Бис: вторая весовая
Человек заглушил двигатель и вытер потный лоб. В двух метрах от бульдозера, в сухом пепле сидел полосатый котёнок. Он не вжимался в землю, напуганный грохотом машины. Но и не взирал на неё с интересом. Он сидел и ждал. И смотрел на человека, который вытирал лоб внутри прозрачного пузыря кабины.
– Ну, привет, пушистый! – Василий соскочил со стальной гусеницы на землю. Под его сапогами взметнулось лёгкое облачко пыли. – Жарко сегодня, а ты один. Давно сидишь?
Котёнок переступил с ноги на ногу, но и не подумал убегать. «Чудные дела творятся». Работяга оглянулся по сторонам: до самого горизонта простиралась пыльная равнина в несколько десятков оттенков серого.
Когда-то здесь складировали уголь. Предприятие по его добыче было сильным, крупным. Да и сам уголь был каким-то уникальным – контракты на поставку расписывались на пару лет вперёд. Учёные-горнопроходчики не один патент здесь утвердили, внедряя новые технологии да изобретения. Руководство горного комбината, пожалуй, не один десяток броневиков с деньгами получило в качестве премий за досрочное выполнение и перевыполнение. Чтобы справиться с заказами – были придуманы и созданы какие-то особенные роторные экскаваторные комплексы. Они, как циклопические медведки, днём и ночью загребали землю, очерчивая вокруг себя гигантские дуги. Порода, проглоченная комплексами, дробилась, сортировалась и отдельными конвейерными линиями транспортировалась на различные железнодорожные ветки, где уже ожидали погрузки вагоны. Процесс не останавливался ни на минуту.
Многие готовы были молиться на Предприятие: работа стабильная и зарплата приличная. Но были и завистники. И конкуренты. Город, в котором проживали сотрудники комбината и их семьи, располагался на небольшой возвышенности. Огромный карьер, станции, подъездные пути – всё это было ниже. Поэтому шум, пыль и прочие индустриальные прелести не сильно докучали горожанам. К тому же город от угольных штабелей отделял вполне достойных размеров лес, который замечательно гасил ветра и осаживал угольную пыль.
Здесь не было атомных реакторов, не было метановых шахт, которые могли взрываться. Здесь были недра. И контракты. С одним из контрактов что-то не задалось: то ли цена не устроила покупателей, то ли владельцы не захотели перепродать свои акции, но в один из вечеров вспыхнули угольные штабели. Лето выдалось жарким. А вечер – ветреным. Огонь быстро охватывал штабели один за другим, а уж когда добрался до леса, почва которого в избытке содержала угольную пыль… спасибо авиации МЧС – они, наверное, всё соседнее водохранилище вычерпали, пока погасили это адово пламя!
Причины пожара так и остались неизвестными: из производственной смены, работавшей в тот день на складе угля, не вернулся никто. Собственно, там и технику-то нашли не всю: ну, разве можно считать техникой горелую глыбу – наполовину из металла, наполовину из непонятной золы и оплавившегося песка? Списали на нарушение технологического процесса, погрозили пальцем всем остальным.
А ещё через две недели монструозные комплексы своими легированными зубьями вскрыли толщу породы, сдерживавшей подземную реку. Потоки воды размыли дороги, закоротили трансформаторы, оборвали линии электропередач. Горняки в панике бросали машины и механизмы и устремлялись наверх, к бортам карьера, чтобы не сгинуть в образовавшейся пучине. Много позднее, люди наблюдали с берегов неожиданного озера, как исполинские экскаваторы медленно, но неумолимо начали клониться к водной поверхности. Один так и опрокинулся, скрывшись в толще воды. Остальные продолжали держаться, опасно накренившись.
Что делать дальше – было неизвестно. Поток воды был слишком обильным, а стационарные насосы после прорыва оказались без электричества и утонули. Откачивать воду передвижными помпами? Так она быстрее прибывает. Собрался учёный совет со всей необъятной страны.
Тем временем продолжались работы по расчистке пожарища. В одну из таких смен бульдозерист Василий и заметил необычного посетителя. Живность, конечно же, в лесу жила. Да и городские собаки прибегали подъедаться у местных работяг. Для них-то, длинноногих, семь вёрст – вообще не крюк, тем более под горку. Кошки не приходили – далеко. Но это было ещё до пожара. А после прорыва ещё и вода ушла из городских колодцев. Псины вообще перестали бегать на пепелище: еды не добыть, так ещё и жажда замучит. Тем более удивительно было встретить здесь котёнка.
– Ну, чего молчишь? Знакомиться будем? – Василий взял животинку в руки и поднял перед собой. Гость сделал удивлённо-большие глаза, растопырил пальцы на лапах и тоненько пискнул.
– Ого, какой боевой! – засмеялся Василий и скрестил руки на груди, усадив на них котёнка, как ребёнка. Пушистый не протестовал. Прильнув к куртке человека и цепко цепляясь за неё маленькими коготками, полез под воротник. Но добравшись до плеча – остановился и, распластавшись, вжимался в человека.
– Ну, вот. А пять минут назад ты был более бесстрашным, – заметил Василий.
Он огляделся ещё раз: следов других кошек на площадке не было. По виду и по весу – котёнку месяца два от роду. Максимум, три. Может, и сам из города приблудился. Но оставлять его на пожарище было нельзя: без пищи и воды здесь не протянуть. Да и спрятаться негде. Опять же – производство. Тут человеку-то иной раз выжить не удаётся, куда уж животинке?
Рабочий вздохнул и полез в кабину трактора. Протерев ветошью небольшую миску, Василий налил туда воды и поставил на пол кабины. Рядышком осторожно опустил случайного гостя.
– Давай, охлаждайся, бродяга, – улыбнулся Василий. – Сейчас обедать будем. А потом – это твой дом до вечера. Это тебе, друг, не «ДэТэшка» – с комфортом устроишься. До вечера придётся со мной покататься. А там, будешь у меня жить. Бабушка говорила, что кошки сами выбирают: у кого им жить и приблудившуюся кошатинку нельзя прогонять. В нашем случае – зови меня слабохарактерный слюнтяй, но на верную гибель я тебя не оставлю.
Василий хмыкнул и, о чём-то задумавшись, засмотрелся на серый пейзаж. «Бродяга» долго сидел над миской с водой, видимо, жажда была сильной. Затем, урча и защищаясь лапой, оценил ломоть жареной колбасы и, уже спокойнее, половинку сваренного вкрутую яйца. Василий только посмеивался, глядя, как икает его новый постоялец, пытаясь напиться из миски.
После обеда пушистый бродяга запрыгнул на полку над водительским сиденьем и свернулся там клубочком, облюбовав для сна старую вязаную шапку, которую Василий надевал в особенно холодные дни. Ни мерный рокот двигателя, ни раскачивание и толчки кабины не тревожили найдёныша, заставляя последнего только сыто вытягивать свои длинные лапки.
– Вот, чёрт! – выругался Василий, осматривая своего стального друга. Верный «Либхер», разворачиваясь в конце очередной проходки, выворотил из пепелища какую-то длинную железяку. И, особо этим не тревожась, обмотал ею всю полураму, часть опорных тележек и ещё на ведущую звёздочку осталось. И только завязав всё это стальным узлом – остановился. Стальной прокат обвивал части машины так, словно это была атласная лента. Толстая такая лента. Связанная в причудливую паутинку силой в триста пятьдесят лошадей. Стреноженный бульдозер мирно тарахтел дизелем и делал вид, что его это никак не касается.
– Дело – дрянь, – сказал Василий по рации горному диспетчеру, – без резчика и керосинореза здесь не справиться, даже если всю ночь кувалдой махать. Зови ремонтников – теперь это их забота.
– Уже шесть вечера, – проскрипела в ответ рация, – где я их сейчас найду? К тому же ты на складах в районе «Весовая-бис», так? Туда и днём-то желающих не найдёшь. А уж к ночи и подавно. И, кстати, сам давай выбирайся оттуда – нет у меня для тебя одного «вахтовки», они все на карьер ушли. Какая-то очередная комиссия прибыла.
Раздался щелчок, и рация замолчала.
«Весовая-бис»… один из двух дозаторно-весовых комплексов. Ещё до пожара построили – планировалось увеличивать отгрузку, одна весовая не справилась бы. А за задержку вагонов МПС нещадно штрафовало… Ни одного вагона не взвесила. Так и сгорела вместе со штабелями угля, сменой весовщиков и шеф-инженером, который в тот день заехал подписать какие-то акты. В городе про неё всякое поговаривали: кто-то якобы видел над нею свечение в ночь накануне прорыва подземной реки; кто-то уверял, что есть знакомый, у которого брат друга его коллеги видел, как по пепелищу ходили призраки с отрезанными головами и хором пели «Боже, Царя храни». Словом, сплетни в городе о сгоревшей весовой ходили одна страшнее другой. Но однажды заводская охрана наотрез отказалась заступать в ночную смену на посты по периметру сгоревших складов. Случилось это после того, как старший караульный сорок минут не мог вызвать по радиосвязи дальние посты. Пообещав разнести в пыль, старший вскочил в «Бобик» и примчался к караульным. Помещения ответили ему скрипом дверей, шипением радиостанций и… отсутствием людей. По тревоге подняли весь личный состав охраны, обыскали каждый закоулок – служивые словно испарились. Поиски длились всю ночь. Только наутро от руин «Весовая-бис» потянулась жиденькая вереница пропавших охранников. Люди были явно не в себе: испуганно вздрагивали и шарахались от каждой тени, а подойдя к шеренге бульдозеров, и вовсе застыли в паническом ужасе. Пришлось их, буквально на руках, переносить в машины «Скорой помощи», предварительно завязав глаза. Все они, как один, рассказывали, что ночью, вдруг на небе из-за туч выкатилось две луны. Запах гари исчез, а пепел стал мягким и пересыпался под ногами, как снег в морозную ночь. Это было так удивительно, что наряды соседних постов собрались вместе, чтобы обсудить происходящее. Неожиданно прямо из воздуха стали прорисовываться какие-то строения, колонны, сплетения труб и проводов. Всё это покрывалось панелями, слоями краски и превращалось в монолитные стены фабричных корпусов, окружающие группу человек. Один из охранников сказал, что, мол, их специально так пугают. Мол, голограмма это всё и, разбежавшись, прыгнул сквозь какую-то ажурную металлическую конструкцию, которая начинала материализовываться из воздуха. Куртка чиркнула по металлической стойке, которая мгновенно набрала вес и реалистичность. Вслед за ней тут же проявились и другие детали, пронзив прыгуна насквозь. Несчастный закричал от боли, корчась в воздухе, но даже такой возможности у него не было – сквозь тело продолжали материализовываться новые детали: провода, кабели, какие-то трубки, всё это начинало покрываться разноцветной изоляцией, а пронзённый продолжал жить и вопить от боли, и ужаса. Люди, наконец-то, очнулись от наваждения и бросились наружу из ещё эфемерного, но стремительно набирающего реальность, здания. Пока ещё перед ними не закрылся проём, очевидно, ворот для въезда грузового транспорта. Почти добежав до проёма, охранники с ужасом заметили, как из воздуха материализовалась и тут же зажглась надпись: «Берегись технологического транспорта», а на вертикальных столбах разрастаются стальные нити сварочных швов и цилиндры воротных навесов. Вывалившись шумной толпой из здания, люди повалились в пепел и тут же оглянулись назад: призрачной фабрики не было – перед ними простиралось серое пепелище складов, а сами они находились внутри здания сгоревшей «Весовой-Бис». На полу судорожно ловили ртом воздух наряды всех четырёх постов. Кроме того несчастного, что врос в какую-то потустороннюю конструкцию. Он остался в призрачном мире. Немного отдышавшись, люди осознали, что находятся возле строений весового комплекса и пошли на шум и голоса людей, собиравшихся на их поиски.
Разумеется, случай расследовали с привлечением лучших следователей и психиатров. Те построили какую-то красивую теорию о массовом психозе под влиянием несгоревшего метана и прочих токсинов. Пропавшего охранника объявили в розыск. Стационарные посты заменили мобильными патрулями службы охраны. История постепенно просочилась в народ, где обрастала новыми подробностями и легендами. Тут же возникали различные отряды диггеров, сталкеров, майнеров и прочих, охочих до приключений. Вволю наползавшись по пепелищу, напрятавшись от мобильных патрулей и наплевавшись угольной пыли, отряды исследователей возвращались в город, где под пиво начинали придумывать новые ужасные проявления на местах былых трагедий. Кое-кто пытался провозгласить карьер и пожарище местной Зоной и сочинял легенду о своём собственном Монолите. Ну, или Острове Желаний. Тут мнения расходились. И лишь немногие, кто отваживался провести ночь вдали от города, иногда скупо рассказывали о том, что Предприятие живёт своей параллельной жизнью: возводились новые производственные здания, подъездные пути, склады были забиты под завязку отборным углём, а исполинские роторные машины методично подбирались к городу. По дорогам сновали многотонные самосвалы. Электровозные вертушки свистками протяжно оглашали склоны карьеров. Всё это можно было заметить краем глаза в особенно глухую ночь, как мираж, как марево над дорогой. Но иногда реальность становилась иной, и тогда любопытные словно проваливались в другой, призрачный мир. Мир этот был враждебен к людям: наполненный механизмами всех видов и размеров, в нём не было место живому. БЕЛАЗы, экскаваторы, бульдозеры, фабричное оборудование, да самый распоследний светильник, казалось, имели собственно сознание. Стоило кому-то заметить непрошенных гостей, как немедленно включались ревуны, зажигались фонари, и всё, что могло двигаться, устраивало настоящее сафари за человеком. Пока что убежать получилось у всех. Но, поговаривали, что машины – не роботы, и успешно обучаются.
Проверять (или опровергать) эти рассказы Василию не хотелось. Суеверным он не был, но пепелище наводило на него тоску.
– Собирайся, босяк, – сказал Василий котёнку, выключая двигатель бульдозера. – Сегодня нас забирать некому – пойдём с тобой напрямки в город. Дотемна выберемся на трассу, а там уж и рукой подать.
«Босяк» сидел на полочке, смотрел на мир сонными глазами и широко зевал время от времени. Тем временим, Василий ещё раз обошёл машину: закрыл лючки, проверил плотность пробок. Собрал нехитрую торбу, забросив в неё остатки обеда и початую полторашку с питьевой водой. Туда же отправилась старая вязаная шапка и аккумуляторный фонарь. Питомца Василий пристроил у себя за пазухой. Заперев замок кабины – подёргал дверь. Вроде, надёжно. «Ночью распахнёт ветром – полдня буду золу выметать», – сам себе пробурчал он. На самом деле зола его беспокоила меньше всего. Сама идея: оставить верный трактор почти в центре складов, вокруг которых роились десятки историй, вот это его пугало и настораживало куда больше возможного беспорядка.
На осмотр бульдозера, разговоры с диспетчером да сборы в путь, ушло два часа. Солнце клонилось к закату, окрашивая всё вокруг в жёлто-оранжевые цвета. Бросив прощальный взгляд на машину, Василий зашагал в сторону «Весовой-Бис». Конечно, он бы предпочёл обойти стороной все эти отголоски прошлого. Но так были устроены склады, что и войти, и выйти можно было только с одной стороны. Иного выхода не было.
«Как-то быстро сегодня стемнело», – вслух пробурчал Василий, оглядывая небосклон. Тёмно-фиолетовое небо набирало вес, теряя цветность и из фиолетового превращаясь в тёмно-серое. Туч на небе не было, но и звёзды не торопились проявляться.
Огибая пологие холмы сгоревшего угля, Василий вдруг упёрся в блочную стену. Крепкая добротная кладка. Широкая, с плоским верхом, на котором проглядывали концы шпал. Видимо, там были проложены рельсы, чтобы по стене могли проходить составы.
– Ты здесь откуда? – удивился он. Впрочем, ответил он сам себе, так близко к весовой он не подъезжал, и что тут ещё понастроено – не знал тоже. Наскоро сориентировавшись, Василий продолжил путь вдоль стены.
Когда-то по этой эстакаде на склад прибывал товарный уголь. Здесь вагоны разгружали, а уголь пересыпали дальше по складу: где бульдозерами, а где – с помощью специальных кранов – грейферными перегружателями.
Внезапно котёнок под курткой зашипел и сделал попытку вырваться на свободу. Василий даже удивиться толком не успел, как в паре метров от него зола словно взорвалась, разлетевшись в разные стороны. Отряхнув пыль с головы и проморгавшись, Василий не поверил своим глазам – на пустом ранее месте стоял огромный грейферный ковш, наполовину вонзив свои стальные челюсти в некогда угольные навалы. Над ним не было ни решётки стрелы, ни стальных колонн перегружателя, но всё-таки грейфер выглядел так, словно он только что спустился по воле невидимого машиниста крана. И он – работал. В ручьях стальных блоков поблёскивали полупрозрачные нити тросов, возникающие из воздуха и исчезающие в небытие. Блоки вращались, смыкая конструкцию. Грейфер зачерпывал грунт, излишки которого пересыпались через верх ковша. Сомкнув челюсти, механизм щёлкнул фиксатором и взмыл куда-то вверх, растворяясь в воздухе. Василий не верил своим глазам – всё это напоминало рассказы подвыпивших диггеров, которые иногда собирались в баре на соседней с ним улице.
Кошастый продолжал беспокоиться под курткой, не оставляя попыток выбраться на волю. В этот момент, взметнув клубы пыли, начал материализовываться второй ковш. Всё ещё в стороне, но явно ближе к дуэту Василия и кота. Что за безумный крановщик кидал грейферы – оставалось непонятным. Но было ясно: на открытом месте оставаться было нельзя, и Василий бросился к эстакаде. Вероятно, невидимый оператор был ограничен какими-то правилами – ковши не падали ближе одного метра от стенки. Это успокаивало Василия и заставляло нервничать невидимку. Грохот падающего механизма сотрясал почву то по одну, то по другую сторону строения. Наконец, взметнув очередные клубы пыли, грейфер материализовался и застыл: колёса блоков больше не поблёскивали ручьями, челюсти не двигались. Ковш был неподвижен, чуть покосившись на склоне кучи пепла. Наступила тишина. Где-то вдали слышался гул тяжёлых двигателей и, судя по звуку, этот гул приближался. Котёнок вновь заворочался на груди Василия, высунул голову из выреза куртки и тихонько пискнул.
– Прорвались, бродяга, – облегчённо выдохнул человек. – Только уходить нам отсюда надо: там, где грейферы достать не могут – приходят тракторы с отвалами. Или люди с лопатами. Мне как-то не хочется видеть ни тех, ни других.
И с этими словами Василий ускорил шаг. «Где-то эта эстакада должна закончиться», – размышлял Василий, - «либо переход должен быть, либо пути должны опуститься на уровень насыпи». Уже окончательно стемнело, и на небосвод выкатилась луна, освещающая ландшафт по эту сторону эстакады. Василий жался в тень, которую отбрасывало строение. «Откуда здесь взялась тень»? – подумал, было, он, но отогнал эту мысль. Он не мог видеть, что с другой стороны эстакаду освещает точно такая же, вторая луна. Да и шаги его стали мягкими, вкрадчивыми. Словно он шагал зимой по пушистому снегу, а не по серому пеплу, вздымавшемуся лёгкими облачками при каждом шаге. Горизонт уже расчерчивали острые лучи фар приближающихся машин. Гул двигателей смешался с лязгом стальных гусениц.
Найдёныш вновь высунул пушистую голову из-под крутки и тоненько пискнул.
– Что, приятель, жарко тебе? – спросил Василий, придерживая лёгонькое тельце одной рукой. – Ну потерпи маленько, сейчас от этой чертовщины оторвёмся – отдохнём немного. Бесовская эстакада никак не закончится – уже, поди, час вдоль неё идём. Откуда здесь такие стройки-то?
Котёнок вновь тихонько пискнул и спрятался под куртку. Глаза уже адаптировались к темноте, и Василий смог разглядеть, что бетонная эстакада через десяток метров становится решётчатой, как стрела старого крана – он такие видел в кинотеатре, в хрониках. Такая конструкция позволяла идти под эстакадой. Это было защитой от тракторных отвалов – зацепить человека было уже невозможно. А разворотить решётку металлоконструкции – это, видимо, было не по правилам. Тракторы раздражённо крутились на одном месте, выворачивали глыбы слежавшегося угля, собирали огромные призмы перед отвалами и угрожающе толкали их к эстакаде. Но ни повредить эстакаду, ни засыпать беглецов пеплом – сделать это было невозможно.
Беглецы смотрели на разворачивающийся театр и переводили дух от сумасшедшей гонки: Василий пил воду из бутылки, котёнок – из прихваченной плошки. «Всё-то у вас строго по инструкции», – ухмыльнулся Василий, вспоминая инструктажи по охране труда. Этими лекциями их занимали дважды в год. Ничего. Кроме скуки и сожаления о потерянном времени, такие мероприятия не вызывали. «А где-то, в параллельной вселенной, все инструкции соблюдают», – продолжал улыбаться Василий. Внезапно котёнок выгнул спинку дугой и зашипел куда-то в невидимые дали, и тут же шмыгнул под защиту человека. Василий уже начал понимать, что шипение указывает на явную угрозу, пусть пока и невидимую. Подхватив найдёныша и сумку с вещами, Василий уже ощущал ритмичное сотрясание почвы. Сверху, со стальных балок, тонкими струйками осыпалась угольная пыль. «Поезд!» – похолодел в душе Василий. - «По эстакаде идёт поезд. Под разгрузку. Там, где не достал перегружатель и тракторы – достанет состав: если не завалит углём – задушит пылью. Надо выбираться отсюда!» И Василий рванул бегом под эстакадой.
Ритмичный перестук колёс уже раздавался над головой. И он замедлялся. Раздался протяжный скрип, сменившийся протяжным шипением выпускаемого воздуха – состав остановился. Три гудка. «Дальше «вертушка» не двинется. Значит, будет разгружаться по всей длине», – подумал Василий. Подтверждая его слова, состав качнуло, откуда-то издалека донёсся скрип металла и грохот покатившихся камней. Вновь покачивание, скрип и грохот, но уже ближе. Надо было уходить от эстакады.
Тогда-то Василий и столкнулся с Серым. Выскочив из-под думпкара, Василий налетел на высокую – на две головы выше Василия – человеческую фигуру. Тёмная, в разводах, спецодежда; пыльные кирзовые сапоги, видавшая виды каска. Когда-то на нём был надет оранжевый сигнальный жилет, но теперь, оплавившийся, взявшийся коростой, жилет насмерть прикипел к робе. Нижнюю половину лица закрывал респиратор, покрытый запёкшейся коркой. Между респиратором и козырьком каски было серое марево. Глаз не было, но Василий был уверен – фигура смотрит на него. В руках Серый держал длинную пику с тупым набалдашником. И от него пахло. Горячий терпкий запах, который долгое время держится на пожарищах
Под курткой завозился котёнок, и, выбравшись до половины наружу, уставился на Серого. Потом коротко мяукнул. И спрыгнул вниз – Василий даже не успел его подхватить.
Шипение выпускаемого воздуха и грохот разгружающихся думпкаров становились всё ближе. Две фигуры, освещаемые двумя лунами, смотрели друг на друга и не двигались. Серый посмотрел на пику, потом на разгружающиеся вагоны. «Не тот состав. Ош-ш-шиблись! Не тот состав», – вдруг раздался шипящий голос. Василий аж присел от неожиданности. «Ош-ш-шиблись», – вновь прошипел Серый и протянул руку в сторону весовой. В это время за эстакадой раздался хлопок. Пространство мягко выдохнуло, и Василий покатился по склону, получив чувствительный толчок в спину…
... сознание не хотело возвращаться. Где-то, сквозь слой ваты, доносился чей-то диалог:
– Это бессмысленно: выгорел лес, погибли животные. Из-за прорыва реки высохли колодцы. Это безумие!
– Они выживут. Лес сгорел, но лет через тридцать он восстановится. Карьеры можно превратить в туристические маршруты. А колодцы – надо просто выкопать их поглубже.
– Совет считает это тупиковым вариантом. Были другие ситуации – история ничему не учит.
– Это были ДРУГИЕ ситуации. Ты же видишь: он подобрал меня, хотя мог бы проехать мимо. Он заботился обо мне, даже когда самому угрожала опасность. Он даже начинал понимать мои знаки.
– «Человек – венец природы» – кажется, так сказал протопресвитер Михаил Помазанский? Думаешь, согласятся с тем, что никакие они не венцы, а такие же параллельные существа, как и все на этой планете? Истина, знаешь ли, бывает болезненной.
– Они научатся. Люди, вообще, быстро учатся. Главное – не позволять им забывать полученный опыт.
…Василий замычал, рывком поднялся с земли и привалился к валуну. Так сидеть было удобнее. Где-то, сквозь пелену, доносился вой дизельного двигателя. «Заразы!» – выругался Василий, - «как они через эстакаду-то перевалили?» Хотелось пить. Он пошарил вокруг – сумки не было. Видимо, выронил, пока катился по склону. Рядом с ним, на валуне, сидел прибившийся ранее котёнок и тщательно намывал мордочку. «Нашёл время», – подумал Василий и посмотрел вверх по склону. Над ними, вывесив лезвие отвала, стоял жёлтый бульдозер. Он не пытался скатить камни на головы беглецам, не пытался съехать на них сам. Он просто был.
Вой турбины дизеля приблизился вплотную и шёл он снизу. «УРАЛ-вахтовка» осветил фарами пару, человека и кошку. И остановился. Подождал несколько секунд и поморгал фарами, словно подзывая к себе.
– Ага, уже бегу, – сквозь зубы процедил Василий, из-под ладони глядя на хищный передок грузовика. Что это за вахтовка – он не имел ни малейшего понятия. Но вся фабричная техника, которая им сегодня встречалась, имела отнюдь недружественный вид.
«Урал» распахнул левую дверь.
– Василий, – заорал водитель, – мне ещё к механику успеть надо. А ты сидишь тут, с котом в гляделки играешь. Диспетчер велел мигом оборачиваться: комиссию – в гостиницу, тебя до дому. Давай быстрее, а то я скажу, что никого не нашёл.
Жизнерадостный водитель был коллегой Василия – в одном управлении работали. «Рассказать о произошедшем – всё одно - не поверит», – вздохнул Василий и, подхватив котёнка, зашагал в сторону транспорта.
Из рапорта рабочей комиссии.
Изучив геологические условия, мы, нижеподписавшиеся, пришли к выводу:
– из-за попустительства вышестоящего руководства Предприятию нанесён значительный ущерб. Скопившиеся запасы товарной продукции, складскую технику, оборудование и здания дозаторно-весового комплекса «Весовая-Бис», признать уничтоженными в результате аварии и списать по акту об утилизации;
– признать не подлежащими восстановлению угольные карьеры. Всю карьерную технику признать уничтоженной и списать по акту об утилизации;
– выполнить рекультивацию выгоревших территорий. Принять меры по восстановлению лесного массива;
– территорию сгоревшего склада оградить, исключив проникновение посторонних лиц;
– директора предприятия отправить на заслуженный отдых за выслугу лет;
– семьям и родственникам пострадавших оказать материальную помощь в соответствии с действующим законодательством.
Ключевые слова: Параллельная реальность производство пожар человек котенок авторская история избранное