Паола
Я бежала по ночному лесу, легко уворачиваясь от ветвей. Ночное зрение, бессмертие и некоторые другие достоинства дала мне нежизнь. Было время, когда я упивалась своим могуществом, покинув ряды живых. Я была безжалостной ночной охотницей, несущей смерть теплокровному «корму». Но спустя столетия, прошедшие за падением Ночной империи и времени моего обращения, я всё чаще стала ощущать сосущую пустоту там, где когда-то билось живое сердце. Мой Наставник, выслушав мой сбивчивый рассказ, усмехнулся и отправил меня к главе клана – Владыке Моргензу. Старейший из нас, выживших после Войн Гнева, ведущий нас последнюю тысячу лет, он остановил меня легким жестом руки, и я впервые услышала от него слова одобрения:— Рано или поздно некоторые из нас, кто был обращен (я не имею в виду истинных вампиров), приходят ко мне с этим вопросом. Многие из нас, переживших падение империи, долгое время пытались жить так, как раньше, – выследить, обескровить и вновь скрываться. Это удел безумцев. Если мы не сможем приспособиться, если не научимся сосуществовать, то всем нам вскоре придет конец. Жалкие осколки некогда великого народа, мы прячемся, словно дикие звери, в самых темных и жутких углах. Но, — он сделал паузу, — мы живы. А те несчастные глупцы, что решили, будто смогут жить так, как раньше, своим пеплом усеяли крестьянские поля. Вот такая ирония судьбы, — он потрепал меня по щеке, — а теперь иди, Паола. Я хочу побыть один.
После этого разговора прошло уже несколько десятилетий. За это время я стала глазами и ушами Владыки в мире людей. Я исколесила весь юг империи, побывала в Исилии, Гал’риаде и степях кентавров. Мы хотели вернуться к «нормальной жизни», а не прятаться в старых развалинах, в которых клан жил последние пятьсот лет.
В тот раз дела привели меня в малонаселенные районы пограничных земель между империей, Иль’хашшаром и степью кентавров. Моей целью был Воргент – самый крупный имперский город на юге. Его еще называли Вратами Юга. Город был обнесен высокой стеной и запирал узкий проход между горами и лесами темных эльфов. Благодаря этому городу-крепости человеческий император мог не опасаться, что однажды «лошадники» постучатся в ворота его столицы. Мне оставалось еще два ночных перехода, когда случилось то, что навсегда изменило мою жизнь.
Я уклонялась от очередной ветки и краем глаза заметила искру костра, спрятавшегося за спинами неподвижных деревьев. "Очень странно", — подумала я. Это еще земля темных эльфов, чтобы кто угодно мог по ним разгуливать. Любовь темных к незваным гостям была общеизвестна. А самих темных, вздумай они выйти на пикник, даже я бы заметила, лишь наступив на них.
Любопытство сгубило кошку, а также еще несколько сот тысяч существ. Его жертвой стала и я. Оставив заплечный мешок среди корней старого дуба, расщепленного молнией, я стала красться к трепещущему огоньку.
Подобравшись поближе, я увидала интересную во всех отношениях картину: в центре освещаемой несколькими кострами большой поляны высился обломок скалы, к которому был привязан человек в белом плаще. Перед импровизированным жертвенником стояло несколько человек в богатой одежде. Между ними и привязанным к скале стоял алтарь в форме грубо вырезанного черепа, вокруг которого дымились толстые черные свечи.
Заправлял ритуалом высокий человек в балахоне с надвинутым на глаза капюшоном. Он пел на странном хрипло-рычащем языке какие-то гимны. Двумя руками он держал огромный нож с волнистым лезвием, по которому пробегали темные искры, оставляя в воздухе тонкие дымные полосы. Стоящие полукругом зрители также привлекли моё внимание. Я не почуяла присутствия лошадей, а это могло значить, что кто-то из них весьма сильный маг. А может, и не один. Я более внимательно присмотрелась к их аурам. Так и есть! Аура единственной в этой компании женщины буквально сочилась магией, как и фигура в балахоне. Только «балахонник» при этом был не человеком. Остальные трое мужчин были обычными людьми. Хотя на груди самого низкорослого, но такого широкого в плечах, что он казался квадратным, висела герцогская цепь.
Когда я уже была уверена, что все разглядела, и собиралась по-тихому удалиться, из-за скалы вышли двое орков, с ног до головы увешанные оружием. Разве что осадных орудий не было. Они встали по обе стороны от готовящейся жертвы и замерли, словно статуи. Я снова решила присмотреться ко всей честной компании и внезапно испытала чувство, сравнимое с шоком. То, что я сперва приняла за плащ или накидку на приговоренном к неминуемой смерти, оказалось парой белых крыльев! В нескольких местах они были обуглены, да и на теле я теперь рассмотрела следы пыток.
Это же Серафим!!! Великие Тёмные боги – живая легенда! Даже я за своё шестисотлетнее существование слышала лишь смутные легенды об этих существах. Их считали командирами Небесной Рати, верными слугами Светлого Пантеона. Что же здесь происходит?! Вмиг кошачье любопытство выросло до размеров тигриного! Тем временем заговорил высокий жрец, и я вся обратилась в слух:
— Нет смысла противиться воле моего повелителя, Серафим, — неприятным голосом начал жрец. – Еще немного, и ты будешь сломлен. Покорись! И избежишь ненужной боли.
— Ха, — внезапно прервал его коротышка-герцог. – Ты говорил это еще вчера, Балт’раан. А воз, — он обвел соратников взглядом, будто ища поддержки, — и ныне там. Что-то не выходит у тебя или у твоего Повелителя?
— Осторожней, когда говорите о Повелителе, — внезапно по-змеиному прошипел названный Балт’рааном. – Никто не знает, чем это для вас может обернуться, милый герцог.
Но, видимо, герцога смутить одними словами было трудно, да и народ здесь подобрался не из пугливых, раз забрались в такую глушь, да еще и без войска. В нынешнее время полагаться на одну магию, по крайней мере, легкомысленно. Герцог хмыкнул и перевел взгляд на Серафима, всем своим видом выражая недовольство, граничащее с презрением.
— Когда мы давали согласие на этот, хм, эксперимент, мы ожидали более весомых доказательств могущества твоего Повелителя, Балт’раан, — произнес один из молчащих до этого спутников герцога. – Нашему ордену требуется еще больше магического потенциала, но, если мы не получим его у вас, мы обратимся к другим силам. И все наши договоренности будут разорваны.
Кажется, это подействовало. Высокий жрец неизвестного Повелителя вернулся к камню, и странный кинжал в его руках запорхал, вырисовывая некую магическую фигуру. Воздух вокруг камня замерцал, и люди подались вперед, словно гончие, раздувая ноздри. Даже безучастно стоявшая все это время магесса, словно зачарованная, шагнула вперед, забывая про все на свете. Только орки остались стоять неподвижно, смотря по сторонам. Неожиданно Серафим поднял голову, и наши взгляды встретились:
— Помоги, — кричали его глаза. – Помоги, кем бы ты не был!
И я решилась, зная, что совершаю очередную глупость. Я прыгнула вперед и вверх, почти без разбега, уже в воздухе призывая когти. Первой умерла женщина, определенная мною как наиболее опасная противница. Но дальше все пошло наперекосяк. Умирающая волшебница захрипела, и это спутало все мои карты. Присутствующие на поляне разом обернулись, и вот уже три меча, покинув ножны, угрожающе смотрят в мою сторону. Орки, вытащив свои знаменитые секиры, остались на месте, видимо, подчиняясь жрецу, который был полностью погружен в исполнение ритуала, поэтому он пропустил начал представления. "Самое время для улыбки", — подумала я, обнажая свои клыки.
— Вампирша! — разом вскрикнули люди.
— Совершено верно, господа, — я отвесила небрежный поклон и тут же сорвалась в атаку. Проскользнув под мечом ближайшего ко мне человека, вспарываю ему живот и тут же вынужденно отпрыгиваю назад, разрывая дистанцию. Герцог и оставшийся очень профессионально машут железяками.
— Убейте её, — неожиданно тонко завопил Балт’раан, спуская на меня орков. Зеленокожие нас тоже не любят, хотя в свое время им досталось намного меньше, чем остальным расам. – Я должен завершить ритуал!
Вот так! Четверо к одному, самое то, когда хочется остаться в живых. Я хохочу и ускоряю движения, мои когти вовсю горят фиолетовым пламенем. Это отличительная особенность моего клана. Нас так когда-то и дразнили – Когтистые. На староимперском наречии «Ит’хор» — коготь. Но это все в прошлом, как и то, что мы были лучшими бойцами на Зидии.
Ловлю меч герцога когтями и тут же контратакую. Он, не ожидая такой резвости, не успевает отдернуть голову, и мои когти превращают лицо человека в кровавую маску. Но тут в схватку вступают орки. Их секиры режут воздух, едва не задевая меня. Успеваю заметить, как прядь моих чёрных волос падает на землю. Опасные соперники! Привыкли работать в паре, что делает их смертельно опасными, а тут еще успеваю заметить, как жрец водит кинжалом возле самого сердца Серафима. Время на исходе! Вновь делаю высокий прыжок, перелетая через головы противников, только для того, чтобы в воздухе увидеть, как лезвие кинжала входит в тело небесного воина. Как он забился в своих путах!!! Казалось, что сейчас у него оторвутся руки в суставах.
Жрец успевает обернуться, и я вижу удивление на уже нечеловеческом лице, прежде чем мои когти погружаются в его грудь, а сам он падает на землю под моим весом. Кровь у него в свете Луны кажется чёрной и разносит по поляне немыслимое зловоние. Первыми, как и следовало ожидать, в себя пришли орки. Я скорее почувствовала, чем услышала свист секиры за спиной, чтобы не оказаться располовиненой, мне приходится «утечь» в сторону, и один из орков, наносящий, как ему показалось, завершающий удар, проваливается вперед, подставляя шею под мои когти. Минус один!
Второй орк, страшно заревев, швыряет свою секиру в меня с такой силой, что пробил бы и крепостную стену. Увернуться мне ничего бы не стоило, но привязанного Серафима попросту развалило б на две части. Придется совершить еще одну глупость! Я блокирую скрещенными когтями несущуюся на меня стальную смерть, но сила удара такова, что меня отбрасывает прямо на небесного воина. Руки, казалось, на миг отнялись, тело Серафима смягчило удар, но ему стало еще только хуже, изо рта и раны в груди течет серебристая кровь.
Тем временем орк, достав короткий широкий меч и кинжал, набегает вместе с оставшимся в живых человеком:
— Разрежь веревки, — раздается над ухом хрип Серафима. Я повиновалась, вмиг перехватив веревки с правой стороны.
— Пригнись!
Исполняю и вижу, как раскрывшееся крыло сносит, словно пушинок, человека и орка. Их отбросило к деревьям. Человек так больше и не поднялся. Только орк шевелится и пытается встать. Такого шанса я ему не дала.
— Вытащи кинжал, Дитя Ночи, — еле слышно произносит Серафим. И по надувшимся венам я вижу, какого труда ему стоит оставаться в сознании. – Только не касайся лезвия. Эта вещь проклята.
— Не дергайся, белокрылый, — рычу я от бессилия, я не могу что-либо исправить. Но кинжал я все-таки вытащила. Хотя мне казалось, что мерзкая вещица сопротивлялась, будто живая. – Попытаюсь остановить кровь.
— Даже не думай. Моё время приходит. Раны, оставленные этой мерзостью, не излечить даже богам, — он уже еле шептал, и мне пришлось нагнуться ближе, чтобы слышать каждое слово. – Как твое имя, друг? — неожиданно спросил он.
— Паола.
— Красивое. Как и ты, — улыбнулся он и через силу сплюнул кровью. – Хочу сделать тебе подарок.
— С ума сошел, крылатый?!
— Помолчи, длиннозубая, — усмехается он. – Воля умирающего священна. Даже для вас.
— Ну-ну. Чего же ты хочешь? — еще сильнее удивляюсь я.
— Мои враги хотели заполучить это силой. Тебе я отдаю по доброй воле. Пей, — резко протянул он мне правую руку.
— Великие Тёмные боги! — воскликнула я отшатываясь. – Да ты рехнулся, Серафим?!
— Пей, дура, — рявкнул он и со стоном откинулся на камень. Кровь полилась сильнее. – Моя кровь священна. Ты обретешь небывалую силу и могущество, — он почти просил. – Я не хочу умирать просто так.
Я все еще сомневалась.
— Без сомнений, длиннозубая, — вновь усмехнулся он. – Пей.
С первых же его слов я знала, что не смогу ему отказать. Аккуратно взяв его мускулистую руку, я припала к запястью. Его кровь обжигала, словно в венах Серафима тёк жидкий огонь. Голова закружилась, я начала терять чувство реальности. Передо мной проносились обрывки его и моих воспоминаний, сплетаясь в безумный хоровод теней прошлого.
Когда я отняла губы от его руки, он уже умер. И в смерти, кажется, стал еще прекрасней.
— Побудь со мной до утра, Паола, — раздался в моей голове его голос.
Я перетащила его тело подальше от камня, где не было крови и мёртвых тел. Головокружение не прекращалось, время от времени по моим венам пробегали волны огня. Во рту пересохло, казалось, язык царапает нёбо. На моё счастье, такое состояние продлилось недолго, потому что я просто потеряла сознание.
Пришла я в себя так, будто вынырнула на яркий солнечный свет! Стоп! Яркий! Солнечный! Свет!
Над тёмно-зеленой стеной леса небо стало светлеть с пугающей скоростью. И вот уже первые лучи восходящего солнца, словно копья, ударили в разные стороны. Зрелище, которое я не видела очень и очень давно, успев позабыть, какое же оно прекрасное. Ведь, по иронии творца, это последнее, что видит вампир в своей нежизни.
Солнце поднималось все выше. Кожа моя горела, перед глазами метался рой искр, меня терзала жуткая боль. Я, кажется, рыдала и… не умирала. Вот это Дар, мой белокрылый Серафим! Я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на моего благодетеля, но успела только увидеть, как его тело в переплетении лучей поднималось в воздух. Огромные белые крылья распахнулись, едва не задевая деревьев. Наверное, это было самое прекрасное зрелище. С тела Серафима исчезли следы пыток, крылья вновь были белоснежными и сияли так, что глазам больно было смотреть. И он улыбался, прежде чем его крылья окутали его, словно кокон, и он исчез во вспышке яркого света. Лишь несколько перышек кружило в воздухе.
А ведь я так и не узнала его имени. Жаль!
Внезапно подувший ветерок понес перья в мою сторону, заставляя исполнять какой-то неведомый танец, и неожиданно резким порывом бросил их мне в лицо. Больше всего это напоминало нежное прикосновение крепких мужских рук. Незабываемое ощущение!
— Меня зовут Тираэль, — раздался в моей голове его голос. – Удачи, длиннозубая!
Продолжение следует...
Новость отредактировал Sunbeam - 31-08-2016, 19:09
Ключевые слова: Паола клан вампир дар авторская история