Свечи для Мити
Ловлю последние погожие денечки этой осени, стоя на остановке. Рядом молодая цыганка в пышной юбке, а к этой юбке трое смуглых детишек цепляются. Все хорошо одеты, к людям не пристают. Мать что-то сказала своим детям, и они все гурьбой побежали за нею в магазин.
- Вот за что я уважаю цыганских женщин, так это за то, что они никогда не бросают своих детей. Они не дают их в обиду, не то что некоторые наши, - сказала женщина лет пятидесяти.
- А вам приходилось иметь дело с непутевыми матерями? - спросила я.
- Да, один случай все никак из головы не идет. Я соц работник. Подопечные - старики и старушки. Есть среди них бездетные, но есть и те, у кого дети живут далеко, тем тоже помогаю, но на платной основе. Так вот, моей новой подопечной стала Юлия Михайловна. Старушка жила в маленьком домике, который ей купил ее сын. Сам сын живет аж во Владивостоке, приезжает нечасто, вот и приходится мне помогать бабушке. Однажды она позвонила мне и просит: «Наташа, у меня так разболелись ноги, я даже в погреб сама не спущусь. Достань мне картошки да капусты, борщ сварить думаю». Пришла я к старушке, спустилась в ее погреб и несказанно удивилась, возле банок с соленьями да ящиков с картошкой стоял у стены большой и красивый кладбищенский венок. Я вытащила бабушке овощей и несколько баночек с вареньем и спрашиваю:
- Что это вы, Михайловна, уже умирать надумали? Зачем вам венок, да еще и в погребе?
- Так это не себе, Наташа, это я для Мити ставлю, — ответила старушка.
- Для какого еще Мити?
- А-а, ты ж не знаешь об этой жути, что я натерпелась, ну так слушай. Мой Валерка этот дом по дешевке купил у одной хорошо выпивающей супружеской пары. В доме ремонт сделал, а вот погреб был добротно отремонтирован, его трогать не стал. Обустроил меня в доме, я еще крепкая, всю жизнь мечтала в огородике копаться, стала жить спокойно. Все мне в доме моем нравилось: И дворик, и огород, и виноградник. И соседи попались тихие. Все мне нравилось, но не мой погреб. Чистый, сухой и обустроенный подвал, тем не менее, меня пугал и отталкивал. Я не плаксивая совсем, но вот как только в погреб спускаюсь, так меня что-то за душу скребет, так давит, не то что плакать, кричать охота, как перед гробом. В каком бы распрекрасном и настроении я ни была, как только спущусь в подвал - слезы душат, жизнь не мила. Да к тому же заметила я, что начали взрываться банки с помидорами и огурцами. Ни с того ни с сего, хотя все закатки я делаю правильно. Дальше стало еще непонятнее - стали меня в погребе галлюцинации слуховые донимать. Я несколько раз отчетливо слышала детский голос и слова: «найди» и «ищи». А потом прямо у меня за спиной с громким хлопком сорвало крышку с бутыли с помидорами. Оглядываюсь, стоит мальчик лет десяти, не старше. Худенький и вроде избитый. Разбитую губу и заплывший глаз я разглядела хорошо. Я к нему шагнула, а он стал прозрачным и исчез. Я так и села на ступеньку. Дышу глубже, в себя прихожу. Полегче как стало, начала я головой думать. Что такое видела? Почему так тоскливо в погребе делается? А потом решила докопаться до истины и пошла к соседке.
- Катя Ивановна, голубушка, а что вы знаете о предыдущих хозяевах дома моего? - спросила я свою соседку.
- Да что вам сказать о них? Жила тут вдова с восьмилетним сыном Митей. Муж ее в шахте погиб, сама сына растила, а потом сожителя завела, Ваську. Ну, знаете, трудно же женщине одной, а Василий рукастый, хозяйственный, подремонтировал домик. Вот только одна беда - пил, да и с пасынком не нашел общего языка - лупил пацана почем зря. А Митька стал, как говорят, «трудным подростком», стал от побоев отчима из дома сбегать да бродяжничать. И не просто сбегать, а по городам колесить. Мать его находила и в Харькове, и в Одессе. Бродяжничал он неделями, дома его за это снова лупцевал отчим. Может, Раисе-то и стоило заступиться за родного сына, да вот беда - стала она понемногу спиваться. Муженек любимый к бутылке приучил. А потом мальчик снова из дома убежал, как все считали, и словно в воду канул. Сколько ни искали его, сколько фотографий ни печатали - все напрасно. Да в милиции-то уже привыкли, что ребенок постоянно сбегает, и понадеялись, что сам вернется. А он не вернулся. Раиса с горя еще сильнее стала пить, а потом они дом вам продали, и я больше ничего не знаю...
Соседка еще не закончила свой рассказ, а у меня уже сердце прихватило. Я пошла в дом, накапала валерьянки, отдышалась, а потом... Взяла лопату и пошла в свой погреб. Банки и бутылки вынесла, осмотрела земляной, плотно утрамбованный пол и стала копать там, где видела призрака. Лопата наткнулась на кирпичи. Да какой же дурак кирпичи под землю зарывает? Значит таки дело нечисто. Руками расковыривала, лопатой. Знала уже, что раскапываю безымянную могилу невинно убиенного ребенка. Знала, что найду, но продолжала, а когда лопата зацепилась за что-то мягкое, не смогла сдержать вопля. Сорвав от крика голос, я пошла снова к соседке, и мы уже вдвоем вызвали милицию. Тело мальчика увезли, меня долго расспрашивали, как я его нашла. Я им без утайки про призрак и рассказала. Посмотрели на меня как на чокнутую, но больше никаких претензий ко мне не высказали. А я вспомнила, сколько бутылок и бутылей из-под водки и самогона было в погребе, когда мы дом купили. Спившаяся женщина топталась ногами по могиле своего мальчика и не знала этого. Искала, ждала и спокойно пила вместе с погубившим ребенка зверем.
Кто знает, может, если бы маты не пила, а ребенок не бродяжничал неделями и месяцами, преступление было бы раскрыто ранее, а так дитя уже никто не искал. И душа мальчика, находясь рядом с пьяной матерью, кричала: «Ищи меня! Найди!» Именно его тоску и отчаяние я ощущала каждый раз, спускаясь в погреб. Тело увезли, а я, чтобы успокоить душу Мити, ставлю ему свечки, да вот венок поставила. Теперь вроде не так тоскливо в погреб заходить. Жаль, не знаю я, где могилка мальчика, я бы ухаживала за ней. «Эх, Раиса, пропила ты не только свой разум, но и своего сына...»
С того момента я и возненавидела всех пьющих женщин. Они жертвуют ради водки и мужика своими собственными детьми. И каждый раз, видя неухоженное дитя пьющих родителей, я вспоминаю кладбищенский венок в погребе. Ничего более жуткого я не видела в жизни.
Моя собеседница задумчиво умолкла, глядя на веселую цыганскую семейку, выпорхнувшую из магазина. Все дети весело ели мороженое, цепляясь за цветастую юбку своей матери. Им нечего бояться, их никто не обидит и не бросит.
Автор - канал Мистические истории из жизни/ok.ru.
Источник.
Ключевые слова: Цыганка дети остановка бабушка история венок для Мити погреб