Молчание. Глава 7
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Человек, который потерял свой мир.1.
Дмитрий Антонович Кожало ворвался в двенадцатую палату ожогового отделения и сразу же набросился на Фёдора Ивановича, который сидел на кровати и читал газету.
- Отвечай, где Груша и что с ним? И не надо оправдываться! Я знаю, что его пропажа – это твоих рук дело.
- Дмитрий Антонович, я не понимаю, почему я должен знать, где Груша? – с удивлением спросил старик. - И вообще, почему его пропажа – это дело моих рук?
- Всё ты прекрасно понимаешь! – заорал Кожало.
Фёдор Иванович гневно сверкнул глазами.
- Вы меня, конечно, извините, доктор, но мне не совсем понятна ваша открытая агрессия по отношению ко мне.
Кожало отвернулся от него, взял с кровати Груши подушку и откинул её в сторону. Под подушкой ничего не было. Дмитрий Антонович сорвал с постели одеяло и тоже бросил в сторону.
- Эй! – закричал старик. – Вы чего делаете?!
На простыне лежал мобильный телефон Груши. Кожало схватил его и затряс им перед лицом Фёдора Ивановича.
- Вот! Этого-то вы и не учли! – завопил он. - Оно вас и погубит!
Кожало положил телефон в карман своего халата.
- Что вы делаете? – возмутился старик. - Это ж не ваш мобильник.
Кожало в ответ улыбнулся недоброй улыбкой и наклонился к Фёдору Ивановичу.
- Я тебе даю ровно полчаса для того, чтобы ты нашёл Виталика и привёл его в мой кабинет. Ровно через полчаса, если в мой кабинет не зайдёт Груша, я… тебя… убью.
- Это угроза?
Кожало не стал отвечать. Он взглянул на Василия и Пузыря. Они сидели на своих кроватях, в их глазах светилась открытая ненависть.
- Что с ними? Почему они на меня смотрят такими глазами? – крикнул Кожало и уставился на Фёдора Ивановича. - Может быть, ты мне ответишь?
Старик не выдержал агрессии, направленной на него, и поднялся.
- Я спрашиваю, это что, угроза, доктор? – спросил он, вскипая.
Кожало толкнул Фёдора Ивановича в грудь, и тот упал на свою кровать.
- Считай это, чем хочешь, но ровно через полчаса твоя жизнь может внезапно оборваться, - сказал напоследок Кожало, вышел из палаты и хлопнул дверью.
Фёдор Иванович взглянул на дверь и усмехнулся:
- Ну-ну, я прям дрожу от страха.
2.
За последним стеллажом в кладовой Игоревич держал за правое плечо Николаича. В глазах Игоревича кипела лютая ненависть. Под ногами мужчин крутились «зместрелы», из голов которых высунулись маленькие антеннки. Глазки у них блестели, как капли ртути, и перебегали с Николаича на Игоревича и наоборот.
- Мужики, вы чего? – спросил Акимов, его громадный живот затрещал от сильного натяжения тканей, готовый вот-вот лопнуть.
Игоревич крепко сжал плечо Николаича. Лицо у начальника мастерской перекосилось от боли. Николаич скинул руку Игоревича с плеча и толкнул его в грудь.
- Эй, мне больно! – вскрикнул он.
Игоревич бросился на Николаича и двумя руками схватил его за шею. Ноздри у взбесившегося непонятно по каким причинам мужчины зашевелились, как у лошади, и раздулись. Глаза налились кровью.
Начальник мастерской пытался оторвать пальцы Игоревича от своей шеи, но у него ничего не получалось. На лбу Николаича проступили вены. Он сопротивлялся изо всех сил, но в руках напавшего на него мужчины сконцентрировалось столько силы, что ей невозможно было противостоять.
Николаич понимал - ещё чуть-чуть, и схватка закончится печально. Он проигрывал её – и ничего не мог с этим поделать. Проигрывал, но не сдавался!
Панически не хватало воздуха! Он никак не мог его вдохнуть.
С отчаянием умирающего Николаич из последних сил вцепился в пальцы Игоревича чуть по-другому и начал сжимать их - до хруста, до невыносимой боли, до того момента, когда они не выдержали и ослабили свою хватку. Разорвав цепкие руки противника, Николаич на этом не остановился, он сразу же заехал головой ему в переносицу.
Игоревич несколько секунд простоял в замешательстве. Из носа его вытекла тоненькая струйка крови, он взвыл от боли и вновь потянул руки к Николаичу. Но тот вошёл в раж, и его уже невозможно было остановить.
Не жалея сил, начальник мастерской провёл хорошую серию ударов кулаками: левой по уху, правой в нос, левой в скулу. Игоревич не успел даже закрыться руками и от последнего удара отлетел к стеллажу. Стеллаж повалился вместе с ним, на пол с грохотом упали и разбились два десятка банок с соком.
К Акимову подошёл Горовец, в руках у него была неочищенная морковка, которую он грыз с разных сторон.
- Ну, вот и драка, дождались! - заявил он.
«Зместрелы» взвизгнули и невыносимо громко запищали. Горовец и Акимов кинули на них удивлённые взгляды. Горовцу показалось, что твари явно были недовольны исходом драки.
Игоревич покрутил головой. Опираясь локтем на упавший стеллаж, он медленно поднялся и обвёл всех налитыми бешенством глазами.
- Я вам сейчас покажу!.. – прохрипел он.
- Давай, подходи, если тебе мало! - заревел Николаич.
- Стойте, мужики, я знаю, в чём проблема, - закричал Горовец и указал пальцем на «зместрел». – Это все они виноваты!
Акимов подскочил к «зместрелам» и ударил ногой по одной из них. Она улетела куда-то под стеллажи. Другая не стала ждать участи первой и бросилась наутёк.
- Мне тоже пришла эта мысль в голову, - сообщил Акимов.
В глазах Игоревича сразу же пропал звериный огонёк. Он опустил плечи, ссутулился и испуганными глазами посмотрел на Николаича:
- Что произошло? Я опять кого-то убил?
3.
- Знаешь что, парень… - сказал ещё раз Николаев в трубку, внезапно вспомнив историю, которую рассказывала Анна.
Павел Петрович стоял в защитном костюме возле своего стола и думал, что же ему делать. Положив трубку на стол, он стал отступать к выходу. Где-то в его подсознании мерцала красная лампочка. Внутренний голос приказывал ему сосредоточиться и быть готовым к самому худшему.
- Ты, главное, не спеши, - попросил парня Николаев. - Рассказывай всё подробно… С деталями.
- Я бы рад всё сразу объяснить, но не могу, - прозвучал голос в трубке. - Давайте лучше в другой раз…
В трубке раздались гудки. Павел Петрович резко развернулся и посмотрел на входную дверь. Она зарастала какой-то непонятной «серой материей». Николаев бросился к ней и нажал на ручку. Дверь не открылась. Николаев нажал снова и упёрся в дверь плечом.
«Серая материя» сползала сверху вниз. Она захватывала дверь, прочно врастая в неё.
- Что же эта за дрянь такая?! – закричал перепуганный Николаев.
Павел Петрович опустился на одно колено и ударил со всей силы кулаком по двери. Дверная фанера с треском разломалась. Николаев лёг на спину и ногами выбил почти всю эту фанеру.
«Серая материя» сползла до середины проёма двери. Николаев, выставив руки вперёд, бросился в щель между кусками разломанной фанеры и вылетел в коридор. Он резко обернулся и вновь вскрикнул.
- Бывают же чудеса!
Перед ним была сплошная голубая стена даже без намёка на дверь и на его кабинет за этой дверью. Николаев дрожащей рукой провёл по стене, затем опустил голову и задумался.
- Анна, кто ты?! - произнёс он, представив, что перед ним стоит та самая красивая женщина, которой он бредил. - Злая волшебница? Почему твои рассказы превращаются в реальность?
4.
Наконец-то наступил вечер. В ординаторскую вошла Весюткина в защитном костюме. Бледная, измученная, она отстегнула верх костюма, платком вытерла холодную испарину со лба и приблизилась к шкафу. Инга Вацлавовна открыла его двустворчатые дверцы, и из шкафа посыпались варварски разорванные пустые коробки из-под шоколадных конфет.
Весюткина поднялась на цыпочки и дрожащими руками вытянула с верхней полки непочатую коробку шоколадных конфет, разорвала её абы как. Несколько конфет из-за этого полетело на пол.
Женщина бессильно опустилась прямо на ковёр и сунула в рот сразу несколько конфет. Не успев их прожевать, стала запихивать в рот ещё конфеты.
«Всё нормально. Всё хорошо! – мысленно успокаивала себя Весюткина. - Это просто нервное… Я проголодалась… Стресс…».
Инга Вацлавовна быстро прожевала и проглотила очередную порцию конфет и потянулась к тем, что вывалились на пол. Она поднесла конфеты ко рту, остановилась и на мгновение задумалась.
- Ну, вот и всё, кажись, родная, - сказала она вслух. - Была ты - и уже почти нет тебя…
Она поменялась в лице, на её глазах появились слёзы. И она тихо заплакала, изредка шмыгая носом.
5.
Николаич и Игоревич уселись на перевёрнутый стеллаж, чтобы прийти в себя после случившегося. К ним подошли Акимов и Горовец.
- Ну, ты, Игоревич, даёшь! Ёлки, палки, моталки! – воскликнул Николаич. - Я чуть не наложил в штаны, когда ты меня душить начал!
Игоревич дотронулся до своего лица - оно заплыло от ударов.
- Ох! – задыхаясь, произнёс Игоревич. - Я ж тебя предупреждал, что если со мной станет что-то не так, то убей меня. А ты?!
- Не так-то легко тебя убить, - пожаловался Николаич.
- На твоём месте, Игоревич, мог быть любой человек, - влез в разговор Акимов. - Эти твари мощно на мозги давят.
- Я думаю, что они вызывают не только агрессию, но и слуховые галлюцинации, - добавил к сказанному Николаич. - Я слышал голос своей жены – Варвары. Кто-нибудь, кроме меня, его слышал?
Акимов и Горовец замотали головами. А Игоревич пожал плечами.
- Я вообще после того, как переступил порог кладовой, ничего не помню.
- Ладно, эту тему проехали! – сказал Николаич и посмотрел в глаза Акимову. - Вы вот что мне, мужики, скажите, как вы сюда попали, ведь ключи от кладовых имеются только у меня и Варвары?
- Так мы пробрались по-тихому и спрятались, - ответил Горовец. - Двери здесь какое-то время были открыты, вот мы и воспользовались ситуацией.
- Всё ясно с вами, - прошептал Николаич. – Только не пойму, куда ж моя Варвара делась?
- Так чего ты расселся?! – рявкнул на него Игоревич. - Пошли её дальше искать. В другую кладовую давай заглянем.
6.
В кабинете заведующего терапевтическим отделением за рабочим столом для экстренного совещания собрались Магамединов, Николаев и Круглова. На небольшом расстоянии от них на табуретку села Весюткина. Магамединов ударил кулаком по столу, встал и наклонился над Николаевым.
- Паникёров в этой больнице больше, чем нормальных людей! - заревел он. - Все разбежались, как крысы по углам. Никто никому не помогает. Только прячут свои задницы!
Николаев сразу же покраснел, вскочил и лбом упёрся в лоб Магамединова.
- Это ты на меня намекаешь?! – заорал он.
- И на тебя тоже! Бросили нас одних!
- Чтоб ты знал, у меня в отделении тоже восемь человек заражены. Ваш санитар постарался. Но мы сопли не распускаем, боремся!
- Хорошо! - гаркнул Магамединов. - Давайте поговорим об эпидемии, как о самом страшном смертельном факторе в этой больнице.
- Для этого мы все и собрались, - вставила свою реплику Круглова.
- И первым начну говорить я, - сказал Максим Викторович.
7.
За окном слегка потемнело. Дмитрий Антонович, расположившись за рабочим столом, что-то долго и упорно писал в ежедневнике. Он много подчёркивал и ставил один знак вопроса за другим. Рядом с его правой рукой лежал мобильный телефон Виталика.
Дмитрий Антонович чувствовал, что с Виталиком приключилась беда. Причём он предполагал самое худшее. Его совесть постоянно напоминала о том, что он рисковал жизнью парнишки. А ещё он чувствовал приближение своей собственной смерти.
Где-то внутри него сидел червячок, поедающий душу и заполняющий освободившееся пространство немым ужасом.
Кожало перестал писать, открыл верхний ящик стола и бросил в него свой ежедневник вместе с телефоном Груши. Он отодвинулся от стола и, грызя ручку, задумался. Наконец-то он понял, что его больше всего волновало. Бездействие! Пассивность всего медперсонала.
Правильно, многие ещё не отошли от шока. Они попрятались каждый в своём углу и кусают ногти, жалеют себя, несчастных, в тот момент, когда надо собраться вместе и действовать, пока ещё не поздно.
Внезапно заскрипела входная дверь, стукнулась о стену, отскочила от неё, остановилась и вновь всё повторилось. Дмитрий Антонович кинул взгляд на дверь, и тут же со стола слетел телефон и со стуком упал на пол, трубка его отскочила в сторону.
Кожало приподнялся. И в этот же момент его стул отлетел влево, поднялся вверх на полтора метра, перевернулся в воздухе и врезался в стену, с грохотом разлетевшись на части.
- Ничего себе! – успел прошептать Дмитрий Антонович, и со стены упало зеркало.
Оно разбилось на куски. Керамическая раковина заходила ходуном, оторвалась с мясом от стены и с дикой скоростью устремилась в сторону Кожало. Он успел только наклониться и закрыть голову руками.
Раковина ударилась о стенку справа от Дмитрия Антоновича и раскололась. Тут же перевернулся рабочий стол и крышкой саданул заведующего по плечу. Кожало отскочил от стены и бросился к входной двери. Она захлопнулась перед самым его носом.
- Чёрт! – заорал заведующий ожоговым отделением. - Что здесь происходит?!
Он потянулся к ручке. Дверь тут же распахнулась, и по ту сторону порога Кожало увидел Фёдора Ивановича. Старик сделал шаг вперёд. Дмитрий Антонович невольно отступил.
Фёдор Иванович зло сверкнул глазами и спокойным голосом произнёс:
- Ты хочешь знать, что случилось с Грушей? Я его, истекающего кровью, выкинул в окно, прямо на ледяную плёнку. Сгорел подонок моментально!
8.
Магамединов подошёл к окну и повернулся лицом к Николаеву и Кругловой, которые сидели за его столом, и к Весюткиной, расположившейся на табуретке возле дивана.
- Так вот, - начал он рассказ о своих наблюдениях, - организм человека представляет собой удивительный рассадник ползучих тварей, в котором действуют свои правила и законы. Жизнь этих тварей начинается внутри клетки, а сами они изначально представляют собой самостоятельные разумные организмы.
- Ахинея какая-то, - заметил вслух Николаев.
- Как раз здесь всё понятно, - повысил голос Магамединов. - Просто эти разумные организмы меньше нашей стандартной клетки. Почему я их называю разумными, потому что они постоянно растут и, разорвав клетку, живут внутри ткани, затем внутри органа, а затем только, когда всем им становится очень тесно, вырываются наружу. И всё это время они, кроме разрушений, постоянно занимаются восстановлением разрушаемого организма для того, чтобы вновь его разрушить. Так вот, этот процесс постоянного разрушения и восстановления уникален в паразитологии. Благодаря этому процессу организм человека используется паразитами почти на все сто процентов. Второе - очень важное - наблюдение. Скорость роста этих ползучих тварей ни с чем несравнима, они растут настолько быстро, что их увеличение происходит прямо на глазах.
- Хорошо, - перебил Магамединова Николаев,- если это всего лишь живые разумные организмы, то почему мы не можем их ничем затравить? Провести, например, химиотерапию…
- Вот тут, дорогой, мы сразу же встречаемся с ещё одним очень важным фактором, - ответил Максим Викторович. - Эти твари устойчивы ко всему, их не убить никаким ядом и никаким изменением параметров среды. Я почти всё, что мог, перепробовал. Вспомни, Инга, как две ползучие твари спокойно плавали в ванночках с формалином.
- Я-то помню, - сказала Весюткина. - Но считаю, что мы чего-то просто не видим… У всех есть свои слабые места – их надо просто найти.
- Мне одному это не под силу. Нужны специалисты посильней меня.
- У меня есть предложение по поводу того, как можно попытаться задержать распространение эпидемии, - неожиданно заявила Весюткина.
Все взглянули на неё.
- Так чего же ты молчишь! – воскликнул Николаев. - Рассказывай быстрее!
9.
Николаич и Игоревич остановились возле двери второй кладовой. Николаич достал из кармана связку ключей и вставил один из них в замочную скважину.
- Наболтал я тебе лишнего о том, что никогда морально не сдавался. Такое ощущение, как будто кто-то меня за язык тянул.
Игоревич сплюнул себе под ноги кровавую слюну и ответил Николаичу:
- Не придирайся сам к себе. От этого ничего не изменится.
Николаич дрожащими руками провернул ключ в замке.
- Да не волнуйся ты так, - сказал Игоревич. - Найдём мы твою Варвару.
- Куда ж она, родная, делась? – прошептал Николаич. - Господи, сделай так, чтоб с ней было всё в порядке. Лучше мою жизнь забери, а её не тронь. Она хорошая у меня: никогда никому зла не делала.
Николаич нажал на ручку двери и открыл её.
Во второй кладовой было темно. Начальник мастерской переступил через порог, протянул руку к стене и щёлкнул выключателем. Свет не загорелся.
- Блин! – вскрикнул Николаич. - Лампочка перегорела, что ли?!
- Раз не горит, значит, перегорела, - сказал Игоревич и вошёл вслед за ним.
Николаич достал из кармана зажигалку и посветил ею. Свет диодной лампочки, встроенной в зажигалку, выхватил из темноты два ближайших стеллажа.
- Есть здесь кто-нибудь? - спросил начальник мастерской.
Из темноты раздался слабый голос Варвары:
- Ох… Валентин, это ты?
Николаич шагнул вперёд, остановился между двух рядов стеллажей и стал светить зажигалкой по сторонам.
- Да-да, Варвара, это я, - спокойным голосом ответил Николаич, и в этот же момент его схватил за плечо Игоревич.
Николаич вздрогнул от неожиданности, обернулся и чиркнул зажигалкой перед лицом Игоревича. Глаза у того были красные и узкие, заплывшие от хорошего удара по переносице.
- Ты чего, Игоревич? – прошептал он. - Опять?!
- Нет-нет, что ты! Мы с тобой в эту игру уже играли.
- Игоревич, ты сейчас слышал голос моей жены?
- Нет.
- Понятно… Ты это, Игоревич, в самом деле, иди, подожди меня на кухне…
- Хорошо. Ты там поосторожнее только, - сказал Игоревич и удалился.
Николаич сделал несколько шагов в темноте.
- Варвара, ответь мне ещё раз, - попросил он.
Откуда-то справа от Николаича раздался неприятный звук: «вжи-жи-жить». Начальник мастерской резко повернулся на этот звук и посветил зажигалкой между стеллажами. Со второй полки одного из ближайших стеллажей полетела на пол банка с консервированными помидорами и разбилась вдребезги. По этой же полке промчалась испуганная крыса.
- Вжи-жи-жить, - вновь разорвал тишину неприятный и настораживающий звук.
- Варвара, ты где? – закричал Николаич.
- Я здесь, - ответил слабый голос из темноты.
Николаич продвинулся ещё на несколько шагов вперёд.
- Вжи-жи-жить… вжи-ть… вжи-жи… жить… - послышалось откуда-то справа.
Николаич сел на корточки и направил свет под стеллажи.
- Вжи-жить-вжи-жить-вжи-жить, - «завжикало» в ответ.
Заведующий мастерской увидел «ногогрыза», который застрял между стеллажом и стеной. Его пилы подпилили часть ножки стеллажа и раскрошили кусочек стены, но это ему не помогло.
- Так тебе и надо, тварюга, - усмехнулся Николаич. - Запоминай, по-нашему это называется «попался и обосрался…».
Николаич встал и уже более уверенным шагом проскочил между стеллажами, освещая зажигалкой тёмное помещение.
- Варвара, ну где же ты?
Он дошёл до последних стеллажей, посветил зажигалкой в левый угол и увидел двух «зместрел», которые сразу же разбежались в стороны.
- Вот же твари! - прошипел он сквозь зубы. – Я так и понял, что это ваши проделки. Разорвал бы на части каждую.
Николаич ещё раз позвал Варвару, но никто ему не ответил...
10.
Весюткина, не вставая с табуретки, принялась объяснять:
- Поймите же вы: необходимо мгновенно отделять незаражённых людей от заражённых. Не решим эту проблему сейчас - потом некому будет решать. Да и смысла уже не будет.
- Инга, давай ближе к делу, - не выдержал Николаев. - Мы и без тебя всё это прекрасно понимаем.
- Я предлагаю освободить четвёртый и пятый этажи, - повысила голос Весюткина. - На четвёртом этаже мы поместим в отдельные палаты людей, в заражённости которых сомневаемся. А также на этом этаже обустроим лабораторию крови, которая будет выдавать справки незаражённым чумой людям.
- Отличная идея! – похвалил Павел Петрович.
- Я не поняла, а пятый этаж для чего нужно освобождать? – спросила Круглова.
- На пятом этаже стоит сделать пограничный пункт, - ответила Весюткина. - Пройти который можно только со справкой с четвёртого этажа. На этом этаже будут работать и временно жить те, кто был в контакте с заражёнными, то есть наши так называемые «пограничники». Здесь же необходимо создать лабораторию повторного анализа, которая будет исключать все возможные ошибки лаборатории на четвёртом этаже.
- Не сказать, что эта отличная идея, но других у нас нет. Если всё делать, как говорит Инга, то люди будут заняты делом и немножко воспрянут духом, - высказал своё мнение Магамединов. - Лаборатории повторного анализа я бы поручил дополнительно проверку всех людей, что находятся выше пятого этажа, ради стопроцентной безопасности.
- Мне нравится этот план, - сказала Круглова. - Я - за.
- Надо рассказать главврачу, - оживился Николаев, - чтобы он был в курсе, а то мало ли...
- Так, Николаев, пойдём к нему и расскажем о нашем плане, - предложила Круглова.
Весюткина кинула молниеносный взгляд на Круглову.
- Ты хотела сказать о моём плане, - поправила она.
- Был твой, - ответила на это замечание Круглова, - стал наш.
Весюткина грустно улыбнулась и взглянула на Николаева.
- Знаешь, Паша, тебе не мешало бы взять власть в свои руки, - вздохнув, произнесла она. - Я говорю на полном серьёзе. Смена власти в больнице необходима, иначе хаос прикончит больницу в очень быстрые сроки. А вот порядок и жёсткая дисциплина наоборот могут оттянуть время окончательного приговора.
- Я подумаю об этом, - пробормотал Николаев.
- Только думай как можно быстрее, - посоветовала Инга Вацлавовна. - Время играет против вас.
- Весюткина, не против «вас», а против «нас»! – хохотнула Круглова, почувствовав приступ ревности из-за того, что Весюткина назвала Николаева Пашей, а не Павлом Петровичем, как обычно она это делала. - Вечно ты как скажешь!
- Извини, я оговорилась.
11.
Николаич нашёл Игоревича на кухне. Тот сидел за столом и медленно жевал хлеб, запивая его водой. Каждое движение челюстями вызывало у него приступ боли.
- Куда же они все подевались? – заныл Николаич. - Словно под землю провалились!
- Во второй кладовой её тоже не оказалось? – спросил Игоревич. - Опять эти пищалки тебя разыграли?
Николаич кивнул. Игоревич отложил краюху хлеба.
- Что будешь делать дальше?
- Что-что! – ответил начальник мастерских. - Буду искать… Меня сейчас вот что волнует: просто так они не могли бросить кухню. Что-то, видимо, очень серьёзно их напугало. Вот такие вот пирожки да пончики.
- М-да, сделал ты удивительное открытие, Николаич. Здесь и дураку понятно, что что-то их всех напугало, и они в быстром темпе смылись.
- Ладно, пойду, посмотрю, может, они где в другом крыле прячутся… Думают, что опасность ещё не миновала.
Игоревич встал с табуретки.
- Ты бы, Николаич, перекусил чего-нибудь, что ли.
- Отстань! Если хочешь, то пошли со мной…
Игоревич потрогал пальцами свой распухший нос и распухшую губу. На его лице появилось недовольное выражение, будто ему чем-то не угодили.
- В этой больнице стало опасно кучковаться, - осторожно заметил он. - Лучше ходить по одному.
Николаич резко развернулся и пошёл к выходу.
- Я ж сказал, если хочешь, - буркнул он. - А если не хочешь, так я тебя и не заставляю.
Игоревич, услышав Николаича, тяжело вздохнул. Мужчины быстро зашагали по коридору подвала в сторону морга. Они прошли мимо указателя «Морг – короткая дорога для медперсонала», под которым внизу студенты из мединститута красным маркером добавили: «Гостиница для людей, не собирающихся возвращаться домой живыми».
Николаич обернулся, а затем посмотрел по сторонам.
- Знаешь что, дружище, меня пугает это абсолютное молчание, будто все повымирали в один момент… Только мы с тобой остались…
- Да, тишина здесь зловещая! – согласился Игоревич.
- Скажем так – неприятная.
Игоревич и Николаич замолчали и несколько секунд шли молча. Начальник мастерских даже в какой-то момент задумался о том, что не слышит собственных шагов.
- А ведь всё идёт к тому, что так оно и будет, - нарушил тишину Игоревич. - В один прекрасный момент наступит абсолютное молчание. Последний живой человечек в этой больнице сделает последний вдох, и наступит ужасная тишина, обозначающая конец человеческой жизни.
- Блин, зря я затронул эту тему, - спохватился Николаич. - Тебе только дай о чём-нибудь таком поговорить.
- А о чём мне ещё говорить?! Это ты на что-то ещё надеешься. А я, если честно, давно перестал. Чувство у меня такое, что жизнь закончилась. И всё, что осталось от неё, - так это ты, Николаич, и твои безумные надежды на то, что всё будет хорошо.
За спиной Николаича и Игоревича раздался скрип. Мужчины резко обернулись и увидели, как медленно открывается какая-то странная и очень узкая дверь. Через несколько секунд в коридор выглянул Вадим.
- Мужики, вы куда? – спросил он.
- Мы? Мы в морг, - опешив, ответил Игоревич.
В коридор осторожно, словно чего-то опасаясь, вышли Вадим и Жора. Вадим в левой руке держал папку с надписью «Вестница смерти».
- Туда не стоит ходить, - сказал Жора и закрыл за собой дверь.
- Это почему же? – удивился Николаич.
Жора замычал, пытаясь показать руками, что там происходило.
- М-мы… Э-э-э… Да здесь… Да там…
- Если короче, - перебил его Вадим, - то смысл в том, что там летало и, возможно, ещё летает какое-то странное светящееся облачко. Так вот, это облачко прикасалось к людям, и они сразу же рассыпались в пыль.
Игоревич взглянул на реакцию Николаича, а затем кинул недоверчивый взгляд на Вадима.
- Что за бред ты несёшь? – спросил он.
- Хотите верьте, хотите - не верьте, - ответил Вадим. - Но мы всё это видели своими глазами.
- Как? Вот так вот просто брали и рассыпались?
- Они исчезали на глазах, крошились на мелкие пылинки. Понимаете, это невозможно выразить словами, это надо видеть…
На лице Николаича моментально появилось выражение сильного отчаяния, на глазах его заблестели слёзы.
- Нет, это ещё не конец всему… Она жива… До неё эта гадость не дотронулась… Просто мы неудачно разошлись и теперь никак не можем встретиться.
Начальник мастерской опустил голову и, больше не сказав ни слова, один двинулся в сторону морга. Жора вопросительно взглянул на Игоревича.
- Что это с ним?
Игоревич проводил взглядом Николаича.
- У него жена пропала, Варвара Семёновна, заведующая кухней. Может, знаете такую?
- Знаем! - сказал Жора. - Но мы её нигде здесь не встречали.
- Ясно, - пробормотал Игоревич и бросился вдогонку за Николаичем. - Эй, постой! Меня подожди… Мы ж договорились, что вместе будем искать твою Варвару.
Николаич остановился и повернулся к Игоревичу.
- Мне кажется, что уже поздно её искать. Если б она была жива, то мы давно бы с ней встретились.
- Слышишь, умник! - разозлился Игоревич. - Мы толком нигде и не искали. А ты уже спешишь делать выводы.
- Ничего ты не понимаешь, - возразил Николаич. - Если б она собралась куда-то уйти из кухни, то обязательно предупредила бы меня.
12.
Совещание в кабинете Магамединова подходило к концу.
- Прежде, чем мы разбежимся, - сообщил Николаев, - я хочу поговорить ещё вот о чём. В одной моей палате, в которой не так давно появилась на стене «ледяная корочка» - так мы её называем, – происходят довольно странные и необъяснимые вещи. А именно: в палате одна больная, её зовут Анна, рассказывает другим на первый взгляд какие-то очень глупые истории. Я случайно услышал одну из них и был поражён тем, что она сбылась в реальном времени.
- Вы меня не очень-то удивили, - сказала Круглова. - Меня, например, уже давно преследует девушка в чёрном платье с вороном на плече.
- Я тоже встречался с этой девушкой в чёрном платье, - влез в разговор Магамединов.
- И мне она несколько раз приказывала покинуть больницу, - заявила Весюткина. - Но потом перестала меня беспокоить.
Николаев обиженно перевёл свой взгляд с одного рассказчика про девушку в чёрном платье к другому.
- Эй! Эй! – возмутился он. - Я вообще-то первый начал. Может, вы меня дослушаете?
- Постойте, не кричите! – повысил голос Магамединов. - Ведь и у нас в палате появилась эта «ледяная корочка», надо бы посмотреть, не завёлся ли в этой палате какой-нибудь рассказчик странных историй?
- Вы, наверное, говорите про нашу шестнадцатую палату, - задумалась вслух Круглова, - в которой никто не заразился… И все до одного разом отказались её покидать.
Магамединов кивнул.
- Да-да, я говорю про шестнадцатую палату. Ладно, давайте, дослушаем Павла Петровича.
Николаев от возмущения секунд пять не сводил глаз от Магамединова.
- Ты не представляешь, Максим, как я поражён твоим благородством, - наконец-то произнес он саркастически и взглянул на всех остальных. - Я могу уже продолжать? Или ещё кто-то хочет высказаться?
13.
Отряд Ветрова расположился в мастерской Николаича. Сергей и Ольга сели прямо на стол начальника, скинув на пол всё, что на нём лежало. Сергей прислонился головой к стене и прошептал:
- О боже, как я устал!
Оля тяжело вздохнула.
- Да, мы сегодня повоевали на славу, - сказала она. - Пятьдесят шесть «ногогрызов» за три похода и ни одного раненого с нашей стороны. Результаты ошеломляют, - а затем с грустью добавила, - я тоже устала, если честно. Хочу домой, к маме под крылышко.
Сергей посмотрел на Олю с пониманием.
- Я даже боюсь думать о том, остались ли целы наши дома, живы ли родители, - он проглотил ком, подступивший к горлу. - Не видно ни конца, ни края этой ледяной равнины. Никто из нас не знает, где она заканчивается.
На глазах Оли выступили слёзы.
- Скорее всего, мы уже никогда об этом не узнаем, - тихо произнесла девушка, и её голос дрогнул.
Сергей, понял, что она сейчас заплачет.
- Эй, ты чего?
- Всё нормально! Не обращай внимания.
По лицу Оли покатились слёзы, она отвернулась и произнесла слова, которые рвали её сердце на части:
- Просто страшно осознавать, что рядом не осталось ни одного близкого человека, ни мамы, ни папы, ни сестры… Ни Кирилла, который всегда умел сказать доброе слово. Я до сих пор не могу забыть, как он погиб.
Сергей подвинулся к Оле и обнял её за плечи.
- Успокойся, Оля, ты не одна, - сказал он. - Я с тобой! И обещаю тебе, что не брошу тебя ни на минуту.
Оля на миг почувствовала тепло, заполняющее её холодное сердце, и удивлённым взглядом посмотрела на Сергея.
- Зачем я тебе, Сергей? – спросила она. - Не стоит обо мне так переживать. Не застрянь мы с тобой здесь, в этой грёбаной больнице, ты вообще не обратил бы на меня внимания.
Сергей осторожно и неуверенно погладил её волосы.
- А я вообще до этой больницы ни на кого серьёзно не обращал внимания. Не умею я с девушками общаться. Им со мной неинтересно. Я по природе большая зануда.
Оля опустила голову на плечо Сергея.
- Я тоже не подарок.
14.
В мастерскую, в которой отдыхал отряд Сергея Ветрова, вошли Вадим и Жора. Перед ними открылось помещение, заваленное неисправной медицинской техникой, заполненноё тяжёлым сигаретным дымом и воняющее растворителями и красками. Они стали осматриваться по сторонам и увидели Марину, Кристину, Тамару, Полину и Артёма, сидящих на деревянных скамейках возле склада запчастей, а также Олю и Сергея, расположившихся на массивном рабочем столе Николаича. Психоза и дядя Ваня точили на вращающихся наждачных кругах самодельные ножи.
- А я-то думал, что мы здесь будем одни, - заскулил Жора.
- Они нам не помеха, - прошептал Вадим и двинулся к стене, из которой торчала ярко-зелёная батарея.
Вадим и Жора практически проскочили мимо стола, на котором сидели Оля и Сергей. Вадим на всякий случай кивнул. Жора же в сторону ребят и вовсе не стал смотреть, не посчитав это нужным.
- Эй, а вы кто такие? – крикнул им Ветров.
Вадим и Жора остановились. Вадим развернулся и подошёл к столу.
- Студенты мы! – гаркнул он.
Жоре такой ответ не понравился.
- Почти врачи! – добавил он для солидности.
- Мы тут временно расположимся, - сказал Вадим. - Если вы не возражаете.
Сергей изучающе посмотрел на студентов. Жора нетерпеливо потянул Вадима за руку.
- Он не возражает. Пошли.
- Здесь отдыхает мой отряд, - решил разъяснить кое-что Сергей. - Если вы хотите стать его членами, то располагайтесь, если нет, тогда скатертью дорога.
Жора отпустил руку Вадима и на всякий случай встал за его плечом.
- Членами? – переспросил он, пробежался взглядом по сторонам и остановился на Марии, Кристине и Тамаре, а затем, улыбаясь, спросил у Сергея. - А у вас что, своих не хватает?
Сергей невольно улыбнулся в ответ. Оля не выдержала и громко засмеялась. Вадим наоборот почему-то испугался и похлопал Жору по плечу.
- Вы на этого баламута внимания не обращайте, - попросил он и протянул свою руку Сергею. - Меня Вадимом зовут.
Командир отряда пожал ему руку.
- Сергей.
- А меня Жорой, - протянул баламут, - если что.
Сергей пожал руку Жоре и уже хотел дать добро на то, чтоб студенты отдыхали вместе с его отрядом, но Вадим вдруг произнёс:
- Мы владеем очень ценной информацией, и нам надо добраться до тех, кто здесь реально рулит.
- И что же вы такого ценного знаете? – неторопливо спросил Сергей.
Вадим стал рассказывать:
- В подвале больницы мы нашли какие-то очень странные двери, за которыми узкий коридор. Так вот, этот коридор ведёт к лестнице, а та, в свою очередь, уходит глубоко вниз, под землю. Спускаясь по ней, мы обнаружили около десяти подземных этажей. После десятого лестница упирается в стену, и можно было бы считать, что это самый последний подземный этаж. Но это не так…
- Почему не так? – поинтересовался Сергей. - Есть ещё какая-то лестница?
- Нет, лестницы как раз никакой больше нет. Но имеется странная шахта, которая уходит ещё дальше вниз.
- Вы не пробовали залезть в эту шахту? – спросила Оля.
- Нет, – ответил Вадим. - Побоялись, если честно.
- Вадим несколько раз кидал ключи в шахту, - стал объяснять Жора. - Дно у неё, похоже, неглубоко, но насколько - мы с уверенностью сказать не можем.
- Это всё, что вы хотели рассказать? – спросил Сергей.
- А этого мало? – удивился Жора.
Сергей пожал плечами. Вадим наклонился к нему и прошептал:
- Там в подземных этажах кто-то обитает, и этот кто-то - не человек…
- У него звериная морда такая, - добавил от себя Жора.
- Да, репа у него здоровая и мерзкая, - произнёс Вадим. – Я таких сроду не видел.
Сергей слез со стола, распрямил затёкшие плечи, положил ладони на шею и покрутил головой в разные стороны.
- Так, давайте завтра пойдём и поймаем эту тварь, - сказал он.
- Поймать, может быть, и поймаем, - пробубнил Вадим, задумавшись о чём-то. - А вдруг она там не одна?
- Так и мы не одни пойдём, - успокоил его Сергей. - Смотри, сколько у меня бойцов. Все в бой рвутся.
Внезапно раздался тихий, очень неприятный звук, похожий на скрежет по металлу. Громкость звука стала медленно нарастать.
Этот невыносимый писклявый звук шёл откуда-то снаружи, с улицы.
- Брр! – вскрикнула Оля. – Что это такое?
- О, сука, - скривился Сергей. - Как по нервам скребёт-то!
- Вот это жесть! – согласился с ним Вадим.
Он зажал уши и посмотрел на окно.
Снаружи по разрисованному морозом стеклу что-то ползло, и как только оно полностью с той стороны этим чем-то покрылось, в глаза людей, которые смотрели в этот момент в окно, ударил сильный яркий свет. Они сначала вскрикнули и закрыли ладонями глаза, потом повалились на пол и забились, как в приступе падучей болезни, громко крича от боли, пронзившей их головы.
Жора упал на колени и обхватил ладонями голову Вадима.
- Вадим! – завопил Жора. - Вадимушка, что с тобой?
Вадим убрал руки от лица и открыл глаза. Они стали как молоко, а сами зрачки растворились в этой пустой белой жидкости.
- Жора, помоги мне! – закричал Вадим. - Я ничего не вижу!
15.
Во дворе в это злобное сумеречное время было не просто тихо, а абсолютно тихо – ни звука, ни шороха, ни возгласа. Словно живой мир умер в холоде, который стал главным и подавляющим в новой реальности. Здание больницы от земли до второго этажа покрыла ледяная плёнка, периодически сверкающая ярко-синим светом.
Всё вокруг замерло в ожидании чего-то неизбежного, рокового…
16.
Иван Сергеевич Хмельницкий сидел за узким, но длинным столом, расположенным в центре кабинета, и делал какие-то записи в своём ежедневнике. За его спиной, в кресле в углу, тихо дремал Хлебников, странный тип, возомнивший себя главврачом больницы.
Хмельницкий перестал писать и, засунув ручку в рот, задумался о чём-то. Он улыбнулся, потом перечеркнул всё, что написал, вырвал испорченный лист из ежедневника, скомкал его и выбросил в мусорное ведро, в котором уже лежало несколько таких бумажных комков.
В кабинет кто-то три раза постучался. На лице Хмельницкого появилось раздражение, он небрежно отбросил в сторону ручку, поднял голову и громко произнёс:
- Войдите!
Открылась дверь, и в кабинет вошёл Николаев. Он остановился напротив Хмельницкого и, опёршись руками на стол, уставился на него.
- В чём дело, Павел?! – спросил Хмельницкий.
- Добрый вечер, Иван Сергеевич, - вместо ответа сказал Николаев. - Что-то вас давно не было видно в нашем отделении. Решил сам к вам зайти.
Хмельницкий драматично развёл руками.
- Сам видишь, какая ситуация в больнице. Мне некогда возиться с каждым по отдельности. Я решаю общие вопросы по урегулированию всего. А вам уж приходится разгребать остальное – на то вы и поставлены руководителями, каждый в своём отделении.
Хлебников, тихо похрапывающий в углу, внезапно затих и открыл один глаз.
- Николаев, это ты, что ли? – вскрикнул он.
Николаев вздрогнул и кинул любопытный взгляд на Хлебникова.
- Простите, мы разве знакомы?
- Наверное, нет, - ответил мужчина в кресле, и выражение его лица стало грустным. - Я, скорее всего, ошибся… Или сошёл с ума.
- Откуда вы знаете, как меня зовут? – прицепился к нему Николаев.
Хлебников неуверенно пожал плечами.
- Так всё-таки вас зовут Павел Петрович Николаев?
- Да, так оно и есть.
- Посмотрите на меня, - жалобно попросил Хлебников. - Неужели вы меня ни разу не видели? Или не помните?
Николаев внимательно рассмотрел Хлебникова.
- У меня хорошая память на лица, - произнёс он. - Мы с вами ни разу не встречались. Ну, а если и встречались, значит, это было очень давно.
Хмельницкий взглянул на Хлебникова и стукнул кулаком по столу.
- Павел Петрович… Паша! Не обращай внимания на этого человека. Он из-за всего происходящего потерял рассудок и утверждает, что он главврач этой больницы. Я даже не спешу его в этом разубеждать, чтобы не навредить его психике окончательно.
Хлебников тяжело вздохнул. Николаев, кинув мимолётный взгляд на Хмельницкого, вновь с серьёзным выражением лица уставился на странного человека, который утверждал, что знает его.
- Очень тяжело мне осознавать то, что я сошёл с ума, - заговорил Хлебников. - Я чувствую себя нормальным, способным адекватно воспринимать окружающее. Но меня мучает такое ощущение, что я потерял мир, в котором жил. И каким-то чудом попал в ваш, который очень похож на мой, но не совсем. Что-то в нём не так. Например, в моём мире мы с вами знакомы, а в этом - нет.
Николаев машинально провёл рукой по щеке и ответил:
- Знаете, нам всем в последнее время кажется, что мы живём в каком-то чужом мире. Так что вы меня не удивили.
- Поймите, вы рассуждаете, исходя из общей картины происходящего, - произнёс отчаянным голосом Хлебников. - А я говорю об индивидуальных отличиях.
Николаев сел на стул.
- Я не совсем понимаю, что вы хотите мне сказать.
- Я не могу всё сразу объяснить. Я долго ходил по больнице, наблюдал и анализировал всё происходящее. И отметил для себя очень много парадоксальных вещей. К примеру, ваш мир – назовём его вашей реальностью – изменяется под воздействием каких-то факторов к худшему, но вы в вашем мире почти все друг друга в этой больнице знаете. У меня же проблема другая. Я почти всех вас знаю, могу назвать поимённо. Знаю больницу, как своих пять пальцев, могу рассказать, где и что находится, за исключением некоторых нюансов. Но в этой больнице никто не знает меня.
- Да, - неприятно ухмыльнулся Хлебников, - тяжёлый случай.
- Можно даже сказать - странный, - прошептал Николаев.
Хлебников вскочил с кресла и закричал, не контролируя свои эмоции:
- Дослушайте меня! Может быть, произошёл какой-то сдвиг между реальностями, и именно из-за этого пострадали люди? Только каждый из нас пострадал по-разному. То есть у каждого его реальность изменилась не одинаково. Допустим, у меня намного сильнее, чем у вас, Павел Петрович, а у вас, Иван Сергеевич, намного слабее, чем у Павла Петровича.
Хмельницкий топнул ногой и со злостью посмотрел на Хлебникова.
- Прошу вас! – разгневался он. - Не продолжайте больше этот бред.
Хлебников моментально опустил голову и сел обратно в своё кресло. А Хмельницкий тем временем набросился на Николаева:
- Павел Петрович, ну право же! Мы с вами умные люди и не должны слушать всех подряд, иначе точно сойдём с ума. Он же мыслит, как шизофреник. Выстроил свой мир в голове со своими же законами и нас пытается затянуть туда же.
Николаев задумчивым взглядом пробуравил толстый лоб главврача, заставив его чуть-чуть понервничать, снисходительно улыбнулся и ответил:
- Согласен. Не будем разводить демагогию. Я пришёл к вам по другому вопросу. У нас появился кое-какой план, и мы хотим его согласовать с вами.
- Я весь во внимании, - сказал Хмельницкий. - Давай, вводи меня в курс дела.
17.
Магамединов, надев на себя защитный костюм, вышел из своего кабинета в коридор, посмотрел налево, и его сердце неприятно стукнуло в груди. По коридору, поникнув головой, шла Весюткина. Она вся сгорбилась, руки её неестественно повисли.
Максим Викторович сорвался с места и бросился следом за ней.
- Инга, постой! – закричал он.
Весюткина обернулась и с грустью посмотрела в глаза Магамединову.
- Инга, тебе надо отдохнуть, - произнёс он.
- Мне некогда, - ответила Инга Вацлавовна.
Магамединов опустил тяжёлую руку на плечо Весюткиной.
- Поверь мне, всё самое мрачное скоро останется позади.
- Ты сам в это не веришь, - истерично хохотнула она. - Зато других постоянно в этом убеждаешь.
Магамединов в бессилии скрипнул зубами.
- Инга, гони прочь чувство отчаяния. Я тебя умоляю. Лучше подумай о надежде. Всё будет хорошо, вот увидишь.
Инга отвела взгляд в сторону.
- Нельзя жить только одной верой и надеждой, - ответила она. - В нашем положении - тем более. Необходимо опережать события на несколько шагов вперёд. Мы же плетёмся где-то позади паровоза.
- Почему же позади паровоза?
- Да потому! Никто из нас по-настоящему не пытался найти первопричину всего происходящего. И все мы боролись только с последствиями. А это - гиблый путь.
- Я согласен с тобой. Но беда в том, что надо за что-то зацепиться. Только так мы сможем найти первопричину, - сказал Магамединов и обнял за плечи Весюткину. - И для меня очень важно, чтоб ты не падала духом.
Весюткина прижалась к Магамединову, с душевной болью и нежностью посмотрела в его усталые, но добрые глаза.
- Ох, Максим! Если б ты знал, как мне в своё время не хватало твоей ласки. Ты так и не заметил, что я была в тебя влюблена. Тебя от меня уносил стремительный взлёт твоей карьеры, из-за которого ты на меня просто не обращал серьёзного внимания. Ты видел во мне только друга, но не женщину. И это для меня было так странно… Знаешь, я ведь, дура, всё время на что-то надеялась. А когда в твоей жизни появилась Катерина, я чуть не свихнулась. Но, слава Богу, нашла в себе силы и никому не показала свои страдания.
Магамединов осторожно убрал руки с плеч Весюткиной.
- Э-э-э… - забормотал он. - Ты, конечно же… Меня удивила…
Весюткина приставила палец к губам и, глотая слёзы, попросила:
- Всё! Забудь, Магамединов! Иногда женщине надо высказаться.
- Ага-а… - растерянно прошептал Максим Викторович.
Весюткина наигранно улыбнулась.
- Кстати, я совсем забыла, Николаев тебя искал. Просил передать, чтоб ты поднимался к нему на этаж и в первой операционной устраивал свою лабораторию.
- Так и сказал?
- Да, давай чеши, пока он не передумал.
Магамединов повернулся, сделал несколько шагов, потом вновь обратил лицо к Инге Вацлавовне.
- Спасибо, Инга. Я только микроскоп и свои записи из кабинета заберу.
18.
Анфиса сидела на стуле возле железных дверей. В руках у неё был большой железный ключ. Она по поручению Магамединова охраняла вход в отделение, впускала и выпускала врачей и санитаров.
- О боже, как я хочу спать! – сказала девушка сама себе.
И тут же раздался цокот каблуков. Минуя пост дежурной медсестры, к ней приближалась Весюткина.
- Ну, как у тебя, Анфиса, дела? - спросила Инга Вацлавовна.
- Сил больше нет, - пожаловалась девушка. - Ужасно спать хочу.
Весюткина кивнула.
- Сейчас что-нибудь придумаем. А куда санитары подевались? Ты их не видела?
Анфиса громко вздохнула.
- Пошли узнавать, будет ли сегодня ужин. Говорят, Николаич там колдует с каким-то мужиком. А жена его и рабочие кухни всё бросили и куда-то ушли, вот он за них и отдувается.
- Всё ясно, - сказала Весюткина и улыбнулась. - Тогда тем более, Анфиса, иди, отдыхай, только ключи мне отдай. Мало ли что, вдруг понадобятся.
- Я тогда тоже в столовую пойду, - обрадовалась Анфиса. - Съем чего-нибудь…
Она протянула ключ Весюткиной, и та небрежно кинула его в карман белого халата.
- Давай, давай, а отдыхать после этого советую в хирургии или в ожоговом. Здесь это явно не выйдет.
Анфиса вышла на лестничную площадку и закрыла за собой дверь. В коридоре раздались ещё чьи-то шаги, и через несколько секунд к Инге Вацлавовне подошла Круглова.
- Эй, Весюткина, я не поняла, ты чего без костюма?
- Не переживай, сейчас надену, - ярко улыбнулась Инга Вацлавовна, показывая своё хорошее настроение. - Устала я в нём ходить.
- Нет, так, подруга, не пойдёт! – возмутилась Елена Степановна. - Иди оденься. Это тебе не эпидемия гриппа!
- Хорошо-хорошо, - закивала Весюткина. - Тебя там зачем-то Николаев звал. Просил, чтоб ты к нему в кабинет поднялась.
Круглова хитро прищурила глаз.
- О! – усмехнулась она. - Вот так и рушатся непробиваемые стены! Осталось выкинуть его глупые рисуночки и хорошенько поговорить по душам.
- Давай, голубь сизокрылый, лети к нему побыстрее, - поторопила Инга Вацлавовна. - А то он передумает.
Круглова отстегнула верх защитного костюма, под её глазами виднелись тёмные круги. Она открыла железную дверь и вышла на лестничную площадку, запрыгнула на ступеньку и обернулась, шутливо улыбаясь.
- Я вот не знаю, мне сразу к нему? Или пойти душик для начала принять?
Весюткина выглянула на лестничную площадку и доброжелательно улыбнулась:
- Сразу. У него душевая получше, чем у нас. Там друг другу спинки и потрёте.
Круглова вдруг спрыгнула со ступеньки и сделала шаг в сторону Весюткиной.
- Ну уж нет… А как же моё вечное: «Я подумаю»?
Улыбка мгновенно сползла с лица Весюткиной.
- Нечего думать! – неожиданно закричала Инга Вацлавовна. - Держись за него! Он умный, сильный и отчаянный мужик. Выносливый! С ним у тебя будет больше всего шансов выползти из этой пропасти!
Весюткина отступила на шаг назад и захлопнула у Кругловой перед носом железные двери, не дав ей опомниться. Елена Степановна, ошарашенная поступком подруги, осталась стоять одна на лестничной площадке. В замке раздался скрежет ключа, которым Инга Вацлавовна закрыла замок на два оборота.
Круглова испугалась:
- Эй, Инга, ты что?! Ты закрылась?! У нас ведь ключ один на всех. Мало ли что…
За дверью воцарилась тишина. Зрачки Кругловой расширились от страха. Она ударила кулаком в дверь.
- Весюткина! Открой немедленно! Ты что придумала?!
Новость отредактировал Sunbeam - 9-08-2015, 19:21
Ключевые слова: Больница мистика существа пленка авторская история