Старшина Полещук и первое дело

Старшина Полещук носком ботинка ковырнул отлетевший далеко в сторону кусок металла. Края были оплавлены, отполированы до блеска.

Пассажирский состав сошел с рельс. Жертв не было – пустой поезд возвращался в депо. Кабина машиниста не пострадала совсем, а самого его, заикающегося и дерганого, отпаивали чаем сердобольные тетеньки, продающие на станции пирожки и чебуреки. Вокруг вагонов сновала группа техников.

– Юр, причину определили? – поймал Полещук за рукав знакомого конструктора. Тот пожал плечами:

– Да все в порядке, Михаил Александрович. Может, сбой автоматики?

– Ну да, сбой, – протянул Полещук. – Третий за два месяца у новенького состава. И ни одна проверка ничего не выявила.

В депо уточнил у диспетчера, какой поезд поставят на замену. Следующий рейс только ночью, есть время отдохнуть и поужинать.

Как только паровоз загудел и стал набирать скорость, старшина постучал в купе проводников головного вагона. Стук был странный, ритмичный – два удара с длинными паузами, два подряд. Потом остановка и снова – два с паузами, два подряд.

За дверью заскреблось, зашуршало. Что-то с грохотом рухнуло на пол и покатилось. Наконец в маленькую щелку высунулась всклокоченная борода, за которой торчали два заспанных глаза и вихрастые, в разные стороны торчащие волосы.

– Что надо? – сиплым голосом спросил вихрастый и закашлялся.

– Выходи, Федор. Поговорить надо. Да и чайник у тебя остыл уже, пассажиры недовольны будут, – сказал Полещук и выбил из пачки сигаретку. Он наблюдал, как, суетясь и шепотом ругаясь, в купе копошится вагонный Федор. Наконец вышел, поманил старшину в тамбур.

– Проводник спит. Пусть себе, не будем мешать. Покури пока.

Старшина курил и задумчиво следил, как маленький, юркий, всего по колено ростом, Федя ловко наполнил бойлер водой, выбросил окурки из пепельницы и заварил два стакана ароматного чая. Он был настоящей находкой для проводников и машинистов, те в нем души не чаяли, считали своим талисманом и постоянно баловали. Видимо, и рабочие, которые собирали двигатель локомотива, были такими же – серьезными, строгими, правильными. Именно от настроения и поведения рабочих зависит, каким будет вагонный. Если же над мотором будут работать бракоделы, лентяи, любители «тяп-ляпного» труда, страшно даже представить, как поведет себя вагонный.

Наконец Федя сел рядом с Полещуком и отхлебнул чай. Вопросительно глянул.

– Тут такое дело, Федор. Про 122 номер слышал?

– Это который дважды с рельсов сходил? – Федор наморщил лоб и кивнул. – Ну да, слыхал.

– Уже трижды, – веско, взвешивая каждое слово, сказал старшина. – Что думаешь?

Федор замялся и засопел. Он не умел врать, поэтому разговор давался ему с трудом и был неприятен. Наконец выдавил:

– Это плохо. Плохо это, вот что.

Полещук даже хихикнул от неожиданности. Потом откашлялся, наклонился к столику и строго спросил:

– Где вагонный?

Федя совсем растерялся и попытался отодвинуться, но сзади была стена. Тогда он ловко сбил рукавом чай и чуть было не смылся вместе со стекающей водой, но старшина был начеку. Он произнес магическое заклинание «Стой! Руки вверх!» и предотвратил побег.

– Федя, ты же понимаешь, что надо. Надо, Федя! Это сейчас повезло, поезд пустым шел. А завтра? А через неделю? А если он взорвет все к черту?

Вагонный молчал и ковырял стенку пальцем. Руки его медленно опускались, оттаивая после магии.

Полещук выдохся и тоже замолчал. Выдерживал паузу.

– Что делать будете? – хмуро спросил Федор.

– Ну что-что. Посадим. Придется. Сам понимаешь, по-другому никак, – развел руками старшина.

Вагонный кивнул, еще немного помялся, а потом пошел к купе. Распахнул дверь и ткнул пальцем:

– Вон он. Дрыхнет. Как пришел, все конфеты с ликером ел. Штук пять съел, потом пытался стоп-кран сорвать, я отогнал и спать отправил.

На плетеном тряпичном коврике, укрытый салфеткой, лежал на боку и похрапывал еще один вагонный. Тонкий, весь какой-то острый и угловатый, с широкими кустистыми бровями и прической-ежиком, он даже во сне дергался и взмахивал руками.

Старшина снял рюкзак и развязал тесемки. Вынул горшок, пакет с землей, попросил:

– Федя, воды принеси.

Федор вынул из ящика и откупорил бутылку питьевой «Бонаквы». Поставил рядом.

– Готов? Тогда давай! – крикнул Полещук, схватил спящего вагонного за шиворот и одним движением засунул в горшок. Тот моментально проснулся, выгнул спину, зашипел, как кошка, но вырваться не смог. Старшина держал крепко, пока Федор сыпал землю.

Сначала ступни.

Потом колени.

Потом спина и шея.

А потом и голова, продолжавшая крутиться, шипеть и плеваться, скрылись под слоем земли.

Полещук вытер платком пот со лба и полил землю водой. Предложил Федору:

– Пойдем, покурим?

Федор хозяйственно подмел пол, протер горшок от капель и пятен, переставил его на столик у окна. И они вышли в тамбур.

А пока их не было, на земле вспух маленький бугорок. Который уже через пару минут был вскрыт двумя зелеными листиками. А потом еще двумя.

Когда старшина с вагонным вернулись, в горшке бойко покачивалось в такт поезду небольшое деревце.

– Ну вот что, Федя. Ты сам справишься или мне забрать? – старшина ткнул пальцем в горшок.

– Справлюсь. Он когда появится?

– Обычно через день-два, максимум три. Если какие проблемы будут, приходи, разберемся. Помнишь, что делать?

– Так чего там – желудь снять, оземь бросить, он в дым разлетится, а из дыма новый вагонный выйдет. Только вот, – Федор серьезно посмотрел на Полещука и продолжил, – он уже точно будет таким, ну, нормальным?

Старшина развел руками.

– Разве ж это можно гарантировать? Он другой придет, это да. А какой другой, тут это ты сам смотри. Если что, опять пересадим.

Попрощавшись с Федей, Полещук пошел в лес. Поступила заявка от медведя, кикиморы разбушевались и не дают уйти в спячку. Нужно разбираться.
Старшина Полещук и первое дело