Молчание (5 глава)
ГЛАВА ПЯТАЯ. Демонстрация силы1.
За рабочим столом заведующего ожоговым отделением расположился Груша. Перед ним стояла большая кружка с ароматным чаем и лежала, разломанная на кусочки, плитка шоколада. Виталик тяжело переживал глобальные изменения привычной реальности. Мысли крутились вокруг родителей: где они и что с ними? Живы ли? Или ледяная жуть за окном поглотила их вместе со всем, что окружало больницу? Когда до сознания Виталика дошло, что вероятность увидеть родителей живыми практически равняется нулю, он впал в истерику. И Дмитрий Антонович, который сам к этому моменту находился не в лучшем душевном состоянии, вколол себе и парню сильное успокаивающее.
Груша, оглушённый действием антидепрессанта, потянулся к шоколаду, положил кусочек в рот и глотнул чая из кружки. Дмитрий Антонович стоял в это время у окна и смотрел на улицу.
- Виталий, мне бы очень хотелось, - тихо заговорил он, - чтобы ты набрался смелости и вернулся в свою палату.
Груша отчаянно замотал головой.
- Нее! Я не пойду! Хоть убейте! Не могу я! С ними...
- Поверь мне, так надо для нашего общего дела, - сказал Кожало и повернулся к Груше.
Виталик поставил кружку на стол и поднял глаза на Кожало.
- Не понял. Какие общие дела? Вы сами сказали, если я трепаться не стану, вы мне поможете... А больше мы с вами ни о чём таком не договаривались.
- У нас с тобой, Виталий, нет времени на всякие условности. События-то как раскручиваются, а? Мы и реагировать толком не успеваем. Вот ты помнишь, как ты ко мне пришёл, рассказал, что видел, а я сразу же тебе поверил?
- Помню… Ну и что с того?
- Всё очень просто. Если бы в больнице не произошло так много странного до того, как ты пришёл, я, скорее всего, тебе сроду не поверил бы.
- Понятное дело! – воскликнул Груша.
- Так вот, давай допустим, что все странные события, произошедшие в этой больнице за последние сутки, имеют общий корень. И чтобы этот корень выдернуть, необходимо его найти, а для этого надо распутать весь клубочек...
- Клубочек? – Виталик все еще тормозил от лекарства.
Дмитрий Антонович терпеливо кивнул.
- Виталий, для того, чтобы все понять, необходимо с чего-то начинать. Согласен? Это правило формальной логики. Должна быть отправная точка. И вот, мне пришла в голову мысль - провести эксперимент, который позволит нам больше узнать о твоём странном соседе по палате. Этот эксперимент может доказать нам, что ты был прав и Федор Иванович твой - это не простой человек.
- Да зачем нам всё это нужно? Я ведь вам уже говорил...
Кожало поднял руку:
- Чтоб раз и навсегда избавится от сомнений. И если мы поймём, что мы правы, то постараемся спровоцировать его на какой-нибудь необдуманный поступок.
- Ничего не понял. Делать-то что надо? – вздохнув, спросил Груша.
Дмитрий Антонович улыбнулся, подошёл к столу и похлопал Грушу по плечу.
- Молодец! Хвалю за решительность. Для начала ответь мне, в твоём телефоне есть функция диктофона?
- Какая ещё функция? – удивился Груша. - Нету у меня никаких функций. Это... У меня с алгеброй совсем дела плохи.
- Какая к чёрту алгебра! – вышел из себя Дмитрий Антонович. - Диктофон у тебя в телефоне есть?
- А-а! Вот вы о чем! Есть, конечно.
Дмитрий Антонович сел на стул и наклонился к Груше.
- Тогда слушай внимательно, что я придумал, - произнёс он.
2.
Магамединов с тяжёлыми мыслями в голове поднялся на второй этаж, зашёл в своё отделение и у поста дежурной медсестры встретился с Весюткиной. Инга Вацлавовна держалась крепче всех, она перелистывала историю болезни какого- то больного, словно ничего и не случилось.
- Все с ума посходили, - пожаловался ей Максим Викторович. - Творят чёрт знает что. Кухню разграбили, словно сто лет не ели…
- Правильно, а вы что думали?! Людей надо кормить, – ответила на это Инга Вацлавовна. - Война войной, а обед по расписанию. Вон уже десять часов утра, а завтрака так и не было.
- И не будет, если мы его сами не организуем.
- Так давай организуем.
- Мы-то здесь с тобой решим проблему, а вот кто позаботится о людях на первом этаже?
Весюткина пожала плечами.
- Давай хоть наших больных накормим, - сказала она. - А они пусть поделятся с теми, кто пришёл их навестить, и часть проблемы будет решена. А вообще, мы не должны думать обо всех. Это, скажем так, должно быть головной болью главврача.
Магамединов мрачно улыбнулся и высказал всё, что он думает по этому поводу:
- У меня такое ощущение, что главврач самоустранился. Я не видел, чтоб он что-то предпринимал. Он, вообще никому на глаза не показывается.
Весюткина шлепнула истории болезни на стол:
- Вот же гад! Ситуация вышла из-под контроля, а он сразу в кусты!
Магамединов раздражённо замотал головой. Действительно, разве можно так бездействовать! А потом задумался: ведь я и сам не лучше, что я сделал полезного за последних два часа?..
- Ладно, предлагаю устроить чаепитие, - произнёс он. - Я пошёл на кухню за батонами и маслом.
- А я тогда накипячу у нас в столовой кастрюлю воды. Сахар с заваркой там тоже должны быть.
- Так и порешим. Ведь никаких других предложений нет?
- Нет. Да и не надо ничего другого придумывать.
3.
Когда Инга Вацлавовна подошла к дверям столовой, ей перегородил дорогу лысый верзила с фамилией Хонкин. Она эту фамилию хорошо запомнила, потому что младший брат Хонкина был её больным. Младшего брата звали Женькой – он постоянно приставал к ней с двусмысленными разговорами, пытался её закадрить.
- Слушай сюда, докторша! – неожиданно взревел Хонкин. - Даю тебе ровно десять минут, чтоб ты нам с братом организовала что-нибудь пожрать… и чтоб
принесла всё это во вторую палату, поняла?!
- Что?! - опешила от такой выходки Весюткина.
Хонкин демонстративно посмотрел на часы.
- Так… Время пошло, - сказал он. - Смотри мне. А то я бываю очень злым…
- Вы что себе позволяете?! - завелась Инга Вацлавовна. - Вы соображаете, что несете?..
Глаза Хонкина мгновенно налились кровью, он схватил Весюткину за воротник халата и закричал прямо ей в лицо:
- Слышишь, мразь, не смей на меня орать! С сегодняшнего дня ты будешь делать то, что я скажу!
Мимо Весюткиной и Хонкина, отводя глаза, мелкой походкой просеменила Чеславовна. Весюткина покраснела и попыталась вырваться.
- Мужчина, успокойтесь! Я не виновата в том, что вас вовремя не покормили!
Хонкин притянул Весюткину за воротник халата к себе.
- Я спрашиваю, ты поняла меня или не поняла?! – тихо и злобно переспросил он.
Весюткина впилась ногтями в руку Хонкина.
- Я всё поняла, убери свою руку!
Хонкин мерзко улыбнулся. Весюткина не выдержала этой улыбки, плюнула ему в лицо и вырвалась.
Хонкин бросился на неё с кулаками. Инга Вацлавовна, закрывая лицо руками, прижалась к стене. Разъярённый мужчина ударил ее по голове, Весюткина застонала, но не заплакала. Она опустила руки, скривилась от боли и взглянула в глаза Хонкина. Тот схватил Весюткину за подбородок.
- Доступно объяснил?
- Доступно, - ответила она сквозь зубы.
- И чтоб через десять минут во вторую палату мне с братом пожрать принесла.
Хонкин развернулся и медленным шагом пошёл по коридору. Весюткина проводила его ненавидящим взглядом и зашла в столовую.
4.
Весюткина прислонилась лбом к зеркалу, висящему на стене, и заплакала от боли и унижения. Затем она взглянула в зеркало, увидела своё трясущееся лицо в красных пятнах и кисло улыбнулась сама себе.
- Успокойся, дорогая,- сказала Инга Вацлавовна своему отражению. - Всё уже позади. Иногда наступает такое время... Время зла... Оно наслаждается... Этим моментом...
- Что вы сказали? – раздался в ответ чей-то невнятный голос. - Какое к чёрту зло?! Да и не наслаждаюсь я моментом. Я просто есть хочу.
Весюткина вздрогнула и обвела взглядом столовую. Никого. Инга Вацлавовна вошла в раздаточную. Глаза её округлились, и она прикрыла рукой рот.
- Ничего себе! Александр Михайлович, что с вами?
На полу в раздаточной сидел Шарецкий. Между ног у него стояла двадцатилитровая кастрюля с надписью «Пищевые отходы», а крышка от неё валялась в углу комнаты. Александр Михайлович, опустив руки в кастрюлю, интенсивно жевал отходы. Рот у него был полный, подбородок – весь заляпан едой, взгляд какой-то потерянный и одновременно извиняющийся.
Шарецкий громко отрыгнул и попытался успокоить Весюткину:
- Со мной практически всё в порядке. Я просто испытываю ужасный голод и не могу его контролировать...
Шарецкий загреб руками в кастрюле пищевые отходы и всё без разбору запихнул себе в рот. Руки у него затряслись, как у пьяницы - отходы и объедки посыпались на пол.
Весюткина подошла поближе к Шарецкому и заглянула в кастрюлю. Затем кинула взгляд на его живот. Двадцатилитровая кастрюля была почти пуста, а живот у Шарецкого раздулся до невероятных размеров.
- Александр Михайлович, - сказала она. - Вы что, съели всю кастрюлю?
Шарецкий кивнул и поднялся на ноги. Взгляд у него был, как у провинившегося ребёнка. Он отряхнулся от крошек, попытался вытереть рот, но только размазал грязь по щекам.
- Я вас умоляю, Инга Вацлавовна, вы только об этом никому не рассказывайте, - попросил Александр Михайлович и в три прыжка выскочил из раздаточной.
Весюткина застыла на месте. Она долго смотрела на пол, затем шмыгнула носом, взяла метёлку и совок и начала убирать бардак, который оставил после себя Шарецкий.
5.
- В одночасье всё превратилось в сплошной кошмар, причём не лучшего сорта, - сказал Вадим и двинулся дальше по узкому коридору подземного этажа.
- Тебе не угодишь, - ответил на это Жора.
Позади них в щель под дверью нырнули один за другим семь серых «нечто».
- Никогда бы не подумал, что наша больница уходит так глубоко вниз, - заметил Вадим.
- Вот это меня и пугает, - понизив голос, сказал Жора. - Кому и зачем нужно было строить столько подземных этажей?
Жора и Вадим проскочили мимо шахты, потом остановились и вернулись к ней. Заглянули вниз – шахта показалась им бесконечной. Вадим достал из кармана связку с ключами, снял один и бросил его вниз. Ключ улетел в темноту…
Пару секунд была тишина, а затем раздался звонкий звук удара ключа обо что-то металлическое. Вадим и Жора переглянулись.
- Ага! – обрадовался Вадим. - Есть всё-таки дно у нашего колодца!
Жора громко втянул носом воздух и скривился.
- Ты опять решил поставить эксперимент, а меня перед этим забыл предупредить? – спросил он.
- В этот раз не было смысла предупреждать, - стал оправдываться Вадим. - Эксперимент мой был экологически чистым. Я просто кинул ключик вниз…
- Тогда чем здесь воняет? – поинтересовался Жора.
Вадим осторожно принюхался.
- Сам не пойму…
Вадим и Жора двинулись дальше по узкому коридору. Вадим сморщил нос и заметил:
- Такое ощущение, что здесь что-то разлагается…
Студенты приблизились к узкому проходу в стене. С правой стороны от него из стены торчал металлический штырь. Вадим и Жора нагнулись, переступили через арматуру, сваленную на полу, и вошли внутрь какого-то тёмного помещения.
- Я ничего не вижу! – сказал Жора.
- Потерпи, я сейчас организую свет.
В руках Вадима засветился яркой подсветкой дисплея телефон.
Свет «фонарика» выхватил из темноты скопление труб различного диаметра – они на разной высоте пересекали помещение и уходили в стену.
- Мне здесь как-то не по себе, - прошептал Жора.
Слева раздался неприятный скрип, и Вадим сразу же направил свет «фонарика» в сторону этого звука. Сначала он увидел только трубы. А затем в пятне света неожиданно появилась морда... Какого-то жуткого зверя с большой головой и круглыми глазами. Зверь оскалился. С его головы на пол закапала вязкая жидкость.
- ААА!! – закричал Вадим и уронил мобильный телефон.
Жора тоже заорал. Ему показалось, что сама темнота дохнула на него холодной жутью.
- О боже, что там такое?! – вскрикнул он.
По полу что-то быстро задвигалось.
- Вадим, ты это слышишь? – зашептал Жора.
- Да! – громко ответил Вадим.
Появился свет, и Жора увидел Вадима, который стоял на четвереньках рядом с ним и светил своим мобильником в ту сторону, где он увидел зверя.
Одни трубы – и больше ничего. Вадим быстро обвел «фонариком» всё помещение. Никого в нём не было.
- Вадим, пошли отсюда! – заныл Жора.
Тот ничего не ответил и вновь направил свет «фонарика» на пол и стены. Под трубами лежала папка со скоросшивателем «Дело». Вадим подошёл поближе и поднял ее.
Жора мог поклясться, что он слышал всё это время чьё-то тяжёлое дыхание. И у него появилось такое чувство, что сейчас обязательно что-то произойдёт. Жора весь сжался - превратился в один сплошной комок нервов. Вадим же спокойно распрямился и посмотрел на папку «Дело», на обложке которой чёрным маркером было написано: «Вестница смерти».
Вадим сел на корточки и начал листать папку, освещая страницы.
- Что это за бред такой? Похоже на распечатанный из интернета роман.
Жора схватил его за плечо:
- Да пошли уже!
Вадим поднялся и осветил пол под ногами. Он увидел небольшие лужицы, в свете фонарика отливавшие жёлтым. Почесал пальцем висок, постоял, подумал и кивнул Жоре.
6.
Переборов свой страх, Весюткина вышла из столовой с подносом в руках и зашагала по коридору терапевтического отделения. На подносе у неё стояли два стакана чая и лежали шесть кусочков батона с маслом.
Из палаты номер два выглянул, хищно улыбаясь, старший Хонкин.
- Ну наконец-то, - произнёс он.
Весюткина осторожно приблизилась к нему. На её лице красовались синяки, появление которых она объяснила Магамединову тем, что споткнулась и, падая, лицом налетела на ручку двери. Зная горячий характер Максима Викторовича, она предпочла скрыть правду. Не хватало ещё в отделении кровопролития. А вдруг Магамединову не удалось бы поставить этого козла на место, а вдруг Максим Викторович пострадал бы ещё сильнее, чем она?
- Быстрей давай! С ума сойти, как жрать охота! - поторопил Ингу Вацлавовну Хонкин и зашёл в свою палату. Она последовала за ним.
В палате на своей кровати лежал Хонкин-младший. Старший прошел на середину комнаты и показал рукой на тумбочку, что находилась рядом с кроватью у окна.
- Давай, шевели ластами, дура! – зарычал он. - Ставь всё на тумбочку и проваливай за дверь, жди моих дальнейших указаний.
Хонкин-младший приподнялся и с удивлением посмотрел на брата.
- Эй, брат! Ты что сдурел?! Как ты разговариваешь с врачом?
Весюткина поставила поднос с чаем и бутербродами на тумбочку.
Старший Хонкин удивился:
- Женька, ты чего на меня раскричался, что я не так сказал?!
- Да ты сам подумай! - возмутился Евгений Хонкин.
Весюткина осторожно достала из кармана шприц с розовой жидкостью и быстрым движением вколола его Хонкину-старшему в мышцу плеча. Тот вздрогнул и сразу же осел на пол, ударившись головой об угол тумбочки.
Увидев это, Хонкин-младший вскочил с кровати.
- Игорь! – крикнул он, потянувшись к брату.
- Я бы не советовала вам к нему прикасаться, - спокойно заявила Весюткина. - Я пока ничего не смогу вам объяснить. Но твёрдо уверена, что у нас по отделению распространяется болезнь, вызывающая неконтролируемый звериный голод. У вашего брата из-за нее явно началось расстройство психики…
- Что вы такое говорите? - растерялся Евгений Хонкин.
- Женя, если вы хотите выжить, то вы покинете эту палату вместе со мной.
- А... Игорь? Бросить его? А если все это ошибка?!
Весюткина развернулась и быстро зашагала к выходу.
- Я закрываю эту палату на карантин, - напоследок произнесла она. - Вам даю шанс сделать правильный выбор. В будущем может случиться так, что выбора у вас уже не будет.
Хонкин-младший поднял брата с пола и уложил на кровать.
- Хорошо, я с вами, - прошептал он и вместе с Весюткиной покинул палату номер два.
7.
- Уже два часа никак не могу попасть в процедурный кабинет. Кто-то в нём закрылся и не выходит, - пожаловалась Анфиса заведующему терапевтическим отделением.
Магамединов ударил кулаком по двери.
- Кто здесь? – закричал он. – Откройте немедленно!
- Я не могу, Максим Викторович, - раздался за дверью голос Шарецкого. - У меня нет сил… даже двинуть рукой…
- О, боже, что там с ним? - взвизгнула Анфиса. - У кого-то же должны быть запасные ключи!
Магамединов отошёл назад и ударил по двери ногой. Она распахнулась, стукнувшись о стенку. Анфиса уставилась на Максима Викторовича.
- Такой способ открывать двери в последнее время входит в моду, - пожал плечами заведующий и заглянул в процедурный кабинет.
То, что он там увидел, поразило его до глубины души. На кушетке стонал Шарецкий, живот у него вздулся до невероятных размеров. На лице и шее выступили вены.
Магамединов тяжело вздохнул и подошел к Шарецкому.
- Ох, как же знакома мне эта картина! – произнёс он.
Шарецкий попытался приподняться, но у него не получилось.
- Не подходите ко мне близко! Я заразный, – предупредил он.
Магамединов кивнул.
- Я вижу, что шансов остаться живым у тебя нет.
Шарецкий вытер слабой рукой пот, выступивший на лбу.
- Максим Викторович, самое страшное, что я никак не могу вспомнить тот момент, когда я решился участвовать в этом эксперименте...
Магамединов наклонился к Шарецкому и стал внимательно рассматривать его лицо и шею. Под глазами Александра Михайловича выделялись тёмные круги, на лице было видно, как полопались мелкие сосудики. Вся шея у Шарецкого была в какой-то красной сыпи.
- О каком эксперименте ты говоришь? – спросил Максим Викторович.
- Мэр нашего города вернулся из поездки в Африку заражённым какой-то неизвестной науке болезнью, - начал объяснять Шарецкий. - В Африке её называют новой чумой.
- И зачем, скажи мне на милость, нашему мэру понадобилось поездка в Африку?
В ответ Шарецкий закашлялся.
- Ох, - застонал он. - Не перебивайте меня! Я боюсь, что не успею рассказать главного.
- Я молчу! - рявкнул Магамединов.
- Мэр приказал нам тайно провести эксперимент, за положительный результат которого обещал заплатить громадную сумму. Хорошо помню, что я отказался. Но вчера вечером я сделал укол больному, специально заразив его африканской чумой, чтоб в дальнейшем на нём провести испытания нескольких синтетических препаратов. И вот, когда я уже сделал укол, я с ужасом стал вспоминать: когда же я решился сделать этот гадкий поступок. Ведь я был принципиально против. И не вспомнил. И до сих пор не могу вспомнить.
- Приказал нам. Нам – это кому? – поинтересовался Максим Викторович.
- Мне и Беленькому, - ответил Александр Михайлович и закрыл глаза.
- Какого больного заразил ты? - отчеканил Магамединов. - А какого - Беленький?
Шарецкий открыл глаза, в них сквозь слёзы засветились нечеловеческая боль и страдание.
- Я заразил Алексея Горина из третьей палаты, а Беленький... Я точно не знаю кого, но у меня есть предположение.
- Не напрягайся! Я сам тебе скажу: Кадышева из пятой палаты.
Шарецкий вновь кивнул и застонал.
- Вот, что я ещё вспомнил, - заговорил он из последних сил. - Мэр хотел к вам направить убийцу, но, видимо, не успел это сделать - умер, гнида!
- А я-то что ему плохого сделал? – удивился Магамединов.
- Беленький жаловался ему на вас, что вы его много загружаете работой, не даёте свободы его действиям.
Магамединов с состраданием посмотрел на Шарецкого, обхватил голову руками.
- Что же вы, мужики, натворили?
8.
В коридор подвала из морга выскочили две «зместрелы». Это были те самые две твари, что когда-то плавали в ванночке с формалином, правда, они подросли и изменились внешне. Теперь они были больше похожи на белок, а не на ужей. Крылья у них отвалились. Но зато остались шесть пар лап, которые могли полностью прятаться в тело, при этом животное легко трансформировалось в змею с головой, похожей на наконечник стрелы.
Двигались «зместрелы» завораживающе, синхронно: то обе влево, то обе вправо, то обе крутились на одном месте, словно что-то выискивали. Затем они и вовсе остановились возле батареи и стали заглядывать под неё. Из их голов вылезли антеннки. «Зместрелы» открыли маленькие ротики, обнажили острые зубки и неприятно запищали.
Где-то за батареей раздался шум крысиной возни. Крысы истерически завизжали, будто кто-то их садистски мучил. Через несколько секунд возня и визг прекратились, и из-под батареи потекла тёмная кровь.
«Зместрелы» продолжили своё движение, они бросились к лестнице и стали подниматься на первый этаж, прыгая с одной ступеньки на другую.
В вестибюле первого этажа скопилось много людей. Многие сидели на скамейках и стульях, часть расположилась на куртках, расстеленных на полу. Несколько человек ходили возле окон.
Двое мужчин – Игоревич и Артёмович – стояли недалеко от лестницы и курили.
- Прожил столько лет и беды не знал, - пожаловался Игоревич. - Ни в какой войне не участвовал… А тут - на тебе, на старости лет – такой сюрприз!
- А я тебе так скажу. Это всё проделки японцев, - заявил Артёмович.
Игоревич с удивлением посмотрел на Артёмовича.
- Почему именно японцев? – спросил он.
- Никто другой до такого не додумался бы, а эти могут, - стал объяснять Артёмович. - Я когда-то, молодым ещё, слышал где-то, что у них громаднейшие лаборатории занимаются управлением погодой. Хотят снег вызовут, хотят - жару нестерпимую.
- Брехня всё это, - недоверчиво произнёс Игоревич.
В этот момент две «зместрелы» выскочили в вестибюль и бросились под ближайшую скамейку, на которой сидели две пожилые женщины.
- А сугробы откуда, а? А каток этот ледяной вокруг больницы? Японцы, верно тебе говорю. А мы, дураки, гадаем, правда это или нет…
Из-под скамейки, просунув головы между ног людей, выглянули две «зместрелы» и с интересом стали наблюдать за спором курящих мужчин. Из их голов вылезли антеннки и наклонились в сторону Игоревича и Артёмовича. «Зместрелы» тихо и неприятно запищали.
Игоревич вдруг выронил сигарету и резко шагнул вперёд, одновременно замахиваясь кулаком на Артёмовича.
- Знаешь, что я тебе скажу, дрыщ ты бессмертный?! - заорал он.
- Эй, Игоревич, ты чего?! – испугался Артёмович.
Игоревич ударил собеседника кулаком в лицо. Артёмович отлетел от удара на полтора метра и упал на скамейку, на которой сидели пожилые женщины. Они завизжали и бросились в разные стороны.
- Дураки, что вы творите? – закричала одна из них.
Глаза Артёмовича налились бешеной кровью, он достал из кармана складной нож и бросился на Игоревича.
- Зарежу, тварь!
Игоревич двумя руками схватился за руку Артёмовича, вырвал у него нож и нанёс противнику шесть ударов в грудь. Артёмович упал на пол, подёргался немного и замер. Изо рта его вытекла струйка крови.
Люди в шоке уставились на Артёмовича. Казалось, его душа только что отлетела от тела... Но мужчина, получивший серьёзные ножевые ранения, внезапно открыл глаза.
- Игоревич, за что ты меня так? – прошептал он. И умер.
Игоревич взглядом, полным агрессии, обвёл всех столпившихся вокруг него людей и заревел, брызгая слюной:
- Что смотрите на меня, т-твари?! Готовьтесь, сейчас буду резать каждого, одного за другим.
И он развернулся в сторону ближайших объектов. Ими оказались Полина Шарапова и Оля Синицына – те самые девчата, чей друг погиб, пытаясь перелезть через забор.
Взвизгнув, Оля и Полина отскочили назад.
- Пожалуйста, не надо! – закричала Оля.
Игоревич её даже не услышал, он уже занёс над ней нож... Но тут же из толпы выскочил Сергей Ветров и заорал:
- Стой, козёл!
Игоревич успел только повернуть голову. Сергей схватил разъярённого мужчину под руки, сбил с ног и вместе с ним полетел на пол. В отчаянной борьбе парень наступил мужчине коленом на грудь и выкрутил руку. Игоревич вскрикнул и отпустил нож. Сергей нанёс кулаком Игоревичу три сильных удара по лицу, забрал нож себе и спрятал в кармане брюк.
Игоревич тяжело дышал, ноздри его раздулись, как у разъяренного быка. Глаза стали почти чёрными. Его буквально колотило от злости.
- Пусти меня! Пусстииии!!!..
Убийца неутомимо рвался из рук Сергея.
- Заткнись! - прохрипел Ветров и нанёс кулаком сильный удар Игоревичу между глаз, после чего тот потерял сознание.
9.
В ожоговом отделении в двенадцатой палате стало совсем тихо. Василий и Пузырь молча сидели на своих кроватях, на их лицах не было никаких эмоций. Пузырь смотрел куда-то в одну точку. Фёдор Иванович лежал на кровати и перелистывал папку «Дело», похожую на ту, что нашли студенты в тёмном помещении подземных этажей.
- И всё-таки он гений! – вскрикнул Фёдор Иванович, оторвал взгляд от папки и посмотрел на Даньку.
- Правильно я говорю, Пузырь?
- Правильно, Иванович! – согласился Данька, продолжая при этом смотреть куда-то в сторону.
В палату несмело вошёл Груша, обвёл всех взглядом. Фёдор Иванович закрыл папку «Дело» и небрежно кинул её в тумбочку.
Груша шагнул в сторону своей кровати, взглянул на Василия и развёл руками.
- Это... Извините, что ли, - сказал он. - У меня крыша поехала, наверное.
- Ничего страшного, зато ты нас посмешил, - ответил за всех Василий.
- Со страху что только в башку не лезет, - промямлил Виталик и повернулся к Фёдору Ивановичу. - Дедушка Федор Иваныч, дурак я и зря пургу про вас гнал.
Старик снисходительно улыбнулся.
- Да, ничего страшного, Виталик! С каждым такое может произойти, - пробормотал он и мигнул Пузырю, который всё ещё смотрел в одну точку. - Правильно я говорю, Пузырь?
Груша перевёл взгляд на Даньку. Тот кивнул и улыбнулся.
- Правильно, Иванович!
Груша лёг на свою кровать, протянул руку к тумбочке, взял с неё книжку и сделал вид, что её читает.
- Неужели, Груша, ты думаешь, что я не знаю, зачем ты вернулся? – неожиданно произнёс Фёдор Иванович.
Груша несколько секунд испуганно смотрел на страницы книжки. Затем проглотил ком, подступивший к горлу. Медленно, ожидая что-то очень неприятное, он закрыл книжку, повернулся к Фёдору Ивановичу и наигранно-безразличным взглядом посмотрел на него.
- Ну и зачем?
10.
Сергей оглядывал людей, столпившихся около тела Артёмовича. Игоревич, надежно связанный ремнями, ворочался в углу, рычал и бился головой о стену. Люди с явным трудом воспринимали то, что происходило на их глазах. А Сергей чувствовал, что это только начало чего-то большого, ужасного. Необъяснимого.
Мозг парня сверлила назойливая мысль. Не может же просто так, среди бела дня, без особой на то причины один человек убить другого. Или всё-таки может?
- Кто-нибудь объяснит мне, из-за чего они подрались? – спросил Сергей Ветров и взглянул на убитого.
Тот стеклянными безжизненными глазами уставился в пол. В его взгляде читался немой вопрос: за что?
Сразу же откликнулась пожилая женщина:
- Это сосед мой, - заявила она, показывая на Игоревича. - Сколько лет его знаю... Всегда смирный был. Голоса даже не повышал. Культурный мужчина.
- Вот поэтому я и спрашиваю, что тут происходит?
Ответа на его вопрос не последовало. Люди молча смотрели на Артёмовича и Игоревича.
К Сергею подошли его друзья - Оля, Полина и Артём.
- Серёжа, ну ты вообще... Если б не ты... Спасибо, Серёжа... - произнесла Оля. Губы у неё были белые, руки тряслись.
Сергей кивнул.
- Всё в порядке… Я своих в беде не бросаю.
В этот же момент со стороны лестницы, ведущей в подвал, раздались странные звуки: «вжи-жи-жить… вжижить… вжи-жи-жить… вжижить»….
Сергей обернулся.
- Спасибо, Серёжа… Я этого никогда не забуду, - продолжала благодарить Оля.
На лице Сергея появилось озадаченное выражение. Неприятные, повторяющиеся звуки не смолкали, а становились всё громче и громче: «вжи-жи-жить… вжижить… вжи-жи-жить… вжижить»…
Сергей поднял кверху указательный палец левой руки.
- А ну тихо все! – закричал он. - Что это за звуки такие?
- Не понял… о чём ты? – встревожился Артём.
«Вжи-жи-жить… вжи-жи-жить», - раздались звуки вновь. На лице Сергея появился испуг.
Преодолев последнюю ступеньку, в вестибюль из подвала выползли серые существа размером с небольших черепашек, по форме чем-то напоминающие божьих коровок. Одиннадцать штук. Они остановились в боевом порядке: шестеро впереди и пятеро позади.
«Вжи-жи-жить… вжи-жижи-жить», - заревели эти существа, раздвинув крылья и обнажив свои острые пилы.
- Бежим! – заорал Сергей и схватил за руку Олю.
Серые существа, словно по команде, сорвались с места и с немыслимой скоростью ринулись в сторону толпы. Сергей устремился к скамейкам и потянул Олю за собой, но девушка, растерявшись, затормозила его движение. Сергей резко развернулся, поднял её на руки и с разбегу запрыгнул на ближайшую скамейку.
Существа проскочили мимо Полины и Артёма и влетели в толпу. Раздались отчаянные вопли. Люди стали подпрыгивать на одном месте, толкая друг друга. Часть толпы бросилась врассыпную. А восемь человек повалились. И остались, кто - сидеть, а кто - лежать на полу в вестибюле на том месте, где их застали ревущие существа. Пол вокруг несчастных был залит кровью. А их отпиленные по щиколотку ступни валялись рядом...
- Дерьмо! - закричал Артём. - Что это за ногогрызы такие?
Перепуганные люди залезли кто куда смог. На подоконник, на столы, на скамейки и стулья… У трёх мужчин, что забрались на подоконник, с ног потекла кровь. По-видимому, им тоже досталось.
Ногогрызы развернулись в пяти метрах от несчастных людей, лежащих в вестибюле с отпиленными по щиколотку ногами. «Вжи-жи-жить… вжи-жи-жить», - заревели они и бросились вновь на пострадавших.
11.
В тот момент, когда на первом этаже происходила эта трагедия, Магамединов находился на втором этаже в лаборатории биохимии и гистологии. Он стоял за одним из столов и смотрел то в большой микроскоп, то на монитор компьютера, который показывал всё то же, что и микроскоп.
На мониторе было видно несколько повреждённых клеток печени человека. А в них - движение каких-то маленьких точек и коротеньких палочек, они свободно перемещались из одной повреждённой клетки в другие.
- Да не может быть такого! – воскликнул Магамединов.
В лабораторию вошли Круглова, Весюткина и Хонкин-младший (у них на лицах были белые маски). Выглядели они уставшими. Весюткина и Круглова поставили на лабораторный стол два железных контейнера и открыли их. В контейнерах стояли пробирки с кровью. Магамединов бросил на вошедших отсутствующий взгляд. Взял в руки лупу и стал рассматривать через неё человеческую печень, кишащую красновато-беловатыми червячками и другими мелкими серого цвета паразитами, похожими на божьих коровок.
- Ну, рассказывайте, с чем пришли, - сказал он.
- Мы взяли кровь на анализ у всех больных нашего отделения, - доложила Весюткина.
Магамединов кивнул.
- Молодцы.
- Почти у всех, - добавила Круглова. - Кто был на месте, у тех и взяли…
Магамединов ещё раз кивнул.
- Хорошо… обойдёмся тем, что удалось добыть.
- Визуально, людей нашего отделения можно разделить на условно заражённых и условно не заражённых, - сказала Круглова.
- Ну, и какие первичные выводы? – спросил Магамединов, рассматривая печень через лупу.
- Выводы не утешают, условно заражённых не меньше двадцати процентов.
Максим Викторович присвистнул.
- Ничего себе!
Весюткина бросила мрачный взгляд на Магамединова.
- Скажи, Максим, а есть хоть какой-то смысл в наших действиях?
Магамединов вздрогнул.
- Ты это о чём?
- Мы сейчас все боремся за жизни людей. За то, чтобы они не погибли из-за этой новой неизвестной болезни… А нужно ли это кому-то? Есть ли смысл нам искать лекарство от одной беды, если другая скоро вынесет нам окончательный приговор?
Магамединов выпрямился и отложил лупу в сторону.
- Так, давай сложим руки на груди, - предложила Круглова - И будем ждать, когда за нами придёт старуха с косою?
- Просто, друзья, мне кажется, что наши действия напрасны, - вздохнула Инга Вацлавовна.
Магамединов покачал головой.
- Нет, Инга, это не так. Нельзя сдаваться раньше времени. Поверь мне, существует вероятность того, что всё наладится…
- Я в это слабо верю.
- Ну хорошо, представь на пару минут, что через какое-то время к нам придёт помощь… неважно, откуда… но придёт – а мы тут, оказывается, раньше времени опустили руки.
- Одними представлениями я долго не продержусь, – возразила Магамединову Весюткина. - Жить сказками - это не по мне.
- Я тебя очень хорошо знаю, дорогая Инга. Из-за банального приступа отчаяния ты нас не бросишь. Но если тебе важно знать, что твои действия не бессмысленны, то я тебя лично заверяю в том, что они не бессмысленны.
Весюткина кисло улыбнулась.
- В таком случае я вам заявляю, что у нас в отделении эпидемия, число заражённых достигло около двадцати процентов. А мы с вами до сих пор ничего не предприняли для того, чтобы эта эпидемия не распространялась.
- И какие будут предложения? – поинтересовался Магамединов.
- Закрываем терапию. И отделяем больных от здоровых. С первой по пятую палату кладём условно больных, а условно здоровых помещаем в оставшиеся палаты.
- Ну что ж, Инга, чтоб тебя больше не одолевали приступы отчаяния, тебе и поручим организацию карантина в отделении, - решил Магамединов. Бросил взгляд на Хонкина-младшего и улыбнулся. - Вижу, и серьёзный помощник у тебя уже имеется…
12.
Груша и Фёдор Иванович сидели на своих кроватях и смотрели друг другу в глаза. Это был немой поединок. Груша не выдержал и моргнул.
- Не старайтесь, Федор Иванович, меня напугать снова, - заговорил он. - Я вас больше не боюсь, я ведь понимаю, что страх свой я сам придумал, а уж потом вы все этим дружно воспользовались.
Фёдор Иванович притворно вздохнул и ответил:
- Ладно, Виталик, время покажет, убежал ты от своего страха или нет. Я-то вижу, что ты всё ещё мучаешься сомнениями и вернулся в эту палату только для того, чтобы доказать самому себе, что твой страх это не навязчивая идея, а суровая реальность.
Груша набычился.
- Бла-бла-бла. Мне, кажется, что вы не умеете ясно выражать свои мысли, просто кидаете в воздух много пустых слов.
- Нет, Виталик, ты не прав, я свои мысли всегда выражаю предельно ясно. А вот ты уже не способен адекватно воспринимать существующую реальность. Тебе везде и во всём мерещатся монстры и выдуманный тобой мир, который вдруг стал тебя окружать. Или, может, ты мне скажешь, что я не прав?
Груша стукнул кулаком по тумбочке.
- А вы меня не запугивайте! Не на того напали! Я не дурак и не сумасшедший! И вообще, я, может, не хочу больше об этом говорить.
Фёдор Иванович лёг и накрылся одеялом.
- Успокойся, Груша, я тебе не враг. Враг твой таится в твоей голове и медленно уничтожает тебя изнутри.
Груша нахмурился.
- Ага, так я и знал! – сказал он. - Вы не обижайтесь, но я вас слушать больше не собираюсь. Бред несёте. Да и рассказчик из вас, если честно, хреновый. Лично меня аж тошнит от ваших тупых баек.
Фёдор Иванович ничуть не рассердился и тем же добреньким тоном продолжил:
- Мне жаль тебя, Виталик. Искренне жаль. Ты тонешь в мире своих страхов, с каждым днём погружаясь всё глубже и глубже в нечто далёкое от реальности. Ты принимаешь помощь тех, кого придумал твой разум и сознательно отказываешься от помощи тех, кто способен тебе помочь.
Выражение лица у Груши на секунду стало озадаченным: он задумался над словами Фёдора Ивановича. Затем с презрением посмотрел на старика.
- Ловко это вам удаётся.
- Что удаётся, Виталик?
- Пудрить людям мозги всякой ахинеей.
13.
Из большой кучи человеческого фарша, в котором перемешались головы, ноги и руки людей, выползли одиннадцать «ногогрызов» и встали кольцом по середине вестибюля. «Вжи-жи–жить… вжижить… вжи-жи-жить», - засверкали они своими острыми пилами.
Оля уткнулась лицом в плечо Сергея и заорала во весь голос:
- Я больше не могу смотреть на это!
Сергей беглым взглядом окинул вестибюль. Люди залезли кто куда смог. Кто на подоконник, кто на столы, кто на скамейки и стулья… У трёх мужчин, что стояли на подоконнике, с ног текла кровь и собиралась в лужу на полу. Артём и Полина стояли на кожаном кресле недалеко от скамейки Сергея и Оли.
Сергей с бессильной яростью поглядел на «ногогрызов».
- Вот же твари! – закричал он. - Найду и растопчу каждую!
«Ногогрызы» стали показывать свои пилы: они выезжали из их тел под разным наклоном.
- Сволочи же! – всхлипнул Артём.
«Ногогрызы», продемонстрировав свои пилы, выстроились в центе вестибюля в боевом порядке: пятеро впереди и шестеро позади - и медленно стали удаляться в сторону лестницы. «Вжи-жи-жить… вжижить… вжи-жи-жить»
14.
Магамединов отодвинулся от лабораторного стола и повернулся к Кругловой, которая в это время стояла у центрифуги, рассматривала пробирки с кровью и записывала что-то в большую тетрадь.
- Я не могу понять, как такое возможно, - заговорил Максим Викторович. - Наша «зараза» начинает свою жизнь, как неклеточное образование. И это не вирус. Это нечто имеет размер меньше клетки, но наделено разумом. Оно меняет своё поведение в разных ситуациях. Сначала оно просто разрушает клетки, затем их же восстанавливает…
Круглова, слушая Магамединова, подошла к компьютеру и ввела в него из тетрадки данные для обработки.
- Хорошо, но как это нечто вдруг становится червями и ещё чем-то непонятным? – поинтересовалась она.
- Я разрезал тело Шарецкого вдоль и поперёк, кромсал его хуже всякого мясника.
Круглова бросила злой взгляд в сторону Магамединова.
- Максим, давай без подробностей!
- Так вот, - принялся объяснять заведующий терапевтическим отделением. - В кишечнике эти твари получают своё первое резкое увеличение: они просто растут в размерах и становятся всё больше и больше.
- Как такое возможно? – удивилась Круглова.
- Не знаю… Есть у них свои секреты. Они жрут всё, что жрёт человек. Вот откуда у больных появляется звериный голод.
- Ничего себе!
- Твари эти по-своему молодцы, они берегут организм жертвы до последнего и уничтожают только тогда, когда им становится тесно.
Круглова отодвинулась от компьютерного стола.
- Права Весюткина, нам надо задуматься о более серьёзных средствах индивидуальной защиты.
- Это, конечно, очень нужное дело, но ты дослушай меня до конца…
- Ну что ещё? – раздражённо спросила Круглова.
- Вырвавшись на волю, - продолжил рассказывать Максим Викторович, - эти паразиты вновь резко начинают увеличиваться: тупо, но быстро растут в размерах.
Магамединов достал из лабораторного стола глубокий металлический ящик с маленькими дырочками наверху. Из него раздался вялый звук: «Вши-жи-шить».
Магамединов открыл верхнюю крышку ящика.
- Не бойся, - сказал он. - Загляни внутрь. И ты увидишь, какие могут вырастать красавцы в итоге.
Круглова осторожно заглянула внутрь металлического ящика. На неё жалостливыми глазками смотрел маленький «ногогрыз».
- Ого, какая дрянь! – воскликнула Елена Степановна.
15.
В вестибюле первого этажа люди окружили кровавую кучу фарша и костей – всё то, что осталось от восьми человек, не успевших спастись от «ногогрызов». Сергей, Оля, Полина и Артём стояли к этой куче ближе всех.
- Вот это жесть! – произнёс Артем.
Оля отвернулась и согнулась пополам. Её стошнило. На глазах выступили слёзы.
- Какой противный запах, - прошептала Полина.
Сергей выступил вперед.
- Эй, люди! – обратился он ко всем. - Я собираюсь вооружиться и дать ответ этим тварюгам. Если среди вас есть те, у кого появилось такое же желание, прошу двигаться за мной. Я иду в мастерские, чтобы изготовить оружие.
Сергей посмотрел на повергнутых в ужас людей и кисло улыбнулся. Желающих присоединиться среди них не оказалось.
- Понятно. Я никого из вас не осуждаю.
Сергей отвернулся, и только тогда из толпы раздался голос Капрона - жилистого мужика лет шестидесяти.
- Подожди, я с тобой!
Сергей кивнул и двинулся в сторону мастерских. Из толпы вышли Артём, Полина и Оля.
- Подожди, мы тоже! – закричала Полина.
Сергей обернулся и нарочито громким голосом произнёс:
- Мне некогда ждать. Время бежит. Эти твари смогут вернуться в любой момент. Кто не трус, тот пойдёт со мной. Ну а трусы мне не нужны!
За спиной Сергея зашевелились люди. Он вышел из вестибюля в правое крыло, за ним следом: его друзья, Капрон и ещё девять человек, шестеро мужчин и три женщины.
16.
Время близилось к обеду. Весюткина зашла в первую палату терапевтического отделения в специальном защитном костюме. На четырёх кроватях лежали и стонали смертельно больные мужчины со вздутыми животами.
- Инга Вацлавовна, уходите отсюда,- прошептал один из них. - Нечего на нас тратить силы.
- Глупости не говорите, - ответила на это Инга Вацлавовна. – Будем бороться с этой дрянью вместе. Я вас не брошу.
Второй больной, еле оторвав голову от подушки, попросил:
- Доктор, дайте хоть что-нибудь пожрать.
Инга Вацлавовна взяла полотенце, которое висело на спинке кровати, и вытерла пот на лице больного, попросившего есть.
- Хорошо, потерпи ещё немножко, - сказала она. - Я что-нибудь придумаю.
Третий больной не выдержал и заорал:
- Сколько можно ждать?! Скоро я начну жрать всё подряд… Ко мне близко лучше не подходите, я за себя уже не ручаюсь.
17.
Евгений Хонкин решил навестить брата. Он зашёл во вторую палату в специальном защитном костюме, снимать который при контакте с больными было строго запрещено. Хонкин-старший лежал на кровати и смотрел в потолок, живот у него вздулся до невероятных размеров. На другой кровати лежал дряхлый старичок и тихо стонал.
- Ну, как ты, Игорь? – спросил Евгений.
Хонкин резко открыл глаза и мученическим взглядом посмотрел на него.
- Уходи отсюда, Женька! И дай мне слово, что в эту палату ты уже никогда не вернёшься.
Хонкин-младший сел на кровать к брату и попросил сквозь слёзы:
- Не гони меня, брат! Мы с тобой…
Хонкин не стал даже дослушивать то, что бормотал брат. Он столкнул его ногой с постели.
- Я ж сказал: уходи отсюда прочь! И не подходи близко ни ко мне, ни к каким другим больным…
Евгений сел на пол, опустил голову в колени и громко зарыдал.
- Брат, как всё это несправедливо. Ты пришёл навестить меня, а в итоге остался лежать на больничной койке...
18.
Харьков Тимур Сергеевич – заведующий пульмонологией - открыл дверцу шкафчика и спрятал в него дипломат с долларами. С утра он только и делал, что доставал и потом опять прятал деньги. И так до бесконечности.
- Копил-копил, а как решил забрать из сейфа - так твою мать! – катастрофа, эпидемия, понос и золотуха! – пожаловался он сам себе.
На столе Харькова громко зазвонил рабочий телефон. Тимур Сергеевич медленно обернулся, не поверив своим ушам.
- Я знал! Я знал, что про меня не забудут, – закричал он.
Заведующий пульмонологией вмиг долетел до своего рабочего стола и схватил трубку телефона.
- Алло, я вас слушаю!
- Это вам звонит Андрей Кабен, - раздался чей-то голос в трубке. - Я увлекаюсь практической магией и звоню предупредить, что из-за моих неудачных опытов в больнице появилась очень нехорошая субстанция. И вам необходимо провести несколько сложных обрядов, чтобы остановить её действие.
- Парень, отстань! – взвизгнул в трубку Харьков. - Какая к чёрту субстанция! Мне сейчас не до тебя…
Тимур Сергеевич резко бросил трубку на телефонный аппарат и схватил её снова. В кабинете стало чуть-чуть темнее. Он нажал несколько раз на «кнопку сброса» и посмотрел вверх на горящую лампочку.
- Где же связь… блин! – выругался заведующий и взглянул в сторону входной двери.
Там, где должна была быть дверь, располагалась сплошная стена.
- Не понял, - сказал Тимур Сергеевич и повернулся в сторону окна.
Там, где должно было быть окно, со сплошной стены с неприятным скрипом отвалился деревянный подоконник и упал на пол.
- Эй! Чё здесь творится?! – закричал Харьков.
19.
На втором этаже терапевтического отделения Весюткина села на корточки в пустом коридоре. Она отстегнула верхнюю часть защитного костюма, сняла её и заплакала. Через стены доносились вопли и стоны больных. Некоторые из них, кто совсем уже не мог терпеть, орали во всю глотку. Всё это без содрогания невозможно было слушать.
- Не о таком будущем я мечтала, - пожаловалась сама себе Инга Вацлавовна.
Cо стороны вестибюля раздался голос Магамединова:
- Давайте-давайте, бойцы, без вас мы не справимся.
Весюткина шмыгнула носом. Из вестибюля в коридор вышел Магамединов, а за ним друг за другом - шесть санитаров в защитных костюмах: Борыгин, Теплицын, Зайцев, Лебедь, Морковин и Бобров.
- Так, Инга Вацлавовна, вот вам наши санитары, - заговорил Максим Викторович, не обратив на слёзы Весюткиной никакого внимания. - Я их за двадцать минут всех разыскал. Они вместе со старшей медсестрой запасы спирта уничтожали. Но ничего, вовремя я их накрыл, работать смогут.
Весюткина вытерла нос и взглянула на санитаров.
- Задача у вас, мальчики, очень простая. Обходите с первой по восьмую палаты и выносите из них покойников.
- И куда их выносить? – поинтересовался Зайцев.
- Кладёте их на носилки, выносите на улицу и кидаете прямо на лёд, - пояснила Инга Вацлавовна. - Этот лёд остальное сделает сам.
- А обязательно их, Максим Викторович, выносить на улицу? – спросил Борыгин, которому эта идея не понравилась.
- Обязательно, - ответил заведующий терапевтическим отделением. - Хотя бы потому, что через некоторое время из них во внешний мир вырвется много опасных тварей. У меня такое предположение, что наша больница стала настоящим рассадником для них.
- А так, благодаря вам, эти твари будут погибать вместе с телами умерших – они просто заживо сгорят на ледяной плёнке, - добавила к сказанному Весюткина.
Из второй палаты раздался неожиданный громкий вскрик. Магамединов открыл двери и несколько мгновений простоял, раскрыв рот. Синие мешки проступили под его глазами, кровь в сосудах головы застучала очень и очень громко. То, что увидел Максим Викторович, пошатнуло его психику конкретно.
Склонившись над дедулей, стоял на коленях Хонкин - старший. Он впился зубами в шею умирающего старика, сделал резкое движение головой из стороны в сторону и вырвал кусок гортани с кровью и мышцами.
- Хонкин, что ты творишь?! – заорал Магамединов.
Хонкин бросил на заведующего страшный и безумный взгляд. Ноздри у больного раздулись как у дикого животного. Он сорвался с места и кинулся на Магамединова. Максим Викторович еле успел закрыть дверь перед его носом. Раздался глухой удар в дверь, вскрик и шум падения.
Магамединов с испугом на лице посмотрел на Весюткину.
- Так, Инга Вацлавовна, - приказал он. - С этого момента вы ходите по палатам только со своим охранником.
20.
Круглова расположилась посередине лаборатории за столом, на котором стоял компьютер. Она распечатывала таблицы и делала выводы:
- С такими темпами к вечеру в терапии не останется ни одного человека. Заражённость составляет шестьдесят три процента… это уже предел всему.
Пока Елена Степановна разбиралась с таблицами, в лабораторию один за другим забегали «ногогрызы», их было много - уже больше десятка вбежало. «Вжи-жи-жить»,- шумели они.
Круглова их не слышала. Елена Степановна рассматривала данные и красной ручкой подчёркивала новые фамилии.
- Ну, вот ещё шесть больных приговорены, - шептала она.
А «ногогрызы» ползли под рабочими столами (которых в помещении было штук пятнадцать) всё ближе и ближе к ней. «Вжи-жи-жить», - угрожающе жужжали ногогрызы.
21.
- Странная штука жизнь, - произнесла Круглова пророческие слова. - Она кажется ещё такой длинной, а на самом деле приговор уже подписан, и мы даже не догадываемся, что дышим последние мгновения…
К столу, за которым сидела Круглова, подтянулось большое количество «ногогрызов». Раздался резкий неприятный пронзительный визг их пил. Круглова оторвала взгляд от компьютера и посмотрела в сторону выхода. И увидела, как начали падать из-за того, что у них были подпилены ножки, один за другим лабораторные столы. Всё, что стояло на столах, полетело на пол и разбилось на части.
Новость отредактировал Andrey-Mandrey1 - 6-08-2015, 13:53
Ключевые слова: Мистика больница ногогрызы