Сестры
Парк закрывался, когда я вдруг увидел девушку, сидящую на скамейке недалеко от входа. Она облокотилась на спинку скамьи и даже не убрала волосы, закрывающие лицо. Я указал на нее сторожу, закрывающему калитку. Странно, как он сам не заметил эту, видно, уснувшую девушку. Сторож лишь улыбнулся и кивнул мне, останавливаясь и закуривая. Видать, предлагал мне самому разбудить девушку. Я вздохнул про себя. Только сторожей-сватов мне еще не хватает по жизни. Но спорить я не стал и подошел к девушке. Её голова действительно была откинута назад, а волосы закрывали все лицо. И почему я внимания не обратил, что они не шевелятся от дыхания? Я лишь попытался потрясти спящую за плечо… и оказалась, что она вовсе не спала. Одним взмахом она вернула голову в вертикальное положение, и ветер убрал с лица волосы. Я, кажется, подпрыгнул на месте. На меня смотрело бледное лицо, которое было все в порезах и запекшейся крови. Девушка посмотрела на меня очень внимательно, потом наклонила голову, как обычно это делают собаки, чтобы что-то рассмотреть, а потом резко неестественно запрокинула голову назад, дав мне возможность услышать хруст костей. Этого я уже выдержать не мог и на всех парах помчался к сторожу, который все еще курил у ворот. Добежав, я обернулся. Девушки не было- Что это было?! – спросил я, запыхавшись.
- А это… - сторож пожевал сигарету и, кажется, задумался. - Это Вика…или Оля. Их только по лицу различить можно. У Оли шрамы горизонтальные почти все, а у Вики - вертикальные.
- Но они…
- Мертвы уже вот несколько лет. Все не успокоятся, бедные. Ты извини, что я не сказал. Но так бы ты не поверил, наверное. Да и… - тут старик прищурился хитро, и я понял, что он просто скорее всего любит пугать новичков в парке.
Но я не стал ничего говорить, хотя шок от созерцания мертвого и изрезанного лица был силен, но… что я мог сказать? К тому же я не хотел обижать сторожа. Он, по сути, добрый малый. И, наверное, простительно ему подобное. Особенно, когда хочешь его разговорить. А мне было любопытно. Поэтому я буквально напросился к сторожу в гости. Тот не возражал, даже обрадовался. Заварил чай, достал печенье.
- Что покрепче, то не пью, извини, - сказал он, хотя я вроде чаю не удивился.
Но это я не удивился, а так люди наверняка удивляются.
За чаем он мне и рассказал:
- Ты не боись. Они совершенно безопасны. Даже полезны иногда. Детей там или стариков выводят к воротам, хулиганье запугивают. Ну, точнее, запугивает. Вика. Такие рожи может корчить и таким криком кричать, что я сам бежать готов иногда. Хотя и знаю, что они безопасны.
- А что с ними случилось? – спросил я, прихлебывая неожиданно вкусный зеленый чай.
- Маньяк с ними случился, - погрустнел резко старик. - Вроде, ты ж смотри, приличный с виду был парень, студент. Одет всегда хорошо и вежливый такой. А вот оказался сумасшедшим. Их этих, как их, шизофреников хрен поймешь…
- И он убил этих девушек?
- Не только их. У него какая-то патологическая ненависть была к близнецам. Парней он не трогал, он еще и труслив был, да и силенок маловато. А вот детей и девушек убивал, лица по-разному уродовал. Как на суде сказал, что просто не может видеть одинаковые лица. Что это неправильно, зло. Вот он и боролся с этим злом.
- И убивал в парке?
- В том числе, а иногда и рядом. Но всегда жертв в парк приносил, разрубленных на части в кофре для этого, как его, контрабаса. Говорил, что он хочет позаниматься один, когда никто не мешает. У нас же тут почти лес. Он и вправду иногда приносил контрабас и играл неплохо. Ну, я в этом не понимаю, но, по-моему, неплохо.
Я кивнул и вновь отхлебнул чаю.
- И его поймали все же?
- Да, - кивнул старик. - Просто удивительно, как я заметил, что у него на контрабасе кровь. Он ведь один и тот же кофр использовал. То ли лентяй, то ли жмот, то ли придурок просто. Хотя, что возьмешь, одно слово – сумасшедший! Потом стали расследовать, его под белы рученьки и в полицию. Тогда уже слухи об этом парке ходили недобрые, и люди пропадали. Оказывается, он тут кладбище целое устроил, гад.
- Странно, я слышал что-то о маньяке, но не знал, что это тот самый парк. Правда, мы переехали сюда три года назад.
- Как-то удалось сделать так, что не выплыло, что здесь последний приют его жертвы нашли. А не то… просто конец парку – совсем бы одичал.
Сторож задумался, глядя в окно, где уже вплыла на небо полная луна. Такая желтая, что хоть сейчас ее возьми и режь на ломтики под хорошее вино.
- А Вика и Оля? – спросил я, подождав пару минут.
- Вика и Оля? – переспросил сторож, потом кивнул и улыбнулся. – Извини, задумался. Вспомнил ту самую ночь, когда этого задержали. Просто Вика и Оля первые, кто пропал. Его первые жертвы. Убил он их здесь. Непонятно, правда, почему они до сих пор остались. Ведь их похоронили честь по чести. Но… вот остались и отныне тут, со мной ночи коротают. Появляются они только, когда солнце исчезает. Особо любят, когда ночь светлая-светлая от луны. Или когда пригоршни звезд рассыпаны. Темные ночи не любят, не появляются.
- Так и помогают всем?
- Ну, случается… Может, за этим и остались. Но я думаю, что тут другое. Сами они уйти почему-то не могут. Держит их что-то здесь.
Мы еще немного поговорили, потом я попрощался со сторожем и направился домой.
А ночью мне приснилась девушка. Оля или Вика – не разобрать. Ибо это была живая девушка, без шрамов и выражения обреченности на лице. Мы с ней общались, смеялись, она меня даже чем-то вкусным угощала. А я во сне совершенно не помнил, что на самом деле эта веселая, тоненькая, очень живая и быстрая девушка мертва. В нее можно было влюбиться за красивый смех и белозубую улыбку, за поистине шикарные светлые волосы и чуть вздернутый носик, за голубые огромные глаза и чуть припухшие губки. Просто классический идеал. И при этом такой естественный идеал.
Я проснулся в прекрасном настроении, которое хотя и сменилось грустью, когда я все вспомнил, но все же грусть не могла справиться с моим замечательным настроением полностью. В конце концов мне, конечно, же снилась не одна из несчастных сестер – я ведь настоящего лица ее не видел, а даже если бы и дал себе труд посмотреть повнимательнее, то вряд ли смог бы узнать в искаженном болью и страданием лице милую, красивую девушку. Оставалось только сказать огромное спасибо моему подсознанию, что оно милостиво предоставило мне не лицо мертвеца, а какой-то приятный, пусть и до жути банальный, образ идеальной девушки, выкопанный откуда-то из его глубин. Там, где, наверное, хранятся самые первые воспоминания о маме, приправленные то ли стереотипами, то ли образами каких-то особо поразивших детское воображение актрис.
У меня был выходной, так что делать особо было нечего. И я решил провести этот день за компьютером. Но на удивление игра быстро мне надоела, и я решил покопаться в интернете. Открыв страницу яндекса, я ненадолго задумался. А что, собственно, искать мне там?
Я пролистал новости, хотел было зайти во Вконтакте, но тоже что-то не тянуло. А потом, словно что-то вспомнив, вывел в окне поиска: "Призраки, которые не могут уйти". Посмотрев на предложение, хмыкнул. А что, почему бы и нет? И нажал "enter". На меня обрушилась лавина информации о призраках, которая включала страшилки, фанфики, рекламу сериалов "Говорящая с призраками" и "Сверхъестественное" и даже истории про Слендера (он-то тут каким боком?). Но, в общем, информация, которая мне была нужна, сводилась к двум… разветвлениям, сюжетам, возможностям?
Первое – призрак что-то не успел сделать при жизни и теперь пытается это сделать. А иногда и понять, что именно сделать нужно… чтобы, собственно говоря, сделать. В общем, любые вариации на тему замечательнейшего, на мой взгляд, старого доброго фильма "Привидение".
Второе – призрак сам не понял, что мертв. Он не чувствует себя мертвым и даже не видит, как меняется мир. Такие привидения все время живут в том же времени и в той же обстановке, что и при жизни. Они не проходят сквозь стены, они просто проходят, открывая двери, которые были там при их жизни. И ничего не понимают. Говорить с ними иногда можно, но совершенно бесполезно. Как тем призракам -отцу и сыну, которые останавливают путешественников на одой из провинциальных дорог и смиренно умоляют передать в Москву разбойничего приказа, что вины их нет и казнили их безвинно. Вот совершенно бесполезно объяснять, что разбойничьего приказа в Москве уже нет несколько столетий.
И все это справедливо, конечно, если призраки хотели уйти, но ведь были еще и такие, которые уходить вроде вовсе не желали. А как понять про сестер? Учитывая, что они были убиты, то тут предположить можно было все, что угодно.
Я посмотрел некоторые страницы в Интернете, покопался на паре форумов (тьфу, и тут этот Слендер! В каждой бочке затычка, точнее, затычки его фанаты), а после решил снова прогуляться, ибо ноги, кажись, затекли.
Я даже не удивился, когда ноги принесли меня прямо в маленький парк. Ожидать, что увижу вчерашнюю красавицу, было бы глупо, поэтому я просто походил по парку, сел на скамейку под зелень деревьев и, стукнув по планшету, на этот раз захотел узнать информацию об этом маньяке. Мне почему-то показалось, что именно здесь нужно это искать. Может, вчерашняя красавица увидит, узнает каким-то образом, что я ищу и выйдет, попросит о помощи. И почему вдруг меня заинтересовала эта история? Не знаю. Наверное, просто это было единственная более-менее интересная информация, которая попалась мне за последние две недели. Конечно, увидеть вновь это милое личико не хотелось, но если придется, я был уверен, что выдержу. Даже стал представлять себя кем-то вроде рыцаря без страха и упрека, который помогает призракам, которые, в свою очередь, из ужасных страшилищ на глазах превращаются в милых девушек и благодарят его… Ох, что-то я размечтался. Похоже, безделье все-таки плохо действует на неокрепшие мозги.
А вот о маньяке в интернете было не так много. Он действительно убивал близнецов, его какое-то время не могли поймать. Даже громкая история была в пределах города. Но случилось это до того, как мы сюда переехали с родителями. Кстати, жил он в нашем доме. В том, в котором мы сейчас живем. Слава Богу, что не в нашей квартире – то было бы уже слишком, даже для меня. Маньяк жил ниже на два этажа и в другом крыле дома. Сейчас квартира стоит пустая, что и понятно – кто в ней поселится по доброй воле? А маньяк отбывает пожизненное заключение. В общем, ничего особо интересного, никаких подробностей, просто сухие факты, на основании которых просто невозможно сделать никаких выводов, почему именно эти две девушки остались здесь.
Я лениво просматривал страницы, когда вдруг чуть не подпрыгнул. На меня с фото смотрели Вика и Оля Пешковы – такие, какие они были до убийства. И это было то самое лицо, что я видел сегодня во сне! Небольшой холодок прошел по спине, хотя я и сам мечтал еще недавно, что… Но, видать, одно дело, когда ты влезаешь в авантюру и другое, когда авантюра… в тебя... Мда, у меня не было особо времени задуматься над этим странным совпадением, ко мне подошел сторож.
- Вы уже на работу? – спросил я. - Рано же еще.
- Нет, просто люблю тут днем погулять, - сказал старик. - Я живу один, дома меня никто не ждет, поэтому летом предпочитаю проводить, как можно больше времени на улице. Тепло и свежий воздух. Ну а тебя, я вижу, тоже сюда тянет? Уж не влюбился ли?
- В такую, что была, можно было бы и влюбиться, - сказал я, рассматривая фотографию сестер.
- Был тут один, тоже все искал, чем помочь. Бродил все с рамочками какими-то, да один раз вообще лягушку принес. Вроде магическая она у него. Как это там… фомиляр.
- Фамильяр, - поправил я. - И что?
- Да не понравился он сестрам. Напугали так, что сбежал, даже про лягушку свою забыл. А я тогда впервые их смех слышал… впервые после смерти. Ну, одной из них.
Я покачал головой. Значит, девушки все же понимают и более-менее разбираться в действительности.
- А вы знаете, какими они были до смерти? – осторожно спросил я.
- Никак и в самом деле влюбился? – удивленно спросил сторож. - Ну, да, наверное, можно было бы раньше. Они, правда, хоть одинаковы с лица, но по характеру разные. Вика-то боевая, а Оля - тихая. Вика всегда сестру защищала с самого детства. Да вот не уберегла.
- А как он справился с двумя-то? – удивился я. - Все же можно было кому-то закричать, убежать, да и... – я вновь перевел взгляд на планшет, уже на фото маньяка, - да и не выглядит он особо сильным.
- А там не написано? Он некоторых угощал мороженым особым.
Ах, да. Там же в статье говорилось, что он студент-химик.
- А почему вы думаете, что они не могут уйти? – просил я вновь. - Может, не хотят просто.
- Да и сам не знаю, - пожал плечами старик, - но я с детства этих двух видел. То с мамкой приходили сюда, то с парнями. То просто вдвоем – они дружили очень. И сейчас часто они мне показываются. Ну, вот не знаю, почему я так решил…
Старик выглядел удивленным. Таким мог бы выглядеть человек, которого спросили, почему небо голубое, а трава зеленая. Оно же вроде априори предполагается, правда?
- Может, они что-то или кого-то любили? – сам себе задал я вопрос.
- Конечно, любили. Мать свою. Отец у них дальнобойщиком был, давно погиб на трассе. Говорят, заснул за рулем и… Ну, подробностей не знаю, но насмерть. Только вот мать их не надолго пережила. Прямо в зале суда с ней приступ случился, до больницы не довезли. Больше родственников нет. Даже в квартире сейчас чужие люди живут. Там после смерти откуда-то из Сибири родственники приехали, которые, наверное, девочек-то никогда не видели. Быстро-быстро квартиру продали и умотали.
- А где сестры похоронены, – спросил я, - можете сказать?
- Да, конечно, - мотнул головой старик. - На старом кладбище, в конце третьей аллеи. Там спросишь, где она.
- Они что, в одной могиле?
- Да. В разных гробах, а могила одна.
На кладбище я, конечно, побывал и даже могилу сестер нашел. А толку то? Посидел на могиле, подумал, посмотрел на фото сестер на белом мраморном камне-памятнике. Странно, кто его поставил. Может, мать успела? Но никаких откровений на меня так и не снизошло. Ожидаемо, впрочем. Пришлось ползти домой.
А ночью мне приснился сон. Точнее, не так – ночью мне приснилось много снов. Обычно я не просыпаюсь по ночам, а тут просыпался каждый час и вновь быстро засыпал, и мне снова снился какой-то яркий сон. В каждом сне появлялась девушка. То мы ходили по лесу, слушали птиц, то стояли на берегу океана, то я выигрывал для нее приз на какой-то ярмарке, а то мы вместе танцевали древний танец в зале средневекового замка, где горели свечи, а по углам прятались тени.
Проснулся я с хорошим настроением, разбавленным небольшой толикой грусти. А еще, подумав, я понял, что во снах со мной была не одна девушка а две. Это была неуловимая разница, но все же. Одна из девушек была как-то живее, что-ли, активнее, смелее даже и веселее. А другая… другая выглядела чуть более призрачно, тонко, да и места, в которых она появлялась, были более загадочны и тихи, как и она сама была более загадочна и неразговорчива, а еще грустна. И что это значит? Что одна сестра хочет уходить, а другая - нет? Или…
Немного подумав, я кинул взгляд на часы. Рановато, конечно, но судьба покровительствует искателям истины, как мне казалось. Надо же, я и сам не заметил, как ввязался в эту историю, ввязываться в которую меня никто не просил. Или все же просили?
Сторож был на той же лавочке, что и вчера! Я подсел к нему и поздоровался. А потом быстро, чтобы избежать очередного вопроса про влюбленность, начал спрашивать:
- А сестер… их после смерти всегда по отдельности видят или вместе тоже?
Сторож удивленно задумался, а потом сказал:
- Знаешь, а ведь я сам никогда не думал, но… да, их действительно никто и никогда после смерти вместе не видел. И вот только сейчас подумал, что это реально странно. Ведь Оля и Вика так дружили.
- Вы говорили, что Вика всегда защищала сестру.
- Это так. Я иногда заходил в их двор – у меня там приятель живет, так что мог наблюдать. Один раз у Оли малышня из пацанов игрушку отняли, ну, просто так, из веселья. Так Вика на них бросилась прямо ястребом и игрушку отняла, сестре вернула. Да и… в общем, тут тоже была история в парке. Я видел, как Оля одна пришла, и пристал к ней какой-то парень. Оля просто уйти хотела, а тут подвалила Вика, и уже парню сбежать пришлось. Просто удивительно, насколько иногда они были разными. Хотя интересами похожи, даже будучи взрослыми всегда ходили в одних и тех же цветах. Только себе выработали такую схему - если сегодня Вика в брюках, то тогда Оля в юбке и наоборот. Книги одни и те же читали, одну и ту же слушали музыку. Насчет парней - не знаю, вроде с разными ходили, только все равно их парни чем-то неуловимо похожи были.
Я задумался. Если следовать логике старика, то более активной в моих видениях была Вика, а более грустной - Оля. Но грустила она больше, чем сестра из-за особенностей характера, или было что-то еще. Конечно, сложно представить, чтобы девушки при таком положении вещей были рады, но все же. И как это узнать? Первое, что мне пришло в голову - спросить. Но легко сказать, а сделать? Я ведь не помнил, что спал.
Немного раздосадованный я побрел домой. Конечно, можно было бы послать все нафиг, но червь любопытства, как всегда не вовремя во мне пробудившийся, никак теперь не хотел умолкать. Потому вечером я долго лежал в постели с закрытыми глазами, внушая себе, что на этот раз должен хотя бы если не вспомнить себя во сне, но спросить, то, что интересовало. Может, я и что не так делал, но не знал, как по-другому.
Мне приснилась Вика. Во сне я точно знал, что это была она. Мы ели мороженое и сахарную вату, а также катались на лошадках-каруселях в парке. Странная это была карусель – темная, почти черная и усыпанная блестящими искрами, как звездами на ночном небе. Да и сами лошадки были плотно прикреплены к шестам, но казались живыми, словно сидел на теплой спине животного, а не на металлическом сидении. Мне даже показалось, что я слышал, как дышат лошадки. И, кажется, карусель основательно меня отвлекла… Я поначалу помнил, зачем пришел сюда, а потом... потом мы еще покатались, доели сахарную вату и пошли по аллее, где в тире я еще что-то для девушки выиграл, а потом проснулся. Да, похоже, что эксперимент явно не удался. Впрочем, у меня было еще полночи, а от сна я проснулся не только с привкусом сахарной ваты во рту (в реальности я ненавижу эту гадость, странно, что во сне ел за милую душу), но и в три часа ночи.
Тщательно вычистив зубы и прополоскав рот, я вновь лег спать, бормоча о том, что подобные расследования вредны для здоровья. Правда, даже если бы мне кто предложил уйти, то я бы, наверное, уже не смог остановиться. Червячок любопытства к этому времени уже вырос в небольшого такого дракончика и, кажется, стал отращивать крылышки или ласты, хрен его разберешь.
Во втором сне, как я и предполагал, ко мне явилась Оля. Мы стояли на могиле ее и сестры, вот только в памятнике было что-то, что я не помнил раньше. Что-то не так. Я умоляюще посмотрел на Ольгу, но она лишь кивнула на надпись. И тут я понял, что меня смутило. На надписи имя Ольги шло сверху, а имя Вики - внизу. Так вот, между этими двумя именами была проведена толстая такая, жирная черта, которая, кажется, извивалась и дышала, походив на мохнатую и безглазую сороконожку.
- Мне убрать? – спросил я.
Ничего не ответив, девушка кивнула. Я осторожно прикоснулся к черте и отдернул руку. Она, похоже действительно была живая. Мягкое тельце казалось пушистым, но на самом деле было колючим. Пальцы сразу же закровоточили. Похоже, вместо шерсти у этой твари были настоящие иглы. Я обернулся в поиске чего-нибудь, чем можно было бы зацепить эту тварь. Но ничего не нашел. Еще раз бросил взгляд на Олю. Она стояла не шевелясь и смотрела на меня с грустью в глазах. Я откуда-то осознал, что она просто не может даже подойти к этому камню. Вздохнув, я все же, невзирая на боль, с трудом оторвал тварь от камня и выбросил ее, даже не посмотрев куда. Лицо Оли просияло, и я проснулся от дикой боли в руке.
Вот уж не думал, что в пальцах может быть столько крови. Я, кажется, измазал все что можно. С шипением вымыв руку и обработав пальцы, я начал разглядывать. Да, видок был такой, будто пальцы ножом порезали.
Несколько дней после этого я не выходил из дома. О том, чтобы показаться врачу и речи быть не могло. Как я все это объясню? И еще, сложно признаться, но я ужасно боялся. Я боялся что... э-э-э... ну, что это заражение, что я начну в кого-то превращаться, или нужно будет вообще ампутировать руку.
Но порезы начали заживать, как обычные раны, и это меня немного упокоило. Я пошел в парк, на этот раз вечером перед закрытием. Старик узнал меня и вновь пригласил на чай. Было видно, что старик явно хочет мне что-то сказать.
- А ты знаешь, - начал он практически сразу, как мы уселись за чаем, - сестер видели вместе.
- Правда? – спросил я.
- Правда. Только вот жаль, - и тут старик вдруг подмигнул мне хитро, - что я их уже никогда не увижу.
- Почему? – я и вправду был удивлен.
- А это…пойдем, покажу кое что.
Старик взял фонарь, и мы вместе пошли в парк.
- Тут без них будет тихо, - размышлял сторож вслух, когда мы шли. – Ну, да ладно, тут, наверное, радоваться нужно.
Таким макаром мы дошли до большого дуба. Дерево стояло в отдалении от аллеи и пришлось аккуратно пройти, чтобы не поломать ноги.
- Вот, смотри, - старик направил свет фонаря на дерево.
Я без особого энтузиазма посмотрел, куда указывал свет фонаря и обомлел. На коре было аккуратно высечено: "Теперь знаю. Я не виновата в смерти сестры".
- Поспорим, что завтра этой надписи не будет? – спросил старик.
Я спорить не стал.
- Давай вернемся… Кажется, скоро гроза будет.
Сторож оказался прав, и скоро небо совсем заволокло. Разразилась настоящая гроза, под которую, надо сказать, очень удобно было пить чай.
Я все же рассказал сторожу, что случилось в моем сне, даже помотал пальцами перед его носом.
- Да не мотай, - отмахнулся он, - верю. Вот оно как, оказывается. Вика винила себя в смерти сестры, а сестра так не считала. Только встретиться поговорить они никак не могли. И ходили друг за дружкой в попытках объясниться.
- Так почему не могли встретиться? – спросил я.
- Кто знает? Может, придурок этот, сам не зная, совершил какой обряд. Луна как-то там по-особому встала в ту ночь или еще что.
- Вы в это верите?
- Я в детстве в деревне жил, так у нас одна бабка была. Говорили, что она такие вещи творит… Однажды вечером иду, это мне лет двенадцать, наверное, было, а за мной свинья черная. Это при том, что у нас черных свиней ни у кого не было. Я иду, боюсь, но хорохорюсь. А она нырь и в калитку бабы Маши. Перед этим так на меня зыркнула, что язык к горлу присох. Да и потом, как ни старался рассказать все своим, не мог, словно рот кто закрывал. Но точно помню, свиней черных у нас ни у кого не было, да и вообще таких огромных не водилось, а у бабы Маши живность не жила – не приживалась никак, даже кур не держала. И собаки постоянно то сдыхали у нее, то сбегали. Только кошка одна бегала. Ну, да кошки - они завсегда с ведьмами на короткой ноге. Так что… врать не буду, но ведь ты видел своими глазами. Нет? Так и я ту свинью.
Сестер с этого времени и вправду никто не видел в парке. А надпись действительно пропала на следующий же день. Как и не было.
Впрочем, я не стал удивляться.
Новость отредактировал Lynx - 14-02-2017, 00:57
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Парк маньяк сестры сон сторож убийство авторский стих