Письма Жаннет
http://www.news2day.ru/2/656.htmlhttp://www.goroskop.org/horoscope/moon/moonphase/luna-2006.shtml
Эти письма я перевёл с английского по просьбе одного знакомого, так что попали они ко мне случайно и на короткое время, необходимое для перевода (французские вставки сохранены). Поэтому не просите показать оригинал и не спрашивайте, правда ли всё, написанное ниже. Я решил опубликовать их только после того, как наткнулся на описание шотландской деревни Фирхолл в новостях (см. первая ссылка выше). Также я счёл нужным проверить даты полнолуний 2006-ого года, указанные в письмах (см. ссылка нр. 2). Даты совпали. Мистификация это или правда, решайте сами.
Потомок барона Олшеври.
Письмо первое, датированное 31-ым мая 2006-его года.
«Дорогой Сэм!
Прости, что целую неделю не звонила и не писала тебе – ты и maman, наверное, уже волнуетесь. Зато сейчас всё расскажу подробно, чтобы вас успокоить!
Во-первых, я ужасно рада, что решила поехать сюда на летнюю подработку. Вокруг такой круговорот: лица, национальности и лексикон постоянно меняются. Такими темпами я не только усовершенствую свой английский (я буду писать по-английски и вам), но к концу лета овладею ещё несколькими наречиями. Это шутка, конечно, однако в ней есть доля правды. В компанию, куда меня устроила maman, съезжаются люди не только со всей Европы, но даже из Южной Африки и Канады. Я подружилась с одной из девушек – полькой. Она очень милая blond, на несколько лет старше меня (ей 25), очень религиозна, и у неё такой забавный акцент! Если бы мадам Бенуа слышала, как Магда (это моя полька, Магдалена) произносит “church” и “choir”, её наверняка бы хватил удар!
Неделю я жила в офисе, где останавливаются все мои коллеги по профессии во время пауз между клиентами. Здесь мы проходили тренинги, довольно лёгкие я бы сказала. Заполняли анкеты и формуляры, а по вечерам собирались в саду и слушали рассказы опытных сиделок – иногда смешные, иногда грустные. Это хорошо, это подготавливало нас морально (правильно выражаюсь?) к бессонным ночам и капризам милых старичков. Ха-ха! Забыла сказать, новеньких здесь хватает, на такой работе никто не задерживается долго. А Магда работает уже полгода и сейчас вернулась в офис после смерти уже третьей клиентки – её отправляют к больным раком.
Офис располагается в Олстере – это маленькая живописная деревушка, прилагаю к письму открытку с летнего праздника. Я так счастлива, что попала на него. Все танцевали прямо на улице, устраивали представления, переодевались в старинные одежды. Мне очень понравилось! А рядом здесь городок Стратфорд-на-Авоне – ты знаешь, что там родился Шекспир? Магда и я уже побывали в его доме-музее.
В любом случае мы были очень заняты и успевали веселиться, так что пока я не успела соскучиться по вам, дорогие мои. Но уверена, всё ещё впереди! Завтра нас с Магдой отправляют в маленькое местечко на севере Шотландии, Фирхолл. Это возле города Нэрн, найдите с maman на карте и нарисуйте там флажок. Клиентка – параличная старушка. Не знаю, как долго я там пробуду, в следующий раз позвоню или напишу оттуда, а пока заканчиваю, очень хочется спать.
С наилучшими пожеланиями,
Твоя Жаннет.»
***
Письмо второе, датированное 2-ым июня 2006-ого года.
«Дорогой Сэм!
Вот видишь, я уже пишу тебе снова, не прошло и двух дней! Мне не терпится рассказать вам с maman обо всём, что я вижу и слышу – настолько это необычно! Au fait, мобильная связь здесь очень плохая, а телефоном в доме в личных целях нам пользоваться не разрешено, так что в конце письма прилагаю свой новый адрес – пиши мне чаще! Не правда ли, соблюдать традиции – очень романтично? Письмо на бумаге, прядь волос в медальоне, засушенные лепестки роз и лёгкий аромат духов от J’Adore! Разве это не прекрасно?
Мне кажется, что я попала в другой мир – такой, каким он был лет сто назад. Сэм, здесь всё отличается от цивилизованного мира, к которому мы с тобой привыкли! Никаких ночных клубов, выставочных залов, ресторанов. Стоило удалиться от Лондона, и всё это рассеялось как дым. Даже одеваются в Фирхолле не так, как мы с тобой. Никаких милых украшений, молодёжного стиля, модных причёсок… Всё самое обыкновенное и какое-то неопределённое, как бы выразиться точнее – стёртое?
Кроме того, здесь странные обычаи. Например, запрещено селиться с детьми! На нас с Магдой так неодобрительно смотрели – вокруг одни старики 40-60 лет. А ещё запрещено держать животных. Мистер Эндрю, сын клиентки, встретил нас на вокзале и отвёз в дом. Но сегодня первый день, и мы пока осваиваемся. Разложили вещи и ушли «знакомиться с городом» на пару часов. Сэм, здесь всего одна главная улица! В Олстере тоже была одна, но не такая унылая. Мы зашли в паб выпить немного вина, потому что обе слегка нервничаем, и там совсем не было женщин, ты можешь это представить? Одни старики с сердитыми лицами, они пили пиво и смотрели свой ужасный футбол. Там-то бармен и сказал нам про детей и потребовал наши паспорта! Хорошо, что мне уже есть 21, «алкогольный закон» тут просто варварский. Я бы и не поняла, что он сказал: шотландский язык – это что-то! Но у Магды большой опыт, и как же я рада, что мы приехали сюда вместе.
«Ничего, Джен, ты научишься», - говорит она. Конечно, научусь, куда же я денусь? И все тут называют меня Дженет или Джен на английский манер, а вовсе не Жаннет. Мне, пожалуй, нравится. Мистер Эндрю при первом знакомстве вспомнил о Джен Эйр. Да, с ней мне будет легко отождествлять себя, Сэм. Я ведь ещё не рассказала тебе о доме и о нашей с Магдой клиентке, а они, уверяю тебя, заслуживают отдельного описания.
Дом великолепен! Он большой и старинный, это двухэтажный особняк, из чего можно заключить, что семья богата. Хотя услуги сразу двух сиделок могут позволить себе только богатые люди, так что об этом я могла догадаться и раньше. Итак! Начнём с цокольного этажа: там есть и бассейн, и сауна, и бильярдная. Целый комплекс развлечений для двух девушек, которым придётся жить в глухой деревне, ха-ха! Это подняло мне настроение, несмотря на атмосферу особняка. А он довольно мрачный и холодный, даже летом. Мне пришлось надеть ту кофточку, которую связала maman, а я-то думала, что она вряд ли пригодится. Поблагодари maman за меня.
Впрочем, я отвлекаюсь. Первый этаж дома включает в себя кухню-столовую, холл, зимний сад с террасой (сразу за домом есть большой запущенный сад), гостевую комнатку, где будет жить Магда, и гостиную – на самом деле это большая спальня, там лежит наша клиентка. Ниже я расскажу тебе о ней подробней.
Меня устроили на втором этаже, чему я очень рада! Здесь светлее и радостнее: кроме холла, на этаже есть ванная комната и три спальни. Одну занимает экономка-кухарка, другую – мистер Эндрю, а я буду жить в третьей. Она самая маленькая и светлая. Шкаф, тумбочка, кровать, картина на стене и стол со стулом – больше ничего в ней нет, даже зеркала. Кстати, это тоже странно, потому что в доме полно зеркал. Мистер Эндрю уже сказал нам, что в молодости его мать снималась в кино, и таким образом не лишена тщеславия. На комоде в её комнате стоят чёрно-белые фотографии. Должна признаться, Сэм, в молодости она действительно была красавицей в стиле Вивьен Ли – надменная роковая красота. Наверняка она свела с ума многих хорошеньких Пьеро вроде тебя, мой милый. Я знаю, ты улыбаешься, читая эти строки. Целую тебя нежно, начинаю скучать!..
Вот видишь, ты опять отвлекаешь меня от темы своим незримым присутствием в моих мечтах. Но я продолжу!
Первый этаж выглядит очень мрачным, за исключением зимнего сада и террасы, конечно. Особенно это касается спальни клиентки – мне хочется называть её Старухой (к сожалению, сразу стало ясно, что дружеского расположения она к нам не питает). Когда мы с Магдой заглянули в Её комнату, нам стало не по себе – да, и Магде тоже. Как я уже писала, моя полька очень религиозна и суеверна, а тут есть чего испугаться. В комнате Старухи зеркальные стены, прикрытые тяжёлыми тёмно-красными шторами. Нет телевизора, картин, окна занавешены, свет проходит совсем чуть-чуть. Она не любит света. Рядом с постелью стоят инвалидное кресло и подъёмник – иногда мы будем возить клиентку по дому. На улицу Она не выходит. Кроме фотографий на комоде имеется книжный шкаф, а на тумбочке стоит граммофон с пластинками – мистер Эндрю говорит, что днём Она предпочитает слушать либо музыку, либо чтение вслух. Надеюсь, Она разберёт мой прононс… Кстати, Её зовут Шейла, но это имя Ей так не подходит, что в дальнейшем я не буду его упоминать. И характер у Неё совсем не лёгкий. Она может говорить, и начала с того, что отпустила пару колких замечаний по поводу меня и Магды. Сказала, что мы некомпетентны, глупы, слишком молоды – тут Она как-то криво улыбнулась и замолчала, и взгляд у Неё при этом был нехороший. А может, мне это просто показалось. Ты же знаешь, как чувствительно я воспринимаю критику в свой адрес. Лучше бы я не поняла Её замечаний, но, к сожалению или к счастью, мистер Эндрю и его мать – англичане, и произношение у них обоих чёткое и легко различимое. Я услышала и поняла каждое слово. Ещё Она сказала, что я буду сидеть с ней днём, а Магда – ночью. Мы уже говорили об этом с Магдой в пабе, но решили, что будем меняться каждую неделю. Ведь работать ночью тяжелее, чем днём, и было бы несправедливо, если бы всю тяжесть взяла на себя только одна из нас. Не знаю, понравится ли это клиентке.
Всё, Сэм, я больше не могу писать. Рука с непривычки устала ужасно, так что на сегодня я заканчиваю и иду спать. Но я обязательно напишу тебе снова через несколько дней – мне кажется, несмотря ни на что, здесь будет интересно работать!
Целую тебя и maman,
Жаннет.
P.S. Когда возвращалась из ванной перед сном, заметила на перилах кошку. Она чёрная и большая, и сидела так тихо, что если бы не её взгляд, я бы прошла мимо, не обратив внимания. Ты знаешь, как я люблю кошек, с животным в доме живётся и работается намного легче! Я рада и настроена оптимистично. А глаза у неё были жёлтые и светились в темноте. Всё же кошки – мистические животные, не правда ли?»
***
Письмо третье, датированное 6-ым июня 2006-ого года.
«Mon cher!
Наконец-то я получила первое письмо от тебя! Милый-милый почерк! Ты так любовно выводишь каждую букву, что получается почти каллиграфия! И ты вложил в конверт цветы омелы, чтобы я вспомнила запах родного дома! Хитрец! Я заметила их не сразу, только когда они выпали из конверта на ковёр. А теперь положу на подоконник. Или повесить над дверью? Но тогда мне придётся целоваться с любым, кому вздумается зайти в мою комнату. Ты же знаешь этот английский обычай? Я шучу, не принимай всерьёз, прошу тебя. Это маленький упрёк в ответ на твою ревность в первом же письме. Как можно ревновать к мистеру Эндрю? Ему уже за 50, и он холёный неприятный человек. Если ты настаиваешь, я опишу тебе его в деталях. Он тучен, одет дорого, но неопрятно, и воротнички его рубашек часто блестят от пота или грязи, так же грязь набивается и под ногти, которые он не стрижёт. Часто человеку можно простить всё за один только взгляд, но не в этом случае. Его глаза невыразительны, и да, он из тех, кто раздевает девушек глазами. Мне хочется закутаться плотнее, когда он здоровается со мной, и не подавать ему руки. Хорошо, что он часто уезжает по делам.
Не нужно больше ревновать, Сэм, ладно? Расстояние должно сближать нас, а не отдалять, поэтому в следующий раз напиши мне лучше что-нибудь ласковое…
Я рада, что у вас с maman всё хорошо, и на работе без изменений, но всё же твоё письмо было таким коротким. Надеюсь, в следующем новостей будет больше!
Напишу пока свои.
Я по требованию клиентки работаю днём, с 8 утра до 8 вечера – да, 12 часов. Это нелегко. Но Магде ещё тяжелее – бедняжка, она не спит ночами, сменяя меня. Говорит, что в этом доме творится что-то странное. Я обязательно расскажу тебе об этом.
Старуха – теперь я уже не стесняюсь так её называть за ужасный характер – изводит нас обеих как может. Нам повезло, что спит она не как все нормальные люди по ночам, а ранним утром с 5 до 8 и вечером примерно в это же время. Так что последние три часа смены и я, и Магда отдыхаем. Магда обычно в это время спит, а я отправляюсь на террасу или в сад – хорошо, что я сова, мне так нравится ранний вечер, когда природа медленно отходит ко сну…
В рабочее время я читаю вслух что-нибудь из Лавкрафта, Гёте или Байрона. Похоже, Ей нравится всё дьявольское и мрачное. Я стараюсь не вдумываться в то, что читаю – настолько меня подавляет вся эта атмосфера в совокупности с зеркальными отражениями, о которых я писала тебе в предыдущем письме. Ей нравятся свечи, и я вынуждена читать днём при этом жалком освещении. Два раза я вывозила Её во флигель с зимним садом. Оба раза в плохую погоду, когда тучи заволокли небо, и моросил мелкий нудный дождь.
Эта женщина никогда и ни о чём не расспрашивает меня, словно я существую только в качестве удобства, как тот же душ или еда, и своей жизни мне иметь не положено.
Музыкальные пластинки, которые я ставлю Ей, под стать своей хозяйке – это заунывные тягучие песнопения на незнакомом мне языке. Не могу разобрать ни слова, да и не особенно стараюсь. Они меня усыпляют.
На тумбочке рядом с кроватью часто горит «вонючка», отягощая и так несвежий воздух в комнате ещё больше. Чем Она только дышит? Я задыхаюсь и каждые 20 минут бегаю подышать свежим воздухом, что Её, разумеется, злит.
Ещё я даю Ей лекарства, мою губкой, когда просыпается, и кормлю с ложечки – еду готовит миссис МакМахон – кухарка и экономка в одном лице. Она добрая, и я учусь понимать шотландское наречие, когда говорю с ней на кухне во время завтрака или ужина. Миссис МакМахон рассказала, что семья переехала сюда недавно, может быть, пару лет назад, как только деревня окончательно отстроилась. Особняк был отреставрирован специально для неё. Я спросила, почему здесь нет никаких развлечений для молодёжи, да и самой молодёжи нет. На что получила весьма интересный ответ: через год после появления деревни в ней возникла эпидемия среди детей и подростков. Эпидемия продолжалась короткое время, но смертей оказалось чересчур много, и чуть ли не половина жителей после этого продали свои дома и разъехались. Так и появилось непременное условие: не продавать дома покупателям с детьми. А так как разносчиками заразы посчитали животных, то и на них наложили veto.
Я поинтересовалась о кошке, которую видела в первый день приезда. Видимо, её этот запрет не коснулся? Но миссис МакМахон странно посмотрела на меня, переспросила дважды и покачала головой – нет, в доме кошек не держат. Наверное, мне показалось от усталости? Это правда, я очень устаю здесь, но своим глазам верю. Думаю, что кошка пробралась в открытое окно с улицы – деревья здесь растут рядом с домом. А миссис МакМахон её просто не заметила. Обязательно буду подкармливать эту кошку, если увижу её снова!
А теперь странности со слов Магды.
По ночам Старуха ведёт себя иначе, чем днём. Она не слушает музыку и не просит читать, но требует, чтобы Магда раздвигала шторы и зажигала множество свечей напротив зеркальных стен. Магда говорит, что это даже красиво, но всё равно очень страшно. Образуется много зеркальных коридоров, и Старуха лежит и смотрит в них, водит взглядом по углам, мимо Магды, как будто видит что-то, что той недоступно. Иногда она бормочет себе под нос что-нибудь вроде: «Полнолуние близко» или «Будет пир», но как только Магда наклоняется к ней или выходит в уборную, Старуха начинает ругаться.
Насколько нам известно, никакого пира никто не планирует, продукты не закупаются, разговоров на эту тему не слышно больше ни от кого. Магда говорит, что наверняка Шейла, она зовёт клиентку по имени, страдает деменцией, просто нам об этом не сказали.
Вчера мы говорили с ней об этом за ужином, когда я уже закончила смену, а её смена только начиналась.
Моя милая полька была задумчива, медленно ела свою порцию и время от времени дотрагивалась до образка Девы Марии, который она носит на груди. Дождавшись, пока миссис МакМахон выйдет из кухни, Магда тихо спросила, верю ли я во всякую нечисть.
Я удивилась. Кто верит в нечисть в наше время? Дракула, привидения и им подобные давным-давно канули в лету и воскресают только на экране. Конечно, дом и Старуха, и её сын, и сама деревня – всё это странно и непривычно, но может быть, это от того, что мы иностранки? Может, это как раз привычно для Шотландии, а мы тут играем в страшные сказки…
- Я спускалась в бассейн вчера днём и нашла там обескровленную мышь с двумя ранками от зубов, - сказала Магда, и её рука снова сжала образок Девы Марии. – Когда я сижу рядом с Шейлой ночью, кто-то скребётся в зеркала, но когда я смотрю туда, никого не вижу. Хозяин местного магазина сказал мне, что во время эпидемии последней умерла дочь мистера Эндрю, Элис. Внучка нашей клиентки. И на ней эпидемия закончилась. Ты живёшь как раз в её комнате, Джен. Я не знаю, о чём говорят все эти признаки, но может, нам стоит просто уехать отсюда? Нам дадут других клиентов, нормальных. Давай уедем, Дженет? Пока не поздно. Все люди в этой деревне считают дом нечистым, а Шейлу – ведьмой.
Магда говорила сбивчиво и волновалась. Я знаю, что она желает мне добра, Сэм, но ты видишь, до чего могут довести суеверия? Ну что за абсурд! Я сказала ей, что в зеркала наверняка скребётся местная кошка – та самая, которую я видела. Она же и ловит мышей. А остальное – игра воображения. Классический подход местных жителей: обвинить в эпидемии богатых приезжих мизантропов.
И никуда я уезжать не собираюсь. Я не боюсь детских страшилок, ты же знаешь! Хотя если Магда уедет, мне будет очень её не хватать. Здесь и так одиноко… И ещё я чувствую себя странно теперь, когда знаю, что живу в комнате умершей девушки. Моя комната – единственная без зеркал. Неужели они считают, что она была вампиром? Как глупо… Бедная. Непременно схожу на её могилу и оставлю там цветы.
На этом на сегодня заканчиваю. Так грустно на душе, Сэм. Хорошо, что плеер со мной. Слушаю Mylene Farmer – Rever, это наша песня. Помнишь? Поскорее бы снова тебя увидеть…
Целую,
Твоя Жаннет.»
***
Письмо четвёртое, датированное 9-ым июня 2006-ого года.
«Милый Сэм!
Спасибо, спасибо тебе за это замечательное фото! Ты и maman – жалко, что я не додумалась взять ваши снимки сразу же перед отъездом. Вы так подняли мне настроение! И спасибо тебе, что заботишься о ней. Впрочем, она милая и добрая, и старается никому не доставлять хлопот, правда же? Забота о ней никогда не в тягость. Не то что моя теперешняя работа…
Ты совершенно прав, милый Сэм, вампиров не существует, я и сама думаю точно так же. Ни во Франции, ни в твоём родном Канзасе, ни в Шотландии их нет и быть не может. Когда я вернусь, мы расскажем эту историю профессору Дюплесси, и мы все вместе посмеёмся над ней. А ещё я рада, что могу сама заработать на учёбу, работая здесь, ведь осталось доучиться всего год, глупо было бы бросать колледж из-за финансовых трудностей.
Однако странности продолжаются, и надеюсь, это моё письмо немало тебя позабавит.
Благодаря миссис МакМахон теперь я лучше разбираю шотландский говор (всё-таки лингвистика – моё призвание), и во время прогулок в городской магазин понимаю, что говорят мне люди. В этом Магда была права – большинство из них стараются предостеречь или прогнать меня из Фирхолла. Во избежание этих бесед я стараюсь ходить туда реже и не в часы пик, когда все собираются в магазине и пабе посудачить.
Я нарезала букет цветов и сходила на местное кладбище, но могилы Элис там не нашла.
На мои расспросы священник сказал, что девушку похоронили в дальнем конце сада за домом. Представь себе уголок дикой природы, край шиповника и жимолости, и одинокий, незаметный со стороны крест – такой я увидела её могилу. Имя и дата на покосившемся железном кресте, за могилой никто не ухаживает, даже отец. От этого он стал мне ещё противнее. Забыла сказать, мистер Эндрю уехал отсюда на две недели, и в доме от этого стало легче дышать.
Я поправила крест и поставила цветы и свечку. Попрошу у Магды, чтобы она помолилась за душу этой всеми забытой девушки. Я не знаю никаких молитв, чем, кстати, огорчаю maman. Ты знаешь, что она у нас убеждённая католичка?
Миссис МакМахон сообщила нам, что 11-ого числа она не будет ночевать в доме, т.к. собирается отдохнуть с друзьями из деревни. Магда сказала, что 11-ого числа полнолуние, и миссис МакМахон известно больше, чем она говорит нам. А не говорит она потому, что мы всё равно ей не поверим, как я не поверила самой Магде. При этом она выглядела очень обеспокоенной. Ты знаешь, Сэм, этот страх заразителен. Теперь и мне начинают чудиться шорохи по углам, скрипы, и ещё этот постоянный холод в доме. Я так люблю тепло и солнце, а со всех сторон тянет почти морозом. И это при полном отсутствии кондиционеров! Как ты это объяснишь? Мне кажется, ветром тянет от зеркал. Возможно, в этом особняке есть какие-то потайные ходы, которые можно открыть рычагами, нажимая на определённые камни или зеркала. Но это всего лишь мои домыслы. Вдобавок, когда я нахожусь в ванне, я не могу расслабиться и просто полежать с закрытыми глазами. Мне кажется, что кто-то посторонний наблюдает за мной, и стоит мне открыть глаза, как вместо своего отражения я увижу чужое – страшное. Как видишь, в этой ситуации и до нервного расстройства недалеко!.. Но я уверена, что после полнолуния всё станет намного лучше. Как только Магда и местные жители перестанут нагнетать обстановку.
Пока писала, вспомнила ещё один странный случай, произошедший вчера вечером. Я уже упоминала несколько раз о том, что люблю гулять в саду после работы. День был пасмурный, но к вечеру немного просветлело, и я решила пройтись. Над травой собирался туман – это было немного холодно (но всё равно теплее, чем в доме), но очень приятно, как будто плывёшь над облаками. В какой-то момент я почувствовала прикосновение шерсти к ногам, но не испугалась – я сразу поняла, что это могла быть только кошка, которую я видела. И верно, я наклонилась и увидела её. Это крупная чёрная кошка, Сэм, и у неё действительно жёлтые пронзительные глаза. Я хотела взять её на руки и погладить или позвать за собой и налить ей молока, но она отпрыгнула и продолжала не мигая смотреть на меня. А я из любопытства смотрела на неё, не отводя глаз. Потом я почувствовала, что мне хочется сесть прямо на мокрую траву и уснуть, и это будет не так уж и плохо. Мне стало тепло, и я села на корточки и потянулась к кошке. А потом, Сэм, я, верно, задремала, потому что очнулась полностью озябшая и промокшая, лёжа в траве, несколько минут спустя (?)… я не могу сказать, сколько точно времени прошло. Кошки не было и в помине. Но она поцарапала меня – я уверена, что она не хотела, не вини её, это просто животное. Словом, у меня на шее теперь две ранки, можешь поздравить с дебютом и посмеяться. Они лёгкие, и я заклеила их пластырем. Ношу лёгкий газовый шарфик, чтобы не пугать Магду. Она-то сразу подумает, что я стала жертвой вампира. Глупые предрассудки…
Вот и всё на сегодня. Я уже зеваю, Сэм, и иду спать. Цветы омелы я положила на подоконник – за окном в лунном свете мне снова чудятся эти невероятные жёлтые глаза, и… и я допишу завтра или послезавтра. Спокойной ночи, мой милый, сладких тебе снов!..
Твоя Жаннет.»
***
Письмо пятое, датированное 11-ым июня 2006-ого года.
«Дорогой Сэм!
Пишу, не дождавшись от тебя ответа – ещё слишком рано, я наверняка получу письмо от тебя завтра или послезавтра, но мне хочется выговориться, поэтому считай, что я пишу вдогонку к последнему письму.
Два дня у нас стояла необычная для Шотландии жара, я даже сходила и наполнила каменные птичьи поилки и полила цветы в саду. Не все, но некоторые, их там слишком много, а у меня нет сил носить тяжёлые лейки. Я чувствую слабость и утомление, как и все люди во время жары. Ранки щиплет. Если не пройдут до конца недели, схожу к местному доктору. Крест на могиле Элис снова покосился – наверное, земля слишком рыхлая, и он не может стоять прочно. Я снова поправила его. Магда говорит, что это затишье перед бурей, такого же мнения придерживается и миссис МакМахон. Вчера она наготовила нам всем еды, и сейчас, пока я пишу тебе после завтрака (кстати, maman ещё занимается выпечкой свежих булочек?), собирает в своей комнате дорожную сумку.
Вчера мне снился сон, который я запомнила. Ты знаешь, что обычно я не запоминаю сны, считаю, что жизнь и без них достаточно ярка и насыщенна. Но этот почему-то запомнила.
Мне приснилась Элис – да, та самая умершая девушка. Я не видела её фотографий – Старуха выставляет только собственные, и во всём доме нет ни единого семейного фотоальбома, но вот какой она была в моём сне. У неё оказались тёмные волосы, почти как мои, только прямые, и печальное бледное лицо. Она была очень худенькой, с большими выразительными глазами. В моём сне на стене в комнате, где сейчас висит картина, висело зеркало. Элис постучала по нему костяшками пальцев и прошептала мне: «Беги». Вот и всё, такой коротенький сон.
И ещё новость: Магда звонила в нашу компанию и просила перевести её к другой клиентке, сославшись на тяжёлую психологическую атмосферу в доме. Она просилась уехать уже вчера, но так как другой сиделке требуется время, чтобы добраться сюда, то Магду попросили отработать ещё ночь, поэтому она уезжает завтра, после полнолуния. Вместо неё пришлют девушку из Южной Африки.
Мне очень жаль с ней расставаться. Но расстаться всё равно пришлось бы: ведь обычно людям нужна только одна сиделка, а то, что мы попали с ней в пару к Старухе – не более, чем игра случая. Поэтому я остаюсь здесь. Я так устаю от слабости, работы и жары, что даже страх перед домом почти прошёл.
Всё, милый, подошло время моей смены, запечатываю конверт, попрошу миссис МакМахон отправить, а сама спускаюсь вниз.
Передай привет maman и не говори ей, что я приболела!
Твоя Жаннет.»
***
Письмо шестое, датированное 12-ым июня 2006-ого года.
«Мой милый Сэм!
Ты можешь поверить в то, что Магда уехала, не попрощавшись со мной? Вот и я не могу, однако это именно так. Она исчезла, и её вещи тоже исчезли из гостевой комнаты внизу. Миссис МакМахон ещё не вернулась, а другая сиделка тоже ещё не приехала, так что во всём доме только мы двое – я и Старуха. Она пока спит, а я сижу на кухне и пишу тебе. В голове не укладывается, что моя Магда так поступила. Очень обидно.
Жара и в самом деле была затишьем перед бурей, ночью у нас бушевала такая гроза, что дрожали стёкла от ударов грома и потоков воды. Молния ударила в сад, вечером пойду посмотрю, в какое место. Мои ранки подживают и слабость улетучилась вместе с жарой. Чувствую себя бодрой и спокойной. Вспоминаю, как мы ездили отдыхать. Кемпинг. Ты помнишь ту поездку? Ты смеялся над тем, что я всегда беру с собой аптечку, а потом упал с велосипеда и ободрал коленку. А когда я бинтовала её, сказал, что ерунда, и в детстве ты сто раз падал с лошади. Подумаешь, небольшой синяк!.. Сэм, я так соскучилась! Тебе ещё не надоели мои письма? Уже полмесяца прошло, осталось ещё два с половиной – и мы встретимся.
Только что услышала шум мотора и выглянула в окно – мистер Эндрю вернулся раньше срока. Как жаль.
Пиши мне,
Жаннет.»
***
Следующее письмо по неизвестной мне причине сохранилось только частично, местами бумага разорвана и повреждена. Письмо датировано 18-ым июня 2006-ого года.
«…тщеславие. Мистер Эндрю привёз в дом большую фотографию себя-любимого и повесил в холле на втором этаже – прямо перед моей дверью. Теперь, как только я выхожу из комнаты, встречаюсь с «ним» взглядом и вздрагиваю.
Сегодня утром расспрашивала миссис МакМахон об этой семье, но она сама работает с ними недавно, наняли её всего несколько месяцев назад, после смерти Элис. Именно тогда Старуху парализовало. Миссис МакМахон говорит, что сначала та не могла даже говорить, заговорила только после смерти частной сиделки. Вот как! Оказывается, до нас сюда приезжали и другие девушки? Куда ни взглянешь, везде кто-то умирает. Это…
…ударила молния. Сад заканчивается оврагом. Оттуда тянет холодом, словно от зеркал в доме.
Погода здесь меняется как в калейдоскопе: за день может пойти дождь, выглянуть солнце, ветер может нагнать туч, или же ни с того, ни с сего появится туман, как это случилось на днях. Он создаёт интересные фигуры, похожие на животных и людей. Когда я спускаюсь в сад и иду по тропинке сквозь туман, я слышу странные тоскливые звуки. А однажды мне почудилась фигура мистера Эндрю, уж его-то ни с кем не спутаешь. Меня словно буравил его взгляд, и я поспешила обратно в дом.
…священник…возле ограды сада и сказал, чтобы я не стеснялась обращаться к нему за помощью.
***
Письмо восьмое, датированное 26-ым июня 2006-ого года.
«Дорогой Сэм!
Я не писала тебе почти две недели. За это время произошло столько событий, что нужно собраться с мыслями и описать главное.
Какой-то жуткий необъяснимый кошмар спрятан в стенах этого дома, Сэм. Мы все думаем, что чудеса – всего лишь выдумка, пока не столкнёмся с ними лично.
Однако пишу по порядку…
С того дня, как Магда пропала, её замещает пожилая негритянка из Зимбабве, которую прислала наша компания. Она всегда молчит и свои обязанности выполняет чётко по изложенным Эндрю письменным инструкциям. Я даже не знаю её имени. Старуха не против. На мои расспросы о Магде Она не отвечает, только хитро улыбается или смеётся. Можешь себе представить, как я изумилась, когда вошла к ней в то утро после полнолуния и увидела, что Она может двигать обеими руками? Это кажется чудом из области невероятного, но факт налицо. Мистер Эндрю почему-то совсем не удивился, когда узнал об этом. «Очень хорошо», - всё, что он сказал.
Сегодня утром я нашла у себя над дверью образок, который носила Магда – лик Девы Марии. Каким образом он оказался в мансарде, и тем более над притолокой, я не знаю. Может, так Магда попрощалась со мной, не желая будить? Буду носить.
В деревне во время июньской грозы пропало несколько человек, я узнала об этом только пару дней спустя от миссис МакМахон. Я так надеюсь, что они живы, и что это не возобновление той старой эпидемии. Пропали трое, в возрасте от 40 до 50 лет. Самые молодые из тех, кто не уехал отсюда.
Я всё-таки сходила к священнику и, хотя день для исповеди официально указан другой, я исповедалась ему, рассказав обо всём, что происходит в этом доме. Мне немного стыдно перед тобой – я оказалась такой же суеверной перед лицом болезней и непонятных событий, как и Магда. Но это сильнее меня, так что пойми и не смейся надо мной!
Святой отец выслушал меня очень внимательно и отнёсся к рассказу серьёзно – впрочем, я уже писала тебе раньше о местных жителях, любой из них воспринимает этот жуткий дом всерьёз. Меня снабдили всеми средствами для борьбы с вампирами, известными ныне человечеству. Пишу это и улыбаюсь. Ты можешь представить свою Жаннет с осиновым колом в одной руке и склянкой со святой водой – в другой? Жаннет Ван Хельсинг! Ну да, мне самой смешно видеть все эти предметы на столе в своей комнате. Серебряный крестик он сказал повесить над дверью, одобрил омелу на подоконнике, чеснок велел употреблять в пищу, а святой водой умываться по утрам и смачивать ранки на шее. Осиновые колья просил держать под рукой – на всякий случай. Сэм, я думаю, если в них когда-нибудь возникнет необходимость, я скорее умру, чем воткну кол кому-то в сердце! Я такая трусиха.
Старуха говорит, что от меня воняет, и кричит, чтобы я прекратила брызгаться всякой дрянью. Чеснок я не ем, не подумай! Я кладу его под подушку, чтобы прекратить сны. Смешно, но помогает! Говорит ещё, что мой образок лезет Ей в лицо и мешает, старается размахивать руками так, чтобы сорвать его. Но я прячу его под кофточку, и ничего у Неё не выходит. А от Её ударов стараюсь уворачиваться, тем более, что ногти у Неё отросшие и острые – если заденет, расцарапает кожу до крови. Нам, сиделкам, запрещено их стричь.
Видишь, как тут весело, Сэм, я даже бояться перестала! Тем более, что мистер Эндрю, кажется, стал меня избегать. Во всяком случае, пока Старуха спит, и я гуляю или отдыхаю, нигде его не вижу. Не знаю, куда он исчезает. Может, сидит в своей комнате наверху, а может, уезжает, потому что его машины я тоже не вижу.
Вот и все мои новости, милый Сэм. Не читай это maman, я не хочу её волновать. Тем более, если ей снятся кошмары, как ты мне написал. Дай мне собраться с духом, и тогда всё будет хорошо, я верю. А пока вкладываю в конверт привет от меня и от сада – лепестки белой лилии.
Люблю вас обоих больше жизни,
Жаннет.
P.S. Вчера во время уборки комнаты Старухи я обнаружила целую россыпь подсохших пятен крови на одном из зеркал. Не знаю, что и думать…
P.P.S. Спасибо тебе за «Одно лето в аду»! Rimbaud - как раз то, чего мне сейчас не хватает. Как ты запоминаешь всё, что мне нравится?..»
***
Письмо девятое, датированное 5-ым июля 2006-ого года.
«Дорогой Сэм!
Прости, что напугала тебя предыдущим письмом. Не надо приезжать, я знаю, что у тебя сейчас на работе завал, а билеты летом дорогие. Что хорошего будет, когда ты приедешь и окажется, что я запаниковала из-за полной ерунды, а тебя уволят? Уверяю тебя, я вовсе не схожу с ума. Считай то, чем я занимаюсь, – простым развлечением за неимением лучших.
Ты упрекаешь меня в суевериях и в том, что я так и не проверилась у врача. Я хотела, Сэм, и пошла бы на приём, но врач числится среди тех трёх пропавших людей, о которых я тебе писала раньше. Местные власти дали знать в Нэрн, оттуда приезжали полицейские, прочесали округу, проверили дома – их тут всего 93, но ничего не нашли. Заходили и к нам. Мистер Эндрю улыбался и лебезил, сказал, что понятия не имеет о пропавших людях, т.к. был в отъезде в это время. Я ему не верю, он вернулся на следующий же день после их исчезновения. Когда полицейские уходили, я тихо сказала им про кровь на зеркале в комнате Старухи. Они покивали и вернулись с ордером на обыск дома, но всё зря… А мистер Эндрю и Старуха после этого меня просто возненавидели. Удивляюсь, почему они не потребовали замену.
Зато с миссис МакМахон мы разговариваем каждый день. Она так же дружелюбна, как и раньше, но делает вид, что ничего не происходит. Смотрит на меня с жалостью и помогает ухаживать за Старухой, когда нужно поднять Её и посадить в инвалидное кресло. Впрочем, это случается нечасто. А с основной работой я справляюсь. Но даже если бы не справлялась, Сэм, это ничего бы не изменило для них. Я чувствую, что меня держат в этом доме для чего-то другого и боюсь этого другого. Но сил собраться и исчезнуть, как Магда, у меня пока нет.
Вот и добрались до главного, Сэм. Я совсем разбита. Слабость вернулась, и ранки на шее стали шире, а их края после каждой ночи белеют. Мне снится один и тот же сон: словно мистер Эндрю оживает на фотографии и зовёт меня; в полусне я встаю и выхожу из комнаты, откликаясь на зов – он наполняет меня счастьем и блаженством. Он сходит с фотографии и идёт передо мной, указывая дорогу. Мне страшно идти по тёмному дому, и я чувствую леденящий холод от зеркал, но всё равно иду, так желанно мне слышать это «Жаннет, Жаннет», повторяемое бесплотным голосом.
Иногда в этих сновидениях мелькает уже знакомая нам с тобой кошка, и меня манят за собой её жёлтые глаза, а иногда они почему-то красные… Сэм? Ты веришь в вампиров? Я знаю, что это глупости, но начинаю в них верить, хотя боюсь, что это ничего уже не изменит. Мне страшно…
Je t’aime, Sam.
Жаннет.»
***
Письмо десятое, датированное 10-ым июля 2006-ого года.
«Дорогой Сэм!
Хорошо, я возьму себя в руки и перестану мистифицировать, прости, что рассердила – тебе и так сейчас нелегко. Ты прав, я нагнетаю обстановку так же, как до этого Магда. Отныне буду писать только факты, никаких домыслов!
Пропавших людей так и не нашли, активный поиск прекратили. Больше пока никто не пропадал и не умирал. Tout va tres bien, madame la Marquise! Не волнуйтесь за меня…
Завтра опять полнолуние, поэтому миссис МакМахон снова собирает дорожную сумку и отправляется ночевать к друзьям. Моя коллега остаётся в доме, не выражая никаких признаков беспокойства. Несколько раз я видела, как по утрам она молится на террасе, сидя на принесённом с собой коврике и кланяясь восходящему солнцу. Интересно, что это за религия? Я не осмелилась подойти и спросить, эта женщина выглядит суровой и несклонной к «пустой болтовне».
По некоторым причинам, которые я не буду называть, чтобы не сердить тебя, я избавилась от тех вещей, что мне дал священник. Чувствую себя несколько хуже, но терпимо. Ранки на шее ещё не зажили, саднят. Мажу их йодом и мужественно терплю!
В этом доме нет даже телевизора и музыкального центра, Сэм, только домашняя библиотека в комнате Старухи. Мне неприятна тематика Её книг, поэтому я не беру их читать для себя. Я уже прочла то, что ты прислал, и охотно почитала бы Marie Darrieussecq… Улыбаюсь. Да, это просьба, мой милый!
А пока мне приходится придумывать развлечения, за исключением прогулок по саду и деревне. Вчера вечером спустилась на цокольный этаж, поплавать в бассейне и сыграть партию в бильярд. Я не умею играть в бильярд, просто хотела попробовать – это оказалось очень интересно. Когда закончила, на часах было уже около полуночи. Я решила не подниматься к себе, а заночевать в комнате отдыха рядом с бильярдной. Подобрала в холле забытый на полу молоток. Его ручка сделана из резного чёрного дерева и оканчивается головой свирепого божка – угадаешь, кому принадлежит молоток? Утром взяла его в свою комнату, чтобы отдать при встрече коллеге.
Сидела недавно в зимнем саду, наблюдала закат и думала о нашем будущем, Сэм. За эти полтора месяца вдали от Франции я поняла, как сильно люблю родной дом. Я не домоседка и люблю путешествовать, но не смогу поехать в Канзас с тобой и жить там… И maman тоже вряд ли сможет, ты ведь сам говорил, что я пошла в неё. Может быть, тебе продлят контракт в Париже, и ты останешься с нами? Мы можем ездить в Америку в отпуск…
Однако, какая духота сегодня! Пока писала, закружилась голова. Выйду сейчас в сад, а письмо продолжу завтра.
*
Какая тяжёлая была сегодня смена… Магда была права, у нашей клиентки явное психическое отклонение. Она всё говорила о пире, о неких демонах, которые должны на него явиться, о зеркалах и о том, как она будет заниматься такими неприличными вещами… я стесняюсь за ней повторить.
Думаю, ночью снова будет гроза. Воздух душный и напряжённый, хотя солнца и нет, он словно застыл. Надо лечь пораньше.
Мечты, мечты… Только что в дверь постучалась негритянка – странно, раньше она никогда ко мне не заходила. Сразу отдала ей молоток. Оказывается, она не немая и довольно прилично владеет английским. Сказалась больной и попросила заменить её сегодня ночью, а она побудет за меня завтра днём. Я согласилась из сочувствия и любопытства – ни разу не дежурила там ночью, интересно посмотреть, что видели мои коллеги… Так что пойду приготовлю себе крепкий кофе, чтобы не уснуть, и спущусь к Ней вниз.
Твоя Жаннет.
***
Письмо одиннадцатое и последнее, датированное 28-ым июля 2006-ого года.
«Сэм!
Ты должен внимательно прочитать то, что я сейчас напишу тебе, это очень важно! Не отмахивайся, прошу!
Я долго не решалась написать тебе, собиралась с духом, потому что сама не знаю, как объяснить всё, что произошло в этом доме в ночь последнего полнолуния. Но я всегда была с тобой искренна, ничего не могла утаить, поэтому… ты просто должен это знать, Сэм.
Итак, если ты помнишь, моя коллега – теперь я знаю, что её зовут Камали (парадоксально, но это означает «защита» на арабском языке), - она попросила меня заменить её в ночь полнолуния, и я согласилась.
Спускаясь вниз по лестнице, я встретила мистера Эндрю, который сказал, что я неважно выгляжу, и поинтересовался, не лучше ли мне прилечь, чем гулять так поздно в саду. Я ответила, что сегодня дежурю у его матери вместо другой сиделки, и тут он потерял самообладание.
- Это Она так сказала? – спросил он и вцепился в мою руку. – Идёмте со мной.
Мне стало очень не по себе, но он даже не заметил этого. Протащил меня за собой практически насильно и оставил у дверей Старухиной комнаты. «Стойте здесь и не входите».
Я стояла у дверей по его просьбе, и, поскольку их разговор вёлся на повышенных тонах, изредка до меня доносились отдельные слова и фразы.
- Не она, мама!
- Ты питаешь пустые надежды, Эндрю. Эта как Элис, она умрёт, но…
- Я не позволю…
- …оставь или … принесут в жертву тебя самого. Ты же этого не хочешь?
- Я убью тебя в один прекрасный день! …ничего человеческого, ты никогда не была способна на любовь!
Старуха завизжала, осыпая мистера Эндрю ругательствами, и он выскочил за дверь, растрёпанный и злой. Не взглянув на меня, он пересёк холл и хлопнул входной дверью. Через минуту послышался шум мотора – мистер Эндрю уехал.
Я продолжала стоять на том же месте, колеблясь, входить или подождать. Часы в холле показывали, что смена уже началась. Старуха в комнате молчала, и через приоткрытую дверь я слышала Её затруднённое дыхание. Видно, Она совсем изнемогла в этой ссоре.
В полумраке, окружавшем лестницу, блеснули знакомые жёлтые глаза, и я снова увидела кошку, которая, мимоходом окинув меня взглядом, скользнула в дверную щель. И буквально тут же Старуха позвала меня.
- Входи, Жаннет! Сколько ты можешь там торчать, глупая девчонка?
Подавив вздох, я вошла в Её комнату; там было уже темно, и Она велела мне как можно скорее зажечь все свечи от специальной тонкой лучины. А затем – отдёрнуть шторы от зеркальных стен.
Как ни странно, кошки в комнате не было. Может, она спряталась под кроватью? Я не стала проверять и спрашивать – инициативу Старуха не приветствовала. Мои отражения бродили по десяткам комнат, пересекаясь друг с другом во множестве зеркальных коридоров, и я чувствовала себя фантасмагорически парящей над этой невозможной комнатой, над Старухой, где-то очень высоко в ночном небе, безразлично наблюдающей за своим усталым телом сверху.
- Что мне делать, madame? – спросила я, закончив выполнять Её указания. – Достать книгу? Или Вы голодны?
Она нетерпеливо отмахнулась от меня и смотрела теперь только в зеркало напротив кровати, не отрывая взгляда, словно ждала чего-то… или кого-то.
- Поставь пластинку и сядь, - коротко бросила Она мне. Пластинка уже лежала рядом с граммофоном. На её обратной стороне была изображена многорукая женщина в ожерелье из черепов. Женщина стояла, кровожадно попирая ногой труп. Я не видела эту пластинку раньше – она вызывала омерзение.
Но приходилось быть послушной. Хотя, когда я села на стул рядом с кроватью, и в комнате зазвучали первые звуки, прорывающиеся сквозь хрип пластинки, я пожалела, что «случайно» не уронила её и не разбила. Музыка была совершенно жуткой. Я думала, что уже привыкла к таким мелодиям, однако ночью всё воспринимается иначе. Заунывное песнопение таило в себе скрытую угрозу, мелодия обволакивала меня почти физически, сковывала движения, не давая при этом заснуть. Я смотрела на отражения в зеркалах, свои и Старухины, и мне казалось, что комната постепенно растворяется в музыке и в ночи, перенося нас в какое-то другое место, где мы будем уже не одни.
Глаза Старухи в зеркале странно сверкали, и мне казалось, что я видела эти глаза у кого-то другого. Они были жёлтыми и странно круглыми, а Её кожа, наоборот, темнела и покрывалась шерстью. Я несколько раз моргнула, но видение не потускнело – передо мной в зеркале сидела та самая кошка и не мигая смотрела на меня. А за её спиной собирались тени, и моего отражения в зеркале уже не было…
Если бы я оказалась в другом месте в другое время, я бы, конечно, закричала при этом зрелище, но музыка ввела меня в некое подобие транса, и я только сидела и смотрела в оцепенении, сомневаясь, а существую ли я на самом деле.
Не спрашивай, сколько прошло времени вот так. Тогда я потеряла счёт часам и минутам. Ощущение чего-то страшного и грозного неумолимо надвигалось, а я ничего не могла сделать. Я была слаба и чувствовала, что не переживу эту ночь, и там – в зеркалах – вместе с оборотнем и серыми тенями меня поджидает смерть.
В какой-то миг кошка из зеркала прыгнула мне на колени. Я по-прежнему не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже скосить глаза на Старуху, которая непостижимым для меня образом превратилась в оборотня. Кошка зевнула, открывая полную клыков пасть, и заурчала. Она выпустила когти и оцарапала мне руку. Свои движения она сочетала с ритмом той страшной пластинки, и в этот момент я стала понимать слова песнопений. Там говорилось о запахе крови, звучала раз за разом просьба о покровительстве существа, которому приносят в жертву юную плоть, о пиршестве, что устраивается этой ночью в честь богини и её слуг…
Зеркала потускнели, и комната наполнилась пляшущими серыми тенями. Они вихрились вокруг и странными искажёнными голосами подпевали музыке. Время от времени меня касались чьи-то когти, расцарапывая кожу ещё больше, или чья-то лапа проводила по моей шее, легко сжимая её в имитации удушения.
Я пишу тебе это сейчас и заново переживаю те моменты… Мне становится дурно при мысли о том, что всё это действительно существует, если не в нашем мире, то где-то совсем рядом с ним, и в любую минуту может прийти сюда, чтобы навредить нам. Сейчас я немного передохну и продолжу…
*
Музыка и пляски вокруг меня достигли своего апогея. Я была покрыта множеством царапин, которые с каждым разом становились всё глубже. Наконец, блеснул кривой ритуальный нож, и я с тоской поняла – конец. Взгляд кошки стал торжествующим, она издала гортанный вопль-сигнал, повинуясь которому все на мгновение замерли. И произошло то, чего не ожидала ни я, ни они.
Под бой часов распахнулась дверь. На пороге стояла негритянка с тем самым молотком, который я вернула ей несколько часов (или целую вечность) назад. Не задумываясь, она с порога метнула молоток в зеркало напротив кровати. И под прощальный звон осколков толпа странных диких существ вокруг меня взвыла, устремляясь назад в свой мир через соседние зеркала. Пластинка кончилась и издавала только тихое шипение. Ритуал жертвоприношения был испорчен.
Кошка не хотела сдаваться. Большими скачками она бросилась к моей дорогой Камали; последний прыжок был рассчитан так, чтобы вцепиться когтями в её шею.
Борьба негритянки с кошкой заняла мало времени. Одним точным движением моя спасительница свернула животному шею… А затем поспешила ко мне – я была так слаба, что даже не могла ей помочь, и не воспринимала ничего вокруг, не понимала, что жива, что Старуха исчезла, и на полу в сиянии свечей лежит труп оборотня, и многого-многого другого я тоже не могла тогда осознать.
Позже, в предутренние часы, я лежала на кровати в её комнатке, и она мазала густой зелёной мазью мои раны и бинтовала их. Я смотрела на обстановку, которую она сделала причудливой и непонятной для нас, и на душе у меня впервые за всё время, что я провела здесь, было хорошо и спокойно. Чёрные деревянные божки улыбались мне с подоконника, лампочка под красным абажуром создавала уютные отблески, с притолоки свисали деревянные чётки. Всё кончилось… Так я думала тогда.
- Merci… - прошептала я, когда она закончила бинтовать, приподняла мою голову и одним точным движением влила мне в горло жидкость с резким привкусом спирта. – Ты знаешь, что спасла мне жизнь? Как тебя зовут?
Я улыбнулась ей, и она улыбнулась мне в ответ, мгновенно растеряв всю свою суровость.
- Вы, европейцы, со своим атеизмом слабы как новорожденные дети, - сказала она мне. – Зови меня Камали, девочка. Мать назвала меня в честь прадеда, он был сильным шаманом.
- А я Жаннет, - ответила я. – Я так рада, что мы наконец познакомились. Что с нами было там, у… - язык не поворачивался назвать Старуху - …в комнате?
- Злые духи и слабый шаман, который призвал их, - отозвалась она так равнодушно, словно сталкивалась с этим каждый день. Может, так оно и было?.. – Разные люди поклоняются разным богам. Мои боги – духи предков и Лунная богиня, ведут меня по доброй дороге. Злые духи и их боги требуют жертвоприношений за все свои милости. Человеческих, конечно.
- Что ты имеешь в виду? – не поняла я.
- Старая женщина выбрала злых богов, - пояснила она, наливая мне вторую порцию настойки. – Она получила свои ноги в обмен на чью-то жизнь, а руки – в обмен на другую жизнь. Сегодня ночью она бы получила целое тело в обмен на твою жизнь, и кто знает, что ещё она хотела получить.
Камали говорила о параличе, от которого так неожиданно почти исцелилась старая ведьма. Я подумала, что всё это – просто дурной сон, настолько это не укладывалось в моей голове. Тут мне вспомнилась Элис и её предупреждение во сне. Сейчас оно стало ясным: Элис не была вампиром, её убили те, кто в одну такую же ночь пришёл из зеркал. Старуха принесла в жертву собственную внучку – в обмен на что? Кажется, этого мы уже не узнаем. И моя бедная Магда тоже не уехала, не попрощавшись… Слёзы наворачиваются при мысли о её участи. Что же это, Сэм? Почему всё это происходит в современном цивилизованном мире – и с нами? Ищу и не нахожу ответов…
*
На следующий день я собирала чемодан, готовясь вернуться в фирму – или домой. Как получится. Тело Старухи исчезло, мистер Эндрю тоже и, как я думала, здесь не оставалось ничего, что удержало бы меня и Камали.
Но она была другого мнения. После завтрака она постучалась ко мне и с порога заявила: - Не спеши собирать вещи, девочка. Мы можем остаться здесь до следующего полнолуния.
Я стала расспрашивать её, и в ходе расспросов выяснилось следующее.
Старуха была мертва окончательно и ни для кого больше не представляла угрозы. Но этим утром (Камали уже успела побывать в деревне) исчезло ещё трое людей, и это, несомненно, было дело рук мистера Эндрю – вампира. Или, как она сказала, «злого духа, пьющего кровь». Если мы уедем сейчас, он либо уничтожит всю деревню и дальше будет убивать людей, либо последует за мной и погубит, потому что – она указала на мою шею – эти две ранки многое значат. Когда вампир не убивает тебя сразу, то превращает в себе подобного своей «любовью».
Поэтому Камали и священник Фирхолла обсудили сложившуюся ситуацию и решили выследить и уничтожить мистера Эндрю сейчас, пока не поздно. И может быть, спасти похищенных бедолаг. А поймать его легче всего на живца, где я бы выступила в роли приманки…
Не скажу, что мне понравилась эта затея. Всё, что я слышала о вампирах в детстве, характеризовало их как сильных, способных на гипноз и на массовые убийства, мертвецов, практически лишённых уязвимых мест. Даже если бы мы обвешались с головы до ног чесноком, он всё равно нашёл бы способ перехитрить нас. Не сомневаюсь, что мистер Эндрю способен на худшее. К тому же, побывав в роли жертвы один раз, повторить этот печальный опыт уже не хочется. Так что, Сэм, я возражала и старалась переубедить мою коллегу, но безрезультатно.
- По вине этой семьи уже погибли многие, - сказала она мне. – И если ты сейчас уедешь, умрёт ещё больше. Ты хочешь нести ответственность за их смерти? Хочешь подвергнуться опасности сама? Меня не будет рядом, чтобы спасти тебя снова.
Она выразительно заглянула мне в глаза, напомнив о том, что я её должница, и мне пришлось отвернуться к чемодану и начать его распаковывать. Говорят, такой большой долг можно вернуть только одним способом, мой дорогой Сэм, и этот способ – в свою очередь, спасти кому-то жизнь, что от меня и потребовали.
- Но ведь до следующего полнолуния ещё целый месяц! – вспомнила я, когда одежда уже мирно лежала на полках в шкафу. – Как и когда вы собираетесь ловить его? Он наверняка не придёт в дом по доброй воле, зная, что мать уничтожена. Мистер Эндрю хитрый и трусливый, тебе известно об этом не хуже меня.
- Мы знаем, где он спит, - ответила Камали. – Миссис МакМахон выследила его и поделилась со священником. (Это был тот самый овраг рядом с могилой Элис, я тебе уже писала о нём). У нас две возможности расправиться с вампиром, как вы его называете. Сначала мы придём к нему завтра на закате, когда ты придёшь в себя и не будешь так... пахнуть кровью. Иначе он сбежит. Если это не получится, придётся провести ритуал привязки его к дому и ждать полнолуния – раньше Луна не сможет заставить его прийти.
*
Как ты уже понял по дате моего письма, наша первая попытка обернулась полным провалом. Когда я стала пахнуть йодом больше, чем кровью, святой отец появился на пороге с чемоданчиком, полным тех вещей, которые не так давно пылились и в моей комнате. Камали, в свою очередь, была уже при полном параде: в своём неизменном тюрбане и яркой пёстрой одежде, она раскрасила себя бирюзовой краской и держала в руке узелок с двумя тотемическими статуэтками, каким-то порошком и небольшим музыкальным инструментом, напоминающим бубен.
Мы так и отправились к оврагу втроём; удивительно, но ни миссис МакМахон, ни кто-либо из жителей деревни с нами не пошли. Какой страх может нагнать на деревню один подлый вампир, правда? Зачем только они нужны и какую вообще роль могут играть в мире, которым правит Жизнь? Извини… Я опять бесполезно философствую. Кстати, мне совсем не было страшно идти в Логово – я словно заранее знала, что никого мы там не найдём. Хотя после Той ночи сомневаюсь, что я ещё когда-нибудь буду способна испытывать страх.
Было ровно шесть часов вечера, когда мы спустились в этот холодный неприветливый овраг и вошли в пещеру, которую нам показал священник. Она была замаскирована двумя кустами так, что неудивительно, что её не нашли даже полицейские, которые обыскивали всю округу.
В пещере стоял запах гнили и разложения. По крайней мере, мы нашли всех пропавших… Четверо из них были обглоданы до костей. Двое – умерщвлены. Ты, наверное, удивляешься, что я так спокойно об этом говорю? Привыкай, Сэм. Теперь я всегда буду такой…
Мистер Эндрю был в пещере сравнительно недавно. Мы нашли даже место его «спячки» - ниша, выцарапанная в стенке пещеры когтями (глина сохранила их следы). Он жил там хуже зверя, в вони, грязи и нечистотах. Я думала, что он не может стать ещё противней – я ошибалась…
На этом я и заканчиваю, милый Сэм. Ещё две недели, и наступит полнолуние. Камали уже провела ритуал привязки этого злого духа к дому, поэтому никто не сомневается, что он придёт. Не беспокойся, я обещаю тебе, что мы справимся, и я вернусь домой. Мы снова будем гулять по Булонскому лесу, целоваться, строить планы и на спор мариновать шашлыки. Отнесись серьёзно ко всему, что я написала, и дождись меня. Даю тебе честное слово, что нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти…
Твоя Жаннет.»
На этом письма, к сожалению, заканчиваются.
Новость отредактировал VENDETTA - 2-08-2010, 14:06