Жизнь
Оперируя двадцать четыре года в гинекологическом отделении NN Московской городской больницы, Геннадий Павлович Волков немало повидал всякого, но взгляд той женщины, лежавшей у окна в 37 палате, он запомнил на всю жизнь. Сходное ощущение Геннадий Павлович испытал еще будучи ребенком, когда поехал на лето в деревню, и дед решил зарезать по случаю приезда внука барана. На глазах у маленького Гены двое взрослых мужчин повалили барана, связав ему ноги, и дед, взяв в руки отвратительно острый нож, склонился над обреченным животным. А Гена стоял и видел, как баран смотрит на него, и то выражение безнадежного отчаяния, вселенского ужаса, желания жить и все-таки надежды ему пришлось запомнить на всю жизнь. И надо было сделать что-то, что-то срочно придумать, но тут дед резко дернул рукой, глаза барана стали мутнеть, стекленеть, а жизнь его растеклась по доскам, устилавшим пол, темной лужей, которая испачкала Гене сандалии.И вот теперь эта женщина - он оцепенело смотрел как она уходит в забытье, видел ту же самую невыразимую чудовищную тоску в помутневших глазах и гаснущий лучик надежды, словно залитый тусклым жидким стеклом умерщвленного человеческого сознания.
Огромные птицы вышагивали, неестественно вытягивая свои отвратные лоснящиеся лапы, покрытые чешуйками из мертвой ороговевшей плоти. Казалось, они шатались без цели, но они выискивали и выглядывали ее, поворачивая свои взъерошенные головы в причудливых масках то в одну, то в другую сторону и вперивая инфракрасные точки глаз во тьму палаты. Чешуйки, отваливающиеся при каждом движении от их тощих лап, со страшным грохотом падали на оцинкованное железо, и этот шум и разбудил Лену - она проснулась и испуганно вгляделась во тьму. В странно наэлектризованном и пахнущем озоном воздухе чувствовалась смутная угроза. Этот запах не был похож на запах после дождя - мирный и успокаивающий - этот запах внушал чувство страха. Лица подозрительно тихо спящих соседей по палате были мертвенны, даже искусственны - словно лица фарфоровых кукол, раскрашенных под японских гейш. Казалось, стоит ударить по ним, и на подушках останутся лишь черепки и пепел. В ужасе Лена хотела закричать, но тут увидела красные точки глаз, внимательно изучающие ее. Страх парализовал Лену совершенно - она не могла ни крикнуть, ни убежать, ни даже просто скатиться с кровати и спрятаться под ней - хотя ей так этого хотелось. Просто исчезнуть из поля видимости этих странных глаз. Наэлектризованный воздух как-то завибрировал и запах озона усилился. Странное свечение появилось вокруг красных точек за окном, которое высветило контуры огромных неземных птиц со вздетыми, подобно дланям, крыльями. Послышался тонкий визжащий звук - словно усиленное в тысячи раз жужжание комара. С каждой секундой он становился все более невыносимым, проникая даже сквозь пальцы, которыми Лена зажала уши, шевеля ее волосы. Вдруг оконное стекло взорвалось на мириады мельчайших осколков, которые изрешетили все вокруг. Странно, но Лены не коснулся ни один из них, хотя вся ее постель была искромсана и отовсюду из нее торчало острое, как коса самой смерти, стекло. Зазвучала варварская музыка и в стенах распахнулись узорчатые двери, в которых возникли ярко освещенные человеческие силуэты. Одна из птиц издала оглушительный скрежет - словно под огромным прессом комкали тонны стальных конструкций. Освещенные силуэты ворвались в комнату, приобретя вид совершенно диких созданий со спутанными космами длинных сальных волос. Размахивая обсидиановыми ножами, они подлетели к лениной кровати и, схватив ее за руки и за ноги, потащили в один из светящихся проемов. Лена закричала, а птицы, осветившись ярко-белым сиянием, замахали крыльями, подняв ветер и издавая жуткие скрежещущие звуки, полетели вперед ее и жрецов, роняя наземь перья из хвостов и крыльев. Плечо Лены обожгло жуткой болью, и, повернув голову, она увидела пронзившее мышцы, отблескивающее медью, перо. Полилась кровь, и Лена потеряла сознание.
Очнулась Лена на холодном металлическом полу посреди уходящего в бесконечность тоннеля, высокие своды которого опирались на тонкие, покрытые резьбой, колонны. В стенах тоннеля были прорезаны высокие стрельчатые окна, за которыми была тьма. Лена подбежала к одному из них и, прислонившись лбом к холодному стеклу, в ужасе отпрянула. За окном была жуткая пустота космической бездны со зло глядящими отовсюду звездами - холодная и враждебная ей вселенная, где не было ничего живого и подобного ей, и где само ее существование было кощунством. В бессилии рыдала Лена, уткнувшись лицом в мертвую равнодушную колонну, и слезы текли по давно забытым символам древней резьбы. Она не помнила, сколько она проплакала - должно быть, целую вечность, но, иссушив все слезы, она еще целую вечность скиталась, всхлипывая, по бесконечным разветвлениям тоннелей огромного космического корабля, стуча в запертые люки, крича, стеная на грани безумия...
Яркий свет прорезал сумрак тоннеля впереди, и Лена пошла на него, потому что больше было некуда идти. Ей открылся колоссальный пьедестал в конце тоннеля - циклопический резной каменный комплекс с выбитыми в центре фронтальной стены нишами, в которых крылся мрак. На возвышении под стеной с нишами стоял огромный камень - алтарь, перед которым горело тусклое жертвенное пламя. Все пространство перед жертвенным комплексом было в шахматном порядке заставлено каменными столбами. На негнущихся ногах, поняв свою участь, Лена шла к жертвенному камню, уже потеряв надежду, а в ушах ее звучал шепот переговаривающихся кровожадных божеств. В воздухе застыло ожидание.
Внезапно в нишах фронтальной стены появились птицы в масках. В срединной нише была птица в маске из золота, с изумрудами вместо глаз, которая вскинула вверх крылья, став похожей на черный крест тьмы, впечатавшийся в древний камень. Отвратительный скрежет наполнил своды, и из неведомых каверн снова выскочили ужасные жрецы и, сорвав с Лены одежды, бросили ее спиной на алтарь. Шестеро жрецов обступили ее, обдав зловонием немытых тел и волос, и четверо схватили ее за руки и ноги, а пятый взял за голову. С силой каждый из жрецов тянул свою часть Лены на себя, и кожа ее живота натянулась, подобно коже на барабане. Какофония молитвенных распевов пошатнула своды зала, выщербила камень. Раздался голос. Он шел отовсюду и смерть была в нем, но было в нем и успокоение, и была в нем надежда.
"Было сказано: через время новый человек придет и станет Отцом нового мира!"
Птица в золотой маске с криком взмыла вверх со своего пьедестала и, хлопая крыльями, стала летать над распростертой Леной. Шестой жрец взмахнул обсидиановым клинком и вспорол натянутый ленин живот, высвободив столб яркого света, в котором парил младенец. Взмывая выше, он тянул к корчившейся от боли матери крохотные шестипалые ручки и смотрел на нее огромными дрожащими фасеточными глазами. Свет струился с пальцев ребенка к краям страшной раны подобно водным струям, обволакивая ее, останавливая кровь, заживляя. Жрецы исчезли, а птица в золотой маске, с изумрудными глазами, села рядом с Леной и парящим над нею ребенком и, раскрыв клюв, перекусила пуповину...
В нескольких миллиардах световых лет от нашей галактики существует солнечная система, состоящая из тринадцати планет. На одной из этих планет зародилась разумная жизнь.
Скрежет оцинкованного железа вернул Лену из забытья наркоза: залитая солнцем палата сегодня почему-то казалась невыразимо прекрасной - наверное оттого, что окно было открыто и ветка яблони из больничного сада залезла в окно, и вот по ней прямо в палату бежала красная божья коровка, а по подоконнику, цокая маленькими коготками, ходили обыкновенные голуби и ворковали. И Лена впервые за все это время улыбнулась. Впервые с того дня как у нее случился выкидыш.
Новость отредактировал ТЕНЬ В УГЛУ - 3-01-2014, 21:25
Ключевые слова: Больница девушка выкидыш ребенок птицы планета