Ловец снов
Василий очнулся от сна. Обычно люди просыпаются, но он очнулся, не чувствуя себя ни бодрым, ни сонным. Убранная комната еще спала, укутавшись в темноту. Молчало все: дом, улица, город. Казалось, сам мир захлебнулся этой ночью и будет молчать всегда. И только настенные часы напоминали тиканьем о том, что это безмолвие временно.
Василий облизнул слипшиеся от засохшей крови губы и бесцельно уставился в потолок, ощущая себя скованным коконом темноты. Было тяжело шевелиться, дышать, думать. Этот удушливый пустой мир порвал резкий телефонный звонок.
– Ты не спишь? — Полина не имела в привычках здороваться с ним. Василий сел, придержав телефон плечом, чтобы дотянуться до ручки с блокнотом.
– Снова кошмар? — поинтересовался он, вслушиваясь в ее отрывистое дыхание, ставшее для него своеобразной мелодией за долгие годы.
– Да. Я буду у тебя через полчаса. Приготовь чего-нибудь, а я заверну в круглосуточный магазин за выпивкой, — Полина тянула слова, будто силилась вспомнить нужные буквы.
– Тебе уже хватит. Купи нормальной еды, я отдам деньги, — монотонно отчеканил Василий, разочарованно глядя в оставшийся чистым блокнотный лист, — только не забудь, что тебе снилось. Я жду.
Василий включил ночник, щуря отвыкшие от света глаза. Полина врывалась в его жилье, волоча за собой шлейф из ментола, сигаретного дыма и алкоголя, но вместе с тем приносила свет. Василий был готов на несколько часов пожертвовать своим мраком, жалея, что его гостья не переносит тьму. Но вместе с тем её разум услужливо рожал жутких чудовищ, которых не могла выносить для него ни мгла лишенных фонарей кварталов, ни забившаяся по углам пустой квартиры темнота.
Василий направился на кухню, повторяя вслух полюбившиеся стихи, чтобы разработать забывшие напряжение связки. Он думал о ней, бормоча заученные строки. Полина была костлявой, долговязой и выглядела так, словно прощается с жизнью, и только её дерзкий взгляд, переполненный уверенностью и насмешкой над всем миром, выдавал в девушке ее истинную натуру. Она прокурила свой некогда приятный голос, высушила шелковые волосы красками, скрыла милое лицо под вычурным макияжем, но задорную улыбку оставила при себе назло всем и, особенно, ему.
И все же оголенная душа стоила ей дорого: постоянные кошмары преследовали девушку, стоило ей хоть ненадолго забыться сном. И каждый раз Полина несла их ему, совершенно неумело скомкав сбивчивой речью. Василий берег их в своем блокноте, причесывая, лелея, вскармливая до целых историй, пропитанных живыми эмоциями его единственной подруги.
– Тебе стоит запирать входную дверь, — объявила Полина из коридора, шурша пакетом. Василий поправил ядовито-зеленый платок и предстал перед ней, учтиво забрав пакет.
– Я бы и сама дотащила, — в благодарность фыркнула гостья, чувствуя себя неловко. Она последовала за ним, возмущаясь последними мировыми новостями, обзывая своего последнего парня и удивляясь, как Василий еще не свернул ногу на такой битой дороге возле дома. Он слушал, заваривая чай.
– А еще эти кошмары. Они меня достали. Я уже могу идти работать фармацевтом и консультировать людей по успокоительным и снотворным. Это невыносимо, — Полина раздраженно стукнула ладонью по столу. Василий ответил ей усмешкой и едва заметным кивком в сторону припасенного блокнота. Полина задержала дыхание, готовясь нырнуть на глубину своих страхов.
– Не надейся. В этот раз ничего путного, — поспешила уточнить она.
– Ты говоришь это каждый раз, — напомнил Василий, положив ладонь на ее плечо. Полина закрыла глаза, вспоминая детали.
– Я бежала. Вокруг было кровавое болото, которое меня засасывало. И за горизонтом голубая линия чистого неба. Оно такое манящее, светлое, — она вытянула руку, растопырив пальцы, словно хотела дотянуться до этой полосы, хотя бы вне своего кошмара, — я бежала и никак не могла приблизиться к нему. Из болота ко мне тянулись руки, до сих пор ощущаю на коже их касания. Мерзкие окровавленные руки. Я упала лицом в это кровавое месиво и проснулась.
– Красиво, — прошептал Василий, его глаза задорно блестели, как у мальчишки задумавшего шалость.
– Красиво, когда самому ничего не снится, — сквозь зубы шикнула Полина, обернувшись на него.
– Тогда мне бы не было нужды использовать твои сны, — он бросил заметки в тумбочки и вернулся к чаю, — любишь красный? Этот называется Дянь Хун Цзинь Хао. Он напоминает черный. Терпкий и освежающий. Хорошо сочетается с лимоном, но я предпочитаю добавлять апельсин.
– На вкус хуже, чем тот, что я в ларьке покупаю. Странный какой-то. Спасибо, — пробормотала Полина, отпив.
– Тебе не понять. Вкус, звук, запах. Не все могут ощущать это достаточно тонко и вдумчиво, — Василий удрученно вздохнул, теребя шелковую ткань платка.
– Угу. Я это уже много раз слышала от тебя. Если б не эти кошмары, моя жизнь стала намного вдумчивей и красочнее, — она отставила чашку, — Вась, ты умный. Предложишь чего-нибудь? Мне надоело к тебе бегать, чтобы рассказывать. Но при этом и не рассказать я не могу, а то сразу такое чувство, будто я переполненная ваза. Ты понимаешь.
– Да, — безразлично вторил Василий, обдумывая ее слова. Несколько минут он молчал, пока Полина глотала предложенный чай, пытаясь прочувствовать описанную прелесть вкуса, казавшегося ей пресным.
– Ловец снов , — отчеканил Василий, довольно скалясь.
– Что? — Полина подняла на него вопросительный взгляд. Василий скривился, он ненавидел разъяснять ей то, что казалось ему очевидным.
– Я сделаю для тебя амулет, защищающий от плохих снов. Каждую неделю будешь заносить мне его на одну ночь на чистку, — Василий постукивал пальцами по столу, ожидая ответа.
– Дожила, — скептически хмыкнула Полина, но поспешила добавить, — спасибо. Давай.
С окна на пол скользнули робкие лучи рассвета. Полина поспешила распрощаться и упорхнула, совершенно не желая, чтобы день застал ее в компании этого человека. Василий усмехнулся, допив остатки чая.
– Всегда хотел узнать, что чувствуют люди, когда им снятся сны. Особенно, кошмары. Глупая, не понимаешь ты своего счастья, — бормотал он, ища на полке нужную книгу.
***
Нити покорно скользили меж пальцев Василия, оплетая обруч, сделанный им из тополя. Алое волокно впитывало его кровь, сочащуюся из исколотых ладоней. Пламя свечи покорно освещало его руки. Огонь был единственным источником света, который он сносил без рези в глазах. Василий легко перекрещивал нити, сравнивая себя с пауком, плетущим свой липкий мир, опасный для мелких насекомых, вроде Полины. Он заботливо привязал к амулету вороньи перья, завершив свою работу.
Внезапно уголки губ дрогнули от робкого воспоминания. Василий вздохнул и скрестил руки на груди, рассматривая свое творение, лишенное всякого доброго умысла. Он извлек из ящика стола одно лебединое перо и вплел его меж вороньих.
– Как иронично, — прошептал Василий, вертя ловец снов у свечи, чтобы рассмотреть блеск белого пера средь черных, — проклятье и любовь. Так много зла, так мало добра. Но тебе вполне хватит.
Он отложил амулет, вытер кровь пропитанной в спирту салфеткой и откинулся на спинку кресла, расслабив ноющие мышцы спины. Василий сжал кулаки, вдыхая полной грудью воздух, смешавшийся с сандалом от ароматизированной палочки. Тонкая струйка удушливого дыма поднималась к потолку, постепенно приобретая причудливые очертания. В легком тумане она обратилась в ворона, рассыпалась множеством серых клубков, завихрилась и плавно приобрела очертания девичьей фигуры. Василий криво усмехнулся и затушил палочку, морщась от издевательского сходства между дерзким видением и Полиной.
– Да. Я закончил. Зайди сегодня после работы, — кратко проговорил он в трубку, распахнув форточку настежь, все еще ощущая на губах горьковатый сандал.
– Чудесно, шаман, — саркастически протянула девушка и оборвала звонок.
***
Свет покорно склонился перед темнотой. И Полина, облачившись в короткое платье и пальто, возникла на пороге квартиры Василия покорной тенью, разбив свою гордость, как день разбивается у горизонта на яркий закат, чтобы сладко заснуть в объятиях ночи. Он ожидал ее.
– Добрый вечер, — хрипло произнес Василий, вложив в ладошку гостьи амулет. Полина, недоверчиво прищурившись, рассмотрела побрякушку.
– Сам делал? — поинтересовалась она, стараясь подобрать слова благодарности, которыми не подавится.
Василий кивнул, растянув губы в дружелюбном оскале. Порой Полине казалось, что он вовсе не умел улыбаться по-человечески. Только как-то беспомощно кривит губы, стараясь повторить то выражение лица, которое видел в фильмах и на плакатах. От этих мыслей ей становилось жаль его, но в тоже время жутко от осознания, что, возможно, Василий был человеком лишь внешне.
– Спасибо, — сухо выдавила Полина, — я, пожалуй, пойду.
– Конечно. Никто тебя не держит. Сладких снов, — ответил Василий, не моргая смотря на неё.
– Да. После визита к тебе мне наверняка приснится что-то очень хорошее, — съязвила она, стремясь скрыться за дверью подъезда, бросив из вежливости, — приятной ночи.
Василий пожал плечами и занялся работой, изучая присланные фотографии и видеозаписи. На всех искалеченные тела, сюжеты, созданные измученными сознаниями. Это успокаивало его, вызывая хоть какие-то чувства, кроме горькой усталости от жизни. Пусть все эти эмоции бились в нем, будто задыхаясь в полиэтилене, но эти ощущения стали необходимостью, словно лекарство, содержащее наркотик. С ним, несомненно, умрешь, но без него умрешь быстрее. Горячий чай обжигал рот и горло, болью напоминая Василию, что он еще жив.
Василий встал и оглядел свою комнату: ни единой лишней вещи, ни пылинки. Вся обитель пропиталась безутешной торжественностью, став похожей на гроб. Раздалась назойливая трель телефона.
– Я не знаю, что ты сделал, но…Вась, ты обязан это увидеть, — пикнула Полина. Василий вспомнил ее пронзительный визг, когда он подкинул ей в портфель дохлую крысу, когда девчонка была в четвертом классе. Полина голосила несколько минут, обзывала его, а потом извлекла животное двумя пальцами, и они вместе изучали тельце, поочередно тыкая в него карандашами. Девочка даже ничего рассказала взрослым, после того, как Вася похоронил крысу в небольшом ящике и положил в ямку одинокий бутон шиповника.
– Сейчас четыре часа утра, скоро рассвет, — недовольно проворчал Василий, надевая куртку.
– Мне плевать. Ты не растаешь. Убери эту заразу, — судя по звуку капающего крана, она отсиживалась в ванной. Василий сдержал смешок, наслаждаясь ее слабостью.
– Я скоро буду, — проговорил он, неспешно спускаясь по лестнице, — до встречи.
Полина прикусила язык, едва не взмолившись поговорить с ней, чтобы отвлечься, но в здравом уме она никогда бы не попросила о подобном его. Собрав всю храбрость и дурь, она оборвала связь, вслушиваясь в рваное дыхание странной твари за дверью.
Василий брел по улице, сунув озябшие руки в карманы. Он оглядывался, останавливался, рассматривая трещины в витринах и высохших дождевых червей, не успевших скрыться в земле после дождя, давил их, размазывая по асфальту, и шел дальше.
– Что же могло пойти не так? Страх…Каково это быть напуганным? — бормотал под нос Василий, прокручивая в голове дрожащий голос подруги. Он старался вспомнить, когда ему было страшно, и к разочарованию не мог.
Дверь квартиры была приоткрыта, приглашая войти. Василий задумчиво хмыкнул, переступив порог. Впервые он чувствовал себя гостем, а не хозяином. В прихожей его встретили нагроможденные коробки и сваленные на стулья вещи, в угол были небрежно сметены комки пыли. Коридор и кухня не отличались особой чистотой. Василий стукнул по дверному косяку спальни, не смея подать голос в чужом мире, где была жизнь. Ответом послужила родная тишина, столь же густая и тревожная, как в его обители. Василий скользнул в комнату, озираясь.
Пустота. Полины негде не было. Только смятая кровать, брошенный на пол плед и безделушки на полках. Василий удовлетворенно кивнул, увидев, что на ночник повешен его амулет. Он подошел ближе и разглядел запутавшуюся в нитях подругу.
Полина напоминала фею с картинки из детской книги. Хрупкое тельце было оплетено красными нитями, впившимися в тонкую кожу до лиловых пятен. Она словно спала, безвольно повиснув в путах. Василий коснулся волокна, набухшего от крови. Ловец снов высасывал из Полины кровь, зловеще сверкая в тусклом свете ночника.
– Несколько неожиданно, — пробормотал Василий, наблюдая за завораживающим зрелищем. Он осторожно снял амулет, не касаясь девушки. В кармане зазвонил телефон.
– Где ты? Мне эта тварь сейчас дверь выбьет, — взвыла Полина. Василий озадаченно взглянул на ловец снов, стараясь уместить происходящее в своем сознании.
– Пожалуйста. Где ты? Что происходит? Помоги мне, — Полина срывалась на крик, но он ее почти не слушал, теребя жесткие черные перья.
– Да, — негромко произнес Василий, соглашаясь со своей мыслью, — слушай, успокойся. Ты сейчас спишь. Это ловец снов так сработал, ничего страшного. Чтобы не происходило, это только сон.
Василий отключил телефон, чтобы она его больше не тревожила криками и руганью. Он опустился на край кровати, изучая проклятую безделушку.
***
Полина, надрываясь, старалась удержать дверь, в которую билось чудовище. Монотонные удары набатом отдавались в маленькой ванной. Ужас перед неизвестным смешалась с непониманием и яростью.
– Сон. Просто сон, — повторяла она, до побелевших костяшек впиваясь в ручку двери. По щекам текли слезы от бессилия, — я прибью тебя, шаман.
Удары прекратились, утопив квартиру в поглощающей тишине. Полина разжала пальцы, смиряясь со своей участью. Она отступила, прислушиваясь к каждому шороху, но все молчало. Не было ни тяжелого дыхания, ни царапания когтей о пол, ни привычного гомона соседей за стеной. Все слилось в белый клубок оголенных нервов, сжимающихся в точку от агонии.
Полина набрала в легкие воздуха до колик в груди и хотела закричать, но не услышала ни звука. Мир вокруг нее проглотил отчаянный вой, не дав девушке спасительного звука. Полина зажала рот ладонью, рухнув на кафель. Она ничего не чувствовала, словно все эмоции онемели.
– Просто сон, — мысленно успокаивала себя Полина, обхватив колени.
– Страх перед неизвестностью похож на пытку, — вспомнились ей слова Василия. В тот вечер она убедила его немного выпить вместе, чтобы развлечься. После этого он мерил шагами комнату и рассуждал о страхе и боли, как о двух единственных вещах, формирующих человеческую сущность. Она не понимала ни слова, наблюдая за ним, разглядывая длинные руки, тонкие пальцы, шрамы на запястьях и ключицах. Это было куда интереснее, чем глобальные вопросы, на которые так любил подолгу отвечать Василий.
От этих воспоминаний стало несколько легче. Полина поднялась и бесшумно отворила дверь, готовясь, что неведомый зверь порвет ей грудь и горло.
Из тьмы на нее смотрели сотни светящихся злобных глаз. Они все изучали ее, но не шевелились, выжидая, когда жертва бросится бежать. Полина закусила губу, чтобы ощутить отрезвляющую боль. Было ощущение, будто зубы впились в резину, а не в собственную плоть. По подбородку потекла кровь. Полина почувствовала, как напряглись скрытые мраком монстры.
– Только сон, — повторила она, — я должна выбраться, проснуться.
Полина сделала несколько осторожных шагов вперед. Чудовища прогнули спины, готовясь к прыжку. Она не выдержала и понеслась, не оборачиваясь ни на миг. Твари гнались за ней, но не могли приблизиться.
Полина неслась по кровавому месиву, стремясь к белой нитке рассвета. Ноги тонули в багровом болоте, путались в длинных бескостных пальцах, жаждущих схватить. Но она не замечала их. Взгляд был в мольбе устремлен только к одной белой полосе у горизонта, становившейся все ближе. Что-то острое впилось в лодыжку. Жижа засасывала её. Полина распахнула глаза, беспомощно протянув руку к рассветной полосе, предвещавшей солнце, которое ей не было суждено увидеть. Душа сжалась в тоске, желая жить. В рот хлынула приторно сладкая кровь, не позволяя закричать. Полина впилась ногтями себе в горло, силясь порвать его, чтобы вылить из него месиво и вздохнуть.
Вокруг запястья обвилось что-то жесткое и резко выдернуло дрожащую девушку из болота. Полина подняла усталый взгляд вверх и слабо улыбнулась: огромный белый лебедь нес ее к восходу, взмахивая огромными белыми крыльями. Внизу чавкала голодная жижа, за спиной скулили хищные твари, но это уже не было важно.
***
Полина проснулась: нога болела, в тело будто залили чугун. На краю кровати ссутулившись сидел Василий, крутя в руках сломанный ловец снов.
– Ты…- Полина замолчала, не сумев уместить все эмоции в одно оскорбительное словечко. Василий обернулся.
– Я останусь у тебя до заката, — ответил он, глядя ей в глаза, — прости. Мне пришлось проткнуть твою ногу иглой, чтобы распутать нити. Там ничего серьезного, уже все обработал и перевязал. Я надеялся, что с помощью этого амулета смогу посмотреть твои сны, но немного ошибся с выбором перьев и узоров. Впрочем, все равно вышло интересно. И теперь ты не будешь бояться обычных кошмаров, так что, мой замысел почти удался.
– Что? — возмутилась Полина. И все же она чувствовала себя счастливой. Взгляд упал на окровавленные черные перья и растрепанное белое, лежавшие у ног Василия.
– Я убью тебя, — произнесла она без всякой злости. За долгие годы Полина привыкла к этому человеку и всему, что он приносил в ее жизнь.
– Успехов, — фыркнул Василий, сунув лебединое перо себе в карман. Полина привычно склонила голову ему на плечо, буркнув насмешливое «шаман».
На город спускалась ночь, заботливо скрывая два сидящих рядом силуэта коконом из темноты, не позволяя дневной суете и мыслям помешать им. И только алые нити беспомощно пульсировали на полу, иссыхая без крови, но и они вскоре стихли, оставив только бледнеющее воспоминание о кошмарном сне.
Автор - Хансалу Яна.
Источник.
Ключевые слова: Рассказ сны кошмары амулет избранное