Панацея
Мои друзья никогда не приходили мне на помощь. Нет, я их любил, но каждый раз, когда я нуждался в какой-либо помощи, будь то спущенное колесо или починка крыши моего дома - их просто никогда не было рядом. У каждого из них было железное алиби, алиби на любой случай. Сначала, первые несколько лет, я думал, что это просто совпадения. Просто так случалось, что они были заняты именно в тот самый момент, когда они мне нужны. Позже я начал прослеживать некую тенденцию, начал подозревать их в том, что им абсолютно плевать на меня, особенно когда мне нужно было, чтобы кто-нибудь отвез меня в банк или же присмотрел за моей собакой пару дней. Меня это жутко злило. В конце концов я и вовсе перестал просить их о чем-либо.
Вот и сейчас, у моей дочери температура. Наверное, чертов грипп или другая распространенная зараза. Но лоб Лизы просто горел огнем. Ей срочно нужны таблетки. Антибиотики или жаропонижающие, да что угодно, что облегчит ее страдания до утра, до прихода ее доктора на утреннюю смену. Сегодня воскресенье, я достал из ящика свой еженедельный журнал, значит сегодня воскресенье. Эти тупые почтальоны всегда пытаются затолкать в мой ящик журнал толщиной в 150 страниц. Каждое воскресенье я сходил с ума, глядя, как из моего ящика торчит скомканный журнал. Доктор будет только утром, а Лизе было плохо. Нельзя было сидеть сложа руки. Я не хотел ее оставлять, но и не мог смотреть на то, как ее хрупкое тельце, взмокшее от пота, извивается на кровати, пытаясь сбежать от сковывающей ее боли. Я быстро собрался, схватил ключи и бумажник и подошел к ней.
- Милая, папа сходит тебе за лекарством. Полежи одна, пожалуйста. Это совсем ненадолго. 10 минут, и я вернусь.
- Папа, не уходи, папа. Посиди со мной немного. Я усну, правда.
Милая Лиза всегда была храброй. Но ей правда нужны эти проклятые лекарства. Я не мог ждать. Я поцеловал ее в горячий лоб и побежал в аптеку. Аптека находилась в трех кварталах, и я несся как сумасшедший, перескакивая лужи и перебегая дорогу на красный свет, порхая между машин. Одна из них, издав мерзкий визг своими колесами, чуть не отправила меня самого в больницу. Получив не самые приятные напутствия от водителя, я бежал дальше. Увидев вывеску аптеки, подсвеченную ореолом неоновых лучей, я понял, что я у цели. Именно в этот момент я ощутил безумную тяжесть в ногах. В очередной раз, мысленно пообещав себе начать ходить в зал, я ввалился в аптеку, шумно открыв дверь и тяжело дыша. В зале было тускло и пахло лекарствами. Никогда не любил этот запах. Навряд ли у кого-нибудь вообще есть приятнее ассоциации с ним. Фармацевт сразу обратил на меня свое внимание, оторвавшись от девушки, которую обслуживал.
- Сэр, с Вами все в порядке? У Вас приступ астмы?
- Со мной все хорошо, но моя дочь, у нее жар.
Я старался выровнять свою одышку, но получалось ужасно.
Фармацевт полазил по ящикам и дал мне коробочку с лекарством, я не помню каким. Я не помню, сколько оно стоило. Я даже не помню, как вышел из аптеки. В моей голове крутилась только одна фраза - "дайте ей две таблетки". Дать ей две таблетки, нужно бежать обратно. Нужно дать ей две таблетки. Я бежал и прокручивал эту мысль раз за разом, смаковал ее в своей голове. Держись, Лиза, папа близко и сейчас поможет. Дать ей две таблетки. Дать ей две таблетки. Эта мысль настолько сильно меня поглотила, что я не заметил фургон, который несся мне навстречу, когда я перебегал перекресток.
Я открыл глаза, закричал и вскочил. Дикая боль во всем теле заставила меня съёжиться и кричать еще сильнее. Где я?! Почему здесь так темно?! Я с трудом видел свои руки. Глаза начинали привыкать, и я с ужасом понимал, что я нахожусь в небольшой комнате. Комнате с решеткой! Я не верил своим глазам! Какого черта? Что это, тюрьма? Я арестован? За что? И в эту секунду мое сознание обрушило на меня лавиной единственно верную мысль. Меня похитили. Паника обдала мою спину притоком горячей крови. Кто мог такое со мной сделать? Почему я? Я никому не причинял зла, я не преступник, не наркоман, глотающий таблетки горстями. "Дать ей две таблетки". Лиза! Мысль о моей больной дочери заставила мои ноги похолодеть, а руки словно сами начали трясти решетку. Пустите меня! Мне нужно к дочери!!
- Успокойся.
Я в ужасе повернул голову в сторону голоса. Трудно было сфокусировать взгляд, но буквально через минуту я смог это сделать. В соседней камере сидел мужчина. В его камере был свет, но он был очень тусклый, я молча разглядывал деталь за деталью. Он сидел у стенки камеры спиной ко мне. На нем не было рубашки, а спину украшали швы и рубцы. Некоторые были совсем свежие.
- Кто ты такой? Где я?
- Заткнись, ты их пугаешь.
Голос этого человека был хриплым, а спокойствие просто поражало. Я сразу понял, что он был тут не первый день. Возможно, не первый месяц, судя по тем лохмотьям, которые когда-то были джинсами.
- Вот так, мои детишки, не бойтесь. Эти уроды не разберут меня на запчасти. Вы же славные детишки, вы поможете мне выбраться отсюда?
- Выбраться? Ты знаешь, как свалить?
Мой голос начал дрожать, а глаза слезиться. Я засунул руку в карман и крепко сжал таблетки для Лизы. Только она меня сейчас волновала. Моя девочка, кто знает, как ей пришлось без меня этой ночью. Если я и правда сейчас выберусь и приду до того, как она проснется - это будет чудом. Я обещал ей, что вернусь через 10 минут. Как же ей наверное было плохо и страшно.
- Если перестанешь ныть - вернусь за тобой, когда выберусь отсюда.
Голос моего собрата по несчастью звучал очень уверенно, хотя периодически он стонал, и я слышал хруст. Должно быть, он делает подкоп! Я был в напряжении и сидел тихо, как мышь. Даже тише, ведь их писк я слышал гораздо громче своего дыхания. В конце концов мой спаситель повернулся. Переполненный мыслями о спасении и Лизе, я встал на колени и начал вглядываться в его камеру. То, что я увидел, шокировало меня.
Я вспомнил, как он говорил о неких "детишках". Я в момент все понял, и к горлу подступил ком. Он сидел весь в крови, в огромной луже крови. На его правой руке уже не было пальцев, его лицо тоже было в крови, а перед ним ползали мыши. Он поднес окровавленную кисть к лицу и вцепился в нее зубами. Зажмурившись, он принялся ее жевать, грызть. Вцепившись в нее как можно сильнее, сдавливая крик сквозь зубы, он начал тянуть свою руку вперед. Кровь, которой был залит весь пол, струилась из окровавленной кисти без пальцев. В конце концов, рыча от боли, он вырвал кусок мяса из своей кисти. Отдышавшись немного, он выплюнул кусок в еще целую руку и протянул его суетливо бегающим мышам. Одна из них схватила его и убежала в щель в стене.
Охваченный ужасом, я упал. Словно в бреду, мое тело отказывалось подчиняться. Я понял его план. Он был здесь так долго, что обезумел окончательно. Он хотел уйти отсюда по частям, при помощи его "детишек". Я потерял надежду. Я лежал и смотрел в пол, пока безумец в трех метрах от меня скармливал себя мышам. В голове колом стояла одна мысль: "Что же он пережил, что же ждет меня?"
Но мои мысли прервал жуткий скрип двери. От напряжения я решил застыть не двигаясь. Я услышал шаги. Тяжелые шаги приближались к моей камере. Звон ключей предзнаменовал щелчок моего замка. Я лежал в ужасе, спиной к моему похитителю. Я чувствовал, как слезы вытекают из моих глаз. Неужели это конец? Я был готов.
- Какого дьявола! Ты опять за свое?!
Шаги начали удаляться, и я услышал щелчок замка моего собрата по несчастью. Это шанс! Один из тысячи, моя камера открыта! Я вскочил и побежал прочь из камеры. Но похититель увидел меня, и рывком преодолев расстояние между нами, сбил меня с ног. Оказавшись на земле, я не успел даже вдохнуть, как почувствовал сильное давление на мою шею. Это были руки. Сердце начинало бешено стучать, а от оттока крови из головы заложило уши. Я пытался разжать его пальцы, но хватка была мертвой. Теряя сознание, я уперся ладонями в его лицо, пытаясь оттолкнуть его, но это не помогало. Я начал ослаблять хватку. Руки опускались вниз по его лицу, я чувствовал кожей его горячее дыхание. Я сдавался.
Но тут под кончиком безымянного пальца оказался мягкий шарик. Мягкий шарик на его лице. Это был его глаз. Собрав последние силы, я схватил его одной рукой за затылок, а второй со всей силой начал давить ему в глаз. Он закричал и попытался вырваться, но было поздно. Палец уже вошел в глазное яблоко, раздавливая его и проходя все глубже. Его крик перерос в вопль, а хватка ослабла. Но я шел до конца. Палец был уже наполовину в его голове. Что-то горячее начало капать на мое лицо. Я не хотел останавливаться, сжимая его и проталкивая руку в его лицо так сильно, как могу. Чувствуя, как густая кровь заливается мне в рукав, я остановился. Остановился не потому, что хотел, но потому, что достиг предела.
Вопль стих, и тело моего похитителя обмякло. Сбросив его с себя, я огляделся. Безумца уже не было в камере. Выйдя на улицу, я понял, что даже понятия не имею, где нахожусь. Но, сориентировавшись в окружающем меня пространстве, я увидел фургон. Это был тот самый фургон, который сбил меня буквально недавно. Слава богу, ключи были в зажигании, а на панели был закреплен джипиэс навигатор. Испачкав его кровью, я ввел адрес своего дома. Лишний раз убедившись, что лекарство было все еще у меня, я помчался домой, к Лизе. Солнце уже взошло, но я надеялся, что она еще спит.
Путь был недолгим. Припарковав фургон как попало, я выскочил из него и побежал к моему родному дому. Я был рад каждой знакомой детали: моей двери, коврику у дверей, проклятому журналу, торчащему из ящика. Я схватился за дверную ручку и оцепенел. Постойте, журналу, журналу, за который я проклинаю почтальонов каждое воскресение. Журналу, который я с трудом вынимаю из ящика. Журналу, за который я уже клял их в то утро, когда заболела Лиза.
Ключевые слова: Панацея фургон камера мыши безумие авторская история