Деревенские байки
Заезжая к бабушке в деревню, я то и дело слышал всевозможные байки. И пару лет назад решил, что буду записывать те из них, что связаны с мистикой. По итогу набралось штук пятьдесят. Банальными, типа приведение в окне, бегающий домовой или проклятый дом, я вас утомлять не буду. Постарался выбрать самые самобытные и интересные.И начну рассказ с байки одной колоритной старушки.
Проживала у нас в деревеньке одна занятная старушка - Свекла. Еще мои родители ее старой помнили, то бишь, была она долгожительницей. Как она сама ни раз заявляла, она ни то что не помнила, какого числа у нее день рождения, но и год уже забыла. Одно знала твердо, родилась при царе. Да ее это обстоятельство с цифрами не сильно и заботило, все это ей казалось слишком заумным. Вроде как у нее и паспорта не было (но это не точно, как-то же она пенсию получала). Она то и дело проклинала советскую власть, что застала ее окончить три класса сельской школы. Читать газеты и книги она не любила, этим занимался ее муж, по вечерам устраивая чтения. А когда умер благоверный, уже был телевизор. За это чудо изобретение она и прощала науке и образованию их занудство, и мозга выкручивание, как она выражалась. Прожила Свекла в деревне всю жизнь, город не любила, и всех городских называла разными малоприятными словами. Но сейчас не про это.
Лично я баек от нее не слышал, как и мои ровесники. Но вот выражения по типу «А помните, бабка Свекла рассказывала», или же «Помню, страшилку мне Свекла поведала», или «Вот такая хренотень в жизни бывает, мне бабка Свекла рассказывала» слышать доводилось очень часто. Но стоило мне углубиться в тему, как выяснилось, что стройностью сюжета и конкретикой в этих упоминаниях и не пахнет. А всё почему? Не было такого, что бабка Свекла садилась на лавочку, сложив руки, и начинала ведать истории. Тут скорей обмолвки, фразы, раздробленные и не структурированные воспоминания. В общем, непочатый край для работы краеведам и фольклористам. Я на такое и не замахиваюсь даже, просто в один момент стал записывать упоминания баек нашей долгожительницы. И когда собралось изрядное количество заметок, решил всё привести в порядок и изложить в хронологическом порядке. И понятно дело, много будет отсебятины, чтобы все выглядело удобоваримо, но канва останется та же. Ну и писать я буду от её лица.
Злыдни.
Было мне тогда лет двенадцать-четырнадцать, точно уже и не упомню. Знаю, что красные уже белых в край замучили и по всей территории установили власть пролетариата. То бишь, колхозы организовали, кулакам морды набили, в школы, тьфу ты, будь они прокляты, народ безвинный и малорослый позагоняли. Жили мы тогда на границе с Беларусью, в деревеньке Крына. Всё было чин по чину, работали да жизни обустраивали, никому вреда не приносили. Батя мой, светлая ему память, был знатным конюхом. Поэтому и изба наша была за краем деревни, на пригорке, возле поля да небольшой рощицы. Вы не думайте, что к нам каждый норовил зайти, нет, всё наоборот, слишком мы неудобны для посещения. Легче в деревеньку забрести, чем к нам специально переться.
Так вот, ранним сентябрьским вечером к нам в хату ввалилось трое. Патлатые, чумазые да пыльные, в военной форме, какой — пойди пойми. Мы в этом не образованы. А я девка молодая, дурная вообще в таких вещах, ни сном ни духом, но мамкин наказ помнила получше, чем молитвы пресвятой деве. А наказ родительницы прост: мужики чужие в дом, я в подпол и после через лаз в лес, огородами убегать. Всё почему? Да потому, что многие юным девичьим телом воспользоваться норовят. А я в семье всего одна девка. Может, раз десять всё и обойдется, но вот на одиннадцатый и не повезет.
В этот раз я даже половичек сдёрнуть не успела, как один патлатый меня за руку схватил, да к своей морде поганой и протянул. Обнюхал, собака такая, и толкнул к печи. Батя в поле, мать с огорода бежит, братья меньшие плачут, забившись под лавку. Всё, думаю, смерть пришла. Я было в обморок падать собралась, но не вышло, не обучена такому, вот читать научили, а как сознание терять в трудную минуту — нет. И спрашивается, что полезнее.
Ну, мать в дом вбежала, вся в слезах, видит, мы, детки её, целы. А эти уже за столом сидят. Зло так щурятся, на печь указывают. Вот матушка пусть и перепугана, но всё на стол собрала, и ещё по требованию патлатых (хотя они и слова не проронили) двух кур умучила и в печь засунула. Аккурат на углях прожарится. Рожи эти страшные, жрут в три горла, почти не запивают, не прошло и часа, как они кур этих достали и тоже жрать, едва перья с глиной отодрав. Всё сожрали и снова рычат, еще требуют. А где взять, если нет более ничего. И вот тебе крест, перед иконами, один страхолюдин на моего братца младшего косится, Ерему. Мать тогда словно беса в себя впустила, схватила кочергу и давай ей махать, аки саблей, я же этих двух карапузов схватила и подпол, по всем заветам старших. Как до леса добежала, ни в жизни не вспомню, хоть режь меня, хоть миллион предлагай. Вот только я уже простилась со всей моей семьей и подумала, как поднимать буду двух мелких братьев. Как нас батя со старшим братом глубокой ночью отыскал, ума не приложу. Домой отнесли, отпоили, откормили.
Мать моя выжила, только и заполучила три рубца на спине. Ушли бандиты. Почему так, не знаю, знаю только, что позже, через два дня приезжал к нам отряд красных кавалеристов, с НКВДешником. О чем-то долго говорили с матерью, и после ускакали в лес. Этих мордатых ловить. Более их никто и не видел. Только охотники по пьянке болтали, что нашли они тела бойцов, их какие-то звери погрызли. Руки-ноги по поляне раскидали, а сердца с печенью сожрали. Правда, оружия при них уже не было.
Обмыры.
Знаете, в деревне жить — это не в городе пузо набивать. Тут даже после тяжелого труда не всегда поесть получалось. Крестьяне, они от матушки природы зависят и от божьего промысла. Неурожайный год, вари кожаные ремни, да молись, чтобы деткам хотя бы подгнившая репка досталась. Голод — как нежданный родственник, всегда рядом, всегда так и норовит лишку забрать, да и любой деревенский знаком с ним не понаслышке.
Вот и я один раз лютый голод пережила, хорошо, колхоз что-то там выделял, а то сейчас бы богу рассказывала про свою жизнь, а не вам. Какой тогда год был, я не знаю, помню, что перед самой той страшной войной дело обстояло. В конце февраля, когда морозы злые, вьюги непреклонные. Пришли в нашу деревню Обмыры. Про них уже никто не помнит, а может, они как-то иначе называются, только вот матушка так эту нечисть величала. В самый голодный и жуткий час появляются они в ночи. Я увидела их мельком один раз, когда в щелочку между ставень глянула. Любопытство проклятущее удовлетворить. После всю ночь молилась, не жалея колен. Белесые фигуры, словно кто по саже ночной мелом черканул. Странное это зрелище, словно в нашем мире прорезается нечто из другого, мёртвого запределья. Пять их было, долговязых в поле. Мать после рассказывала, чем сильнее голод, тем ближе они подходят, тем быстрее находят жертву. А когда в дом проберутся - всё, конец, пузо выгрызут и мозг высосут. Даже если ты кашу в этот момент каким-то чудом откушаешь, всё едино — конец. Сейчас этой погани нет на нашей земле. И уже и не будет. Они ведь не одним голодным годом питаются, они по два-три года силы копят, чтобы на свет белый выйти, да после себе жертв найти. Мать моя после как-то говаривала, что в седые времена им жертвы специально приносили, чтобы эти только одного забрали, а не всю деревню.
Беспризорники.
Было это в мае шестьдесят четвертого года, так сейчас помню, только-только вышла замуж во второй раз. Счастлива была без меры. Весь мир тогда казался добрым, открытым и доброжелательным, всем хотелось помочь, все вокруг были друзья. Возможно, не одна я такая была, вот сразу беду и накликали.
А случился тогда у нас в деревне набег беспризорников. В Союзе явление редкое, а в деревне практически невозможное. Ведь все у всех на глазах, и просто так малолетним детям бедствовать не дали бы. Или бы в семью забрали, или же в детдом определили, что вероятнее всего. Так вот, объявились у нас эти беспризорники, штук пять-шесть, откуда не понятно, где спали - неясно. Но выглядели опрятно и ухоженно. И были они вездесущи и назойливы без меры. Ты корову доить, они тут (не всем кагалом, но один-два отираются), и так и норовят в подойник кружкой залезть, и ладно бы пили, так больше разливали. Или же, ты в печь сдобу поставила, и они снова канючат-дай тетенька кусочек. На ужинах и обеднях от них вообще не отбиться. Всё хватают, тягают, рассыпают. Про то, что по подворью и домам ходили, как по родным, уже и молчу. И вроде дети, но у всего есть терпение. И вот, когда это самое терпение лопнуло, появились вопросы, вроде бы очевидные и так и просящиеся, но вот только через месяц всплыли. Откуда они? Как зовут? Где живут? Почему милиция их до сих пор не определила куда надо? И как они везде и всюду успевают хулиганить? Последний вопрос был самым животрепещущим, его прям на собрании колхоза разбирали.
А вреда они приносили много, очень много, пусть и в мелочах. То коров в лес загонят. То бензина капнут в молокосборник. Тут окно разобьют, там трубу заткнут. Здесь мешки попортят. В садах-огородах одно разорение. Четверть будущего урожая испортили. В общем, когда народное недовольство вскипело, вызвали милицию. Те сутки ловили негодников, но поймать не смогли. Правда, одно хорошо, после облавы они ушли.
Уже позже одна знающая бабка шепнула, что это был набег бесов. Пришли непонятно кто, непонятно откуда и непонятно куда делись, как есть бесы. Раньше их попы отгоняли, они подобное непотребство не терпели. Хе, а сейчас, получается, милиция справилась, только надо было к ней раньше обратиться.
С тех пор про этот казус так и вспоминают: бесовский набег.
Дальше опишу байки россыпью, что гуляют по деревне и в близлежащих поселениях.
Про порося.
Одним ясным декабрьским днем, за пару дней до Рождества, одна пенсионерка попросила мужиков забить ей кабанчика на праздники. Процедура стандартная, отработанная не одним десятком лет смертоубийств животин. Соответственно, и коллективы для этого дела уже давно сформированы, обязанности распределены, как и способы, количество оплаты. В нашем случае убийством кабана с последующей разделкой занималось три человека мужского пола, в полном расцвете сил (как говаривал Карлсон), то бишь крепко за сорок лет. Сам процесс заколки делится на несколько этапов.
1. Осмотр приговорённого. Выпить.
2. Выгнать обречённого из стойла. Выпить за копытные.
3. Прибить несчастную скотину. Выпить за кровь.
Суть алгоритма вы уловили. Так вот, на третьем этапе, когда водка уже развязала языки, но еще не притупила желание работать, бабка запричитала, тыкая пальцем в запотевшее оконце:
- Там парась убегает.
Мужики повыскакивали, и в самом деле, только что заколотый пациент нетвёрдой походкой уходил вдоль очищенной тропинки в сторону леса. Тут же было принято решение пуститься в погоню, но прежде что? Правильно, выпили-закусили, оделись, уверили бабку в том, что всё будет хорошо. И только потом, выйдя на мороз и подкурив сигареты, отправились преследовать раненую скотину. Попутно обвиняя, пусть будет Петровича, в непрофессионализме. Не спешили они по одной простой причине, этот же Петрович причислял себя к охотникам и следопытам, и со всей авторитетностью заявил, что выследит подранка по кровавым следам. План надежный. Тем не менее, у раненого образовалась фора в пять минут.
Поросенок к тому времени, как теперь уже охотники встали на след, ушел метров на триста от точки ранения и уверенно приближался к лесу. Навстречу ему двигался еще один мужик, зверь по тупости своей и из-за тяжёлого ранения уйти в сторону не пожелал, человек же, скотина гордая, и вступать в снег по колено не захотел. Поэтому царь природы извлёк из-за пазухи ножик, сделанный из винтовочного штыка, и ловко пырнул свинью (как позже выяснилось, он тоже был приглашен на забой, только припозднился, и после, за стаканом, он оправдывался тем, что сработали инстинкты в нетрезвом мозгу, вот и пырнул).
Преследователи приблизились к дважды убитой свинье, дружно выматерились, закурили. Ведь теперь надо как-то это тело переместить к месту разделки. Ну, мозговой штурм выдал очевидную мысль. Надо взять санки и переместить тело, куда надо. Сказано-сделано. Но вот беда. Никто не хотел оставаться возле убитого, ибо остальные точно выпьют за удачный удар второго кольщика, точно закусят и уже наверняка будет предложена еще и подорожная. Поэтому тело прикопали снегом и всем кагалом двинулись за санями. Все выше описание процедуры сбора, были проделаны. И к тому времени уже стемнело. И когда банда убийц вернулась за телом, его не нашли. Вот так просто, было тело и нет его. Искали честно, долго, со всем причитающимися криками и матами. Но почти центнер мяса пропал, как и не было.
Вывод вроде простой, не надо нанимать пьянчуг на столь ответственное дело, но в деревне с трудовыми кадрами плохо. И если не брать тех, что есть, можно и вовсе никого не дождаться. Да и такие осечки случаются крайне редко. Куда делась тушка? Скорей всего, кто-то спер. Как? Этого, боюсь, никогда никто не узнает.
И тут ты спросишь. Причем здесь мистика? А вот причем. После этой истории стали происходить странные события. Почти каждый год (народ почти достоверно зафиксировал минимум восемь случаев), примерно в конце декабря, на одиноко бредущих пьянчуг нападает кабан. Примерно в том месте, где пропало тело свиньи. Тропа там народная и, как водится, не зарастает. Жертву изрядно мутузят, (но вроде смертельных случаев молва не зафиксировала) синяки, переломы, ушибы и дикий ужас прилагаются. И все пострадавшие, как один, любят выпить и имеют кровь животных на руках. И свидетели этого ужаса разные, от работяг, доярок, до председателя и пары городских девиц.
Последние лет десять мстительный дух порося больше не появляется, но и тут есть объяснение. Нет, на деревне, к сожалению, пить меньше не стали. Просто скотину больше никто не держит и, соответственно, убоем не занимались. Легче, и, главное, дешевле, купить готовое мясо на рынке. Такие дела.
Мертвяк.
Эта самая популярная байка в деревне, версий у нее несколько, но расскажу, понятно дело, самую каноническую.
Значит, происходило это в начале девяностых, в месяце ноябре. Шел вдоль реки в меру пьющий тракторист, по имени, скажем, Иван, думал о своем. Ничего плохого не ожидая. Путь его пролегал по узкой тропинке вдоль берега. И видит в сгущающихся сумерках сутулую фигуру на самом краюшке обрывистого берега. Только он собрался окликнуть, как видит, стоящий то ли поскользнулся, то ли сам сиганул в реку. Самоубийствами в деревне никто никогда не занимался. Ибо набожных много, да и незачем такой дурью маяться, когда водка есть. Так что все склоняются к первому варианту. Тракторист охнул и кинулся спасать потенциального утопленника. Подбежал к месту обрыва, смотрит, а там никого. Ну он прошелся дальше по реке, еще с километр, вода хоть и не сильно бежала, но все одно быстрее бредущего через кусты человека. Как итог: шапка от утопленника, зацепившаяся за сук поваленного дерева.
Он, понятное дело, сообщил куда следует, даже организовали поиски, как могли. Но тело по итогу двухдневных поисков не обнаружили. Лишь по косвенным признакам опознали в пропавшем некоего бобыля Ермолая. Вроде как и похоже был, и пропал он куда-то, и вечно возле реки отирался.
Значит, завели дело о без вести пропавшем. Все, кроме закона, признали его мертвым. Спустя две недели приятели утопленника по синему делу решили вскрыть его дом и найденными средствами помянуть собутыльника. Поминки справить в доме усопшего, там никто не помешает, дрова есть, чтобы все хорошо протопить и с полным комфортом отдаться во власть синего змея.
И вот на второй вечер импровизируемых поминок зашел среди трех пьющих спор из разряда, а был ли этот самый Ермолай хорошим человеком. Припомнили поговорку: о мертвом человеке или хорошо, или правду. А правда показала, что утопший был редкостной скотиной. И вот про его неправедные поступки пьющая троица и вспоминала, громко и с матюками. И, как гласит байка, ровно в двенадцать на крыльце послышались шаги, а после скрипнула дверь, дыхнуло холодом, и через порог вступил покойник Ермолай.
Секундная пауза, один сразу лишился чувств, другой-сиганул к окну и был таков, третий же, похлопав глазами и едва шевеля языком сказал:
- Раз пришел, давай выпьем.
Вот так он всю ночь с покойником и пил. После очнулся на крыльце своего дома, замерзший и с больной головой.
Через день, когда отпустило тяжелое похмелье, он с сотоварищами пошёл проверять владения бывшего утопленника. Все оказалось закрыто и заколочено.
Понятно дело, после тех троих знатно расспросили и не один раз. Особенно наседали на третьего, что пил с утопшим всю ночь.
И суть его рассказа такова. Значит, это Ермолай свалился в реку, переплыл ее и вылез на другом берегу. Промокший и замерзший, идти в свой нетопленный дом не захотел и, недолго думая, отправился к вдовушке Анне, что проживала на хуторе со своей пожилой сестрой. Расчет был просто: если что, его обогреют и выйдут, если заболеет. Так и вышло, простудился и не слабо так. Две недели лечился, о том, что его ищут, знать не знал. И тут шёл ночью по деревне, увидел у себя дома свет, зашел посмотреть, что там творится.
Вот такая вот простая байка с одним большим НО. Вдовствующая особа с сестрой никаго Ермолая у себя не выхаживали. Кто бы и как их ни выспрашивал, они идут в отказ. Да и самого утопленника после той ночи с выпивохами более никто не видел.
Теленок.
Эту байку, в отличие от остальных, мне целенаправленно рассказали. Верится в сказанное слабо, но это не повод не поделиться. Буду писать от первого лица, так удобнее.
Было это в конце семидесятых годов прошлого столетия, в одном не слишком успешном колхозе. Один раз в конце мая получил я путевой лист на перевозку теленка. Работал я тогда шофером. Сама задача необычная, но вписывающаяся в нормы тогдашних рабочих взаимоотношений. Колхозы неохотно, но отписывали телят в частную собственность.
Загрузили телёнка, дали мне направление, куда ехать. Навигатора тогда не было, как и нормальных дорожных карт, всё на словах. Живым навигатором выступил наш зоотехник Савельич, он, прочитав в путевом листе название хутора, указал направление. Инструкция минимальная: приехать, сдать товар в руки и катить назад. Никто и не думал посвящать в детали пацана, еще армию не прошедшего. Мне тогда как раз по осени мобилизовываться следовало.
В общем, замучился я к этому хутору дорогу искать. Почти весь день убил, помогла лихая удача, никак иначе. Добрался я-таки до точки назначения, в виде низенького дома с прибегающим то ли сараем, то ли хлевом, а вокруг почти вплотную лес.
Встретил меня заросший бородой мужик в каком-то невнятном кафтане. Молча показал документы, расписался и, взвалив теленка на плечи, ушел к себе в сарай-хлев. Я почесал репу да поехал назад, уже темнело, да и так на все это день убил. На утро еще и взбучку получил, потому что катался не пойми где. Не злобную, а чисто профилактическую.
Через месяц, третьего июня, получают от секретарши такой же путевой лист с тем же адресом. И всё повторилось по той же схеме: загрузка, поиски до вчера точки назначения, молчаливо подписать и вынос животины в сарай. Еще месяц спустя — всё то же самое. Ну тут я, конечно, призадумался, это же кому такой блат, что раз в тридцать дней теленка возить надо. Может, партийная сознательность мной овладела, а может, и банальная зависть, и вот я с таким вопросом обратился к своему бригадиру. Тот похлопал глазами и заявил твердо и четко:
- Разберемся.
И разобрались, на мою голову. Оказалось, что никто никогда не давал никаких поручений по вывозу скотины из коровника. Начали распутывать клубок и выяснили, что листок по выдачи телёнка, как и путевой лист, просто с утра лежали у секретарши на столе. Дальше я получал указание и ехал отдавать товар. Потом по горячим следам поехали искать этот хутор и к ночи таки нашли, только не нормальную, пусть и приземистую избу, а обгорелый остов. После на меня орал как председатель, так и милиционер, грозя посадить за решетку за воровство и мошенничество. Спасли от тюрьмы две вещи: первая — это вставший грудью на мою защиту зоотехник. И второе, мы нашли три теленка, туловища свалены в торховину, а головы с бирками на ушах лежат на странного вида бревне, облитые, как мне показалось, медом.
Выговор я, конечно, получил. За невольное соучастие по растрате народного имущества. Как говорится, отделался легким испугом. А кому и куда я возил телят, без понятия. Но местная ведьма говорит, что на капище древним богам, может, даже самому Велесу. Кто бы он ни был. Ну раз упомянул местную ведьму, про нее и продолжу.
Ведьма.
В соседней деревне жила так называемая ведунья. Я ее в живую ни разу не видел, но рассказов про нее наслушался. Помогала она не всем, но многим. Схема примерно такая: принимала она нового пациента только после ненавязчивой рекомендации от другого, внушающего доверие, пациента. Она разговаривает с больным, а после заговаривает воду и говорит, насколько наговор действенный. Кого-то вылечивает от болезни «рожа», кому-то помогает от боли, где-то снижала артериальное давление. Ничего запредельного. Так что бабку уважали все, кто к ней ходил и не только.
Так вот, как-то давно, почти в сороковые годы, она, будучи молодой, изгнала злую ведьму из соседней деревни. Как и каким образом, история умалчивает, обговаривают только факт изгнания. И вот про ту злую ведьму мне удалось кое-что узнать.
Первое: злая ведьма выглядела молодой и, скажем проще, эффектно. Ее любимое занятие было совращать мужей, ломая семьи. Но никто ничего с ней поделать не мог из-за дикого страха перед ведовством.
Второе: она зимой любила нагонять чертей в баню, когда там женщины мылись. Те от таких гостей сидели и чуть умом трогались, не все, но бывало.
И третье: пожалуй, последнее из интересного про нее. Она лечила людей и скот. Но помимо подношений, заставляла отчаявшегося самому выполнять четкий ритуал. К примеру: петуха зарезать в полнолуние, голой сплясать на поляне в чащобе, отравить соседскую корову, подкинуть тухлое яйцо с иголкой на порог и так далее.
И что важно, многие поддавались на ее условия и творили своими руками черную ворожбу. Поговаривали, под конец народ настолько привык к черной ворожбе, это стало чуть ли не обыденностью. Такие дела.
P.S. И напоследок, несколько странных коротких историй.
Когда-то в деревне появился конь, что любил по ночам пялиться в окно, когда ты спишь. Все это приписывали коняге одного забулдыги, забывавшему завести скотину в хлев. Но у пьянчуги конь был рыжим, а в окна смотрел то ли чёрный, то ли бледный.
На одной поселковой дороге в стороне находился дикий и, как говорят люди, некогда барский сад, большой и заросший. И вот иногда, проезжая мимо, трактористы видят там пяток разномастных детей. Они стоят на самом краю сада, смотрят, не двигаясь. И в этот момент взрослых и почти не верующих в мистику людей пробивает дикий ужас. Никто так и не осмелился пойти и посмотреть, что там за дети.
Есть у родителей предостережения для детей: не трогай оголённые провода, не подходи к коню сзади, не суй руку в пасть собаке. Простые и немудреные предостережения для самых малых, у нас в деревне имеется еще одна: не ходи ночью за молчаливым соседом. Бывали случаи, машет рукой сосед, завлекает к себе, и в итоге ты оказываешься то в болоте, то в лесной чаще. Вроде как такое было, и не с одним десятком неверующих людей.
Еще есть дом почти в центре деревни, жила там в свое время тетка, с виду обычная и ничем не примечательная. К ней постоянно, в ночь, наведывались какие-то гости, в основном мужики, но бывало и женщины. Деревня не город, такое паломничество выглядит дико. И по большей части люди видели, как народ приходит, а не уходит. Других подробностей узнать не удалось. И когда она умерла, любопытный люд зашел к ней в избу, обнаружили только кровать да стол с табуретом, никаких тебе современных приблуд, даже банального телевизора не было.
Еще при царе в одной деревне была напасть, в стогу сена мертвых парней находили. С двумя дырками в груди. Так вот, в начале нулевых также были найдены три трупа с дырками в груди. Следствие убийцу так и не нашло. Но бабки мистики навели, мол, те парни через какой-то ритуал с чертовками в стогу любовными утехами занимались. Ну и плата, как водится, смерть.
Новость отредактировал Летяга - 29-08-2024, 17:19
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Ведьма Сверхъестественное Черти Деревня авторская история