Маяк
— Горят? — после того, как я включал лампы, отец задавал этот вопрос чуть ли не раз в полчаса, до того момента, пока не засыпал у себя на койке.
— Горят. Да и кому они нужны сейчас? Корабли не плавают. — я всегда садился ужинать у окна, чтобы в поле зрения был маяк.
— Не ходят! — поправил меня папа.
— Без разницы. Я тут почти два месяца живу, ни одного не видел. Кому мы светим каждую ночь?
— Ниче ты не понимаешь, Павел. Хорошо, что не заходит никто в наши воды. Нечего им тут делать, Крепские скалы шутки не шутят. Маяк не ищет кого бы спасти, он просто светит.
— Знаю, пап. Просто когда корабль видишь, то вспоминаешь, что не один в этом мире.
Отец кивнул и похлопал меня по плечу, подбодрив, затем допил кружку чая с вареньем из шиповника, налил еще одну порцию, и уселся на лежак. Он всегда пил по две кружки, только так его нервы успокаивались.
— Могу тебя обратно на большую землю вернуть, если тяжко. Только после штормов уж, они скоро совсем придут. Транспортной связи не будет, месяцок - другой.
Но домой, в тесную дядькину коммуналку, возвращаться не хотелось совсем. Он постоянно пил, приводя домой таких же алкашей, только ещё и подозрительных. Поэтому после того, как закончил школу, я сразу же уехал к отцу.
Папа ложился очень рано, еще до наступления темноты. Спал он на спине, поэтому громко храпел, мешая заснуть. Сколько я его не толкал, он так и не поменял позу. В таких случаях я обычно уходил к маяку, прихватив с собой пару теплых свитеров и спальный мешок. На цокольном этаже маяка стояла небольшая скамейка, на которой я умудрялся лечь так, чтобы было удобно. Одну кофту сворачивал и подкладывал вместо подушки, другую надевал на себя, чтобы не замерзнуть во сне.
Я лежал и слушал грохот прибоя. Волны разбивались о скалы с какой-то маниакальной силой, будто желая разрушить их, и осыпались мириадами капель у подножия. Вода хотела затянуть все в свою темную, холодную глубину, только сделать ей это было не под силу - наше сооружение возвышалось на тридцать четыре метра над уровнем воды. Прибой успокоил мои мысли, и я быстро отключился.
Во сне я сидел в фонарной комнате маяка и вглядывался вдаль, высматривая на горизонте хотя бы мачту, трубу, если уж не целый корабль. Солнце было ещё высоко, царила странная тишина. Неожиданно до меня добрался прохладный ветерок, заскочив под кофту. Откуда-то появились тучи, сгущающиеся чернотой. Волны стали злее бросаться на скалы, бились о камни с оглушающим звуком. Отец не разрешал находиться внутри маяка, когда начиналась плохая погода, поэтому я встал, собираясь спуститься по лестнице, но ее нигде не обнаружил.
С неба рухнул ливень, забарабанив по прохудившейся крыше, спустя минуту вода просочилась и закапала уже в помещении. Загудел ледяной ветер, море закипело ещё сильнее, теперь уже поднимая огромные валы, направляя их в сторону скал.
Картина эта была одновременно и пугающей, и завораживающей. Я почувствовал “запах бури”, как говорил отец. Соленый, морской воздух защипал в носу.
Послышался шепот. Среди неразборчивой речи я совершенно точно расслышал слова “голодный” и “помоги мне”. Будто волны пытались мне что-то сказать. А может быть, голос этот исходил из самых темных глубин.
Я проснулся от того, что скрипнула дверь. Вскочил и увидел в проходе папу, скрестившего руки и ухмыляющегося.
— Ну, где же еще тебе быть. — пробасил он, нарочито выделив “еще”.
— Ты храпел, а я из-за этого не мог уснуть.
— Так разбудил бы меня, делов то! — посмеялся отец и махнул рукой, приглашая идти за ним. — Вставай, работы навалом.
Работы действительно предстояло много. Когда я только собирался сюда, я представлял себе белоснежный, в чёрную или красную полосу маяк, с панорамно - застекленной верхней площадкой. С тёплым, уютным домиком. С чайками, кружащимися над шпилем. Но на деле все оказалось печальней. Само сооружение и постройки рядом пребывали в весьма плачевном состоянии, если не сказать - разваливались. Конечно, отец и без меня восстанавливал маяк, только чтобы привести в порядок все, понадобился бы целый штат рабочих, а не два человека.
К вечеру, когда начало темнеть, мы прервали работу. Я быстро поужинал, покормил сторожевого пса по кличке Фонарь заранее приготовленной кашей. После пошел включать освещение.
Пульт управления находился в маячной комнате, которую папа называл вахтенной. Это всего лишь на один этаж ниже светового отсека, в котором и стоял огромный фонарь. Приходилось дважды в сутки подниматься и спускаться по множеству ступенек. Как-то раз я пытался сосчитать их, но сбился на семидесяти. К концу подъема я всегда дышал, как загнанная лошадь. Мы с отцом подумывали перенести пульт на цокольный этаж сооружения, но пока что не доходили руки. Зато на площадке открывался удивительный вид и мне он никогда не надоедал: вспенивающиеся гребни волн, меняющая при разной погоде цвет вода, утопающее в море закатное солнце.
Вдали, над видимой линией горизонта плавало грозовое облако, иногда посверкивая молниями. Судя по флюгеру на доме, ветер гнал эту тучу прямиком на нас. «Любая буря начинается с небольшого дождика.» — вспомнились мне слова отца.
Я поднялся по лестнице к лампам. Протер специальной губкой, смоченной в глицерине, защитные стекла линз, чтобы не запотевали. На всякий случай. Хоть судна тут пока и не показывались, перестраховываться меня научил отец.
Поизучал график захода солнца, висящий тут же, на стене, рядом со старой, с изогнутыми краями, картой района. На карте наш скалистый остров слева и справа зажимали маленькие, хаотично натыканные островки поменьше - рифы. На бумаге они выглядели безобидно, но на самом деле они раскинулись в обе стороны почти на пятьсот метров. От них-то мы и защищали судна в ночное время. Капитаны называли это место «рифовый километр», и обходили район стороной.
Вдоволь полюбовавшись видами, решил, что пора возвращаться вниз.
Переступив через порог, до меня донесся вопрос, который отец задавал всегда, когда я спускался с маяка.
— Как там погода, сынок?
— На горизонте дождевая туча… и, похоже, гроза. — заключил я, вспоминая всполохи молний в черноте облака. — Это то, что я думаю?
— Да. Первые нотки, возвещающие о скором приходе бури. Загони Фонаря под крышу. Возможно туча пройдет мимо, но если накроет остров, то может лить всю ночь.
Вскоре послышались первые раскаты грома. В такие моменты, когда погода портилась, (пусть это и было пару раз за два месяца) отец рассказывал мне что-нибудь интересное из своей жизни, или пугающие легенды про корабли и моря. В обычные дни от него не допросишься ни одной истории, а в непогоду что-то, по всей видимости, навевало.
— Мой отец, — начал он, заварив любимый чай, — тоже жил на маяке, и как-то раз, проходивший мимо корабль, ни с того ни с сего остановился у рифов. Долго он так стоял, отец даже пытался связаться с ним, но никто ему не отвечал. А потом он решил на шлюпке сплавать до судна. На борту никого не было, будто бы это корабль- призрак. С тех пор никто не видел членов экипажа. До сих пор.
— Жуть какая. — поежился я и сделал последний глоток чая. — Но это же не правда?
— Кто знает? — папа сделал серьезное лицо, но через секунду рассмеялся. — Конечно нет! Папа был тот еще выдумщик. Это я от него, кстати, научился всякие страшилки рассказывать. Горят?
— Горят, пап.
Отец быстро уснул, а я долго ещё лежал и читал книгу, которую взял с собой на маяк. Вообще, за это время я прочел ее уже дважды.
Ночью меня разбудил громкий храп. Пришлось вставать с кровати, чтобы растормошить отца. Случайно взглянув в окно, я оторопел. Абсолютно ничего не было видно, будто стекло закрасили черной краской. Это значило, что маяк не светил. Прокрутил в голове последние действия вечера, среди них точно вспомнил, что лампы включал. Да я даже перед сном выглядывал - они работали. Батю будить не стал, и накинув недавно высохший дождевик и сапоги, пулей вылетел из домика, по пути прихватив мощный фонарь.
Моросил мелкий дождь, на остров опустился густой туман. Настолько плотный, что дальше десяти метров ничего не видно.
Дверь маяка оказалась не заперта, хотя я точно закрывал ее на засов снаружи. И ещё я обнаружил рядом со входом следы слизи. Сразу вспомнились самые страшные отцовские страшилки. Следы вели внутрь и по лестнице вверх. Никогда еще я не забирался на верхний ярус так медленно, прислушиваясь к любому шороху. В вахтенной, у окна, кто-то стоял. Я разглядел лишь силуэт, не успев направить на чужака луч света. В ту же секунду, как я вошёл в комнату, силуэт метнулся к окну и выскочил наружу. Напоследок я услышал, как что-то упало в воду.
Пульт управления обесточен и облеплен чем-то липким, тягучим и вонючим. Звуковая система и радиосвязь тоже не работали. “Теперь точно нужно будить папу.” — с такой мыслью я вылетел из комнаты в сторону лестницы. В голове крутились нехорошие мысли, странное, тревожное чувство охватило меня. Я не знал, что делать в таких ситуациях. Отец всегда спрашивал меня, горят ли лампы, но никогда не рассказывал, как поступать, когда они вдруг погасли. Он говорил, что такое невозможно.
Выскочил на улицу. В задней части дома лаял пес. Может быть он тоже почувствовал опасность, пытаясь теперь предупредить спящего хозяина, но я знал, что этим папу не разбудить. Я уже было рванул к жилищу, но слух уловил новый звук. Гудение. Низкочастотное, пульсирующее. Вслушался и понял, что это не гудение. От охватившей паники заколотилось сердце, по коже пробежали мурашки. Винты!
Стоило мне взглянуть в сторону моря, и я окончательно убедился. Даже сквозь густой туман я различил два светящихся огонька. Как глаза морского чудища, которое выследило жертву и крадется под прикрытием ночи. В тот момент я и правда на секунду так подумал. Но все было намного ужаснее. К рифовой линии приближался корабль. Ночью, в густой туман, да еще и с неработающим на берегу маяком. Шел вслепую. Я сразу же представил мирно спящих людей в своих каютах, не ожидающих аварии.
В памяти всплыл момент, когда отец проводил мне экскурсию по маяку. Над световой комнатой находился отсек с запасным, автономным от электричества, фонарем. Я ведь совсем забыл об этом. Никто не пользовался им лет сорок, если не больше.
С надеждой на то, что он в исправном состоянии, я добежал до мастерской, по пути упав в грязь, кое-как нашел канистру с керосином.
Когда, весь взмокший от пота и дождя, я добрался до запасного фонаря, судно уже подошло настолько близко к скалам, что шанс избежать трагедии ускользал с каждой секундой. Проклиная себя и все на свете, я разжигал этот долбанный светильник. Самая верхняя площадка не была застеклена, поэтому мне понадобилось много времени, чтобы разжечь огонь в лампе - зажигалка то и дело гасла от порывов ветра. Спасительный огонек наконец-то вспыхнул после десятка попыток. Обессилено я сел на пол, будто таскал мешки с цементом, и уставился в море. «Тормози, тормози пожалуйста!» — умолял я неизвестного мне капитана.
Судно заглушило двигатели, наверняка ещё вывернув рули. Один за другим зажигались прожекторы по всему кораблю, а так же свет в иллюминаторах. «Они уже бросили якорь. Сейчас остановятся и все будет хорошо. Все будет хорошо.» — оставалось лишь бубнить себе под нос, как молитву. Но чуда не произошло, раздался оглушающий скрежет, лязг металла. Корабль всё-таки напоролся на торчащие из воды, острые, как акульи зубы, камни.
Прежде чем я успел опомниться, до меня донеслись крики корабельной команды. Но радоваться тому, что люди живы, не пришлось. На судне происходило нечто странное. Крики превратились в неистовые вопли. Что-то вспыхнуло на борту, затем прогремел взрыв. Столб огня разрезал темноту и туман. Я увидел мелькающие силуэты людей, прыгающих в воду, некоторые из них горели.
— Пашка, Пашка, мать твою, где ты? — донеслось до меня. Я моментально пришел в себя, услышав голос отца.
— Почему не горит, Паша? — спросил отец, когда я спустился вниз.
— Я не знаю! Я проснулся а он не светит, связь не работает, сирена тоже. Как-будто электричества нет. Я разжег старый фонарь, но было поздно. — я не знаю, понял ли меня отец, потому что я, одновременно с тем, как затораторить, еще пытался отдышаться.
— Готовь шлюпку, жди меня, я попробую связаться через автономку! — отец побежал в дом.
Пока я спускался по длинной лестнице вниз, к причалу, мне показалось, что стало немного светлее. А может быть просто туман слегка рассеялся. Все равно я бежал с включенным фонарем, иначе можно было навернуться с крутого, скользкого спуска.
Лодка покачивалась на волнах, постукивая бортом о пирс. Я уже хотел ее отшвартовать, как заметил что-то плавающее в волнах. Я сразу понял, что это тело. Когда оно прибилось к причалу, я достал багор, хранящийся на щите с другим снаряжением. Поставил на причал фонарь, чтобы освободить руки. С помощью крюка я попытался подхватить одежду, удалось не с первого раза. Если бы мне два месяца назад сказали, что я буду вытаскивать трупы из воды, я бы даже не смог такого представить. Потянул багор на себя и тело перевернулось на спину. От увиденного руки моментально ослабли, железяка вылетела и ушла под воду. Я обомлел: передо мной плавал изъеденный труп. Лицо местами изглодано до черепа, всюду на нем рваные куски плоти. Меня заколотило от охватившего ужаса.
Отца все не было, я растерянно озирался по сторонам, уже не понимая, что происходит. Все казалось каким-то кошмарным сном. В ту же секунду рядом с телом что-то бултыхнулось. Затем из воды вынырнуло нечто, отдаленно похожее на человека, но кожа его, при свете моего фонарика, была синюшной, как у утопленника. Он оскалился, увидев меня. Длинные, острые как иглы, зубы клацнули, а затем его пасть резко и мощно вцепилась в горло трупа, я заметил, что вместо рук у существа было нечто похожее на плавники. Оно с лёгкостью утащило труп под воду, и через пару мгновений на месте тела лишь булькали пузырьки воздуха.
Когда отец прибежал, то обнаружил меня сидевшим на пирсе и бормотавшим что-то нечленораздельное. Я очнулся только после хорошей встряски и увесистой пощёчины.
— Пашка! Паша, что с тобой? Ты меня слышишь?
— Тут….труп…был. — все что мне удалось произнести.
Отец огляделся по сторонам, выискивая то, что меня напугало. Ничего подозрительного не обнаружил и отвел меня в дом, уложив в кровать. Сказал: “Отдыхай, я скоро.” И убежал, заперев за собой дверь. Часы ожидания вестей от папы превратились в мучительное испытание. Я все время слышал какое-то шуршание, то у окна, то у двери. Завывание ветра, казалось мне как никогда жутким. Я не мог перестать думать о том чудище из воды, которое затянуло за собой искусанное мертвое тело. Представлял, как оно стоит за дверью, выжидая момента, когда я буду уязвимей всего. Когда усну. Поэтому, я не сомкнул глаз до самого прихода папы.
Отец вернулся когда совсем рассвело. Он вошел ссутулившись, выглядел измученным, на нем лица не было. Таким потерянным я его ещё не видел. Рухнув в скрипучее кресло, просидел больше получаса. Я боялся что-либо спрашивать, так мы и сидели в тишине, пока она не стала невыносимой. Я встал, поставил чайник на конфорку, потом заварил крепкий чай. Папа выпил одну кружку молча, заговорил только на второй.
— Там никого. — отстраненно произнес он.
— Никого не осталось в живых?
— Просто никого. Пока я плыл к судну, что-то постоянно терлось о дно лодки, словно раскачивая её. Потом я увидел несколько мертвых, плавающих в воде. А затем произошло… — он прервался, сделав большой глоток из кружки. — Ты не поверишь, но их будто засосало под воду. Раз, и нет. А на самом корабле ни единой души.
Спасатели прибыли на сигналы бедствия только через несколько часов. Исследовав полузатонувшее судно, берег, и даже дно на месте крушения, они ничего, кроме личных вещей экипажа не обнаружили. Ни одного человека, словно их и не было на том корабле. Электричество на острове восстановили только через два дня, а нас с отцом отправили на материк, для разбирательств.
Я убежден, что мы с отцом видели, как действует одно и тоже существо, если только их не множество. Каким-то загадочным образом ему, или им, удалось обесточить маяк, чтобы судно, в туман, угодило в ловушку опасных скал. Там они разделались с командой, утащив их под воду.
Что это за существа? До сих пор никто так и не дал мне ответ, да и вряд ли я его получу. Вопрос слишком сложный.
Авторы - FelixBeck, MoranDzhurich.
Источник.
Ключевые слова: Маяк буря шторм туман фонарь тьма рифы кораблекрушение твари монстры