Вороны на берегах мертвых морей
Этот кошмарный сон снится мне с десяти лет. Повторяясь раз в пять лет, он терзает меня так, словно все происходит впервые.Я стою на большом островном мысе. В тени башни маяка. Некогда белоснежные стены выгорели, почернели от гари и копоти. На мертвом, холодном камне отпечатались выжженные силуэты людей.
Один взгляд на них — и мое сердце отзывается болью. У этих людей был самый обычный день. Все произошло так быстро, что они даже не поняли, как умерли. Световая вспышка ослепила их, а немыслимый жар испарил их изломанные и обожженные тела, опережая ударную волну.
Они все погибли. От тех, кто когда-то жили, радовались и огорчались, любили и смеялись, мечтали и надеялись, — остались лишь тени.
Земля вокруг башни усыпана острыми осколками стекла, выбитых взрывом. Я ступаю по ним, оставляя на земле кровавые следы. Каждый шаг — это боль. Резкая. Безумная. Дикая. Заставляющая стискивать зубы и сдерживать рвущийся из глотки крик.
Море — от мыса и до самого горизонта — неподвижная, незыблемая багровая гладь. Из воды выступают ржавые остовы кораблей и обломки рухнувших мостов. Все побережье усыпано грудами человеческих костей. Откуда они — мне известно. И знание это ужасно.
Сотни тысяч людей погибли в первый и последний день войны, когда атомные бомбы падали на город, еще тысячи умерли позже — от голода, ран, лучевой болезни, когтей и клыков чудовищ, восставших из пепла ядерного пожара. Никто не знает, откуда они явились. Никто уже и не узнает.
Передо мной расстилаются городские руины. Останки мегаполиса изрыты воронками и кратерами от бомбежек. В эпицентрах взрывов земля расплавилась и превратилась в стекло. Небоскребы сметены, здания пониже и подальше от мест падения бомб — покорежены и оплавлены. Жадное пламя пожарищ пожирает погибший город, густой черный дым поднимается над выжженной землей и травит небо — давно уже не голубое. Теперь оно всегда серое, окутанное хмурыми тучами. Солнце скрылось на столетия. Когда тучи наконец-то разойдутся и огненное светило несмело покажется на небосводе — некому будет видеть его ласкающий свет.
Ни один человек не доживет до того дня.
Но сейчас мы еще не исчезли.
В разрушенном мегаполисе остались выжившие. Даже издали я вижу крошечные фигурки, блуждающие на дымящихся развалинах того, что некогда было городом. Их ждет скорая смерть, ведь за ними охотятся страшные, невообразимые монстры. Чье извращенное представление о творении могло породить на свет исполинских тонконогих тварей, покрытых жесткими перьями, отливающими глянцевым блеском, с огромными кривыми клювами, — невозможно представить.
Эти твари пугают меня до безумия. Чтобы не свихнуться раньше времени, я сговорилась с собой считать каждую из таких тварей — воронами. Так чуть-чуть легче выдерживать тот животный ужас, что обрушивается на меня, стоит лишь увидеть, насколько вороны не похожи на живых существ нашей планеты.
Увидеть то, что они творят.
Вороны хватают выживших клювами и отрывают им головы, мотая хрупкие тела из стороны в сторону — точно так же, как хищные звери терзают пойманную добычу. Убив человека, они швыряют дергающийся, брызжущий кровью труп в море, раздается короткий всплеск и багровая гладь смыкается над отданным ей мертвым телом. В начале времен жизнь зародилась в море. В конце времен море стало могилой жизни.
Далеко за морем бушует гроза. В пелене туч яростно сверкают черные, желтые и алые молнии. Оглушительно рокочет гром, его раскатам вторит неистовый ветер. Но разъяренной стихии не взволновать застывших, кровавых вод. Багровое море мертво, никому и ничему в нашей вселенной, никакой великой силе, космическому сверхразуму или божественной сущности не удастся вдохнуть в него новую жизнь.
Из грозового фронта вылетают огненные стрелы. На белоснежных стальных корпусах — символ расщепленного атома. Мы надеялись, что он станет нашим спасителем, но наша порочная страсть к уничтожению и убийству превратила его в палача человечества. Ядерные ракеты несутся к горящим руинам мегаполиса в шлейфе оранжевого огня и белого дыма. Вороны разбегаются, но им не пережить ядерного удара. Человеку нет равных в искусстве смерти.
К этому времени я уже забываю, что все эти ужасы — только сон. Иллюзорная реальность кажется такой натуральной, что я чувствую и ощущаю все так же ясно, как и наяву. Зрелище летящих ракет завораживает и притягивает меня. Маленького, напуганного, беспомощного и беззащитного человека, в чьей душе уживаются и борются два противоположных инстинкта — стремление к созиданию и страсть к разрушению.
Мной овладевает неистовство. Я хочу видеть, как они взорвутся! Как все сгинет в пламени!
Первая ракета поражает цель. Земля содрогается и стонет. Над местом падения ракеты расцветает ядерный гриб. Горячий ветер швыряет меня на стену маяка, хрустят сломанные кости, все тело пронзает жуткая боль. Легкие горят огнем, воздух обжигает. Дышать становится невыносимо. Моя кожа покрывается волдырями, горит и сворачивается как сухая бумага в костре. Я хриплю и задыхаюсь.
Четкость мира меркнет. Туманная пелена заволакивает глаза, но прежде чем ослепнуть, я успеваю заметить огненный шторм — смерч ревущего пламени, надвигающейся на меня со стороны города. Дальше я наблюдаю за происходящим со стороны. Мое изувеченное, корчащееся в судорогах тело вдруг замирает, из легких вырывается последний хриплый вздох. Буквально за секунду мои останки чернеют, обугливаются и рассыпаются на куски. От меня остается только горстка сизого пепла, над которой курится легкий дымок.
Тут я просыпаюсь, и еще долго не могу прийти в себя после кошмарного сна.
Ключевые слова: Сон остров маяк город море разрушение постапокалиптика монстры охота истребление бомбардировка ядерный взрыв смерть авторская история