Павший солдат Ваня
Тишина… Не поют здесь птицы давно, эдак с 1941–го года. Был здесь недалеко когда-то великий кровавый бой. Тысячи, тысячи убитых полегли в неравной схватке, а многие из них до сих пор остались в тех болотах, и война для них еще не окончена.Вахта памяти… Молодые ребята несут на своих плечах красные бархатные гробы, но в них нет веса. Истлевшие кости, обрывки формы… Похороны с почестями только через 70 лет. Спи спокойно, солдат, ты свое отвоевал, но время твое еще настанет…
- А вы, девушка, чего одна здесь? - подошел к ней седовласый пожилой мужчина. - Не из волонтеров ли? Да вроде и одежда-то не поисковая. Али к родственнику?
- К родственнику… - вздохнула она, оглянувшись на могилу за спиной. - Давно искала, знаете ли…
- Ааа, к Ивану, чай? - проследил за взглядом девушки старик и сощурил глаза. – А вы кто ему будете?
- Я… - она склонила голову и задумалась, в смятении потупив взгляд. - Так… Правнучка…
В воздухе повисло молчание. Ненадолго.
- Ну вот, Ванька, не зря ты жизнь прожил, - выдохнул мужчина, - не впустую и жизнь отдал… Вон детки какие у тебя, оказывается… Жаль, в сырой земле лежишь и не знаешь…
«В сырой земле лишь кости…» - подумала она, тяжело вздохнув.
Ветер пробрался за воротник пальто. Она поежилась. Нос порозовел от холода, а руки уже не грелись. Ноги гудели от долгой ходьбы на каблуках, да еще и глина толстым слоем пристала к подошвам.
- Милая ты моя! Ты поди и замерзла, ты проездом здесь?
- Ага, автобус еще не скоро. Уезжаю вечером. Обратно надо, в Ленинг… - она тут же поправилась: - В Санкт-Петербург.
- Так пойдем ко мне, я здесь недалеко живу. Согреешься, чаю попьешь, - заботливо предложил ей дед, - а там я тебе и про Ивана расскажу.
- Так вы его знали?
- Пойдем, девочка, пойдем…
Вдалеке прогремели выстрелы, и протяжный гул пронесся по всей округе. Почести отданы, гробы опустились в землю. С кладбища уходили двое, а вслед им со старой истлевшей фотографии смотрел улыбающийся паренек…
- Ваню я знал, друзьями мы были, познакомились на фронте, - уже дома за чаем начал свой рассказ старик, - и оба застряли в Мясном бору… Вторая ударная армия… Погибла почти вся… Я не смог, не успел…
Она молчала. Покорно слушая и допивая чай, девушка посмотрела в глаза старика. В них таился целый океан печали и скорби с примесью тягучей тоски. В голове ясно промелькнули картинки:
«Ночь 25 июня 1942 года. Вражеское кольцо почти сомкнулось над Второй Красной ударной армией. Снабжение продовольствием прекратилось, некоторые начали таскать мясо с трупов, чтобы хоть как-то продержаться. Надежды не было. Оставался только узкий коридор к своим, который был завален трупами в несколько слоев. Танки шли прямо по ним, и гусеницы вязли в месиве тел. Остатки трупов забивали все машины, которые буксовали и тоже не могли пробраться сквозь ужасную кашу.
- Лёшка, выбираться надо из этого котла. Коридор закроется, нас прибьют. Никто не выживет! Ты держись давай, слышишь?! - я дрожащими руками прижимал кровавую рану друга.
- Вань, - хрипел он, - ты посиди со мной немного, а потом иди… Не дойдешь со мной, погибнем оба…
- Ах ты, черт! А ну давай… - я встал и подтянул его к себе, пытаясь водрузить на себя. Запрокинув его руку себе за шею, я медленно поволок его из ямы.
Недалеко раздавались взрывы и выстрелы, непрекращающимся потоком. Немец бил яростно и жестоко. Живучесть, упорство советских солдат, казалось, привели его в такой гнев, что он бросил все свои силы, чтобы стереть их с лица земли. Навсегда.
- Ваня… Брось…
- Тихо! Дойдем!
- Ваня…
Я упорно шел вперед. Мы тащились по трупам, увязая в этой кровавой каше. Ноги почти не двигались, идти было больно и трудно, но я не сдавался. Впереди показались кусты и еле видный маленький островок земли.
- Давай, Лех, садись… Передохни… Давай, посмотрю, что там у тебя. - Осторожно усадив его, я поднял рубаху и нащупал там много липкого и горячего. - Ууу… Ну ничего, ничего. Немножко осталось, доберемся…
- Дружище, а может мы последний раз видимся… - начал он, глотая влажный болотный воздух. - Давай хоть посидим, поговорим, будто нет ничего. Дом… Мать…
- Родина – наша мать! Слышишь?! И мы выберемся! Прорвемся к своим! А там с подкреплением зададим жару этим фашистам! - разгоряченно выпалил другу я. - Чтоб не ступали больше по нашей земле! А там и домой вернемся! Сено свежее с покоса, будем валяться да жен своих тискать! Ну-ну, ну… Родной ты мой, ты только держись… Вспомни вкус молока парного, свежего! Смех детишек вспомни! Хочешь умереть тут, в этой грязи, не отбив еще одному немцу зад?
- Немцу? - устало хмыкнув, посмотрел на меня Лешка. - Отбить ему все – это всегда пожалуйста…
В это раз он сам ухватился за меня, но только я собрался подняться, как услышал немецкую речь. Я отбросил друга к куче трупов и сам лег рядом, распластавшись по земле.
- Лежи, не шевелись, - шепнул ему я, чуть–чуть приподымая голову и пытаясь разглядеть маячившие фигуры. В полумраке почти ничего не было видно. Вдруг раздалась оглушительная стрельба и до боли знакомые крики «Ура!».
Я резко встал. В голове промелькнула долгожданная надежда.
- Эй! Мы здесь! Есть раненый! - не боясь быть подстреленным кричал я. - Э-э-э-эй!
Перестрелка продолжалась, накатывая мерзким гулом вперемешку со взрывами. Я подхватил уже еле дышавшего друга и поковылял вперед. Надо было идти к своим во что бы то ни стало.
- Сюда! Здесь двое! - замаячили впереди размытые фигуры. - Быстрей! Живее!
- Всё, Лёха, добрались… Ура… - вздохнул я и подтолкнул его к нашим солдатам, которые тут же подхватили еле шевелящееся тело.
Выстрел. В глазах моих потемнело и последнее, что я услышал, это разочарованный хрип друга:
- Ваня…»
- Миленькая, ты чего задумалась? - спросил девушку старик, возвращая в реальность. - Чаю еще будешь?
- Да, конечно, - кивнула она.
Дед окинул ее взглядом и все никак не мог оторваться от таких знакомых глаз. Руки его затряслись. Он осторожно спросил:
- А вам откуда известно об Иване? Как вы его нашли через столько лет?
- Через архивы, - смутно отмахнулась она, - но вы… Не вините себя… Так должно было случиться. Это не ваша вина, но… Почему вы остались здесь? А не уехали обратно в Санкт–Петербург?
- Это слишком тяжелая память для меня, - вздыхая, начал он, - мы с Ваней дружили, о многом мечтали. Он был веселый, неунывающий парень. После войны я вернулся сюда. Ване «повезло», он не попал под комбайн, когда трупы не хоронили, а просто перекапывали… Его похоронили солдаты… Присыпали землей. Я очень долго искал его и нашел по надписи на дощечке. Там уже и похоронил как подобает. Он меня не бросил и спас. Как же я мог оставить его здесь?
Старик поднялся и достал из шкафа фотографию.
- На вот… В память о своем деде…
На фотографии на танке сидели двое. А один, почти свисая с дула, цепляясь за него локтем, улыбался искренней и светлой улыбкой. Как будто и нет войны…
- Спасибо… - девушка взглянула на пожилого мужчину, и его тут же насквозь пронзило приятное тепло, успокоившее душу. - Это для меня очень ценно…
Она улыбнулась, спрятала фотографию и приподнялась из–за стола.
- Спасибо вам, Алексей… Спасибо за такую беседу и… За победу спасибо…
У старика пробежала слеза, он обнял девушку и сказал:
- Ты мне тоже как родная, ты так похожа на Ваню… Ты… Ты, если что, приезжай! Я всегда буду рад! А то у меня никого нет, да и помру я скоро. Телефон свой оставлю. А уж Ванька, он должен был жить… Должен… Тебе сколько годков, милая? – сменив тему, встрепенулся он.
- Двадцать три… - тихо сказала она и добавила: - Исполнилось летом… В июне…
Старик сморщился в тоске. Последняя фраза дала ему по больному месту. Он отодвинулся от девушки, поднял глаза к потолку и тихо произнес:
- Прости меня, Ваня…
Девушка прошла к выходу и на мгновение остановилась перед дверью. Она обернулась на старика. Широко улыбнулась до боли знакомой улыбкой и мягко прошептала:
- Прощаю…
Она стояла на автобусной остановке, улыбаясь и думая о своем. Неожиданно из кармана затрезвонил телефон.
- Алло.
- Здравствуйте, это Галина! Хочу поинтересоваться, как там у вас дела? Все в порядке? Нашли могилу?
- Да, и даже больше…
- В каком смысле?
- У меня был друг. Он жив, удалось узнать, как я умерла… Как же все странно в этом мире, Галина…
- Расскажете по приезду. Там посмотрим ваше состояние. Фобии и обрывки прошлого не должны вас больше беспокоить. Как вы сейчас себя чувствуйте?
- Из меня как будто белый голубь вылетел.
Она положила трубку. В душе было неимоверно легко, тело ощущало себя по-новому, как с чистого листа, готовое писать еще одну судьбу.
Ключевые слова: Война мистика переселение душ солдат авторская история