Первые дни войны
Прошло пять минут, как меня расстреляли.Я в груде лежу холодеющих тел.
Уже и забыл: а зачем воевали?
Зачем эту форму вчера я надел?
Я помню то утро: нас рано подняли,
Сказали что всё: доигрались, война.
Я помню, что руки от страха дрожали.
На нас вдруг напала другая страна.
Кто мог это быть? Я не знаю, поверьте.
Я просто взял в руки потертый калаш.
И с дрожью в коленках пошел к своей смерти.
Пошел умирать за прекрасный мир наш.
Смотрел на товарищей: белые лица.
Глаза выражали панический страх.
Щебечет над трупами нежно синица.
На мир оглашая нелепый наш крах.
Совсем молодые, без опыта боя.
Месили мы берцами вязкую грязь.
И в ней укрывались от «планеров» роя.
С провизией скрылась какая-то мразь.
В Витале никто и не смел сомневаться.
И так все хотели ему горло вскрыть.
Лишь плакать умел, нагло крысить и ссаться.
Хотели его кровью землю умыть.
Хватило не всем автоматов, он сразу
Поднял жуткий вой: «Я хочу автомат!»
Тогда придушить нужно было заразу,
Вцепиться ему в глотку был бы я рад.
«Сбежал с автоматом, с мешком с сух-пайками.
Ему не поможет, он – жалкая гниль.
Убью его лично, своими руками.
Немного он смог бы с мешком пройти миль».
Я знал это точно, был твердо уверен,
Что мне предстоит ему брюхо вспороть,
Что срок его жизни был четко отмерен,
Что выпадет счастье его заколоть.
Я верил, что я с наслаждением буду
Вонзать в его тушку заточенный штык
За ноги подвесив к высокому дубу.
И в мыслях о том издавал жуткий рык.
Когда зашло солнце мы прямо на поле
Устроить решили недолгий привал.
Что мы на виду не играло и роли,
Ведь каждый из нас всех смертельно устал.
Вполне ожидаемо, чуть не мгновенно
Уснули, пусть даже на голой земле.
Как только глаза все закрыли, наверно,
Отдались во власть всеобъемлющей мгле.
Естественно ночью нас всех и схватили.
Очнулись, на нас был безвкусный бондаж.
Понять я не мог, почему не убили,
В живых сохранили зачем взводик наш?
Ко дню это стало предельно понятно:
Нас всех собирались публично казнить.
Сказать я не мог, что все это занятно,
Мне все же немного хотелось пожить.
Лишь выстрел в затылок, нас в яму кидали.
И все на глазах у веселой толпы.
Убийство – другое. В экстазе орали.
Поменьше народ собирался в столпы.
Затылком своим ощутил хлад металла.
И в пяточки сердце мгновенно ушло.
Я думал тогда, что там, в яме, Валгалла.
И вот я упал – мое время пришло.
Прошло пять минут как меня расстреляли.
Ни в рай не попал и ни в огненный ад.
Я просто лежал, сверху трое упали.
Не грустен я был, и не очень уж рад.
Я просто лежал, без эмоций, недвижно.
Глаза свои даже не смог я закрыть.
И криков толпы сверху не было слышно.
В ушах стоял звон, кто-то начал вдруг выть.
Я силу почувствовал в голосе этом,
Как будто ко мне обратился сам Бог.
Не тот бог, в которого верил я летом.
Не даже жестоко распятый сынок.
Тот вой начинал принимать очертания.
Со временем начал его понимать.
И чьи-то я слышал вдали причитания.
Тот голос сказал им потише орать.
«Ты умер с позором, тебя захватили.
Ты сам никого из врагов не убил.
Тебя как животное просто казнили,
Но ты о пощаде врага не молил.
А кто был твой враг? Ну не те же засранцы,
Что с юга пришли твой народ убивать?
Не те, что на трупах устроили танцы,
Закончив невинных людей вырезать?
Я знаю: не им ты хотел бы вскрыть глотки.
Я знаю, поверь, кто твой истинный враг»
Я в голосе слышал веселые нотки.
"Не стоит тебе умирать просто так."
Количество злобы меня поразило,
Что скрыто в твоей полудетской душе.
Ты даже не знаешь какая же сила
В тебе пробудиться готова уже.
Но ты уже мертв, для тебя бесполезна
Сокрытая мощь, ты не будешь ведь жить.
Возможно, что будет тебе интересно
Послушать, что я захочу предложить.
Даю тебе выбор из трех вариантов.
И первый: все войны везде прекратить.
Навеки изгнать из страны оккупантов,
Что кучу народа посмели убить.
Взамен, попадаешь ты в вечное рабство,
Работы, поверь, очень много у нас.
Ты сам понимаешь, какое-то гадство.
Поэтому слушай же дальше мой глас.
Второй: умираешь, а дальше уж боги
Решают судьбу твоей мелкой души,
Законы, поверь, там до ужаса строги.
На рай не надейся, лишь вечность в глуши.
И третий: с Виталей у вас будет встреча.
Ты можешь его хоть всю вечность пытать.
Сколь пытки продлятся, продлится и сеча.
И столько народа два будут страдать.
А как надоест – так война прекратится
И ты в мою армию мигом служить.
У нас хорошо, дух не будет томиться.
В веселии сможешь ты вечность прожить.
***
В ночи у костра сослуживцы сидели,
Вещали страшилки как в детские дни.
Они на гитарке играть не умели
И ночь коротали так, вместе, одни.
Один рассказал: если выбраться ночью
Из части, спуститься к холодной реке,
То чудо увидеть возможно воочию,
А лица их станут белы как в муке.
Что в полночь река вся наполнится кровью,
А воздух пронзит нескончаемый крик,
И голос второй, не наполненный болью,
Вдруг скажет, что хочет продлить этот миг.
Никто не боится, и это понятно.
Не может ничто быть страшнее войны.
Послушать ночами, конечно, занятно,
Уж коли в дозоре уснуть не вольны.
Новость отредактировал Qusto - 2-03-2016, 20:59
Причина: Стилистика и пунктуация автора сохранены.
Ключевые слова: Война солдаты Виталя плен авторский стих