Еще одна история варвара. Глава 2

ГЛАВА 2

Яркое, испепеляющее солнце пустыни Вакхабби, от которого путник уже несколько недель не мог скрыться, осветило оборонительный вал величайшего купеческого города Лиман-К-Си.

Испокон веков на этот город богачей и купцов совершались бесчисленные набеги, и даже некоторые полководцы, собрав многотысячные армии, брали его в осаду. По мистической случайности обитель толстосумов и их богатств каждый раз оставалась нетронутой. Нападавшие разбиты, выжившие казнены на рыночной площади, а если места на эшафоте не хватало, то их сажали на кол у городских ворот.

Путешественник бывал в этих краях и раньше, но такого безжалостного восточного ветра, властвовавшего в этот раз, варвар никогда не встречал. Буран разгонял жгучий, раскаленный воздух и поднимал тысячи тонн песка в небо. Горячие, как искры, песчинки больно врезались в обожженную палящим солнцем кожу, забирались под одежду и проникали в обувь, доставляя путешественнику нестерпимую боль.

Когда Годдар подошел к многотонным железным городским воротам, украшенным драгоценными металлами, пестрящими сапфирами и изумрудами, Карггнош уже давно скрылся за барханами. Зверь следовал к канализационному выходу. Зловонные темные тоннели были единственным безопасным и бесплатным путем в этот дорогостоящий для путешественников город. При входе лиман-к-сийская стража брала грабительскую пошлину за животных. И, чтобы провести волка через городские ворота, нужно было заплатить ей кругленькую сумму.

Разумеется, Годдар не собирался выкладывать сумасшедшие деньги обезумившему от жадности правителю города за «пса», которого приходилось кормить на протяжении долгих переходов. К тому же волк обладал непомерным аппетитом, и воин не раз ловил себя на мысли о его случайной кончине. Как и все в этом богатейшем городе, ворота выглядели пусть и вычурно, но очень богато и не менее величественно, чем остальные постройки в столице торговли. Однако варвара поразило и ввело в ужас не величие и богатство, а лес из человеческих тел, насаженных на колья, который простирался до самого горизонта. «Хоть бы ветер не переменился», - размышлял мужчина, глядя на разлагающиеся трупы, собравшие невиданные ему ранее стаи каких-то мрачных на вид пернатых, облюбовавших всю округу. Воин представил, какой смрад принесёт северный раскаленный ветер, как только пришел в себя от трепета.

У обочины дороги, ведущей в город, выстроились нищие. Их было так много, что лес казнённых показался варвару не таким уж великим. Годдара удивила численность бедняков у стен зажиточного, богатейшего города Империи.

Люд в толпе был разный. Калеки, иссохшие, доживающие свой век старцы, дети и женщины. Все они были голые или в рванье. Многие истощённые болезнью. Их потрескавшаяся от испепеляющего солнца смуглая кожа была покрыта волдырями и кровоточащими язвами. Кто-то из толпы молил о помощи, кто-то пытался ухватить варвара за одежду, а кто-то дергал за сумку с провиантом. Воин испытывал жалость к ущербным, но их грубые прикосновения ввергали его в ярость, заглушая сострадание. Очередного дернувшего за медвежью шкуру, торчащую из сумки, Годдар отшвырнул в толпу попрошаек, после чего поднялся сильный гомон. Кто-то бросил в воина затвердевшим песком, рассыпавшимся о его затылок.

«Да, Леман-К-Си строился с размахом!» - каждый раз, когда варвар попадал за ворота величественного города, одни и те же мысли появлялись в его голове. «Удивительно, что в городе, на постройку которого потратили несметные богатства, живут злющие, жадные и лишенные всего человечного, людишки!» - проговаривал он про себя, рассматривая окрестные улицы, вымощенные брусчаткой, отшлифованной тысячами подошв купеческих сапог и лапами диковинных зверей. Большинство улиц были узкими, а здания давили на Годдара своими высоченными стенами. По потрескавшимся, иссушенным солнцем стенам расползались вьющиеся растения.

В Лиман-К-Си на великана-киммерийца практически не обращали внимания. Здесь он чувствовал себя лучше, ведь жители торговой столицы были искушенными людьми и киммерийцев перевидали немало. Варвар не спеша вышел на ярмарочную площадь. Посреди кишащей толпы суетившихся и торопящихся куда-то людей, среди торговых шатров и палаток с едой, от которых поднимался сизый пахучий дым, величественно и монументально, увековеченный зодчим, расположился фонтан. Это было сооружение в виде быка с непропорционально большими рогами, которые животное направило прямо на ослепительный солнечный диск. Фонтан, отражающий свет натертыми до блеска бронзовыми, золотыми и медными частями, собирал вокруг себя детей. Вода мощным потоком шла из бычьей пасти и с силой ударялась о вымощенное мрамором дно, затем стекала сквозь медные решетки в канализацию. Фонтан был щедро обсажен пальмами и, цветущим розовыми бутонами, колючим кустарником – единственными растениями, способными жить в этой пустыне. Но, среди всего богатства и великолепия, среди изысканных блюд, нарядов и изобилия услуг, увиденное на улицах купеческого города привело Годдара в ужас.

Ни жестокость войн, жернова которых перемололи не один миллион жизней, ни животная ярость, с которой солдаты крушили друг друга на полях сражений, не способны были напугать варвара. То, что творится во время схватки, обычно происходит по самым веским причинам, но здесь, на рыночной площади, сцепились несколько мужчин за пару медяков, брошенных им ради забавы. Эти люди убивали друг друга на глазах ликующей толпы. В Лиман-К-Си человеческая жизнь не стоила ничего. Человек мог убить другого за гроши, даже женщину или ребенка.

Варвар подошел к сцепившимся, барахтающимся в грязи. Несколько человек уже сложили свои головы за горсть меди, а те, кто еще боролись за медяки, не обратили внимания на подошедшего гиганта. Пнув одного и отшвырнув другого, варвар наступил сапогом на кисть человека сжимающего деньги. Он лежал в грязи перепачканный кровью.

- Это мои деньги, мразь! – прохрипел бедолага, корчась от боли.

- Нет, они мои! Я забираю их у тебя! Ты достоин голодной смерти, способный лишить человека самого сокровенного и дорогого – жизни, мерзавец! – Годдар забрал монеты и молча ушел.

- Ты сам лишаешь меня жизни! Я умираю от голода! – Вопил бродяга удалявшемуся прочь обидчику.

- Я слышал, что в каменоломню требуются люди, – бросил киммериец и ушел. Варвар слышал возгласы недовольных, лишенных зрелища горожан. Они швыряли в воина гнилыми фруктами и, не выбирая выражения, посылали его куда подальше. Но варвар, не обращая внимания на обезумивших, побрел дальше. У него были дела куда важнее, чем спасать уже давно «мертвые» души бедняков. Варвар был полон сил, он торопился к одной дорогой ему особе, о которой частенько вспоминал на протяжении своих странствий. Ее звали Киара.

Годдар воспрял духом, когда за его спиной закрылась тяжелая, украшенная бронзой, дверь в обитель страсти и наслаждения, жилище леман-к-сийских блудниц, именовавшееся «Домом Сенны и Дочерей». В этом популярном месте можно было найти женщину на любой вкус. Каждый с самыми необычными и, возможно, пугающими многих предпочтениями, мог найти все, что только пожелает. Варвар же приходил только лишь к одной, по его мнению, шикарной и волшебной жрице любви.

Она была небольшого роста, с изумительно нежной кожей, цвета кофейных зерен. Ее яркие, переполненные энергией и страстью голубые глаза, необычайной красоты, напоминали варвару женщин северных плен. Редкое сочетание темной кожи и светлых глаз имело особое магическое притяжение. На хрупкие, изящные плечи ложились кудри пепельных волос. Жрица любви носила набедренную повязку, удачно подчёркивающую восхитительные бедра, едва закрывавшую промежность, оставляя интригу и закручивая клиентов в водоворот фантазий и предвкушений ночи. Легкие бронзовые украшения скрывали соски. На щиколотке она носила широкое металлическое кольцо, с потемневшим от времени клеймом. Кольцо говорило о принадлежности девушки к дому Сенны. Оно надевалось сразу, после достижения девочкой продажного возраста – двенадцати лет.

Сильные, плотные ноги были длинными, с тонкими щиколотками и украшены татуировками. Ее необычное, потрясающее тело лишало варвара рассудка. Возможно потому, что она походила на женщин его племени. Такими формами не обладали блудницы многих городов, в которых варвару посчастливилось бывать. Самым первым делом для Годдара в купеческой столице, было увидеть ее. Варвар всегда угощал красавицу дорогим вином, одаривал девушку украшениями, инкрустированными сапфирами и яшмой, несмотря на грабительскую стоимость услуг богини любви. Однажды, перебрав крепленого вина и сливовой браги, Годдар предложил красавице бежать, но, видимо, девушку устраивала ее жизнь. Она оказалась одержима плотскими утехами и ее пристанище, небольшая спаленка в борделе, дарила ей бурю эмоций и водоворот наслаждения и удовлетворение единственного желания. У девушки было все, в чем она нуждалась. В доме дьявольской похоти комната жрице любви доставалась с рождения, а покинуть ее девушка могла только после смерти. Это не удивительно, в Леман-К-Си спросом пользовалась любая. Даже жрицы любви преклонного возраста не оставалась без работы, хотя мало кто доживал до него.

- Ты пришел, киммериец! – Послышался сладкий, мелодичный, необычайно нежный голосок, но в то же время, наполненный нотками похоти и соблазна. Этот голос сводил варвара с ума и снился годами. Девушка тихо подошла сзади и положила кисти на мощный рельефный торс воина. Годдар почувствовал, как по телу побежали мурашки. Его набедренная повязка стала тесной. Не скрывая сильнейшего возбуждения, он обернулся.

- О, Кром! – воскликнул варвар от удивления и явного разочарования. Улыбка, появлявшаяся всякий раз на его лице, когда мужчина погружался в приятный ручей воспоминаний, была стерта в один миг. Теперь он смотрел на шлюху с нескрываемым ужасом. Перед воином стояла растолстевшая с отвисшей грудью бабища. Варвар был благодарен богам, что на ее тело не налезла та запомнившаяся ему набедренная повязка, изумительно сидевшая на когда-то точеных бедрах. Сейчас складки и бугристую жировую ткань скрывала накидка из белого шелка совершенно не отнимающая лишних килограмм.

- Ну что, варвар? – Игриво произнесла она, – пойдем скорее в постель и не будем тратить драгоценные минуты! Ночь слишком коротка! – Она подошла к нему вплотную, коснувшись обрюзглым животом.