревала что-то. Видели, как говорила она с Прохором, будто советовалась. Дед тот непростой был. С ендарём дружбу водил, знал лес как дом родной. После тех разговоров и отправился дед Стёпку искать. Да Пришипиха с ним увязалась. Хоть и скандальная, но смелая бабка была. И любопытная – страсть какая! Не могла пропустить никакого события в деревне, везде спешила отметиться.
По дороге всё приставала к Прохору с расспросами. Он и проговорился Пришипихе про день колдунов.
- Боюсь, опоздали мы. Павлов день нынче, 28 января.
Пришипиха дальше пристаёт - что за день такой?
Ну и вытянула, что в раз в год выпадает особый день, когда от мёртвого колдуна силу перенять можно. Не просто так, конечно, а обрядами да таинствами особыми, простым людям неведомыми. И подозрение есть у Прохора, что Стёпку для этого в лес призвали.
- Да кто призвал-то? – дивится Пришипиха. – Давно Мавра не приходила в деревню.
- Ей самой приходить не надобно. Послала кого или просто слово манящее по воздуху пустила.
ЧуднО такое слушать, но Пришипиха сразу поверила, всякое в жизни повидать успела.
- Что делать-то будем? – только и спросила у деда.
А он плечами пожал. Мол, поглядим потом.
По первопутку хорошо им идти было – легко. Да и следы Стёпкины как на ладони – чёткие, нетронутые. А глубже в лес зашли – плутать начали, повсюду теперь эти следы мерещились.
- Леший? – испугалась Пришипиха, начала было тулупчик свой старенький наизнанку выворачивать. Да Прохор остановил:
- Бесполезное дело. Не нечисть балует, а человек. Эту морочь кто-то из знающих наслал. Может и Мавра. Не хочет нас подпускать к себе, время тянет, чтобы обряд совершился.
Словно подтверждая его слова, повалил снег. Сквозь густую взвесь замелькали тени, завертелись круговертью.
Рогатые. Огромные. С крылами да клювами. С телами человеческими. С ногами длинными тонкими.
Они метались вокруг. Подступали всё ближе. Не останавливались ни на минуту. И невозможно было рассмотреть их как следует, понять, кто же это.
От кружения, от бесконечной череды промельков да образов поплыло перед глазами у Пришипихи. Да так, что не выдержала бабка, упала на колени. Поэтому пропустила, как Прохор достал мешочек вышитый, для махорки приспособленный, зачерпнул из него что-то да кинул в гущу теней.
И сгинуло всё. Спала морочная завеса.
Впереди за деревьями обозначилась изба, почти по крышу утонувшая в земле. А перед нею – Мавра. Молча стояла и смотрела пронзительно.
Поклонился дед и попросил:
- Отпусти Стёпку.
- Поздно, - только и сказала.
- Нам бы хоть глянуть на него.
- Чего глядеть попусту? Был – дурачком, стал – знатким да хватким.
Пришипиха в Прохора вцепилась, да так и стояла позади, жадно рассматривала Мавру. Та вроде как настоящая была, разговаривала даже. Да только прозрачная, бледная... Она словно висела над землёй. Колыхалась немного. И снег – снег сквозь неё летел!
- Уходите! – повторила Мавра. – Не для вас эти места.
Прохор пробормотал что-то, в карман полез, вытащил корешок какой-то.
Засмеялась Мавра на это.
- Смелый ты, дед. Да только зря стараешься. Не помогут тебе ендарёвы дары.
Не успел Прохор ответить, как стали возле Мавры подниматься фигуры – словно деревья старые ожили, встали стеной. И метель опять припустила в пляс, швыряла в лицо горстями снег, залепляла глаза, шептала:
- Сгинешь, сгинешь, сгинешь…
Жуткие те существа – из корней да веток слепленные, шипастые да корявые, с лицами нечеловеческими, оскаленными - потянулись руками-ветвями, собрались схватить, разорвать.
Повернулся Прохор к Пришипихе, крикнул из всех сил – непрогляд!
Она и сама о непрогляде вспомнила, только не получалось сосредоточиться, представить вокруг себя защиту.
Про непрогляд в деревне многие знали. Но не всегда и не каждому дано было завесу выставить, защитить себя от чар да колдовства. Знахарка говорила, что в лишь минуту сильной опасности могут открыться силы, способные его запустить.
Обхватил бабку Прохор, голову её прижал к ватнику, прохрипел:
- Молчи!
Сжалась Пришипиха. Приготовилась к худшему.
И слышит – будто вода зашумела. Словно в укрытии они стоят, а вокруг потоки воды льются. Ровный густой гул идёт, как от хорошего ливня. И сразу спокойствие пришло, уверенность, что их с дедом не тронут.
Подняла голову, посмотрела – нет дождя. Шум есть, а воды не видно! Только метель вьётся по-прежнему. Да существа нечистые замерли растерянно, словно не видят их больше.
Прохор палец к губам прижал и показывает:
- Тихо! Молчи, мол, только!
Пришипиха и рада бы что-то сказать, да обмерла от ужаса. Как колода стоит, все слова растеряла.
- Уходите! – прогремело неистово. – Иначе изведу! Не поможет вам непрогляд!
И тут вдруг совсем рядом Стёпка возник! И тоже словно прозрачный. Призрачный.
Пришипиха потом клялась – что рукой его достать можно было. Да она не решилась, конечно же.
Посмотрел на них, внимательно, зорко так, совсем на себя непохоже и вроде как говорит:
- Не вернусь я. А вы уходите. Да забудьте, что здесь видали.
Так они и ушли. Никто им больше препятствия не чинил – сгинули враз помощники скрытника, существа неведомые.
А по весне, когда природа в расцвет вошла, опять принесла Мавра мёд да воск на обмен.
И никто из деревенских у неё ничего про Стёпку не спросил.
Поостереглись.
Будто и не было того случая.
Автор - Елена Ликина.
Источник.
Новость отредактировал Estellan - 28-06-2020, 19:28
Ключевые слова: Скрытник упыриха день колдунов существа