В плену у миража
Хорошо быть торговцем, не скованным предрассудками, когда другие купцы боятся уходить в пустыню в месяц Хамсин. Дураки опасаются джиннов и прочей ерунды, но Саида детские сказки не страшат. Кто-то из мудрецов говорил: алчность и упрямство погубили множество душ. Саид же всегда считал себя не алчным, но прагматичным, не упрямым, но целеустремленным.Суеверий торговец не любил, и теперь двигался по обжигающей глади пустыни гордым победителем. Пусть эти глупцы из Хорезма сидят себе на лавках, а молодой купец хорошенько заработает, когда перепродаст свой шафран. Золото скрасит все неудобства пути.
За эти дни он лишь трижды видел песчаные вихри и ничем они его не впечатлили. Когда знаешь, зачем идешь, никакие ифриты, никакое солнце и никакой песок тебе не станут преградой.
Путешествие, правда, несколько затянулось. Величественные барханы на горизонте не желали сменяться верхушками башен. Но восточные купцы не зря говорят: дорогу осилит идущий.
Через несколько дней блужданий Саид не хотел мириться с тем, что заблудился. Ночами он смотрел на далекую звезду Альтаир, мерцавшую в тишине несмешливым блеском, и крепко сжимал зубы до скрипа.
Беспощадный солнечный свет погубил верблюда. Ни капли воды, ни малейшей надежды. Но Саид упрямо шел дальше, впрочем, в его положении ничего другого и не оставалось. Брел же пророк Муса многие годы через пустыню, не отступился?
Что это там виднеется? Никак человек? Перед торговцем предстал смуглый старик в лохмотьях.
— Мир вашему дому, уважаемый! Не подскажете ли, где ближайший город?
— И вашему дому мир, молодой человек. А вот там, за барханом!
Старик махнул рукой, и удивленный путник узрел, как из песчаной дымки на горизонте проступают очертания города.
Приближаясь, Саид думал, что крепостные стены ему что-то напоминают. Ах, да… Так он себе представлял в детстве пылающий Гулистан. И золотые ворота, и островерхие минареты…
— Куда держишь путь, странник?
Купец оглянулся на звонкий голос и не поверил своим глазам. Нет, таких красавиц не бывает! В мире Всевышнего хватает чудес, но ее лицо сияло ярче солнца, но столь мягко, что этот невозможный свет не резал глаза. Губы прекраснейшей из гурий пылали, словно лал, а пленительные изгибы стройного тела прятались под тончайшим шелком. От нее веяло покоем и прохладой. О, Творец Всего Сущего, неужели Юсуф Египетский на землю возвращен? Неужто Зухра сошла с небес?
— Я стремлюсь в тот прекрасный город, что отливает золотом в солнечных лучах, — ответил потрясенный Саид.
Прекрасная двушка засмеялась. Смех ее показался влюбленному соловьиными переливами. Она властно оглядела его и сказала:
— Купец Саид, я знаю о чем ты мечтаешь! Ты хочешь обрести власть и богатство. Для этого тебе нужно запечатать мои уста поцелуем. Осмелишься?
Он не нашел в себе сил отказать. Красавица притянула к себе несчастного. В поцелуе, однако, он не ощутил ничего, кроме жаркой горечи песка.
Вокруг Саида стало совершенно пусто. Ни красавицы, ни очертаний города. Только солнце и пустыня. И громоподобный смех, переходящий в медный гул.
Песок вокруг поднялся гигантским живым гребнем. С ужасом Саид понял, что это Иблис в образе песчаной змеи неторопливо окружил его. Не успел он вымолвить и пары слов, как пасть чудовища открылась и поглотила грешника.
В холодных лучах коварного Альтаира еще много ночей пустынные гули грызли остатки костей Саида, рискнувшего бросить вызов джиннам в месяц Хамсин.
Ключевые слова: Мираж джинн демоны пустыня авторская история