Помощь монаха
У каждого из нас есть жизненные истории, о которых рассказывать совсем не хочется. Некоторые из них действительно имеют сакральную ценность и, хотя мы никому ничего не обещали, и расписки о неразглашении не давали, знаем, что об этом распространяться категорически нельзя, ну вот нельзя и точка!О других же историях мы молчим по причине излишней скромности или нежелании вспоминать о данном событии. Вот так и с Философом, ну не публичный он человек и историю, при каких обстоятельствах свои мистические способности приобрел, рассказывать стесняется. Еле его уговорил, и то, с условием, чтобы его имя и конкретное место нигде не звучали. Что ж, его право, ограничимся только Философ, 80-е годы, Афганистан.
Ты ведь, Юра сам знаешь, сны в армии почти не сняться, особенно если боевые действия идут. Устает очень солдат, физически и морально выматывается, не до снов, кажется, только упал в койку, глаза закрыл, провалился, а уже «подъем!» кричат. Всего один сон я за армию видел, зато какой!
Вижу мой дом. У подъезда собрались все друзья и родственники. На двух табуретках запаянный цинковый гроб стоит, солдатский, настоящий «Черный Тюльпан». Моя мать вся в слезах, на какого-то молодого лейтенанта кидается с диким криком: «верните мне сына!», а отец, весь поседевший и осунувшийся ее пытается оттащить. Только не доглядел я тот сон до конца, среди ночи по тревоге подняли, на технику погрузились и в путь.
Сижу я на броне БТР, глазами держу свой сектор, и автомат прижимаю, как любимую девушку. Настроение подавленное, не надо быть большим предсказателем, чтобы понять, кто в том гробу лежал, но ты знаешь, страха совсем нет, эмоций вообще никаких, как выжатый лимон, полная пустота, только родителей жалко, как они это переживут?
Тут боковым зрением около валуна темную фигуру увидел, монах, весь в черном, и сам смуглый, почти как негр! Именно монах, а не мулла, и это в мусульманском Афганистане! Не мой это сектор, соседа, но тот будто ничего не видит, сидит спокойно, и меня словно парализовало, ни рукой двинуть, ни языком пошевелить не могу. БТР с тем валуном поравнялся, монах неожиданно руку поднял и перекрестил нас, и мы его проехали. А минут через десять меня страшная сила с брони подняла, и прямо на камни швырнула. В голове гул, кости болят, но целый, поднялся, гляжу, а наш БТР весь искореженный около обочины стоит. Мина под ним взорвалась, итальянская, пластиковая, металлоискателем ее не обнаружить, вот саперы и профукали.
Но как не странно, все ребята живы остались! Народ очень удивлялся, как так, металл на куски, а люди целы, раненые есть, но не сильно, в основном как я, контуженные. Даже водитель живой, ранен, конечно, в госпитале поваляться пришлось, но жив, и не калека, руки-ноги целые, чудеса, да и только! Я после про того монаха ребят поспрашивал, но никто, кроме меня его не видел, а что его видел я, никто не поверил, на последствие контузии списали.
Уже дома я об этом случае матери рассказал, на что она твердо ответила: «А я точно знаю, когда это было, я вообще тот день никогда в жизни не забуду! С утра все не заладилось и из рук валится начало, решила кашу сварить – молоко убежало, постирать попробовала – стиральная машина сломалась, да еще во дворе дети в футбол играли, и мячом окно разбили. Да только не до этого мне тогда было, чувствовала, ты в большой опасности, погибнуть можешь, очень сильно чувствовала, всем материнским сердцем, а оно такое, его не обманешь! Вот уже и ночь, спать легли, а мне сон не идет, мысли нехорошие лезут, ворочаюсь с боку на бок, а уснуть не могу. Но видимо задремала малость, и снится мне, что в комнату какая-то женщина зашла, незнакомая, но как будто я раньше ее где-то видела. — Ты кто? — Я твоя прабабка, но ты меня не помнишь, я еще до твоего рождения умерла. — Мой сын погибнет? — Нет, их отец Афанасий спас, очень он у нас мудрый и рассудительный, рано, говорит, ребятам умирать, на Земле у них еще дел много, вот беду и отвел. Ну и ты отца Афанасия за помощь поблагодари, ему очень приятно будет. — Как же я его благодарить смогу, когда у меня в доме ни одной иконы нет, да и молитв я не знаю? — А тут знать ничего не надо, просто выйди на балкон, в ночное небо погляди и мысленно скажи: «Отец Афанасий, большое спасибо, что ты моего сына и остальных парней спас!».
И я проснулась, ночь, темно, в комнате одна. Ну, вышла на балкон, а ночь ясная, на небе звезд полно, я поглядела на звезды и мысленно отца Афанасия поблагодарила. Ничего не изменилось, звезды, как горели, так и продолжали гореть, но на меня вдруг какое-то успокоение нашло, я точно поняла, что ты живым домой вернешься, легла в кровать и сразу заснула».
Вот после этого случая я и стал видеть то, что не все могут. Почему так произошло, не знаю. То ли это из-за контузии или потому, что я отца Афанасия увидел, или из-за сна моего, но способности появились, небольшие, конечно, но очень конкретные. Вот и вся моя история, сам видишь, ничего героического в ней нет, и кому ее интересно слушать будет? — Мне интересно!
Не сказал я Философу, что Толян на Кавказе о подобном монахе слышал. Тоже весь в черных одеждах, от солнца, ветра и фронтовой пыли лицо стало смуглым, как гудрон. Только его отцом Павлом звали. Но увидеть отца Павла была большая удача, особенно если он тебя перекрестит. Такой человек, как заговоренный становился, ни пуля, ни мина, ни граната ему уже вреда не причиняли, кругом бой, кровь и смерть, а на человеке не единой царапины, будто сама смерть его боится! Вот только далеко не каждому с отцом Павлом повстречаться пришлось, Толян вообще думал, что все разговоры о нем - обыкновенная солдатская легенда, ведь когда война, и кругом только смерть, боль и страдания, людям очень важно верить во что-то доброе!
Автор - Юрий Васильевич.
Источник.
Ключевые слова: Афганистан боевые действия сон гроб монах БТР взрыв мать война вера в доброе популярное