«Он всегда со мной»
Солнечное утро второго дня августа выдалось на редкость погожим. На небе ни тучки, как будто сама природа боялась испортить праздник отчаянным ребятам, которые наполняли парк группами и в одиночку. Голубые береты, крепкие тела в тельняшках - на сегодня главная достопримечательность городского парка.— Он меня в челюсть, а я ему — блок и ножкой, как приложился! — молоденький парнишка, уже принявший «соточку», рассказывал своему товарищу о своих похождениях.
— Да подожди ты со своей ногой, — остановил его тот. – Смотри, Михалыч с ветеранами идут.
По аллее парка шла группа людей – это были «афганцы», ребята, которых когда-то принято было называть воины-интернационалисты. Среди них Иван Михайлович Филимонов, человек в городе известный, уважаемый как простым людом, так и чинами сверху.
— Вот бы кого послушать, а ты ногой. Два ордена Красной Звезды! Да что там говорить, живая легенда!
— Согласен и подписываюсь под каждой тобой сказанной буквой, — молодые ребята подхватили пакеты с земли, заспешили присоединиться к ветеранам.
– Михалыч, принимай пополнение с серьёзным боезапасом! - они встряхнули пакеты: звон бутылочного стекла подтвердил правоту сказанного.
— Здорова, парни! – Иван Михайлович обнялся с ними по очереди. – С праздником! А погодка-то, а? Всё для десантуры, – он присел возле столетней липы. – Располагаемся, здесь наше место дислокации.
Они расстелили ковёр, выложили на него всё, что нужно для мужского общения: вино и закуску. Разлили из армейской фляжки водку по стаканам.
— За ВДВ! «Никто, кроме нас!» Осушить стаканы до дна! – команда с удовольствием была выполнена. – А сейчас за наших «братанов», за тех, кто лежит в сырой земле, за погибших! – выпили, помолчали какое-то время. – С праздником ещё раз, братишки!
Алкоголь потихонечку делал своё дело: пошли разговоры, послышался смех.
— Михалыч, расскажи про Афган, — попросила его присоединившаяся молодёжь.
— Да ладно, ребята, что про него говорить: война, она и есть война. Хотя и там тоже жизнь кипела кипятком, молодые были, со всеми отсюда вытекающими последствиями, — шутил Иван. — А если рассказать, расскажу о друге своём, Лёшке Кузнецове, земля ему пухом. Такого друга не сыскать во всём белом свете. Он мне жизнь спасал не раз: и живой, и мёртвый. Туманно излагаю? А вот слушайте. Верить никого не заставляю, кто под смертью ходил, тот не услышит в моём рассказе фальши.
Познакомились мы с Лёхой в Кандагаре. Я после «учебки», он тоже. Я боксом занимался на гражданке, первый разряд, Лёха – КМС, мастер, значит. Сперва чуть не подрались, оба с гонором. А потом не разлей вода. Ох, и творили мы с ним делов, но это к делу не относится, об этом только шёпотом можно.
И вот как-то один раз были мы на зачистке кишлака. Миномёт поработал с этой стороны, ну мы и наводили здесь порядок. Заходим мы с Лёшкой во двор к афганцу старому. Тот Аллахом клянётся – оружия нет, «шурави любит», по-русски лепечет, понять можно. Мальчишка при нём лет двенадцати, а то и моложе, глаза ясные, весёлый такой. Я ему ещё конфетку дал, потрепал волосы, ребёнок же. Прошмонал двор, Лёха в жилище пошёл. И только я к выходу – над головой у меня очередь. Оборачиваюсь – Лёшка у пацана этого автомат из рук рвёт. Подскочил я, мальчишка на полу уже, голову руками закрыл, думает — бить будут. На долю секунды опередил его дружок мой, успел поднять ствол, очередь вверх ушла.
Лежать бы мне на этом дворике, в кровавой лужице, сто процентов, если бы не Лёха. Я как пошёл к выходу, малец этот автоматик откуда-то выудил, видать, складок у них был во дворе. Ну и мне в спину – получи за всё хорошее. Как уж Лёха умудрился меня спасти, не понимаю, он же внутри жилища был. Он потом рассказывал, что ему показалось, застонал я. Он и ломанулся во двор, а там мальчик меня расстреливать собрался. Ну, что ты с ним делать будешь, с мальчишкой: зажался в углу, исподлобья волчонком смотрит. Махнул я рукой: «Пошли, Лёха».
Столько ещё было у нас всякого-разного. Меня дважды штопали в госпитале, а на Лёшке ни царапинки, думали, в рубашке родился. Ошибались: первым улетел дружок мой на родину в «чёрном тюльпане», неделю не дожил до дембеля. Я тогда в карауле был, а он на сопровождении колонны, попали в засаду к «духам». Маленькая дырочка во лбу, и всё — нет моего лучшего друга Лёшки. Я ревел, не стесняясь ребят, грыз землю зубами, спиртом отпаивали. После демобилизации дома отдышался немного - и в Челябинск, к нему на могилу. Поставили с ребятами памятник — всё по чести.
А тут уже и девяностые нагрянули. Сказал бы нам кто в Афгане, что распадётся наш великий, нерушимый Советский Союз, как карточный домик — портянками бы закидали. И пошла потеха: народ нищал, единицы богатели. Заправляла всем «братва»-криминал. Ну и мы, «афганцы», тоже кучковались, как-то надо выживать. Чего греха таить, много чем занимались: и «коммерсов» крышевали, и оборзевших на изжогу ставили. Думаю, побаивались нас, потому и уважали. Но бывало, что наши интересы не совпадали с интересами других — стрелять приходилось.
Был у нас в ту пору «авторитет», кликуха «Лютый». Беспредельщик, каких поискать. Случилась у нас с ним «непонятка» — забили «стрелку». Подъезжаем на пустырь: справа кустарник, слева — здание заброшенное. Стоят три машины, бригада «Лютого» — нас ждут. Мы из тачки выходим — стволы при нас. И тут возле большого куста вижу я знакомую фигуру — Лёха! А он мне пальцем на крышу здания показывает. Рванулся я к нему — нет никого, только куст на ветру покачивается. Глаза на здание поднял — наверху блеснуло — оптика, значит, «кукушка» к работе готовится. Я парням шепнул: «Снайпер на крыше. Стойте здесь, я его достану». Зашёл сзади и взял его под белы рученьки. Тот раскололся сразу: чемпионом республики оказался. Кушать-то всем хочется, ну он и прибился к бригаде Лютого, киллером в штате у них числился. Задача у него была поставлена — валить нас всех до единого. Так бы и было: позиция у него удобная, а при его квалификации никто бы из нас со стрелки живым не ушёл. Убивать не стали, здоровье, только прыти поубавили. После такого внушения стрелять уже никогда не потянет.
Как это объяснить, а только от смерти нас Лёшка тогда всех уберёг. Года бегут, всё меняется, переболела страна, и всё стало налаживаться. Я семьёй обзавёлся: жена Иринушка, сына Алексеем назвал. Тут совсем недавно надо было на рынок съездить, а тачка моя на ремонте. Сосед с племянником как раз куда-то ехать собирались, спешили. Я говорю: «Меня прихватите, вам всё равно по пути». Те не против, только, мол, поспешай, через минуту не выйдешь — уедем, дела срочные. Я быстренько собрался — лечу по лестнице. Смотрю — на площадке Лёшка стоит! По губам понял — говорит он: «Не ходи». Я глаза протёр, что со мной — никого! На улицу вышел, а сосед уже уехал, не дождался. А вечером узнаю: разбились они. На обгон пошли, и прямо на встречу нагруженный «КамАз». Машина в гармошку и два трупа, а было бы три, если б не мой погибший друг.
Вот так вот, ребята, вот такая наша крепкая армейская дружба. Я знаю, он всегда со мной, друг мой Лёшка Кузнецов. Давай, парни, гитару, споём нашу.
Появилась старая, вся в царапинах гитара, зазвенели струны, и пошла песня: «Забывается всё, жизнь как белая, снежная замять, Эхо новых событий звучит по огромной стране. Не забудет лишь тот, кому врезалось в память, Кто рассветы встречал на далёкой, афганской войне». Голоса крепчали, усиливались, наверное, потому что рядом незримо стояли и подпевали погибшие друзья. А песня поднималась над парком, устремляясь в голубое небо. И пелось в ней о братстве десанта, о силе и мужестве, о долге и чести, о ратном подвиге позабытых героев исчезнувшей страны.
Автор: turinez.
Источник.
Новость отредактировал YuliaS - 8-08-2017, 07:20
Ключевые слова: Август праздник десантура афган погибший друг