Наследство старшей внучки
Невозмутимый нотариус поднялся из-за стола, обвел строгим взглядом всех собравшихся, убедился, что все внимание присутствующих направлено на него, и стал торжественно зачитывать завещание ныне покойной Троицкой, урожденной Якоби, Розалии Эрнестовны, 1946 года рождения, уроженки города Резекне Латвийской ССР.Собравшиеся, все 12 человек, внимали речи нотариуса с вежливым интересом, поскольку переход прав на все имущество наследодательницы был давным-давно определен в семейных переговорах, когда их уважаемая родственница была жива и полна энергии. Почти ничего нового они не услышали: пятикомнатная квартира в центре отходила старшему сыну Розалии – Станиславу, загородный дом с участком – младшему сыну Александру, два автомобиля определялись в безраздельное владение внукам Феликсу и Глебу, картины завещаны племяннице Элизе, редкие раритетные книги – внучке Виолетте. Так же методично нотариус зачитал пункт о передаче ювелирных украшений, столового серебра, сервизов, хрусталя, мехов и прочих подобных мелочей – кому что и сколько. К чести покойной, никто из членов многочисленной семьи не был забыт или обделен, ни у одного из присутствующих не блеснули разочарованием или гневом глаза, никто не вздохнул и не переглянулся многозначительно.
Нотариус сделал паузу перед оглашением последнего пункта – цветы из оранжереи, находящейся на территории загородного участка, согласно воле Розалии, должны перейти в собственность старшей внучки Татьяны.
Члены семьи с недоумением смотрели на нотариуса. Тот, поняв, что последний пункт явился полной неожиданностью для семьи, кашлянул и попытался выяснить, в чем, собственно, затруднения.
- Ну да, так и написано – старшей внучки Татьяны. Ах, у Розалии одна внучка – Виолетта? Больше внучек нет? Постойте-ка, давайте разберемся. Ну хорошо, хорошо, давайте отложим обсуждение на завтра, нет, всем вместе приходить не нужно, кто из вас придет ко мне на прием? Вы, Станислав? Замечательно, думаю, мы уладим недоразумение и внесем ясность в этот пункт завещания.
На следующий день Станислав Троицкий вошел в кабинет нотариуса, поздоровавшись, приблизился к столу и сел в кресло. В ходе беседы постепенно выяснилось, что под старшей внучкой, скорее всего, подразумевалась его незаконнорожденная дочь от курортного романа. Он тогда поехал в санаторий по настоянию матери, которой было больно видеть сына, хронически невысыпающегося по причине беспокойного характера новорожденного Феликса. Жена Станислава, Ирина, хоть и почувствовала укол обиды на мужа из-за его капитуляции, смирилась и отпустила супруга отсыпаться на черноморское побережье. На курорте, на третий день после двух дней беспробудного отсыпа, Станислав огляделся и весьма приятно без всяких обязательств провел десять дней в обществе милой девушки Светы из Волгограда. Гром грянул через три месяца после его возвращения домой – одним далеко не прекрасным утром позвонила мать и велела немедленно прибыть к ней, а потом, накрыв ухоженной рукой с безупречным маникюром письмо, выясняла подробности его общения с этой самой Светой. Письмо она так и не дала ему прочитать, тут же бросив его в огонь камина. Сказала лишь, что Света беременна, но срок позволяет решить эту проблему без особых затруднений, и что она уладит это сама, а он, Станислав, должен сделать правильный вывод из этой истории и никогда! - никогда не сметь ставить под удар благополучие семьи. На том и порешили. Много лет он жил спокойно, забыв этот неприятный эпизод своей биографии. Но, когда в 19 лет Феликс решил проявить благородство и, вопреки мнению семьи, жениться на своей беременной подруге, Розалия снова вызвала Станислава на беседу с глазу на глаз и заявила, что решение вопросов с нежелательными беременностями случайных девиц нужно контролировать на всех стадиях, не бросая на самотек и не уповая на порядочность этих самых девиц, а также врачей, взявшихся помочь. Станислав дураком не был, понял, что это ему аукается та давняя курортная история, и поинтересовался у матери, что она имеет в виду. Розалия, почему-то смягчившись, как-то нехотя призналась, что, несмотря на все уговоры парламентеров Розалии, Света тогда все-таки родила девочку, потом вышла замуж, и девочка считает отчима отцом. Розалия периодически наводила справки о внучке через доверенных лиц. На вопрос, зачем ей это, отвечать сыну она категорически отказалась, посоветовав заняться проблемой Феликса и довести дело до желательного завершения.
Нотариус невозмутимо слушал Станислава – за свою почти полувековую практику он много чего слышал и много какие заманчивые предложения лукавых наследников отвергал, ни разу не вступив в сделку с законом и своей совестью. Потому Троицкая и обратилась к нему в свое время, особенно настаивая и подчеркивая, чтобы все без исключения пункты завещания были исполнены в точном соответствии с изложенной волей. Жаль, конечно, что Розалия не посвятила его в свою семейную тайну – перед оглашением завещания следовало сначала найти эту безвестную старшую внучку, чтобы она также присутствовала на церемонии, но что поделать… нужно исправить эту оплошность и найти наследницу сейчас, пусть вступит в права на – смешно сказать – цветы из оранжереи, и можно быть спокойным. Об этом он и сказал Станиславу, который скрепя сердце признал необходимость соблюдения последней воли покойной и смирился с неизбежным скандалом и грядущими изменениями в жизни всей семьи.
К большому облегчению Станислава скандала не случилось. Татьяну разыскали, но та напрочь отказалась куда-то ехать и принимать наследство неизвестно от кого, поскольку к своим 27 годам занимала весьма серьезную должность в правоохранительных органах и знать не хотела о каких-то там цветах из оранжереи в далеком чужом городе. Так что всю историю с незнакомой наследницей Станиславу удалось скрыть, уговорив нотариуса не выносить на общий суд обстоятельства появления этой наследницы.
Общим семейным собранием, куда был приглашен также нотариус, была единогласно принята версия о том, что Розалия, составляя завещание, к последнему его пункту несколько устала от перечисления всего своего имущества, поэтому и напутала что-то с именами и родственными связями. Поэтому цветы из оранжереи нужно разделить поровну между всеми женщинами, упомянутыми в завещании, и закрыть, наконец, этот вопрос.
Ирине, жене Станислава, достались роскошные желтые генлисеи, растущие в четырех больших широких вазах. Ее молодой невестке Ольге – три огромных горшка с великолепными калифорнийскими дарлингтониями с ярко-красными диковинными цветами. Екатерине, жене Александра, – потрясающе эффектные непентесы, похожие на гигантские колокольчики, также четыре горшка, внучке Виолетте – красно-желтые саррацении в двух керамических широкогорлых сосудах, племяннице Элизе – громадный аквариум с разросшимися альдровандами. Даже Валерии, невесте Глеба, хоть она и не упоминалась в завещании, в знак одобрения предстоящей свадьбы отдали два горшка с красными цветами, похожими на плоские реснитчатые сердечки, на указателе значилось название цветов - Dionaea Muscipula.
Благодаря Розалии у новых хозяек не должно было возникнуть затруднений с уходом за растениями – к каждой емкости был прикреплен блокнот с описанием условий содержания, графиком полива, рыхления и прочих обязательных манипуляций. Цветы переместили из оранжереи по местам жительства новых владелиц и все до поры до времени успокоились.
Нечто странное началось через неделю – Элиза не пришла на традиционный субботний семейный ужин, который в тот день устраивали Александр и Екатерина. Ей несколько раз звонили на мобильный, но ответа не дождались, после чего Глеб решил пойти к Элизе и выяснить, что произошло, благо, что жила она в соседнем доме. Они все жили рядом – в пределах одного квартала.
Открыв входную дверь своим ключом (у каждого члена этой семьи были ключи от всех квартир, в которых жили родственники), Глеб прошел в гостиную и замер. Элиза плавала в аквариуме с альдровандой вниз лицом, ее длинные светлые волосы запутались в чуть колышущихся веточках растения. Подбежав к аквариуму, Глеб стал вытаскивать Элизу из воды, кое-как поднял ее до пояса, наклонил через борт и, поднатужившись, столкнул тело на ковер. За Элизой тянулись заросли альдрованды, которые, казалось, приросли к коже женщины мелкими присосками на концах гибких веток с тонкими ворсинками. Парень перевернул Элизу на спину, отбросил мокрые волосы с ее лица и собрался было начать делать искусственное дыхание, но тут между ее приоткрытых губ показались извивающиеся зеленые стебли с присосками и потянулись к Глебу. Он вскочил, отошел подальше, трясущимися руками достал из кармана телефон и стал звонить отцу. Пока он путано и лихорадочно объяснял, что случилось, неотрывно глядя на Элизу и обвивавшее ее непрерывно шевелящееся растение, он увидел, что от присосок, как по трубочкам капельницы, вверх по стеблям стали подниматься темно-красные струйки, прямо к середине зеленого спутанного клубка веток, и там, где-то в глубине клубка, начал набухать пульсирующий красный пузырь, очень скоро ставший размером с футбольный мяч. Что будет дальше, Глеб предпочел не выяснять, выскочил из комнаты и сразу же, в два прыжка, выбежал из квартиры, захлопнув дверь и подперев ее спиной.
Через четверть часа к квартире Элизы, запыхавшись, поднялись Станислав, Александр и Феликс. Дальше началась обычная суета – вызов скорой, фельдшера, которая оказалась бессильна что-нибудь сделать, и полиции, а затем и работников похоронной компании. Все входящие в гостиную испытывали потрясение не столько от вида лежащего на полу тела, сколько от того, что все стены, пол, потолок и мебель оказались густо забрызганы ярко-красной жидкостью, больше всего похожей на кровь. Аквариум же был пуст, не считая плававшей в мутной бурой воде увядшей травы.
Тем временем, начиная с того момента, когда мужчины в спешном порядке покинули квартиру Александра и Екатерины, женщины, досадуя, что субботний ужин не состоялся, стали расходиться по домам.
Ирина, придя домой, решила заняться цветами – их у нее было много, страсть к их разведению привила ей Розалия. Для цветов в их большой квартире была выделена целая комната с балконом. В основном, там были самые обычные комнатные цветы – фиалки, герани, олеандры, фикусы… Особой гордостью Ирины была высокая раскидистая монстера, одна занимавшая целый угол немаленькой комнаты. Но, конечно, настоящим украшением ее зимнего сада стали ярко-желтые генлисеи из оранжереи свекрови. Ирина выделила для них самый центр комнаты, поставив все четыре вазы на пол в широкий круг, чтобы удобнее было ежедневно подходить к каждой вазе и обильно поливать цветы.
Сейчас Ирина решила начать ритуал полива со своих любимцев. Она налила в большой кувшин воды и зашла в пространство между вазами с генлисеями. Но поднести кувшин к вазе Ирина не успела – со всех четырех сторон одновременно ее вдруг сильно укололи острые концы длинных нижних лепестков желтых цветов. Она закричала, попыталась выбраться из круга, но не смогла. С каждым движением уколы становились все более глубокими, и вот уже скоро на их месте появились многочисленные глубокие рваные ранки. Цветы ввинчивались в открытую живую плоть, желтые лепестки чуть подрагивали, упиваясь болью жертвы. Когда Ирина упала на пол, она не могла закрыть лицо руками, не могла подтянуть ноги к животу – движение цветов под кожей направляло ее конечности по другой траектории…
Когда Станислав под утро вернулся домой, он обнаружил окровавленное тело своей жены лежащим, раскинувшись между горшками с генлисеями, ладони и ступни Ирины были вкопаны в землю в каждом горшке. Земля в горшках шевелилась. Станислав подбежал и поднял руку Ирины из земли, но тут же с криком отбросил – ладони не было, с обнаженной кости запястья стекала густая полупрозрачная слизь, тошнотворный остро-сладкий запах поплыл по комнате. Желтые цветы зашевелились и стали направлять острые нижние лепестки на Станислава, но тот, подавляя приступ тошноты, пятясь, выполз из-под цветов и выбежал из комнаты.
Только Станислав схватил свою барсетку с тумбочки у входа, чтобы найти телефон, раздался звонок, и Александр сдавленным голосом сообщил, что Екатерина мертва, ее убили цветы – задушили лианами и запустили в глаза жгутики из середины колокольчиков.
Срываясь на фальцет, Станислав потребовал, чтобы брат бежал к Виолетте, а он – к Феликсу и Ольге, им тоже достались эти чертовы цветы из оранжереи. Хоть кого-то спасти!
Он не успел. Влетев в квартиру сына, он наткнулся на Феликса, всего в слезах сидящего в коридоре и раскачивающегося из стороны в сторону. Ни слова не говоря, Станислав прошел в спальню, куда, как он знал, Ольга поставила горшки с дарлингтониями – красные цветы идеально вписались в черно-белый интерьер просторной комнаты. Горшки валялись пустыми на полу возле комода, дорожки земли вели от них к кровати, на которой лежала Ольга. Ее руки, ноги и голова были скрыты внутри полостей цветов, которые с утробными заглатывающими звуками поглощали попавшие внутрь них части тела.
Выскочив из комнаты, Станислав стал трясти Феликса за плечи, но, увидев бесполезность этого действия, махнул рукой, выбежал из квартиры и что есть сил побежал к Виолетте.
Перед входом в маленькую квартирку Виолетты, закрыв лицо руками, сидел Александр. Он поднял безумные больные глаза на Станислава и покачал головой, потом кивнул на дверь, иди, мол, посмотри сам.
На балконе, где стояли горшки с саррацениями, стоял удушающий сладковатый запах. Виолетта лежала на полу балкона, цветы облепили ее тело со всех сторон, превратившись из желтых с красными прожилками в ярко-красные кувшинки. Они методично сжимались и расправлялись, как маленькие гармошки. Лицо жертвы было бескровно-белым, но самым пугающим была навеки застывшая на ее губах блаженная улыбка.
Станислав медленно пошел на выход, одновременно пытаясь вспомнить что-то очень важное, но никак не мог ухватить ниточку своей мысли за ускользающее начало. Александр, все еще сидящий перед входом в квартиру, глухо сказал:
- У Валерии тоже цветы.
И Станислав наконец понял, что он силился вспомнить – невесте Глеба тоже досталось смертоносное наследство.
Он позвонил племяннику, Глеб ему ответил сонным голосом:
- Где Валерия? У своих родителей, где же ей быть. Конечно, с ней все в порядке, почему ты спрашиваешь? Что? Что?! Да, я сейчас же ей позвоню.
Через четверть часа Глеб перезвонил Станиславу и сообщил, что Валерия жива-здорова. Потому что она, получив цветы из оранжереи, сразу посмотрела в Интернете, что означает название цветов - Dionaea Muscipula. Это хищный цветок – Венерина мухоловка. Поэтому Валерия их выбросила в ближайший мусорный бак, не занося домой.
Станислав отключил телефон и, глядя в одну точку, задумчиво произнес:
- Какой же я дурак…
… Через четыре дня в ежедневной городской газете была опубликована маленькая заметка о тревожной ситуации на городской свалке – эпидемия непонятных смертей среди обитающих там бомжей. Основной признак – многочисленные кровавые подковообразные укусы по всему телу. Причины устанавливаются.
Новость отредактировал YuliaS - 27-08-2016, 17:09
Ключевые слова: Наследство смерть цветы завещание авторская история