Рассказ кладбищенского сторожа
История эта не моя, ее мне рассказал бывший сокурсник, а я, в прошлом сельский корреспондент, лишь литературно обработал ее. Приятель мой – человек пожилой, пенсионер, но пенсия у него, сами знаете, мышкины слезки, вот и подрядился сторожем на улан-удэнском кладбище сутки через двое работать. Точный адрес погоста называть не буду, не хочу нервировать приятеля, но вот рассказ он мне разрешил опубликовать, уж очень ситуация жуткая и неприятная.
В то время однокурсник только устроился на службу. С первого дня и еще много раз подряд Андрей Трифонович (так величают моего друга) замечал седовласую, но совсем еще не старую женщину. Ежедневно, точно как пассажирский поезд, к 14 часам она прибывала на погост и сидела возле могилки целый час. Ни дождь, ни изнуряющая жара (на дворе стоял душный август) не отменяли поездки несчастной, потерявшей явно кого-то очень близкого. И неделю спустя Андрей Трифонович не сдержал таки любопытства и подошел к гостье. Садясь рядом, он понял, что та вряд ли справила даже 50-летие. Ее сильно старили абсолютно седые волосы, но на лице, полном горечи и страданий, почти не было морщин, лишь одна глубокая – вдоль переносицы. Пять минут просидели молча, когда Трифонович кивнул в сторону памятника: «Сын?». Женщина лишь заплакала в ответ. Да и без слов было ясно, что мальчишка (судя по дате, ему было всего 16 лет) – ее сынок, лучше паспорта за себя говорили ярко-голубые материны глаза.
- Это началось прошлой зимой, - неожиданно начала рассказывать женщина, - Паша был тихим прилежным мальчиком, я его ведь одна растила, хотела, чтобы вырос интеллигентным, достойным мужчиной. Строго воспитывала, была ему за отца и за мать.
Время шло к окончанию школы, и зарплата простой бухгалтерши буквально полностью уходила на оплату репетиторов для Паши. А так хотелось отправить мальчика учиться в Москву, Петербург или Томск, на худой конец. Несчастная мать перебрала все варианты заработка, вплоть до совсем безумной – ехать в Корею. Но тут подвернулась работа по специальности, только вахтовым методом. Зарплату предложили весьма достойную, хватило бы и на жизнь, и на учебу. И Инна Прокопьевна решилась. Парня оставила на свою старенькую мать, а сама ринулась работать. Трудилась два месяца, один – отдыхала.
Незаметно год пролетел. В семье появились деньги, правда, бабушка жаловалась на внука, мол, распустился совсем, но Инна только отмахивалась: Пашка же идеальный ребенок, что может он сделать? Разве что конфет переесть? Ох, не знала бедная мать, какие демоны роились в душе подростка. Опомнилась Инна только тогда, когда директор выдвинул ей ультиматум: либо Павел забирает документы и уходит после 9-го класса, либо его отчислят принудительно за недостойное поведение. Суровая тетка один за другим выкладывала перед матерью неприглядные факты из жизни ее сына. Выяснилось, что Паша почти не ходит на занятия, употребляет алкоголь, промышляет рэкетом среди младших школьников и… от него беременна одноклассница!
Услышав последний аргумент, Инна почувствовала, как земля уходит из под ног. Кое-как взяв себя в руки и схватившись за стул так сильно, что побелели костяшки пальцев, она спросила: «Почему же мне Паша ничего не рассказывал?».
- Дома бывать чаще надо, - буркнула директриса и сунула ей бумаги на подпись.
Ватными пальцами Инна расписалась в документе об отчислении ее Паши и, шатаясь, вышла из школы. Дома она устроила грандиозный скандал. Первый раз в жизни мать подняла руку на сына: била всем, чем придется, а в сердцах прокричала: «Чтоб ты сдох, скотина неблагодарная, чтобы век мне тебя не увидеть!».
Вечером того же дня Паша собрал вещи и ушел из дома. Не было его три дня. Инна полагала, что мальчишка ошивается у друзей, но выяснилось, что никто его не видел с того самого времени, как он покинул родные пенаты. Похолодев от ужаса, Инна побежала в полицию, а вечером ее пригласили на опознание.
Родинка на ноге, шрам на щеке (в шесть лет убежал на стройку и упал там), шрам от аппендицита и отметина от ожога, а здесь его укусила собака, а здесь родинка на ножке, надо было сходить к онкологу… Инна стояла у стола в морге и, казалось, слышала, как неповоротливо скрипят ее мозги и, как мутное покрывало из путаных мыслей, заволакивают ее сознание. Почему? Почему у того худого парня с синими губами и пустым взглядом мертвых глаз все отметины ее мальчика, ее голубоглазого Павлуши? Нет-нет, это не он, Паша дома, он ждет ее, скоро она сможет обнять своего мальчика!
Позже она узнает, что после ссоры парень напился, упал на улице и замерз насмерть. Такая страшная и нелепая смерть.
Похоронили без особых церемоний, Инны не было на погребении, загремела в больницу с острой сердечной недостаточностью, а когда вышла, поняла, что жить ей больше незачем. И наложила бы руки на себя, но не могла, пока не вымолит прощение у сына своего. Так и ходила она на кладбище каждый день, молилась и плакала.
- Понимаете, - жаловалась она своему случайному собеседнику, - он мне даже не снится, хоть бы раз пришел или знак подал, но нет. Крепко на мать осерчал. Ох, Пашенька, забрал бы меня с собой.
Неделя за неделей проходили, а каждое дежурство Андрей по-прежнему с жалостью наблюдал, как мать, по-старчески шаркая сначала кроссовками, потом сапогами, бредет к могиле сына и что-то бормочет фотографии на памятнике. А в январе, в самое Рождество, он вдруг застал Инну чрезвычайно оживленной и даже радостной. Впервые за долгое время на лице ее проявился румянец и какая-то рассеянная, словно блуждающая улыбка.
- Андрей, друг мой, что сегодня произошло! Не иначе чудо в Рождество! - выкрикнула она ему издалека.
Трифонович мысленно перекрестился и подошел к женщине.
- Представляете, я вчера мобильник потеряла, а ночью ко мне Паша пришел, во сне! - тараторила Инна. - Мам, говорит, ты его у меня уронила, приходи завтра! Я ему: «Пашенька, ты меня прощаешь?». Он только кивнул в ответ, представляете! Боже, хорошо-то как! И, правда, здесь мобильник-то, на скамейке был!
Не успел Трифонович улыбнуться, как Инна охнула и стала оседать на пол, держась за грудь: «Печет-то как, миленький». Андрей, как на грех, оставил свой сотовый в сторожке, а вновь обретенный телефон Инны на морозе давно «умер», пришлось сторожу бежать до каморки, вызывать скорую. Пока бегал, вернулся, Инна уже не открывала глаза. Приехавшим врачам осталось только констатировать смерть.
Вот такая история произошла с моим приятелем, не знаю, грустно это или, наоборот, радость, что мать таки соединилась с сыном?
Автор - Егор К.
Источник.
Ключевые слова: Однокурсник кладбище женщина могилка сын нелепая смерть прощение