Марципановая Женщина
- Да как же это он... Никак, сволочь.Мефистофель Иванович дрожит от злости и скрежещет зубами. Ключ застрял в замочной скважине.
- Шурику отомщу... Отомщу, заразе.
- Какому Шурику? – улыбнулся кто-то за его спиной.
Это была сдобная дамочка лет тридцати, белокурая, с маленькими, как у свиньи, глазками.
- У Вас, милочка, воротничок в крови, - улыбнулся он в ответ. – Жилец я ваш новый.
В парадной пахло сыростью, котом и табаком. На подоконнике умостился бюстик Петра Великого, консервная банка от кильки, служившая пепельницей и кипа старых засаленных книжек и газет.
Обложка одной из них возвещала: «В Ленинграде ревнивый муж съел жену...»
- Я – Антонина, - протянула дамочка пухлую ручонку. – Не замужем...
- А я дьявол, - поклонился Мефистофель Иванович и поцеловал бледную дамскую ручку в сетчатой перчатке, отчего та казалась еще пухлее и белее.
- Здесь все так говорят...
- А я не все, Тонечка. Могу я Вас так называть?
Она ловко повернула ключ в ветхом замке, и хилая дверь отворилась, кряхтя, как старуха. Стягивая перчатки,
Тоня засмеялась:
- Ну проходите, «не все» ... Я Вас теперь так и буду называть: «не все», – и похабно взгромоздилась на трюмо.
Когда она поправляла телесные чулки на своих колыхавшихся от жира ляжках, алые ногти её скользили по натянутому до предела капрону с противным характерным звуком.
Глаза их встретились, и Мефистофель Иванович сделал вид, что застигнут врасплох внезапным воспоминанием.
Остолбенев, он уставился на дамочку и расплылся в хищной улыбке:
- Что Вы, Тося, так на меня смотрите?
Тоня испуганно засеменила пухлыми ножками в воздухе, круглый подбородочек вздрогнул.
- Тося-Тося-Тося, – насвистывал Мефистофель Иванович. – Иди сюда, Тося!
Пухлые ножки суетятся в коридоре, ступни в параноидальном танце страха бьют старые паркетные доски…
Юркнув в крошечную кухоньку, Тоня захлопывает дверь и воет.
- Я же убил тебя.
Тоня причитала что-то о Царствии Небесном, а с глазёнок её падали в огромный кружевной бюстгальтер горячие слёзы. Заметив своё отражение в окне, Тоня поняла, что так и выглядит смерть: размазанная алая помада напомнила ей, как в детстве краснела тонкая кожица вокруг губ, и кто-то сказал: «Тонька свинью сосала, да-да-да!» – и с тех пор это стало её, Тониной, тайною мечтой.
- А потом съел…
Мефистофель Иванович самодовольно зашаркал по коридору, до белой двери. На кухне его ждала белая марципановая женщина. Свежайшая и мягкая – до боли похожая на Антонину, повторяющая её холмики, круги и складочки, она, совершенно голая, восседала на столе. По круглым плечикам струились белые пряди парика.
- Мечта, а не женщина...! – восхитился Мефистофель Иванович, потёр ладони и запел: - И страдаем мы... от любви...
Нож, пройдясь по пухлой груди марципановой Антонины, раскрыл белое нутро, такое же легкое и воздушное, как и все тело. С наслаждением поедая сладкое облако Тониного брюшка, Мефистофель Иванович думал о том, как всё-таки хорошо иногда быть человеком.
Новость отредактировал Оляна - 8-11-2015, 12:59
Ключевые слова: Парадная квартира страх нож превращение Мефистофель авторская история