Новый рассвет. Часть 1
Я вспоминал ее каждую ночь. Всякий раз, как только закрывал глаза. Иногда мне даже казалось, что я схожу с ума, но… по крайней мере, пока что я еще мог заставить себя просыпаться…Я летел прямо на солнце. Мои мышцы работали мощно и ровно, и воздух проносился сквозь легкие слитной, непрерывающейся волной, питая мое тело и придавая дополнительные силы. Я слышал за своей спиной хриплый, яростный рев и оглушительный грохот широких крыльев, но, как ни старался мой противник, ему было не так-то просто меня догнать! Мои зрачки сузились до тончайших щелок, поэтому солнечный свет не ослеплял меня – но летевшему за мной самцу он определенно мешал меня как следует разглядеть… и в этом было мое главное преимущество. Ибо я-то точно представлял, где находится он – и, едва почувствовав, что забрался уже достаточно высоко, резко развернулся и, прижав крылья к телу, камнем начал падать вниз. Я вытянул лапы и шею, придав своему туловищу совершенно обтекаемую форму, и яростный ветер трепал кончики моих крыльев, понукая меня раскрыть их, остановив это безудержное падение – но я сопротивлялся ему, и, не сбавляя скорости, несся вперед, разрезая головными гребнями тугие воздушные потоки. Мои дыхала были плотно сжаты, уберегая чувствительные легкие от этого сокрушительного ветра, грозящего разорвать их в клочья, и в моих ушах оглушительно громко стучала кипящая кровь… Я в буквальном смысле играл с огнем – но я знал, какова цена у этого риска, и готов был идти на него, чтобы одержать верх в этой схватке! Ибо мой противник не знал, что я предпринял. Он по-прежнему приближался, щурясь против солнца, задыхаясь, пытаясь догнать меня… Он даже не подозревал, что я сам мчусь ему навстречу, и когда же он все-таки меня заметил – было уже поздно.
Мы столкнулись на полной скорости, умудрившись почти тут же сцепиться задними лапами. Огромный загнутый коготь на сгибе исполинского крыла ударил меня в бровь, располосовав кожу, и тяжелый, набрякший от крови лоскут повис на моем черепе, едва не ослепив – но, даже если бы мой противник сумел бы вырвать мне все четыре глаза, я бы все равно не промахнулся. Ярость затопила мой разум, подобно кровавому морю, могучие мускулы задних лап звенели от напряжения, удерживая меня на извивающемся, ревущим от боли враге, пока, беспорядочно хлопая крыльями, мы безудержно падали вниз с чудовищной высоты, не в силах ни прекратить, ни хотя бы замедлить этот невероятный полет. Ветер закрутил нас спиралью, но мы и не пытались ему противостоять, вместо этого продолжая свирепо колошматить друг друга, с какой-то дикой, невероятно мощной злобой стараясь растерзать противника на кусочки. Земля приближалась с каждым мгновением, и пролетавшие над лесом пестрокрылы с испуганными воплями бросались в разные стороны… вот глупые. Мы ведь даже не смотрели на них! Все, что мы видели – это лишь оскаленные челюсти противника, только пламя, полыхающее в его глазах – то же самое пламя, что сжигало самого тебя, прожигая до костей, до самого сердца! И… я знал, что выдержу. Просто, вот так просто – знал. Мой противник был старше, сильнее, тяжелее меня – но то, что на земле могло показаться неоспоримым преимуществом, в воздухе всегда превращалось в палку о двух концах – и на этот раз я явно ухватился именно за тот конец, за который было нужно… В глазах моего соперника появились зловещие красные жилки, и на его шее, точно древесные лианы, вздулись толстенные вены… Под своими когтями я чувствовал, как яростно бьются сосуды под его кожей, как напряжены его, казалось бы, каменные мускулы, как в уголках его губ пузырится желтоватая пена… Мы оба были на грани, и вот-вот готовы были разбиться о землю, но – я пока еще держался… я еще мог себя показать… И в то же мгновение, как зрачки моего соперника, внезапно помутнев, закатились – я наконец-то расправил крылья.
Воздух ударил в туго натянутые перепонки, едва не вырвав мне крылья из суставов, но, пересиливая боль, я яростно забил ими, удерживая и себя, и обмякшего, но не разжавшего когтей противника. Боль была адская, но, не сделай я этого, мы бы погибли оба, с чудовищной скоростью врезавшись в землю – а так я даже сумел замедлить падение, и, по крайней мере, мы не рухнули камнем на землю. Ветки встретили нас крайне «радостно», и острые сучья окончательно содрали кусок кожи с моей головы, заставив меня взвыть от боли – но практически тут же последовала крайне жесткая посадка, и мне уже было не до боли. К счастью, я оказался сверху, поэтому сумел воспользоваться телом противника в качестве мягкой подстилки, однако сила удара даже мои кости заставила загудеть от напряжения, и, сорвавшись с когтей врага, я кувырком отлетел прочь, роняя капли крови. К счастью, я успел вовремя сложить крылья, чтобы не переломать тонкие кости и не порвать мембрану, но, тем не менее, удар спиной о ствол дерева оказался не из приятных. В глазах заплясали звезды, и, задыхаясь от боли, я тихо сполз на землю, довершив, таким образом, знатную борозду, которую умудрился пропахать в мягкой лесной почве. Каждую косточку ломило от боли, и, откинув голову назад, некоторое время я просто лежал неподвижно, глотая пастью воздух и невидящими глазами глядя в небо, просвечивающее между сломанных ветвей. Сердце колотилось так отчаянно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, и я невольно обхватил себя крыльями, чтобы этого не случилось. Постой, сердце… Постой. Все кончено… кончено! Кончено…
Внезапно моей головы коснулся легкий ветерок, и, с трудом приподняв голову, я увидел, как на землю, широко расправив крылья, изящно опускается... она. Она была так красива… Прекрасна. Совершенна. Солнечные лучи пронизывали тонкие перепонки ее крыльев, подчеркивая изящество красно-желтого рисунка, с небрежными вкраплениями черных полос и пятнышек, красивая головка с двумя нежно-голубыми гребнями была чуть опущена, продолжая плавные линии шеи, а большие золотистые глаза смотрели мягко, без намека на свирепость или жестокость, так свойственную нашему племени. Я заметил, как в них на мгновение словно бы мелькнула солнечная искра – и, элегантно выгнув крылья, она, подлетев ближе, буквально зависла надо мной, едва не касаясь меня кончиками когтей, словно призрак, невесомая душа, на которую не действуют, не могут подействовать никакие силы земного притяжения … а в следующее мгновение уже отпрянула, после чего бесшумно приземлилась, глядя на меня с чем-то, похожим на… смех? Она что… смеялась надо мной? Признаться, меня это несколько сбило с толку, но, как ни странно, я не обиделся. Ну да, да… я бы, наверное, тоже смеялся, если бы сам себя увидел – грязного, измученного, покрытого множеством царапин, да еще и лежащего кверху брюхом! Не слишком-то мужественный вид… Смутившись, я тут же подобрал под себя лапы и кое-как перевернулся… правда, тут же едва не взвыв от боли в… м-м-м… крупе – кажется, там обещал вскочить здоровущий синяк. Только этого мне не хватало! Теперь я точно буду выглядеть глупо… Чувствуя, как у меня аж в глазах защипало от стыда, я едва нашел в себе силы искоса разглядывать кончики ее когтей, глубоко зарывшиеся в изумрудно-зеленый мох. Некоторое время она стояла неподвижно, но потом я услышал едва различимый шорох – она начала приближаться… Я стоял, точно вкопанный, про себя мечтая провалиться под землю, но – она, противная, оставалась по-прежнему твердой, и мои мечты оставались всего лишь мечтами. Внезапно меня что-то коснулось, и я, невольно вздрогнув, поднял голову.
Какие у нее были глаза… Каким бы паршивым ни было мое состояние, я все равно невольно залюбовался ими, даже не заметив, что одно из ее щупалец мягко поглаживает мою рассеченную бровь, и я совсем не чувствую боли… Тонкие белесые отростки провели вдоль одного из моих щупалец, и я невольно напрягся – я еще не был готов! – но тут она, словно играя, отдернула щупальце, после чего, отскочив в сторону, с хитринкой оглянулась на меня через плечо – и, внезапно оттолкнувшись от земли всеми шестью конечностями, резко бросилась вверх, буквально через пару мгновений уже вырвавшись из лесного полога, и ее чистый, ликующий вопль огласил широкие небеса, подобно песне… я и сам не заметил, что кричу в ответ. Все мои ушибы, порезы, ссадины – все забылось, как забывается прошедший сон, и ветер громко загудел в моих перьях, когда, проломившись сквозь густую листву, я изо всех сил замолотил крыльями по воздуху, стараясь как можно быстрее набрать скорость. Она уже парила высоко в облаках, и, как бы я ни пыхтел, никак не мог ее настичь – ей и вправду неведомы были никакие законы земного притяжения! Она грациозно скользила на воздушных потоках, широко расправив крылья, и была похожа… на золотисто-красный цветок, тихо плывущий по лесной реке, по голубой-голубой воде, не гасящей, а лишь подчеркивающей живое пламя его лепестков… Я увидел, как она зажмурилась, подставляя лицо потокам ветра, как ее губы изогнула мягкая, счастливая улыбка… Чему она улыбалась? Я не знал, но невольно почувствовал, что сам готов улыбаться в ответ… тоже – просто так! И когда она, внезапно перевернувшись в воздухе, принялась выписывать в нем сложнейшие петли, казалось, не доставлявшие ей ничего, кроме удовольствия – я тут же начал повторять за ней, безо всякого труда подхватив ритм этого волшебного танца. Ну же, быстрее! Вниз, переворот, петля, а потом, спиралью – вверх, после чего двойная петля, и кувырок, и снова вниз! Мы даже не смотрели друг на друга – мы просто чувствовали, мы оба слушали одну и ту же музыку, что вела нас вперед… Мы танцевали среди облаков – дикие и свободные, как сам ветер, что подпевал нам на все свои голоса, пока, тугой спиралью взвившись на невероятную высоту, мы, на мгновение застыв там – на одно долгое, чудовищно долгое мгновение! – не начали падать вниз.
Когти на наших лапах сцепились, и с какой-то невероятной нежностью стиснул эти тонкие пальцы, кажущиеся такими хрупкими в моих мощных лапах, пока, дико вращаясь вокруг собственной оси, мы неслись вниз, со свистом рассекая ветер… Я плотно обнял ее своими крыльями, прижав ее к своей груди и слыша, как, разделенные тончайшей корочкой плоти и кости, в одном бешеном ритме стучат наши сердца... о, как они стучали! Казалось, они, как и мы сами, стремятся друг навстречу другу! Ее голова прижалась к моей шее, и гибкие плети щупалец крепко перевились между собой… прежде, чем, наконец, соединились. В тот же миг… меня словно молния ударила! Конечно, я и до этого не раз сливался с чужим сознанием – с мамой и с отцом – но еще никогда до этого контакт не был настолько плотным и настолько… настолько… Нет, я не смогу это объяснить. Это… это выше меня! Это такое чувство, как будто… как будто ты и она – это не просто единое целое, это нечто… нечто большее, нечто настолько неделимое, что и представить нельзя порознь! Я чувствовал, как она жарко, оглушительно громко дышит, и сам не замечал, что дышу с ней вместе, я чувствовал, как напрягаются мышцы ее тела, сопротивляясь встречным порывам ветра – и сам, того не осознавая, в точности повторял ее движения. Наши души слились воедино, все границы между нашими телами стерлись окончательно, и, видя под собой бешено вращающийся зеленый круг неотвратимо приближающегося леса – не испытывали и капли страха. Как мы могли разбиться – если каждый из нас мыслил точно так же, как и второй, если наши объединенные сердца гнали кровь по одним и тем же жилам, и каждую мышцу мы ощущали, как свою собственную?! Как можно было нам разбиться, когда наши объединенные души так ликовали, наслаждаясь этим свободным падением сквозь облака?.. До земли оставалось совсем чуть-чуть, и в воздухе уже разносился терпкий, прелый аромат лесной почвы, когда наконец мы почувствовали, что готовы разойтись – и, с оглушительным ревом расцепив свои щупальца, выписали крутую петлю – от поднятого нами ветра по древесным ветвям словно бы прошелся ураган! – после чего, выправив полет, начали кругами подниматься в небо. Я видел, как она радостно кричит, я видел слезы, стоящие в ее глазах – и сам кричал в ответ, потому что знал, что это – навсегда. Больше… мы уже не будем одиноки. И пускай мы будем жить порознь, встречаясь лишь раз в несколько лет… мы больше никогда не будем одиноки.
Новость отредактировал tajatokareva1988 - 8-12-2013, 00:41
Ключевые слова: Полет противник крылья поединок