Ночь, день и ночь
Вечером пошёл дождь. У нас он был редкий, а вот на южном горизонте, в синей дали, с неба космами падали потоки воды. Солнце скрылось рано, свалившись за мокрые тучи, и мы решили ехать. Ветер трепал гривы лошадей, и мои волосы, и наши тёмно-красные флаги. В темноте они были синими. У меня не самые удачные фамильные цвета, учитывая то, что я обычно разворачиваю свои флаги только ночью. Но это не слишком меня беспокоит.Я надел шлем, и теперь ветер таскал меня не за волосы, а за конский хвост на его верхушке. Брызги летели мне в лицо, блестели в отсветах молний мокрые доспехи, но плащ, не успевший ещё отяжелеть, взвился, когда я запрыгнул в седло. Я надеялся выехать из-под туч ещё до восхода Луны – нам надо было на север, прочь от дождя.
Я махнул рукой, и наш отряд высыпал за ворота – пятеро конных, если считать и меня, каждый – с флагом за спиной. Бел ехала вместе с одним из воинов, потому что не умела править лошадью.
Я не захватил никаких сокровищ, кроме горсти монет – всё, что понадобится мне, ждало меня впереди, моё по праву: и золото, и Джейн, и праздничный пир.
Ветер теперь дул нам в спину, ночной лес топорщился мокрыми иголками, молчали птицы, и только топот копыт и плеск воды сопровождали нас в ночи. Дальний гром был едва слышен. Пахло свежестью, мокрыми листьями, прибитой дождём пылью; дышалось легко и свободно. Я ехал быстро, надеясь к утру послезавтрашнего дня воцариться в Мал Мидде, и мои люди не отставали от меня.
Этим путём не следовало ехать без надобности, но сегодня мы очень спешили. Вскоре лес отступил от дороги – пока ещё обычный лес – а сквозь тучи треснувшей жемчужиной проступила Луна. Глаза наших коней отливали в темноте белизной, глаза моих людей отсвечивали красным, как, я знал, и мои. Бел дремала, но даже так из-под её ресниц исходил белый светящийся дымок. Значит, ей снились хорошие сны. Для неё пока не было работы, но не брать её с собой было бы даже более опрометчиво, чем выехать безоружными.
Потом лес поредел. Деревья мокрыми чёрными громадами стояли слева и справа от дороги, низины тонули во мгле. Мы сбавили скорость, и кони пошли по мокрой дороге почти шагом. Я смотрел в ночь, ожидая встречи.
У большого, раскидистого вяза, прислонившись к стволу, дремал человек в огромной широкополой шляпе. Заслышав наше приближение, он поднял голову и взглянул на нас из-под полей. Лицо его скрывалось в глубокой тени.
Бел проснулась, пару раз моргнула, разгоняя ресницами белёсый сияющий дым. Теперь мягко светились лишь её зрачки, да белели седые, как туман, волосы. Она с любопытством глядела на человека под деревом. Как мне показалось, она узнала его, хотя я никогда не думал, что Бел и Безлицый знакомы. Впрочем, ничего удивительного здесь не было – они оба были профессионалами из числа лучших.
Я спешился, разбрызгивая сапогом воду, человек же встал на ноги. Он был худ и высок, даже выше меня. Мне показалось, что у него длинные волосы, собранные в хвост за спиной. Впрочем, разглядеть его толком всегда было сложно, хотя я нанимал его не в первый раз.
Я подошёл к нему.
– Работа сделана, – сказал он шёпотом, – oн всегда так говорил. – Добыча – в мешках, одноглазый – в пути; белые сёстры Милены остаются в обители, но люди Боннаха Стонна будут ждать их в лесах завтра в полдень.
– Благодарю, – сказал я.
Человек кивнул. Казалось, лица у него нет – так глубока была тень под шляпой. Даже я, с моим ночным зрением, никогда не видел его лица.
Я снял с пояса кожаный мешок, полный золотых монет, и отдал его человеку в шляпе.
– Благодарю взаимно, – сказал он. После чего отступил в тень, за дерево, и растворился во влажной ночи. Он всегда уходил пешком. И никогда не мешкал.
Мы разобрали мешки. Я положил один поперёк крупа коня, остальные воины сделали так же. Мешки были тёплые и податливые.
Не задерживаясь более, мы покинули это место.
Деревья сошли на нет. Мы кавалькадой вылетели в поля, глядевшие в небо белыми ночными цветами, и дождь, уронив последние капли, остался позади. Ветер согнал тучи с Луны, и она – огромная и голубая – oтбросила наши тени на запад.
Какое-то время мы мчались, пустив лошадей вскачь. Ночь текла мимо нас, Луна серебрила наши доспехи, отражалась в наших глазах, и лишь чёрные кони – звери цвета тьмы – были почти не видны, словно мы оседлали сам ветер.
Спустя две мили я поднял вверх руку, придерживая коня, и остальные тоже сбавили ход. Сбивая капли с высокой ломкой травы, кони перешли на шаг, и, растянувшись в цепь, остановились. Я стоял в центре, по обе стороны от меня было по два всадника.
Бел сидела ровно в своём сером с голубым платье и тихо напевала какую-то песню.
Навстречу нам, раздвигая высокую траву, неторопливо рысили пять серых зверей. Мы были на земле волков, в самое волчье время.
Они тоже растянулись цепью, так что на одну лошадь приходилось по одному из них. Не доходя до нас 20 шагов, они остановились.
– Можно пройти? – спросил я, делая вид, что обычай по-прежнему храним.
Волки переглянулись. Потом вожак тихо зарычал. Иного я и не ожидал. С чего бы они дали нам дорогу, если мы, при случае, стелим их шкуры перед каминами, а они, бывает, вечерами грызут наши кости.
Волки напряглись, и я махнул рукой. Мои люди обнажили клинки. Коротко блеснула серебряная вязь на каждом из лезвий – сегодня мы взяли посеребрённые мечи, потому что впереди нас ждали такие же, как мы. Впрочем, никто из них не владел клинками так же хорошо, как я. Против волков использовать оружие мы не собирались.
Звери прыгнули на нас, высоко, как настоящие волки не смогли бы, метя по дуге выше лошадиных голов. Бел допела песню как раз в этот момент и хлопнула в ладони. Перевернувшись в воздухе, звери неуклюже рухнули на землю и тотчас испуганно рванулись прочь, в разные стороны. Это были крупные серые зайцы. Мы в тот же момент разрезали мечами путы на мешках и вытряхнули на землю ещё пять сонных зайцев, которые, впрочем, моментально проснулись и тоже покинули нас.
Бел снова откинулась на грудь воину, и он прикрыл её плащом, ибо мы вновь полетели быстрее ветра.
Бел – молодчина. Если мне нужна магия, я всегда нанимаю её. И пусть час её работы стоит дорого, даже если она просто спит в седле, я знаю, за что плачу.
Мои люди на ходу прятали клинки, которые не собирались использовать до самых Пределов Мальтазара. Теперь волки, которые могли встретиться нам на пути, погонятся за зайцами, не заметив нас. Обязательно погонятся, тем более зайцы бежали туда, куда велела им Бел. Сказки о том, что оборотень в волчьем теле соображает так же хорошо, как и в человеческом – не более, чем сказки. Как и истории о том, что вампир не отражается в зеркале – не более, чем истории. Мы отбрасываем тени и отражения, потому что мы есть.
Кони, все чёрные, как один, несли нас по степи, не разбирая дороги. Однажды нас догнал тоскливый, переливчатый волчий вой; но мы поняли, что земли оборотней проехали без проблем. Другой раз стая белых птиц с белыми клювами и лапами, больших, как журавли, выпорхнула из высоких трав, потревоженная нами, бросая крылатые тени на наши лица. В остальном же, до самой дороги, всё было спокойно. Когда мы, подгоняя коней, пересекли ручей и подъехали к насыпи, Луна уже была почти посреди неба.
Мы остановились, подождав ровно столько, чтобы пропустить отряд всадников, с гиканьем проскакавших по дороге наверху насыпи, невидимых нам отсюда. Затем Бел, обернувшись к полю, крикнула что-то в темноту. Спустя несколько минут из травы прямо на нас выскочили зайцы – пятеро из выпущенных нами десяти. Волки не замедлили бы появится, но мы не стали их ждать. Ласковым, напевным словом Бел усыпила зайцев, и, снова сложив их в мешки, мы отправились дальше, уже слыша, как шуршит за спиною трава – волчья стая, которую зайцы увели за собой с нашего пути, догоняла нас.
Лошади, нагибая шеи и напрягаясь всем телом, вывезли нас вверх по крутому склону, и мы оказались на тракте. Сюда волкам не было ходу, это уже были земли людей, а не зверей.
Высекая искры подкованными копытами, по дороге, мощённой чёрными и белыми камнями, мы достигли Белой и Чёрной башен.
Здесь редко кто ездил, но мы решили проехать именно здесь, – ночь не стояла на месте, близился рассвет, убийственный, как каждый рассвет в году, и к утру мы должны были быть в Пределах Мальтазара, чтобы не сгореть на солнце.
Башни, высотой каждая в десять человеческих ростов, стояли почти вплотную друг к другу, круглые, тонкие, сужающиеся кверху. Между ними могли бы протиснуться бок о бок не более пяти всадников. Белая башня была по правую руку, а чёрная – по левую. Вокруг были ещё другие строения, но башни определённо доминировали.
– Стой, заплати пошлину! – закричали нам с чёрной башни, и пустые было окна ощетинились арбалетами. Я узнал резкий голос Каталины. Ей, как всегда, не спалось лунными ночами, и она сама командовала ночной стражей. Я посмотрел вверх и увидел её бледное, раздражённое лицо, обрамлённое немытыми волосами.
В ответ на белой башне дунули в дребезжащий рог, а затем хозяин башни, лохматый Шэннон, закричал вниз:
– Нет, нам заплати пошлину!
Так бывало всегда. Обычно проезжающим приходилось платить пошлину обеим сторонам, которые спускали за ней корзины на верёвке. После чего люди Каталины обычно старались перебить верёвку корзине Шэннона, а лучники Шэннона, ругаясь, метили в корзину Каталины. Путники тем временем обычно успевали проехать, пока этой парочке не вздумалось затребовать с них пошлину ещё раз.
У них шёл очень давний спор из-за этого замка, и однажды случилось так, что они одновременно напали на него, успев занять по половине. Выбить противника из противоположной части оказалось для каждого невозможным: они замуровали входы и накрепко засели в окружённом обрывами замке, который раньше был сторожевым постом. Кто владел замком, тот контролировал всю эту дорогу, поскольку другого пути на север вблизи не было.
Поскольку никто не хотел отпускать противника, никто не уходил. Тот, кто покинул бы башню первым, подставился бы под удар. Ситуация стала почти неразрешимой.
За пять лет, пока враги сидели в башнях, тут наладилась торговля – купцы продавали Каталине и Шэннону еду, а те, в свою очередь, платили им деньгами, взятыми с проезжих. В купцов никто не стрелял, поскольку они пообещались уморить обе стороны голодом, если хоть одна стрела полетит в сторону торговца, независимо от того, кому он привёз товар.
Замок давно потерял для них свою ценность, стал символом, а вражда превратилась в навязчивую идею. Одуревшие от неё, Шэннон и Каталина давно уже были полубезумцами. Однажды, я думаю, кого-то из них прикончат свои же люди.
– Пошлину, говорю! – заорали они хором, и я кивнул Бел. Она выпрямилась и провела рукой по волосам, и на несколько мгновений всю площадку между башнями залил свет, и наш отряд стал виден, как на ладони – всадники на чёрных лошадях, в кованных панцирях, с тёмно-красными флагами за спиной, и знаменитая Бел, сияющая, как день.
– Узнаёшь меня, Каталина? – спросил я. – Узнаёшь, Шэннон?
Молчание было мне ответом. Согласное, удивлённое молчание.
Шэннон и Каталина, которые, среди прочего, были источниками моего дохода, узнали меня.
Много лет назад эти двое заключили со мной пари и проиграли. В счёт оплаты я взял себе власть над ними, и подкрепил её магией. Я помогал им, подсказывал пути, зная, что когда-нибудь они мне пригодятся. Захватить пограничный замок они решили тоже с моей подачи. Так что я являлся, по сути, хозяином его, но об этом никто не знал – дань я собирал не чаще раза в год, безлюдными ночами. Противиться мне они не могли, даже если бы захотели – я мог приказать им всё, что угодно. Шагнуть из окна, например. Сила вампира над подчинёнными ему людьми велика, здесь легенды говорят правду.
– Да, лорд Людвиг, – ответили они наконец, тихо, но всё так же хором.
– Кто проезжал тут передо мною? – спросил я, думая о ватаге всадников, что проскакала по дороге, не заметив нас на волчьих полях.
– То был одноглазый Кайл, – ответила Каталина.
– Он спешил и заплатил пошлину без слов, – добавил Шэннон.
Я кивнул, поскольку их ответы соответствовали моим догадкам и моему плану. Одноглазому Кайлу, я знал, не страшны были стрелы арбалетов, потому что по природе своей он ничем не отличался от меня. Но он не хотел задерживаться, и тут я мог его понять – день подходил всё ближе и ближе, и Кайл спешил не менее меня.
Мы взяли достаточное количество драгоценностей и поехали дальше. Я знал, что Джейн ждала в качестве приданого ещё и Боннаха Стона, но то было ещё впереди.
Тени наши, отбрасываемые Луной, начали уже удлиняться к востоку. Белые цветы на полях потонули в тумане, в воздухе, сладком и прохладном, пахло сонно. Бел опять задремала, на этот раз без снов. Мы ехали медленнее, чем могли бы, чтобы не успеть раньше, чем следовало.
Мы проехали кольцо мохнатых елей, где-то над головами дважды ухнул филин.
Мальт, замок Мальтазара, высился впереди, уступчатый, словно скала. Голубые стяги - голубые и под Луной - трепетали. Ветра не было, но Мальтазар любил, чтобы они трепетали, и потому ткань была заколдована.
Мы проехали беспрепятственно, потому что все дозоры Мальтазара были убиты, ворота распахнуты, а замок разорён. Кайл успел раньше нас, и это было нам на руку – нам не пришлось драться с Мальтазаром, а Кайл потерял большую часть своих людей. Безлицый вовремя пустил слух о моих намерениях отправиться в путь на одну ночь раньше, и Кайл, поспешив, выполнил за меня всю солдатскую работу. Если у тебя есть враги, позволь им уничтожить друг друга. Не помню, кто это сказал, но я всегда полагал, что он прав.
Давая Кайлу фору во времени, мы всё же рисковали в другом плане – рассвет всё приближался, и сторожевая система Мальтазара работала всё лучше. Воздушные шары, наполненные газом и оклеенные зеркальными пластинами, пламенели высоко-высоко в небе, ловя солнечный свет и окружая территорию россыпью солнечных зайчиков даже ночью. Правда, Мальтазара это сегодня не спасло – видимо, как я и надеялся, с Кайлом была Тьма.
Шары управлялись системой верёвок, но Кайл ещё не успел в ней разобраться, и мы проскочили сквозь прорехи в световом заслоне. Впрочем, не все – один из моих воинов попал под солнечный луч, и, хотя доспехи отразили его страшный свет, всё же шар, вращаясь в вышине, скользнул по его лицу жарким бликом, и воин, словно от удара молота, вылетел из седла. На землю свалились уже пустые доспехи, тело же моего солдата серой пылью рассыпалось в пробитой светом ночи. Я с досадою вскрикнул, пожалев о том, что не заказал полированные забрала. Впрочем, солнцу достаточно было бы и смотровой щели.
Во дворе крепости, куда не могли отбросить луч висящие где-то прямо над нами шары, мы спешились. Затем мы взялись за руки, цепью, и первой была Бел. Она произнесла короткое слово и ударила в ворота ногой, обутой в кожаный ботинок. Это была магия – удар Бел имел нашу общую силу, как если бы в одну точку ударило четверо вампиров.
Дверь распахнулась внутрь. С Бел всё решалось быстро.
Мы развязали мешки и бросили внутрь спящих зайцев. Бел хлопнула в ладони, и они полетели кубарем, на ходу превращаясь в волков. Это были не те пять настоящих зайцев, которых продал нам Безлицый. Это были пятеро заколдованных Бел оборотней.
Мы захлопнули двери и некоторое время стояли, слушая шум внутри замка. Вампиры и оборотни никогда не ладят. Тут истории не врут.
Когда стало тихо, мы вошли в разорённую цитадель Мальтазара, который, вероятно, был мёртв ещё до нашего приезда. Иногда очень полезно поделится с кем-то своей тайной, а потом смотреть, как они загребают для тебя жар.
Мы поднялись по ступеням, серым от праха вампиров; переступая через тела убитых оборотней, мимо поваленных ваз и покосившихся картин. Оборванные гобелены беспомощно хлопали в темноте, терзаемые сквозняком. Мы наступали на окровавленное оружие, на помятые и пробитые доспехи, на одежду, тела обладателей которой теперь носило по полу серой пылью. Совсем недавно здесь кипело два жарких боя, один за другим. Кайл победил и Мальтазара, и оборотней, но и сам потерял почти всех людей.
Мы вышибли деревянные двери – на этот раз без магии – и вошли в главный зал.
Их было пятеро. Кайл стоял с мечом наголо, тяжелый взгляд его единственного глаза прижал бы человека к стене. Меня меч его не волновал, потому что не было в округе мечника лучше меня, а взгляд его я выдержал с лёгкостью, потому что человеком не был.
Люди Кайла, трое, в кольчугах с наплечниками, бросились на нас, и мы схватились с ними. Бел никогда не использовала боевую магию и тут нам не помогала – у меня не хватило бы средств, чтобы подкупить этот её принцип, если такое вообще возможно.
Их было мало, и они были изранены. Мы уничтожили их всех.
– Ты подставил меня, Людвиг! – заорал Кайл, оставшийся без единого воина.
– Ты хотел обмануть меня, Кайл, – ответил я, не останавливаясь. – Ты ехал помешать моей свадьбе, не так ли?
– С чего ты взял, что она твоя? Джейн выйдет за первого из нас, кто встретит с ней её совершеннолетие!
Он оскалился, демонстрируя клыки, и зарычал. На меня это произвело мало впечатления, – у меня были такие же.
– С того, что это буду я, – я указал на себя пальцем и шагнул к нему, поднимая мой единственный в своём роде меч.
– Служи мне, Тьма! –воскликнул он. Тьма, дева с чёрными волосами, безучастно сидевшая на высоком стуле, встала и свела ладони. Две гигантских тени скользнули по стенам, погасли все свечи, упали портьеры, захлопнулись двери, и мы очутились в полной темноте. Только наши глаза горели во тьме красным. Сейчас им нечего было отражать, но они светятся не только отражённым светом, знаете ли.
Яростный зрачок Кайла полыхнул алым; мы скрестили мечи – брызнули и погасли искры. Все знают, что на мечах я сражаюсь лучше Кайла. Поэтому он смог отбить лишь один мой удар, а вторым я зарубил его. Он рассыпался пылью, как любой вампир от удара посеребрённым клинком.
Была полная темнота и тишина.
– Теперь ты будешь служить мне, Тьма? – спросил я у этой темноты.
– Если заплатишь, – был ответ.
Я знал, что если отвечу отказом, то, когда я зажгу свечу, в комнате уже никого не будет. Тьму не удержать.
– Что ты пожелаешь за службу?
– А как долго тебе будут нужны мои услуги?
– До следующей ночи, – ответил я, ибо рассчитывал завтра ночью надеть венец Мал Мидда.
– Тогда – коня, чтобы ехать, и любую из вещей, что мне понравится за срок службы. Одну, на твой выбор.
Я кивнул. Это были щадящие условия. Тьма могла потребовать что угодно, и взять обещанное хоть вместе с твоей жизнью.
Мы подожгли замок – портьеры, дерево, гобелены, ковры и запасы вина горели неплохо, хотя камень, конечно, устоял – и отправились в путь. Вставало солнце, которого я не видел уже двенадцать лет. Но это было не страшно – с нами ехала Тьма, ехала на коне моего солдата, того, что погиб ночью. Если рядом с вампирами настоящая тьма, им не страшно солнце. Я нанял её, и знал, что она не оставит нас, покуда не наступит ночь, либо же пока я, нанявший, не паду. Я надеялся, до такого драматизма не дойдёт.
Глаза привыкли, и я смотрел на день, запоминая каждую его деталь. Было целое море света, и я наслаждался цветами и оттенками, которые почти успел позабыть. Тёмно-красные флаги наши оказались великолепны при свете дня, и даже тёмно-серые плащи, наброшенные на наши медные доспехи, выглядели отлично. Седые волосы Бел сияли снежной белизной, на щеках был румянец. Я никогда не видел её днём. Ей он был не страшен – Бел не была вампиром, она была волшебницей. Я нанимал её, когда было очень нужно, поскольку услуги её стоили дорого.
– Мне нравится Бел, – сказала вдруг Тьма.
– Надеюсь, тебе понравится что-нибудь ещё, – сказал я. Потому что Бел не принадлежит мне.
– Принадлежит на срок, на который ты её нанял. Ты знаешь правила.
– Ты обожжёшь руки о такой выбор.
– Это мой выбор. У тебя он тоже будет, не опасайся. Я думаю, мне понравится что-нибудь ещё.
Тьма замолчала. Бледное лицо её казалось белым, как у статуи, а длинные, до земли, волосы были темнее ночи.
Сначала мы ехали прозрачным лесом, где в лицо иногда летел, кружась, желтый или красный осенний лист. Потом дорога ушла в дремучий дубовый лес, где лоскуты неба сквозь листву казались звёздами. Я даже ощутил, что скучаю по солнцу. Воины мои, никогда не видевшие дня, освоились и не могли наглядеться.
Тут была работа для Бел. Она, уставшая уже в седле – ей было немало лет – молчала всю дорогу, абсолютно игнорируя даже Тьму. Выпрямилась, произнесла длинное, ритмичное заклинание и снова замолчала. Ничего не изменилось, но, я знал, со стороны мы все теперь выглядели как девы в белых платьях, на белых лошадях. Как белые сёстры Милены. Лишь Тьма и Бел оставались в собственном обличье. Тьма – потому что такова была её природа, Бел – потому, что не применяла к себе свои заклинания.
Сёстры, милосердные девы, должны были ехать здесь сегодня, но Безлицый знал, кому передать мои деньги, чтобы сестёр отправили по другим делам. Тем не менее, нужный слух уже прошёл, и скорее всего нас ждала засада.
И, как я и ожидал, на узкой дороге на нас напали разбойники, и это было хорошо, потому что мои люди были уже голодны.
Они высыпали из-за деревьев и приказали нам спешиться – крепкие, высокие северяне, вооружённые боевыми топорами. Они были одеты, как пижоны, и горбоносый красавец Боннах Стонн был во главе отряда. Тот самый Боннах Стон, которого Джейн Мид желала видеть в плену.
Бел произнесла ещё два слова, и когда иллюзия пропала, они увидели, что напали не на беззащитных девушек, а на всадников-вампиров. В ужасе они попытались бежать, но было уже поздно. Мы убили четверых разбойников – ровно столько, сколько было нужно - и пленили самого Боннаха, которого, как известно, Джейн желала видеть пленным. Остальные же сбежали, поскольку понимали, что против вампиров у них нет шанса. Мы не мертвы и не бессмертны – истории лгут. Мы просто живём вечно, и наши тела надёжнее человеческих.
Мы выпили кровь, оседлали коней и поехали дальше, по заросшей лесной дороге, в сторону от проторенной тропы. Тела мы потащили за собой волоком – они ещё могли сослужить нам службу.
Чаща на какое-то время поредела – солнце стояло в зените – а после мы подъехали к Шумному Лесу. Ветви его шумели, а корни скрипели, хотя ветра не было. Некоторые деревья стояли без листвы, хотя осень едва началась. Туман укрывал корни, да и само солнце окутало какое-то марево, стоявшее над этим лесом в любую погоду. Впрочем, до того я был здесь лишь раз, зимой. Тогда были снегопады, и деревья вздрагивали и раскачивались, сбрасывая с ветвей лишний снег.
Мы отвязали тела, и Бел поколдовала над ними. Мёртвые разбойники зашевелились, потом сели, ровно, словно их позвоночники окаменели. Через некоторое время это прошло, и они медленно поднялись на ноги, а затем неуклюже, деревянно пошли к лесу. Ближние деревья вдруг зашевелились, напряглись, изогнулись и схватили ходячих мертвецов ветвями, пожирая их, а мы поскакали напролом, пользуясь этим. Мы потеряли всего одного воина, его конь спасся, стремглав пролетев через рычащий, шатающийся лес, самые опасные деревья которого, впрочем, были на входе. Мы выскочили с другой стороны. Здесь деревья были не так опасны.
Боннаха Стонна мы пересадили в седло коня, оставшегося без всадника, связанного, конечно, и, придерживая его за верёвки, поехали дальше. Лесной разбойник смирился со своей ролью приданого и ехал молча, опустив голову на грудь.
Отъехав достаточно далеко в поля, мы спешились, потому что кони устали. Мы отпустили их пастись. Нам нужно было спешить, но нельзя было загонять коней, если этой ночью я собирался взять в свою руку скипетр Мал Мидда.
– Мне нравится твой меч, – сказала вдруг Тьма.
Я посмотрел на клинок в ножнах у пояса. Это был один из лучших мечей в известных мне территориях, его ковали на моей крови. Поэтому только я мог владеть им идеально, и только им я мог так владеть.
– Всё ещё надеюсь, что ты выберешь что-то другое, – сказал я, – ибо он нравится и мне самому, а тебе всё равно не принесёт много радости.
– А ещё мне нравятся твои сокровища.
– Они перестанут принадлежать мне вскоре, – ответил я. – Так что, возможно, тебе придётся выбрать что-то ещё.
– Что бы я ни выбрала, тебе придётся отдать что-то одно, – Тьма замолчала, а я задумался. Пока выбор был невелик.
Стало вечереть, когда мы подъехали наконец к Мал Мидду, он предстал перед нами в закатном свете и синих тенях, далеко внизу, на краю утёса. На стенах, мерцая сквозь влажный вечерний воздух, уже горели факелы.
Мы спустились с холмов и через какое-то время достигли высоких отвесных стен, окаймлённых квадратными зубцами. С высоких квадратных башен свисали клетчатые чёрно-белые полотнища знамён Мал Мидда. Того самого, чья наследная владелица, Джейн Мид, сегодня праздновала совершеннолетие.
Как известно, Джейн носила на себе заклятие, след давней вражды с другим родом, который не поскупился нанять умелую чернокнижницу.
Согласно родовым правилам, Мал Миддом могла владеть только мужская рука, но в семье не оказалось сына-наследника. Это препятствие было вполне обходимо, стоило только наследнице Мал Мидда выйти замуж. Это решение уже использовалось в далёком прошлом, и не один раз. В случае, если в семье были лишь дочери, наследнице Мал Мидда достаточно было выйти замуж, чтобы получить доступ к наследству, защищённому на такой случай магически. Обычно это не вызывало ни нареканий, ни затруднений, поскольку по правилам Мал Мидда наследник носил родовое имя Мид, то есть род не мог прерваться по причине вливания свежей мужской крови.
Но в этот раз коса где-то нашла на камень, и на род Мидов легло заклятие: в день своей свадьбы с любым мужчиной, живущим севернее, восточнее, западнее или южнее Мал Мидда, наследница Мал Мидда потеряет дар речи. Последним её словом станет «Да», сказанное у брачного алтаря.
Джейн тогда была ещё малышкой, и, возможно, заклятие за такое время можно было бы снять, но где-то в ходе разгоревшейся вражды, в охваченной пожарами ночи, чернокнижница была убита, а исправить сделанное могла, как оказалось, только она. Так или иначе, Джейн унаследовала и Мал Мидд и, собственно, заклятие.
У Джейн был выбор: либо никогда не войти в право наследства и жить на номинальных правах леди Мид, слоняясь по замку, которым будет бестолково править её успевший состариться наставник, либо стать полновластной хозяйкой своего края – немой до конца своих дней. Либо же, воспользовавшись прорехой в формулировке заклятия (говорят, за неё щедро заплатили чернокнижницы вампирские роды окрестных земель), выйти замуж за вампира и обойти заклятие, поскольку никто не применяет к таким, как мы, понятие «живущий», хотя мы и не мертвецы, как те, которых Бел отправила в Шумный Лес, чтобы мы смогли проехать.
Слухи насчёт того, нарочно ли в заклинании была оставлена возможность для не-людей, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть – поскольку не знаю, правда ли мне известна на этот счёт или вымысел. Как бы там ни было, теперь это уже совсем неважно.
Итак, каждый вампир в округе знал, что Джейн, по сути, может выйти замуж только за вампира. За благородного, конечно – простые не рассматривались как неравные по общественным меркам и потому – не подходящие. Каждый знал также, что Джейн пойдёт с любым из нас под венец в первый же час своего совершеннолетия, поскольку смысла ждать у неё не было, а выбор был почти равнозначным. Вот только никто не знал, когда именно у неё день рождения, пока я не купил эту информацию у Безлицего. Дорого купил. Но кто откажется от возможности стать правителем Мал Мидда, даже если ему прийдётся отдать своё родовое имя? Желающие находились и ранее, в прошлые века, когда в Мал Мидде рождались лишь девочки. И я их понимал. Богаче и влиятельнее Мал Мидда не было двора от моря до пустошей.
Поскольку ночь очень ограничивает нас, по-хорошему на престол Мал Мидда могли рассчитывать только те из нас, кто проживал в относительной близости. То есть я, Мальтазар и Кайл Одноглазый. И я сделал всё, чтобы это был я.
И вот мы подъехали к воротам, и они распахнулись перед нами. Я, трое моих всадников, с одним из которых была Бел, и пленный разбойник Боннах Стон, связанный по рукам и ногам, въехали во двор.
Во дворе горели жёлтым пламенем факелы – свет солнца, которое уже коснулось горизонта и теперь погружалось в ночь, сюда уже не доставал.
Джейн вышла на крыльцо, в бархатном платье цвета сливок. Она была высокой, едва ли не выше меня и уж точно выше каждого в её свите, кроме одного человека. За спиной её, по обыкновению в своей шляпе, стоял Безлицый. Надо сказать, я удивился, увидев его здесь. Впрочем, наверное, день рождения Джейн действительно мог знать только достаточно приближённый человек.
Ворота закрылись за нами. В неверных тенях, под стремительно синеющим небом, я спешился и пошёл навстречу Джейн, спускающейся с крыльца. Наступала ночь, подходили сроки, и Джейн, родившаяся на закате, встречала меня, чтобы стать моей женой.
Я опустился на колено.
– Я рада, что это ты, Людвиг, – сказала она, беря меня за руку. У неё были тёмные пышные волосы, тёмные глаза и полные губы. Когда она говорила, оживлялось всё её лицо. Она была почти красива.
Мы прошли к алтарю, белому камню посреди двора. Джейн не теряла времени. Я думал, брак заключит её наставник, но у алтаря напротив на стоял Безлицый. Я несколько не понимал, в чём дело, и какой властью обладает Безлицый, чтобы провести обряд, но сейчас было не время задавать вопросы. Бел подошла и встала рядом со мной. Hаставник Джейн, имени которого я не знал или не помнил, встал рядом с нею.
Где-то за невидимым горизонтом село солнце, и я почувствовал это.
– Лорд Людвиг из Лута, согласен ли ты взять в жёны Джейн Мид, наследницу Мал Мидда, и быть с нею до конца её дней? – спросил Безлицый шёпотом.
– Да, – я не мог ответить иначе, хотя такая поспешность меня несколько настораживала. Я взглянул на Бел, но она смотрела прямо. Я заплaтил ей, чтобы она служила мне ночь и день, и день только что закончился.
– Леди Джейн Мид, согласна ли ты взять в мужья лорда Людвига и быть с ним до конца его дней? – спросил Безлицый.
– Да, – ответила Джейн.
Мы обменялись кольцами.
Церемония свершилась, и я стал лордом Людвигом Мидом.
– Ну вот и всё, – сказала Джейн, чтобы всё убедились, что заклятие снято. – Людвиг, супруг мой, заплати по счетам и отпусти людей с миром. – обратившись к Бел, она добавила:
– Бел, я хотела бы воспользоваться твоими услугами. Поскольку Людвиг, насколько я знаю, обещал выделить тебе воина, чтобы он доставил тебя обратно, заедь в Хальт, и возьми всё необходимое, что понадобится тебе, чтобы поменять внешность человеку по имени Ронан. А затем вернись сюда. Я заплачу втрое больше, чем этот задаток.
Джейн взвесила на ладони поданный Безлицым мешок с монетами и отдала его Бел. Я мог бы поклясться, что это была та самая плата, которую вчера ночью я отдал Безлицему под вязом.
Бел кивнула и пошла к воротам. Я понимал, что меня лишили возможности нанять её ещё на ночь. Только не понимал, зачем.
Ворота открылись. Воин, с которым ездила Бел, взял её на спину своего коня и, как и было договорено, повёз её обратно, туда, где я нанял её. Только гораздо более долгой и менее опасной дорогой.
Уезжая, Бел взглянула на Тьму прищуреными белыми глазами, так, что у той волосы отбросило с лица. Провожая взглядом коня, увозившего Бел, тьма задумчиво накрутила на тонкий палец поседевший внезапно волос. Я не мог даже представить, что было бы, потребуй у меня Тьма Бел в оплату. Не думаю, что Мал Мидд бы устоял, да и делать ставки я бы поостерёгся. Впрочем, на Бел я больше не имел никакого влияния. Сокровища, что я вёз, теперь навечно принадлежали Джейн, а насчёт других мы с Тьмой не договаривались. Оставался лишь один способ оплаты.
Я почувствовал острое искушение отпустить с Бел оставшихся двух всадников, пока ворота были открыты. И я махнул им рукой.
Ворота закрылись. Мои люди уехали. Бел была нанята другими, с Тьмой я ещё не расплатился за предыдущую службу, а нанимал я её лишь на день, до ночи, и теперь Тьма тоже более не подчинялась мне. Боннах Стон отчего-то улыбался.
И я задал вопрос, который мучил меня с тех пор, как мы вошли в ворота Мал Мидда.
– Почему ты, Безлицый? – спросил я. Почему церемонию вёл ты?
– Безлицый? – сказал он вдруг в голос, чего я никак не ожидал. – Отчего же? Лицо у меня есть. Кроме того, ты употребляешь моё прозвище в неправильном роде.
Это я уже понял по голосу – та, кого я считал мужчиной, обладательница несомненно девичьего, хоть и низкого голоса, сняла свою шляпу, и я увидел почти точную копию Джейн. Тёмные волосы были собраны за спиною в хвост, тёмные, хорошо очёрченные губы и тёмные большие глаза были такими же, как у Джейн.
– Тебе интересно, почему я проводила обряд? По праву старшего в роду, Людвиг. Я Джоанна Мид, старшая сестра Джейн.
– Но… Почему тогда наследницей Мал Мидда стала младшая? – я не мог понять, что происходит, но чувствовал, что пира в честь свадьбы, наверное, не будет. Я положил ладонь на рукоять меча.
– Родители назначили наследницей младшую дочь, чтобы оставить пространство для манёвра. Старшая в роду оказывалась вне заклятия, и это играло нам обеим на руку, вот как сейчас.
– Приведите Стонна, – Джоанна отдала приказ, и люди сестёр подошли к нему.
– Годами я создавала себе репутацию, – сказала Джейн, возвышаясь надо мной, – чтобы спланировать свадьбу сестры. – Ты думал, это твой план? Я заплатила Тьме, чтобы она вовремя оказалась у двора Кайла. И он нанял её, чтобы опередить тебя, поскольку узнал, что ты спешишь сюда, а значит, моя сестра скоро станет совершеннолетней. Таким образом, Кайл убил Мальтазара, а ты убил Кайла. А сделай я так, чтобы Тьму нанял сразу ты, Кайл остался бы жив, а ты, как командир не самой многочисленной силы, мог бы проиграть Мальтазару. Но мы решили строить свой план на тебе, как на том, кто больше всех любит действовать чужими руками. Кроме того, ты самый красивый из вас троих.
Я молчал.
– Так, мы уничтожили все вампирские силы почти полностью и сняли заклятие с Джейн.
– Завтра утром я буду свободной, хотя и вдовствующей, хозяйкой Мал Мидда, – сказала Джейн, становясь рядом с сестрой.
– А кроме того, ты привёз мне моего любимого, – сказала Джоанна, обнимая освобождённого Стонна, который больше не прятал улыбки, – и спас его и от покушения, которое готовили люди, метившие в главари банды, и от розыска. Боннах Стонн считается мёртвым. Вместо него теперь будет свободный человек по имени Ронан.
– Кстати, это моё настоящее имя, – сказал бандит, усмехаясь.
– А я, властью хозяйки Мал Мидда, дарую молодому Ронану титул барона Сатского, и земли, именуемые Сат, вместе с лесом, мельницами и людьми, – добавила Джейн, улыбаясь.
Я стиснул клыки.
– Но я ещё лорд Мал Мидда, и моя власть со мной!
Я выдернул меч. Ну что ж, посмотрим, скольких я успею уложить, прежде чем кто-нибудь сможет меня коснуться. Нет бойца лучше меня, когда в моей руке мой меч.
– Ты забываешь обо мне, Людвиг – сказала Тьма. Ты ещё не заплатил мне.
– Ты не дала мне выбора! – закричал я. – Бел – не моя, сокровища теперь принадлежат Джейн, и меч – единственное, что у меня есть! Ты обещала мне выбор!
– Не хитри, Людвиг. Ты уже понял, что ты не самый искусный в этом деле. – Тьма приближалась. – У тебя был выбор, но ты им не воспользовался.
И Тьма забрала у меня меч. Я отдал его, ибо иначе она забрала бы его из моего пыльного праха.
– Я хотела бы нанять тебя, Тьма, – cказала Джоанна. – Я хочу, чтобы светлячки не тревожили мой сон в эту ночь.
Я проиграл всё.
Я сижу в темнице и жду рассвета, и небо за большим решётчатым окном уже светлеет. Ну что ж, зато я ещё раз увижу солнце.
Я пишу эту историю, сидя на каменном полу. Я хорошо вижу в темноте. Возможно, кто-либо прочтёт её, но я не думаю, что история падения Людвига из Лута, лорда Мал Мидда, убитого собственной женой, станет в итоге чем-то большим, чем ещё одна история о вампирах.
Автор - Алексей Провоторов (Provod).
Источник.
Новость отредактировал Foxy Lady - 5-10-2018, 01:47
Причина: Авторская стилистика сохранена
Ключевые слова: Вампиры разбойники замок предательство магия волшебница свадьба