Хочу всё знать?
У вас бывает так, что вы откуда-то заранее знаете, к чему в будущем приведёт то или иное событие, которое произойдёт или не произойдет сейчас – в зависимости от вашей воли? У меня бывает. Даже не бывает - никаких случайностей и спонтанных вспышек озарения знанием – я просто ЗНАЮ всегда. Единственное, что мне не дано – знать, к чему в конце концов приведёт моё знание.В школе мне это помогало – я знал, когда и о чём меня спросят, какой билет попадётся на экзамене. Не то, чтобы перед глазами возникал номер билета, нет. Но когда я готовился к экзамену, в какой-то момент появлялась внутренняя уверенность, какую тему я учу не зря. Можно было, наверное, назвать это развитой интуицией.
Однажды в восьмом классе мы с одноклассниками – четверо балбесов – на спор прыгнули из окна на лестничном пролёте между вторым и третьим этажами. Вернее, прыгнули трое, один в последний момент струсил, уцепился за раму и не спрыгнул. А я не мог не прыгать – слишком хорошо представились всеобщее презрение одноклассников и подкалывания учителей при малейшем поводе. Страха перед прыжком не было – была уверенность, что всё обойдется. У меня обошлось – приземлился и пошёл. У тех двоих – нет. Славик сломал ногу, какой-то сложный перелом, полгода в гипсе провёл, теперь ходит, прихрамывает. А Лёха на спину упал, два позвонка раздробил, ему потом их по кусочкам собрали, но неудачно: почти три года он пролежал обездвиженный ниже пояса, от боли кричал, потом наглотался каких-то таблеток и покончил со своими мучениями.
После школы, несмотря на почти отличный аттестат, я не стал поступать в институт – не подал документы. И всё. Мама плакала, отец сердился – он уже договорился через знакомых знакомых о лояльном ко мне отношении на вступительных экзаменах в нашем политехе. Я тогда ещё не мог даже себе объяснить, почему при приближении к зданию института у меня возникало отчётливое ощущение преграды – как будто кто-то невидимый изо всех сил упирается руками мне в грудь и не пускает. А при любых разговорах на тему дальнейшей учёбы на меня нападал жестокий кашель, и я не мог произнести ни слова.
В общем, пошёл я после школы работать грузчиком на склад, силушкой-то не был обижен. Работать мне понравилось, ребята в моей смене оказались отличными, зарплату платили вовремя, так что жизнь вполне оправдывала мои скромные ожидания. До самого сентября.
В сентябре случилась трагедия, о которой потом писали во всех газетах – пожар в колхозе «Красный путь». Сгорел студенческий барак, погибло 18 человек, 45 выживших, но серьезно обгоревших. Все пострадавшие – первокурсники политехнического института, направленные на уборку урожая в помощь селянам.
Мать снова плакала от облегчения, что я не стал первокурсником. Я же в очередной раз убедился, что верно понял намёки судьбы.
Потом я был в армии. Много там всякого происходило – там я осознал, что обладаю неким даром, помогающим принять верное решение в непростой ситуации. Пример? Да хотя бы этот:
Я был дежурным по гаражу. Гараж представлял собой длинный металлический ангар с открытой смотровой ямой почти во всю длину. Вход в гараж находился с торца. Примерно посередине ангара стоял стол с телефоном и журналом для записей, над столом на стене трансформатор. Рядом со столом имелась ещё дверь в подсобку, там хранились старые шины и запчасти.
Сидим мы с напарником Витьком, службу несём, в морской бой режемся. Кроме нас в гараже никого, техники на яме тоже нет. Я сидел возле двери в подсобку, Витёк боком ко мне, лицом к трансформатору. Играем, а у меня в голове всё один глупый вопрос навязчиво зудит: «Что делать, если сейчас вдруг война, и начнётся бомбежка?»
За одну партию морского боя я придумал с десяток ответов, из которых «спрятаться» сразу отвергалось как неподходящее. «Бежать» меня устраивало больше. Докрутив мысль о «бежать» до необходимости помнить об открытой яме в полу. Как? Да просто перед глазами возникла картинка, что я бегу и кубарем скатываюсь на дно ямы и больно ударяюсь головой – и эта картинка мне категорически не понравилась, я вдруг услышал внутри трансформатора какой-то странный, как будто электрический треск. Я ещё только поднимал голову, чтобы посмотреть на источник неуставного шума, а Витька с расширенными глазами уже вскочил из-за стола, отмахиваясь от клубящегося серого дыма, повалившего из-под крышки трансформатора. Треск становился всё громче, Витька крикнул: «Бежим!!!» И, матерясь, рыбкой нырнул в подсобку. От его вопля я очнулся и опрометью бросился к выходу из гаража, бормоча на ходу: «Яма! Яма! Яма!» Мне оставалось метра три, когда рвануло, и горячей волной меня вынесло из ангара вместе с воротами. Я почти и не пострадал, не считая ушибленного колена и кровавого синяка на груди – при приземлении приложился к выпирающим ушкам щеколды на воротах.
А Витьку откачать не смогли – видимо, надышался ядовитыми парами от горящей резины, потерял сознание и сгорел почти заживо.
Вернувшись домой после армии, я решил всё-таки получить образование. К тому времени я уже окончательно уверовал в свою «чуйку», поэтому с выбором профессии особо не мудрил, просто купил справочник абитуриента. Интернета в свободном доступе тогда ещё не было. Заперся в своей комнате, улёгся на диван и, по порядку зачитывая вслух информацию о предлагаемых специальностях и предполагаемых перспективах трудоустройства, прислушивался к своим внутренним ощущениям – когда же ёкнет.
Ёкнуло на факультете физической культуры педагогического института. От этой идеи я, понятное дело, в восторг не пришёл, и дочитал весь справочник до конца. Но интересное дело – читать-то читаю, а перед глазами уже картинки, как веду уроки физкультуры у подрастающего поколения.
В общем, подался в пединститут, поступил без сложностей и учился легко. Сразу скажу, что в школе я работал не слишком долго – лет пять, потом на пару с приятелем открыли частное охранное предприятие, раскрутились нешуточно и дальше процветать будем – в этом я уверен, ЗНАЮ.
Пока я служил, моя мать стала наследницей своей одинокой двоюродной тётки; тёткина однокомнатная квартира в соседнем с нашим квартале была отремонтирована, по мере возможностей заменена мебель и необходимая бытовая техника. В эту квартирку меня по приходу из армии торжественно и выселили, мотивируя тем, что мужик я взрослый, и мне нужна личная территория.
Не то, чтобы я очень уж обрадовался, перспектива готовить еду и стирать самому меня не вдохновляла, но, с другой стороны, тот факт, что мои родители будут меньше волноваться в случае моих отсутствий по вечерам, примирил меня с необходимостью ознакомления с основными принципами кулинарии и домоводства.
И если поначалу родители тревожились в сомнениях, не организую ли я на вверенной территории злачный вертеп, то со временем они убедились, что оснований для беспокойства нет никаких.
Вредных привычек у меня не было – не прижились они в моём организме. Само собой, как и большинство подростков, в старших классах школы я попробовал и курить, и пить спиртное. После принятия горячительного я сходил с ума, тщетно пытаясь распутать внутри головы тошнотворный клубок из разноцветных ниток вперемешку с волосами, шерстью, перьями и чем-то противно липким, похожим на густой мед. А при затяжке сигаретой возникало ощущение, что внутри меня находится какое-то маленькое существо, которое вытягивает ручки, как бы защищаясь, сучит ножками и открывает беззубый рот в безмолвном крике отчаяния. Что-то похожее я потом увидел однажды по телевизору – в передаче о наблюдениях медиков о поведении плода во время аборта, как нерождённый младенец пытается увернуться от холодного металла скребка…
С наркотиками я даже не пытался познакомиться – одно это слово вызывало яркую ассоциацию с огнедышащим чёрным драконом, каким его обычно рисуют на китайских веерах и посуде: из пасти вырывается яркое оранжевое пламя и поглощает всё вокруг…
Азартные игры? Тут возникала картинка в стиле Дали – стеклянные песочные часы между ладонями, при каждом перевороте часть песка просыпается сквозь пальцы, и за стеклом его остается все меньше и меньше…
С девушками было и сложнее, и проще одновременно. Сложнее – потому что вокруг меня было очень мало тех, кто мог меня заинтересовать чем-то большим, чем томными глазами, зовущими губами и прочими визуальными эффектами, обычно используемыми слабым полом для привлечения первичного внимания.
А проще было потому, что после пяти минут общения я уже все про неё знал – умна или не слишком, верна или не очень, какой будет матерью, поправится ли к старости…
Мой мозг показывал мне картинки вероятного развития отношений с каждой из них; это было похоже на проматывание киноплёнки на сверхбыстрой скорости. Чего я только не видел: одна изменяла мне; другой изменял я; брат третьей меня убил; четвёртую убил я; пятая спилась и порезала себе вены; шестая задушила нашего ребенка… И этому не было конца… Ни один из вариантов будущего меня не устраивал…
Одна из множества, назову её Катя, всем была хороша, и даже, можно сказать, мне нравилась. Бесспорно, красива. Стройная, но не субтильная фигура, чистая здоровая кожа, густые пепельные волосы; умна ровно настолько, насколько нужно, чтобы не создавать у меня комплекс неполноценности, но и не наскучить ограниченностью; замечательная хозяйка, казалось, не было на свете блюд, которые она не смогла бы приготовить. При общении с ней я видел идиллические картинки – упорядоченный уютный быт, взаимное уважение, чудесные воспитанные дети – мальчик и девочка, тёплые улыбки друг другу за утренним воскресным чаепитием, летние поездки на автомобиле к тёплому морю всей семьей… Я уже ХОТЕЛ так жить, когда она решила познакомить меня со своей матерью…
Одного взгляда на потенциальную тёщу хватило, чтобы мою картину под названием «Тихое семейное счастье» мозг решительно закрасил хаотичными небрежными мазками чёрной краски. Для меня было очевидным, что эта женщина не будет мириться с ролью приходящей матери и бабушки, она будет активно вмешиваться во все сферы нашего существования и сеять раздор, и от этого не будет спасения; реши мы уехать в другой город, в другую страну – она поедет за нами; она достанет нас везде; более того, когда я представил как вариант развод, выяснилось, что от этого не будет толку – она не оставит меня в покое никогда – пока жива она или пока жив я…
С Катей пришлось расстаться… Об истинной причине я, конечно, ей не сказал… Сделал так, что инициатором разрыва стала она, чтобы воспринимала прекращение наших отношений как избавление.
Потом была Юленька. Нежное белокурое создание, которое хотелось оберегать от всего на свете. Мне это казалось трогательным. Я восхищался её неумелыми попытками порадовать меня кулинарными шедеврами и поразить воображение экстравагантными нарядами. Да, она безобидно развлекала меня, я называл ее Оленёнком Бэмби. И картинки перед моими глазами возникали вполне жизнеспособные – мы живём вдвоем, я глава семьи, любое событие, вплоть до покупки кухонных полотенец, происходит исключительно с моего ведома… Я даже привёл Юленьку на день рождения своего отца, чтобы познакомить с ней своих родителей…
Все закончилось, когда Юленька сообщила мне о беременности. Мозг раздробил возможные вероятности на множество путей-ниточек, которые на другом конце связались в единый узел: Юленька не будет способна уделять необходимое внимание подростку, я же буду стремиться работать всё больше и больше, чтобы пореже бывать дома… Сын или дочь свяжется с дурной компанией и покатится по наклонной, независимо от пола нашего ребенка, он окажется за решёткой по серьезному обвинению, а потом ещё … И ещё …
Уговорить её на аборт особого труда не составило. После этого я просто отвёз её на вокзал с вещами и купил билет до её родного города, до отчего, так сказать, дома. Она хлопала ресницами в недоумении, потом, когда я сказал, что полюбил другую, залепила мне пощечину, залилась слезами и на весь вокзал закричала, что ненавидит меня. Она действительно меня возненавидела на всю оставшуюся жизнь – для меня было облегчением знать об этом.
Между тем другая не замедлила появиться. Сказать, что я её полюбил, было бы преувеличением, но что-то похожее на влюбленность всё-таки я испытывал, похоже, первый раз в жизни.
Ксения. Так её звали. Это имя ей совершенно не шло – высокая, чуть полноватая, черноволосая, кареглазая, весёлая и шумная. Я сам не мог понять, почему меня к ней тянет, пока вдруг не осознал – я не вижу вероятностей с ней. Любое усилие представить картину будущего оканчивалось одинаково – загрунтованный белой краской холст без единой чёрточки… Рисуй, что хочешь…
Наш роман, если можно так выразиться, развивался более чем стремительно – через неделю после знакомства она переехала ко мне. Через месяц стала закадычной подругой моей матери. Ещё через месяц мой отец, который всегда соблюдал нейтралитет, покашливая от неловкости, прочёл мне лекцию на тему «Пора бы тебе уже создавать семью и лучше Ксюши не найти». Я с ним согласился, и уже на следующие выходные мы поехали с Ксенией к её бабке в глухую деревеньку на краю нашей области. Родителей у моей почти невесты не было – отец исчез до её рождения, мать умерла, когда Ксении было восемь лет. Воспитывала её бабушка – единственная родная душа.
Пока ехали, я всё пытался посмотреть и узнать. Кроме белого холста, ничего увидеть не смог, решил попытаться снова после знакомства с бабкой.
Бабуля ничего так оказалась – маленькая, кругленькая, в беленьком платочке, из-под которого выбивались седенькие прядки. Морщины от уголков глаз к вискам лучиками разбегаются, приветливая улыбка, обычная суета – усадить гостей поудобней, да накормить повкусней. А и правда, вкусно оказалось так, что о своём намерении посмотреть будущее я вспомнил только поздно вечером, когда уже улеглись спать.
В темноте надел джинсы, вышел из избы, сел на крыльце и бездумно смотрю на звезды, раз за разом пытаясь увидеть.
- Что тебя тревожит, милок? – за спиной бабулин голос. - Что тебе не так?
- Да всё так, бабушка, - отвечаю, - всё так.
- Ну а раз так, не надо придумывать невесть что, не к добру это будет.
Я удивленно уставился на бабку. Что она имеет в виду? Говорит так, как будто знает…
Она села рядом, зябко кутаясь в серый пуховый платок.
- Я тебе и так расскажу, что будет, если Ксеню замуж возьмёшь. Счастье тебе будет. И деток у вас будет трое – три сына. А остальное всё мелкое, о нём и знать нет нужды.
- Откуда вы знаете? – только и спросил я.
Бабка усмехнулась.
– Ты не один, кто может видеть. Да только вот скажи, много ли радости с твоего дара?
Она вынула правую руку из-под платка, повела ею слева направо, и я вдруг с удивлением понял, что ничего не слышу. Никаких звуков – ни стрекота кузнечиков, ни лая собак – ничего. Через мгновение мимо нас с бабкой стали медленно, как на параде, проходить люди…
…Мальчик… Лёха, неудачно прыгнувший из окна…
…Парень в военной форме… Витёк… армейский сослуживец…
… толпа молодежи… 18 человек… первокурсники политеха…
… маленькие светловолосые мальчик и девочка, держащиеся за руки… мои нерождённые дети от Кати…
… худенький мальчик лет десяти… мой нерождённый сын от Юленьки…
… два мальчишки… утонули в тот год, когда я ездил вожатым в лагерь…
… толстый мужик в камуфляже… конкурент на рынке охранных услуг…
И люди, которых я не знал. Люди нескончаемым потоком…
- Хватит!!! – кричал я, но мой крик не был слышен. – ХВАТИТ!!!
Я обхватил голову руками крест-накрест, закрыл глаза и, раскачиваясь на месте вперёд-назад, всё повторял: «Хватит! Хватит!», пока слова не превратились в рыдания.
… Разбудил меня чудный запах свежеиспечённых блинов, плывущий по всей избе. Помотав головой, отгоняя остатки странного сна, я вышел из комнаты, где спал, в общий зал. На столе дымилась гора блинов вокруг плошки со сметаной, мёдом, вареньем, молоко в прозрачном кувшине. Вошла улыбающаяся Ксения с чайником в руках, за ней бабуля несла корзинку с пирожками.
И мы сели завтракать.
… Нет, мой дар никуда от меня не делся – я не смогу его закрыть, даже если бы захотел. Я всё так же вижу, что со мной будет или не будет. И всё так же выбираю самый подходящий вариант. Глупо было бы не пользоваться подсказками…
Ксения – всё так же белый холст, и я нахожу прекрасной эту непредсказуемость. Сожалею лишь о том, что не способен предостеречь наших сыновей от грядущих событий – не вижу, не получается. В остальном жизнь размеренно идёт по накатанной колее.
Только вот, чем дольше я живу, тем больше я не хочу однажды увидеть, узнать, что ждёт меня за чертой жизни… Ибо, не по моей воле и желанию, но количество участников скорбного парада значительно увеличилось… И я ничего не могу с этим поделать…
Ключевые слова: Предсказание будущее биография дар предвидения авторская история избранное