Ау
Алиска, черт бы ее побрал, была просто-напросто сумасшедшей. Ярик раздавил очередного комара на своей щеке в кровавую кашу и, резким движением вытряхнув сигарету из пачки, закурил. Говорят, дым отгоняет кровожадных тварей. А в лесу, когда солнце уже клонится к закату, это очень даже полезно. Жаль только, оставалось всего четыре штуки.— Ау-у-у-у! — со злостью выдохнул парень в сгущающиеся сумерки.
Лес, как и прежде, ответил ему таинственным шепотом листьев и посвистыванием невидимых в густых кронах птиц.
С Алиской давно уже следовало расстаться. Еще в тот момент, когда умиление от всех ее затей сменилось глухим раздражением. Поначалу, конечно, все это было интересно: и внезапно сорваться в Тулу за пряниками, и уехать на все лето в археологическую экспедицию по знакомству, влезть в заброшенную психушку и едва не нарваться на каких-то токсикоманящих подростков… Но нельзя же так провести всю жизнь. Рано или поздно нужно сбавить обороты. Им ведь уже не по семнадцать лет.
Ярик планировал все сказать Алисе еще утром, за кофе. Но испугался бурной истерики со слезами и битьем посуды и позволил ей вытащить себя из дома. Расставаться с девушкой, с которой встречаешься шесть лет (три из которых живешь с ней) в покачивающемся и скрежещущем вагоне подземки было не с руки — и он снова отложил разговор. Потом отложил еще раз, когда они покупали билеты на электричку. И в самой электричке. А уже стоя на перроне, Ярик решил, что им нужно последнее приключение. Лебединая песня совместному безумству. Потому даже не спорил, когда Алиска расстегнула свой рюкзачок и, первая закинув в него выключенный «самсунг», строго произнесла:
— Телефоны долой! Только полное единение с природой!
И вот теперь он, жертва собственной жалости, стоит посреди леса, понятия не имея, в какой стороне железка, а его верная «нокия» лежит на дне ярко-рыжего Алискиного ранца. Ярику оставалось только надеяться, что у сумасбродной девчонки хватит мозгов вызвать спасателей, а не заниматься поисками самостоятельно.
Затушив окурок о подошву кеда, Ярик присел на поваленный ствол березы. В августе дни еще были теплыми, так что можно было ходить в футболке, а вот вечера все чаще выдавались уже совсем по-осеннему холодными. Радовало только то, что не было дождя. В который раз за день посмотрев на небо, уже теряющее пронзительную голубизну и наливающееся густой сумеречной синевой, парень пробормотал, обращаясь к своей девушке, едва не превратившейся в бывшую:
— Алиска, позвони спасателям!
Небо не ответило. И Ярик, сложив руки рупором, закричал:
— Али-и-и-иса-а-а-а! Ау-у-у-у!
Лес, казавшийся в начале прогулки таким маленьким, даже уютным, откликнулся испуганным щебетанием птиц и все тем же загадочным шепотом. Где-то неподалеку снялась с ветки ворона и полетела, тяжело взмахивая крыльями и возмущенно каркая. Больше никаких звуков не было, ни шуршания железной дороги, ни ответных криков. Ярик был один.
Обиднее всего было то, что потерялся он совершенно по-дурацки. Решил напугать Алису, увлекшуюся разглядыванием какого-то особенного кустика, и неслышно отошел на несколько шагов от тропинки, на которой они стояли. Ярик рассчитывал вернуться сразу же, как услышит ее испуганный возглас, но его почему-то не последовало. Он даже успел покурить, удивляясь, чего такого прекрасного она могла разглядеть в переплетении листвы и веток. А потом пошел обратно к ней. Вроде бы той же дорогой. Но тропинка так и не показалась. Рыжеватые волосы и яркий рюкзачок не мелькнули между деревьями.
Когда, судя по ощущениям, Ярик должен был уже вернуться к тому месту, где оставил Алису, он остановился, озираясь по сторонам. Тропинки не было. Даже не обязательно той, по которой они пришли — вообще никаких тропинок! Легкое беспокойство уже тогда зародилось в душе парня, но он его проигнорировал. Решил, что просто свернул не туда и прошелся вдоль тропинки, не замечая ее в паре метров от себя. Нужно просто повернуть направо и сделать три-четыре широких шага.
Но четыре шага превратились в шесть, потом в десять, а потом и в двадцать. А под ногами по-прежнему был лишь мягкий ковер из прелой листвы и шелковистой травы. Алиса пропала.
Странно, но в первую секунду Ярик подумал о случившемся именно так: Алиса пропала. Даже разозлился на нее. Словно это не он, а она решила поиграть в незнакомом лесу в прятки. И тогда он сделал то, что следовало сделать еще несколько минут назад, крикнул зло и отрывисто:
— Лиска!
Девушка не ответила. Так начались несколько самых неприятных часов в жизни Ярика…
Между тем стало холодать. Сидя на поваленном дереве, парень чувствовал, как пропитанная потом футболка, прилипшая к его спине, остывает. Нестерпимо зачесалась кожа под тканью. А еще очень хотелось пить, но не было воды. Кто же берет с собой воду, отправляясь в лес лишь на коротенькую прогулку? Не в поход же они шли, в самом-то деле.
Парень продолжал сидеть на месте, глядя, как медленно растут густые тени под папоротниками. Сначала они налились чернотой, а потом стали увеличиваться в размерах, выползая из-под кустарников и спеша навстречу своим более слабым сестрам, которых отбрасывали березы и клены. Объединяясь, эти черно-серые пятна все росли и росли, приветствуя наступление ночи, когда они смогут наконец подняться с земли и взлететь куда выше, чем верхушки самых древних деревьев.
Пляска теней завораживала, отвлекая от невеселых мыслей, но и напоминала, что до захода солнца осталось совсем немного времени. А это означало, что ночевать Ярику предстоит в лесу. О том, как поступать в такой ситуации, парень не знал. Всю жизнь он прожил в Москве, считал себя исключительно городским человеком и о том, как следует себя вести, потерявшись в лесу, не имел ни малейшего понятия. Когда увлекавшиеся туризмом приятели спрашивали у него, что он будет делать, окажись в такой беде, он со смехом доставал из кармана мобильный и демонстрировал его, словно зажигалку древним людям. Но кое-что из разговоров с туристами вроде бы отложилось в памяти.
Первым правилом, кажется, было стоять на месте и жечь костер, стараясь, чтобы дым поднимался как можно выше. Или это то, чего делать нельзя? А почему нельзя?
— В любом случае, — рассудил Ярик, — со стоянием на месте уже не вышло, а без костра и дыма меня комары сожрут…
Собирал ветки он до самой темноты. Гора дров, которую он планировал использовать всю ночь, росла удручающе медленно, и в глубине души Ярик снова стал сердиться на Алису. И на себя самого тоже. Вот уж действительно, приключение так приключение! Лебединая песня… Только сейчас, покрываясь липким потом от напряжения и страха, он понял, что эта прогулка может стать их последней в самом печальном смысле. Футболка с ярким принтом, неуместно смотревшаяся в лесной чаще, совершенно не согревала и не спасала от паразитов, с наступлением темноты утроивших свои усилия в попытках добраться до его крови.
Изменился и сам лес. В ночи он сбросил личину миленького места для романтических прогулок и превратился в то, чем являлся во все времена: в могучую, древнюю, угрюмую силу. В каждом визгливом крике ночной птицы, в каждом шорохе и треске теперь слышалось презрение и насмешка. Он был чужим в этом мире. Потерянным и одиноким.
Костер немного развеял навеянную темнотой тоску и, заглушив ночные звуки потрескиванием влажных веток, отогнал страх. Кеды и рубашка медленно сохли, а благословенное тепло разливалось по телу. В какой-то момент он даже нашел силы улыбнуться самому себе. Не в тайге же он, в конце-то концов. Утром, а то и ночью, его уже отыщут спасатели. Усадят, как в кино, возле открытых дверей машины, дадут в руки кружку горячего чая, в плед завернут… Или как там это происходит в реальной жизни? Да неважно. Главное, у него будет уже вполне весомый повод бросить Алису так, чтобы не выглядеть скотиной. Едва в лесу не угробила человека, дура! С природой у нее единение…
Нет, твердо решил Ярик, вернуться из леса — и никаких больше приключений, кроме алкогольных экспериментов с друзьями. И только в городе. Даже на шашлыки ездить больше не станет. Все праздники будут отныне проходить на диване в пустой квартире. Хорошие комедии, игры на приставке, а вечером — бутылочка крафтового пивка. Сказка!
Замечтавшись и разомлев в волнах теплого воздуха, Ярик погрузился в полудрему. Он продолжал машинально подкидывать дрова в костер, но темная стена леса, окружавшего его со всех сторон, словно отодвинулась, позволяя расслабиться. И именно поэтому он едва не пропустил звук, мгновенно заставивший сбросить с себя сонное оцепенение. Наморщив лоб, парень изо всех сил вслушивался в привычные, но от этого не менее жуткие ночные звуки. Он же решил было, что ему почудилось, когда легкий порыв ветра донес откуда-то издалека голос:
— А-а-а-а-у-у-у-у-у!
От неожиданности Ярик растерялся. Сердце глухо застучало в груди, а на глаза навернулись слезы. Люди! Его ищут! Да даже если это какой-нибудь грибник-потеряшка, вдвоем будет не так страшно и тоскливо. Занятый своими переживаниями, парень сидел безмолвно, пока до него не донеслось снова, на этот раз слабее и тише:
— А-а-а-а-у-у-у…
Поняв, что кричавший, кем бы он ни был, удаляется от него, Ярик одним движением вскочил на ноги и завопил что было мочи, зачем-то подпрыгивая и размахивая руками. В тот момент он походил на матроса на необитаемом острове, заметившего вдалеке белый треугольник паруса.
— Эй! Эй! — От переживания голос Ярика дрожал и срывался на фальцет. — Ау! Я тут! Ярослав Семенов тут! А-а-ау-у-у!
Закончив кричать, парень замер, напряженно прислушиваясь. Вокруг стояла абсолютная тишина. Ночные животные замолкли, испуганные его воплями, замерли в своих норах и гнездах. И в момент, когда Ярику уже показалось, что донесшийся издалека голос был его галлюцинацией, он снова услышал:
— Эй? Ау-у-у?
На этот раз кричали с явной вопросительной интонацией. Словно не верили, что смогли его отыскать. Или искали вовсе и не его. Но задумываться об этом времени не было, и парень поспешил ответить:
— Я ту-у-у-ут! Ау-у-у!
Его затопила эйфория, хотелось бежать прямо через темную чащу, чтобы как можно скорее оказаться среди людей. Все обиды уже забылись, как и недавние мечты о тихих одиноких вечерах, и теперь Ярик мечтал лишь о том, чтобы поскорее увидеться с Алисой. Увидеть слезы радости на ее глазах. Обнять ее, в конце-то концов! Ведь наверняка она переживает, не догадываясь, что он чуть было не порвал с ней этим утром.
Однако остатки рассудка удерживали его от опрометчивого шага. Не нужно быть гением или опытным выживальщиком, чтобы понимать: в ночном лесу, ориентируясь лишь на звук, найти кого-то куда проще, если этот человек будет неподвижен. Да и отблески костра должны помочь сориентироваться, когда спасатели подойдут ближе.
Поднеся сложенные ладони ко рту, парень снова закричал, вкладывая в этот крик всю мощь своих легких. И почти моментально услышал ответ — на этот раз полный ликования. Неужели спасатели не рассчитывали найти его так рано? Стоя на краю освещаемого костром пространства, Ярик поочередно то прислушивался, то вновь подавал голос. Несколько раз ему казалось, что идущий на издаваемые им звуки человек теряет направление, когда ответ раздавался то левее, то правее, чем он ожидал. И всякий раз длинным громким воплем парень направлял своего спасителя, помогая тому не сбиться с пути. Эйфория прошла, оставив после себя деловитую сосредоточенность и уверенность в благополучном исходе. Все будет хорошо, но для этого еще нужно постараться. И Ярослав старался изо всех сил.
Неладное парень почувствовал, когда голос незнакомца звучал уже совсем близко. Он даже не сразу понял, что его насторожило — чувство неправильности было чисто интуитивным. Крикнув в последний раз, Ярик замер, чутко прислушиваясь. Голос неизвестного вновь донесся до него, и тогда он понял, что именно его смущало. Ему казалось, что голос звучит откуда-то сверху. Куда выше уровня земли.
Не решаясь отвечать, Ярослав задумался, наморщив лоб. Как такое может быть? Вертолет? Тогда он слышал бы стрекот винта и рев двигателя. Дрон? В ночном лесу это невозможно. Может быть, незнакомец был на холме? В это хотелось верить. Но Ярик помнил, что в округе нет холмов, достаточно высоких, чтобы создавать такой эффект. Он бы заметил, пока шел или собирал дрова.
Тем временем голос послышался еще раз. Он почти ощутил звуковую волну, пронесшуюся высоко над головой. Юноша набрал воздуха в грудь, но так и не ответил. С шипением он медленно выдохнул и замер, не зная, что делать дальше. Рассудок говорил ему, что необходимо ответить. Но ситуация, в которую он угодил, пробудила в его мозгу опыт поколений далеких предков, живших в лесах и пещерах. Его предки знали, когда стоит шуметь в лесу, а когда нет. И знали, когда лучше проигнорировать чей-то зов.
— Ау?
На этот раз в голосе незнакомца сквозило удивление, почти обида. Такие эмоции испытывают спортсмены, сошедшие с дистанции прямо перед финишной лентой. Или гурманы, у которых изо рта вытащили лакомый кусочек.
— Ау-у-у? А?
Еще немного, и Ярик бы ответил. Попросту не выдержал бы пытки противоречивыми чувствами. Но тот, кто до сих пор находился в темноте, не дождался этого момента. Разочарованный рев, в котором уже вовсе не было ничего человеческого, пронесся над лесом:
— А-А-А-А-Р-Р-Р-РУ-У-У-У-У-АХ!
От испуга и неожиданности парень подпрыгнул на месте и, потеряв равновесие, едва не плюхнулся задом в костер, по-прежнему весело облизывавший влажные ветки. Короткий вопль ужаса вырвался из его груди, и, словно в ответ, издалека донесся новый рев, больше походивший на торжествующий хохот. Поняв, что полностью выдал себя, Ярик заметался по поляне. В первый момент он отчего-то решил, что неведомый зверь непременно должен бояться огня, и с размаху швырнул в костер охапку веток. Пламя зашипело, в воздух взметнулся сноп искр. Из кострища повалил густой белый дым, но пламя справилось: веселые красные языки заплясали на новом подношении.
И в тот же миг Ярик осознал, что совершил огромную глупость.
— Какой к черту костер?! — прошипел он, бестолково прыгая вокруг разгоравшегося пламени.
Бежать, бежать и прятаться! Но времени на это уже не оставалось. За своей спиной Ярослав уже слышал треск ломающихся веток и чье-то тяжелое дыхание. Или он только думал, что слышит. Одним огромным прыжком парень перескочил через костер и, не помня себя от ужаса, прыгнул из круга света в непроглядную темноту ночи. Ему казалось, что сейчас он помчится что есть мочи через лес, стремительно отрываясь от ищущего его существа. Но без серьезной подготовки такие трюки удаются крайне редко.
Глаза парня еще не адаптировались к темноте, поэтому, не пробежав и пары шагов, он с размаху врезался в шершавый ствол и повалился на мягкую землю. В груди что-то хрустнуло, и воздух со свистом покинул легкие. Закусив губу до крови, ему удалось сдержать стон. Единственное, на что у Ярослава еще оставались силы, — это отползти в сторону и вжаться в землю, чтобы отблески костра не выдали его, осветив распластанную на прелых листьях фигуру. Выступавшие из земли корни больно впивались в ребра, а слезы заливали глаза. Но желание увидеть то, от чего он так отчаянно спасался, пересилило даже это. Замерев, Ярик смотрел на крохотный островок света, окруженный стремящимися прикоснуться к небу деревьями.
Ему казалось, что он готов к любому повороту событий. Он думал о том, что на поляне покажется медведь, рев которого он принял за далекие крики спасателей. Или что к костру выйдут одичавшие и страшные мужики, бомжи-каннибалы, совсем как в недавно прочитанном рассказе. Или — на это парень надеялся всей душой — все-таки появятся спасатели. Уставшие и оттого эмоциональные, не сдержавшие дикий вопль разочарования, который он со страху принял за рык животного. Но ничего подобного не произошло.
Первое, что смог различить прижавшийся к земле парень, — это треск веток. Он раздавался не на земле, а куда выше, где-то среди крон. Ритмично и размеренно. Шорох и шелест листьев, затем тишина — и резкий скрип ствола, принявшего на себя удар чего-то тяжелого. Снова недовольный шелест потревоженной листвы. И миг тишины. Ярик мог разглядеть, как белеющие в неверном свете костра деревья раскачиваются все ближе и ближе к полянке. Заметить того, кто перемещался таким образом, было пока невозможно, но парень уже сомневался, что хочет это видеть.
Когда все стихло, Ярик не решился подняться. Он надеялся, что существо убралось куда-то вглубь леса так, что он этого не заметил, но полагаться на эту надежду не стоило. Слишком жестоко обманулся он с попытками призвать на помощь неизвестно кого. Корни все сильнее давили ему на грудь, и где-то под ребрами пульсировала, постепенно набирая силу, острая боль. Но даже эта пытка была лучше встречи с существом, грузно скакавшим в кронах.
Секунды неторопливо складывались в минуты. Ощущение панического ужаса постепенно затихало, но при этом ему на смену приходило куда более неприятное чувство — чужого взгляда, впившегося в спину. Костер прогорал, давая все меньше и меньше света. Ночные животные успокоились, возобновили свои песни и возню. Но Ярослав так и не решался двинуться с места. Он готов был поклясться, что не один рядом с этой полянкой. И что для того, другого существа, он представляет куда больший интерес, чем совы и ежи. Или кто там с пыхтением пробирается сквозь чащу…
Лесные звуки одновременно и настораживали Ярика, и словно окутывали его какой-то пеленой, отупляя и успокаивая. Непривычное для городского жителя многозвучие, несмотря на ужасную ситуацию и чувство чужого присутствия, от которого волоски на руках вставали дыбом, странным образом убаюкивало. Парень засыпал с открытыми глазами, а его сознание медленно уплывало куда-то в лесную темень.
Когда Ярик разглядел странный силуэт, движущийся у самой кромки леса, он даже не сразу перепугался. Мозг, не до конца освободившийся от оков сна, отказался воспринимать реальность. Но это блаженное непонимание длилось всего секунду, а когда пелена, наконец, спала, ему едва удалось сдержать вопль ужаса.
Быстро и дергано передвигая непомерно длинные конечности, в тускнеющем круге света бродило нечто, чему место было в кошмарных снах, а не в подмосковном лесу. Высокое, куда выше взрослого человека, покрытое длинной жесткой шерстью существо кружило по поляне, опираясь на слишком длинные передние лапы. Его можно было бы принять за орангутана, если бы, принюхиваясь, оно не задирало морду и рыжеватые отблески умирающего пламени не очерчивали длинный, похожий на свиное рыло нос. Чудовище замирало, с шумом втягивая в себя воздух, но всякий раз громко чихало и, раздраженное едким дымом, начинало новый круг по открытому пространству.
Ярослав лежал на земле и даже не чувствовал, как по его лицу катятся слезы. Оцарапанные при падении щеки жгло, но парень боялся поднять руку и вытереть их — ему казалось, что малейший шорох способен привлечь внимание жуткой твари.
Чудовище тем временем разочарованно вздохнуло. Этот вздох звучал настолько по-человечески, что Ярик едва не завыл в полный голос. Ему пришлось сунуть себе в рот большие пальцы и изо всех сил сжать челюсти, чтобы подавить истерику. А удостоверившееся в его отсутствии существо, ловко подпрыгнув, вцепилось в нижние толстые ветви ближайшего к костру дерева и, вытянув шею, провыло:
— Ау-у-у-у!
Сейчас, когда оно закричало в непосредственной близости, парень осознал, что же его насторожило несколько минут назад. Тварь действительно копировала человеческий голос. Но она делала это так же, как делают птицы, бездумно. В прокатившемся над лесом крике не было осмысленности, только голод и злость.
Между тем, не дождавшись ответа, тварь спрыгнула с ветвей дерева и, дергаясь еще сильнее, быстро пробежала круг по поляне. Ярика на миг посетила надежда, что теперь этот облаченный в живую плоть лесной ужас уйдет, пытаясь отыскать добычу в другом месте. Но чудовище, чем бы оно ни было, решило сменить тактику. Подтянув под себя лапы, оно уселось на землю. Затем, громко сопя и покашливая, сжалось в комок. Носатая голова монстра вжалась в плечи, и, мелко дрожа и покачивая влажным пятаком вверх и вниз, существо разразилось плачем.
К подобному Ярик готов не был. Он ожидал чего угодно: воя, рева, рыка. Даже подсознательно рассчитывал услышать более сложное звукоподражание, обрывки каких-то фраз и разговоров. Но чудище рыдало. Совершенно по-детски, всхлипывая и подвывая. Если бы парень не видел, что именно издает эти звуки, он бы даже с расстояния всего в несколько метров решил, что в лесу заблудился ребенок. Стоило ему закрыть глаза, как воображение моментально рисовало перед ним картину: маленькая девочка, которой едва ли исполнилось лет десять, стоит одна среди высоких деревьев и, вытирая катящиеся по щекам слезы грязной ладошкой, плачет.
Мощный диссонанс между видимым и слышимым сводил с ума. Ярик понял, что если он останется на месте, то очень скоро перестанет себя контролировать, вскочит на ноги и побежит, крича и рыдая, по непроглядно темному лесу.
Не дожидаясь момента, когда волна паники захлестнет его окончательно, парень попытался отползти назад и неслышно скрыться в чаще. Ему казалось, что так у него будут хоть какие-то шансы на спасение.
Но чтобы беззвучно переместиться в полной темноте, тем более в лесу и ползком, нужен опыт, который городскому жителю приобрести негде. Ветка, предательски хрустнув, сломалась под неосторожно отставленной рукой. Существо среагировало мгновенно, вскинув морду и навострив треугольные кошачьи уши. И тогда Ярослав попытался сбежать.
После нескольких часов, проведенных лежа в неудобной позе, Ярик не смог вскочить быстро. Словно преодолевая чудовищное сопротивление, он поднялся на ноги. Боль из груди выплеснулась в желудок и растеклась по всему организму. Сцепив зубы и вытаращив слепые в густой темноте глаза, парень успел сделать всего несколько шагов, когда чудище настигло его.
Монстр свесил лапу с дерева и мягко надавил ему на затылок. Инерция, помноженная на приложенное чудовищем усилие, понесла парня вперед и, проломив непрочный заслон из тоненьких веток, Ярик с разбега врезался в ствол дерева. Боль на мгновение расцвела перед его глазами белым цветком, словно где-то над головой сверкнула молния. А потом все затопило мраком беспамятства.
* * *
Ярику еще не доводилось приходить в себя после сотрясения мозга.
Мир вокруг него тяжело и неторопливо кружился, слегка покачиваясь, как слабо запущенный волчок. Головная боль дробила черепную коробку на части, мешая сосредоточиться хоть на какой-нибудь мысли и сформулировать ее до конца. Он часто читал в книгах, как герои, приходя в себя, не могли сразу вспомнить произошедшего и еще некоторое время считали, что просто проснулись дома, в своей кровати.
Но так, видимо, бывает только в книгах. Ярослав помнил все, вплоть до того момента, как неизвестная тварь помогла ему впечататься лбом в ствол дерева. Весь предыдущий день и всю ужасную, худшую в его жизни ночь. Парень вздрогнул, когда перед глазами встала картина ночной поляны. Костер, вокруг которого мечется нескладная фигура существа, не похожего ни на что виденное им раньше…
Если бы не этот образ, он бы не решился подняться на ноги так скоро. Удары по голове могут быть чертовски опасны, но существо, в лапы которого он попал, казалось ему куда страшнее возможных последствий.
Осторожно приоткрыв глаза, парень огляделся. Слабые предрассветные сумерки разлились в воздухе. Он лежал на бетонном полу маленькой комнаты, окна которой выходили на восток, а над ним низко нависал закопченный потолок с облупившейся побелкой. Пошевелив для пробы руками и ногами, Ярик сел.
Двери, как и оконной рамы, не было. Машинально потерев корку запекшейся крови на лице, парень прислушался. Вокруг стояла глухая, мертвая тишина. Он пришел в себя в тот короткий миг, когда ночные обитатели леса уже уснули, а дневные еще не успели отойти ото сна.
Интересно, к какому типу относится то, что приволокло его в это место? Ярик всей душой надеялся, что эта тварь относится к ночному племени. Головокружение никак не проходило, но ему хватило силы воли на то, чтобы подняться на ноги. Медленно-медленно. Сперва на четвереньки. Потом по очереди оторвать от пола руки. Отдохнуть. И, опираясь на стену, встать во весь рост.
Мышцы ломило, ноги подгибались. Но если не отпускать стенку, то можно попробовать даже сделать несколько шагов… Нет, не к коридору. Густой полумрак, стоявший за дверным проемом, вызывал в душе Ярослава панику. Туда ему не хотелось идти ни под каким предлогом.
Покачиваясь и шурша по стене ладонью, парень сделал несколько шагов к окну. Это было так просто — представить, как он переваливается через трухлявый деревянный подоконник и мягко падает в густую траву. Но существо оставило его на втором этаже. Ярик едва не расплакался от досады. Не будь он в таком плачевном состоянии, ему не составило бы особого труда сбежать. Но все, на что он был способен сейчас, — это кулем рухнуть вниз. И, скорее всего, свернуть себе шею.
Ярослав присел на подоконник, чтобы передохнуть. Ноги тряслись, словно он пробежал марафон, головокружение усиливалось. Побоявшись упасть вниз, он крепко вцепился руками в стену.
Между деревьями на улице проглядывали длинные двухэтажные строения — у некоторых провалились крыши, кирпичи осыпались от времени. Внизу, в нескольких метрах от того здания, в котором находился Ярик, виднелся забетонированный круг. Костровое место?
— Это же пионерлагерь… — прошептал парень. — Заброшенный пионерлагерь…
Его внезапно разобрал смех. Возникло ощущение, что он угодил в одну из страшилок, которые когда-то таинственным шепотом рассказывали друг другу мальчишки и девчонки. И тогда злое чудовище схватило пионера за ноги и обкусало его со всех сторон!.. А наутро его нашли вожатые… Чтобы не расхохотаться в полный голос, Ярославу пришлось закусить костяшки пальцев правой руки. Измочаленные мышцы с новой силой заломило, вернулась головная боль, но он никак не мог остановиться. Корчась, парень наклонился вперед и медленно сполз на покрытый грязью и прелыми листьями пол.
* * *
Истерика отступила, лишь когда свет за окном уже поменял цвет с грязно-серого на пронзительно-оранжевый. Солнце вставало, медленно прогревая воздух. Обессилевший, но взявший себя в руки Ярик лежал на боку и смотрел невидящим взглядом в коридор. Кажется, в какой-то момент он отключился. Ему казалось, что в момент забытья он видел, как за дверным проемом мелькнула какая-то быстрая нескладная тень. Но это мог быть сон или галлюцинация. Способно ли сотрясение мозга вызвать видения? Наверное. В любом случае из заброшенного корпуса необходимо было бежать. Он и так потратил неизвестно сколько времени, пытаясь унять выворачивающий наизнанку хохот.
Во второй раз ему удалось подняться, приложив куда меньше усилий. Было по-прежнему больно, но уже иначе. Тысячи раскаленных иголок больше не впивались в его тело при каждом движении, мышцы лишь тягуче стонали, как после тяжелой тренировки. Это вполне можно было перетерпеть.
Уже не опираясь на стены, парень приблизился к выходу и замер, прислушиваясь. Ветер шуршал и таинственно хихикал в пустом корпусе, насмехаясь над израненным человеком. Ветер знал что-то недоступное Ярику.
Парню захотелось тряхнуть головой, чтобы выкинуть дурацкие мысли, но он сдержался, опасаясь нового приступа боли. Оставаться в комнате было нельзя, какой бы ужас ни вызывала необходимость выйти в коридор. Вряд ли существо, оставившее его тут, о нем забудет. Ярослав глубоко вдохнул и медленно выдохнул, успокаивая сердцебиение. И, чуть пригнувшись, на полусогнутых ногах медленно вышел.
Коридор встретил его запахом сырого бетона и плесени. И каким-то еще, незнакомым ароматом. Если бы Ярику довелось хоть раз в жизни побывать у берлоги медведя, он безошибочно узнал бы густую, как патока, вонь зверя.
Пол перед ним устилали обломки кирпичей, куски отвалившейся с потолка побелки и вездесущие сухие листья, наметенные через слепые окна. В середине коридора, всего в нескольких метрах, виднелись перила лестницы, ведущей вниз, в холл. Если он смыслит что-нибудь в планировке советских пионерлагерей, выход должен быть прямо напротив лестницы. Еще бы остались ступени, хотя бы большая часть из них…
Отогнав от себя мысли о том, что он будет делать, если лестница разрушилась за долгие годы, что лагерь стоял пустым, Ярослав двинулся вперед. Он старался идти осторожно и тихо, не наступая на валявшийся под ногами мусор. Ноги начало сводить от напряжения, но он не останавливался. Дверные проемы, медленно проплывавшие то слева, то справа от него, вызывали приступы паники, похожей на клаустрофобию. Нестерпимо хотелось закрыть глаза, проходя мимо них, но делать этого было нельзя. Так что Ярослав просто не поворачивал голову, не отрывал взгляд от пола и считал шаги.
— Ур? — раздалось с веселой вопросительной интонацией со стороны одной из палат, мимо которой он только прошел.
Ярик замер. Спину, лоб и верхнюю губу моментально покрыл холодный липкий пот. Что-то за его спиной потопталось, гремя обломками кирпичей, сладко зевнуло и спросило снова, уже более настороженно:
— Ур?
Прикрыв глаза, Ярик молился. Он никогда не верил в бога по-настоящему, в детстве ненавидел походы в церковь, на которых настаивала его бабка. Но сейчас, слушая, как в тесной комнате заброшенного пионерлагеря зевает, потягивается и перебирает когтистыми лапами существо, которого попросту не должно существовать в этом мире, он молился горячо и искренне. Чтобы седой Создатель в этот самый миг обратил на него внимание. Чтобы, открыв глаза, он обнаружил, что лежит в своей кровати. Рядом спит Алиска, ее чуть рыжеватые волосы разметались по подушке, а страшный звук, который он слышит за спиной — всего лишь ее храп, искаженный его подсознанием.
Но молитва канула в пустоту. Легкий ветерок, пробравшийся в старое здание через оконный проем, пощекотал затылок парня. Ярик открыл глаза. Грязный пол, щербатые кирпичные стены и облупившийся потолок никуда не делись. Зато нечто за спиной шумно принюхалось и зашуршало обломками кирпича, двигаясь к выходу из палаты.
— Ур? Ур-ур? — раздалось уже в коридоре.
Мурашки пробежали по спине, а глаза защипало, как бывало в детстве от сильной и глубокой обиды. Захотелось шмыгнуть носом, но Ярослав сдержался. Пока что существо не атаковало, но издавать громкие звуки не стоило в любом случае.
Побег представлялся Ярику невозможным. Почти наверняка оно бросится следом. А уж о том, как быстро это чудовище умеет двигаться, парень еще не забыл. До лестницы оставалось всего несколько шагов, но что дальше? Даже если он спустится вниз, даже если выйдет на улицу…
— Ур!
В голосе твари появилось нетерпение и какое-то недовольство. Не агрессия, нет. Оно словно огорчилось оттого, что человек стоит, замерев, и почти не дышит. Крепко сцепив зубы, чтобы не заорать от ужаса и напряжения, Ярослав начал медленно оборачиваться.
На какую-то долю секунды он испытал облегчение. Позади него стояла не та тварь, которая напала на него в лесу. Те же несуразно длинные лапы, острые треугольные уши и вытянутая морда, похожая не то на свиное рыло, не то на пятачок летучей мыши. Только это создание было куда меньше. Его тело покрывала светло-коричневая, почти желтая мягкая шерсть, не успевшая еще потемнеть. Пасть была раззявлена, и из нее низко свисал ярко-розовый язык. В глазах маленького чудовища плескался восторг готового к играм щенка.
«Это и есть щенок, — подумал Ярик. — Детеныш. Даже манера припадать на передние лапы, приглашая погоняться, точно такая же».
— Хороший мальчик… — непроизвольно вырвалось у парня.
«Мальчик» навострил уши и поерзал всеми четырьмя лапами по полу.
— Ур?
Жажда крови в его голосе не слышалась. И это будило даже не надежду — скорее, отчаянное желание надеяться. Да, детеныши любого животного более непредсказуемы. В них еще нет жестокости взрослых.
— Да, ты хороший мальчик. Хороший.
Ярик двинул ногой, начиная пятиться. Щенок наклонил голову вправо, и его задние лапы задергались, что в другой ситуации выглядело бы даже комично.
— Хоро…
Ярослав не успел закончить последнее в своей жизни слово. Дерганые движения детеныша внезапно переродились в мощный и быстрый рывок вперед. Твердый, как камень, череп маленькой твари ударил его с невообразимой силой, дробя ключицы и ребра. В некотором смысле Ярик все же сумел добраться до лестницы. Его беспомощное тело кувыркнулось через погнутое заграждение и полетело вниз, в холл, но так и не достигло пола.
Один из вертикальных прутьев, верхний конец которого оторвался от перил, вошел под кожу чуть ниже левой лопатки. Если бы Ярик падал на него под другим углом, тонкая железяка могла бы подарить ему быструю смерть. Но этого не случилось. Горячая кровь потекла по спине, затекая в кроссовки и пропитывая джинсы. Парень почувствовал, как на загривке у него натянулась кожа.
Он ничего не мог сделать. Каждый вдох отдавался вспышкой боли в переломанных ребрах, а в распоротых осколками костей легких булькала кровь. Сквозь застилавшую взгляд пелену Ярослав увидел, как с его губ летят на пол хлопья нежно-розовой пены. Даже никогда не интересовавшийся медициной парень понимал, что это конец. Единственное, чего он желал в тот момент, — это чтобы его смерть была безболезненной. Или хотя бы быстрой.
Громко стуча когтями по старому бетону и звонко клокоча, на первый этаж выбежал щенок. Вид висящего на собственной коже человека привел его в неописуемый восторг, и он, громко пролаяв, прыгнул на Ярослава и повис на нем, раскачиваясь, как на качелях. Острые когти оставляли глубокие порезы на коже парня.
Они качнулись всего несколько раз, прежде чем туго натянувшаяся кожа лопнула. Детеныш чудовища и его игрушка, залитые ярко-алой кровью, полетели на пол. Ярослав оказался снизу, и звереныш придавил его своим весом, еще глубже вгоняя края раздробленных ребер во внутренние органы. Снова произошло непрошеное и злое чудо — острые грани костей прошли всего в нескольких сантиметрах от судорожно колотящегося сердца. Молодой организм боролся, не желая умирать и не позволяя своему хозяину впасть в забытье.
Разочарованно рявкнув, детеныш вскочил на лапы и с раздражением шлепнул разозлившую его игрушку. Через лицо молодого человека пролегли четыре глубоких раны. Ошметки кожи повисли, словно рваные тряпки. Левый глаз вытек, обнажая темный провал глазницы.
Щенок хотел было повторить удар, но на первом этаже неожиданно появился его конкурент. Второй детеныш, более массивный и кряжистый, бросился на своего брата. Завязалась схватка. Два косматых тела катались по полу заброшенного лагерного корпуса, едва не падая на терпеливо ожидавшего своей смерти Ярика. А парень, единственным оставшимся глазом безучастно наблюдавший за происходящим, молился о том, чтобы напоследок перед ним возник образ Алисы. Теперь-то он понимал, что не смог бы ее бросить. А если бы и бросил, то уже через месяц предложил бы вернуться.
Лишь когда щенки, так и не сумевшие выяснить, кто из них сильнее, подхватили его за руки и подняли в воздух, ему показалось, что он слышит Алисин смех, так похожий на звон хрустального колокольчика. Впрочем, этот призрачный звук быстро утонул в хрусте разрываемых связок. Он успел еще разглядеть фонтан крови, вырвавшийся из плеча, когда правая рука оторвалась от тела. И — яркий оранжевый рюкзачок, грязный и рваный, придавленный к полу когтистой задней лапой одного из щенков. Последний привет от любимой.
Но и это яркое пятнышко очень быстро утонуло в бесконечной тьме смерти.
* * *
Мать сидела в холле заброшенного корпуса, языком очищая шерсть своих детенышей от запекшейся крови. Щенки подросли, и скоро она научит их добывать пищу самостоятельно. Тогда молодые чудовища покинут пионерлагерь, отыщут новые логова, совьют собственные гнезда в коробках заброшенных зданий. И родят своих детей, чтобы со временем научить их всем премудростям охоты.
Автор - Валерий Лисицкий.
Источник - здесь.
Новость отредактировал Летяга - 8-04-2018, 13:15
Причина: Добавила тег
Ключевые слова: В лесу голоса существа избранное