Submersus. Побережье
В комнатушке у шефа было накурено и жарко. Кондиционер не справлялся, усугубляя атмосферу, царившую здесь, надрывным шумом. Под потолком в остервенелой сосредоточенности барражировало несколько мух.Худощавый молодой человек в грязно-сером рабочем комбинезоне оживлённо беседовал с коренастым лысеющим мужчиной средних лет, облачённым в такой же комбинезон, как у молодого человека, только значительно чище.
- Михалыч, я всё равно поеду! - светлые волосы молодого человека были слегка растрёпаны, но недавние старания парикмахера ещё угадывались.
- Что значит "всё равно"? - коротышка звучно хлопнул себя ладонями по выделяющемуся из-под комбинезона животу.
- Осталось три дня лета, имей совесть, - серые глаза парня смотрели прямо, во взгляде не было и тени подобострастия, которое привык видеть Анатолий Михайлович, общаясь с другими подчинёнными. - Достаточно того, что я в этом "Прадо" всю коробку перебрал до винтика, - продолжал Сашка Перьянов.
- Хозяин вообще-то жаловался и на вой из раздатки, - зыркнул исподлобья шеф.
- Её пусть Лёха переберёт, там ничего сложного нет.
- Перьянов, как сделаешь ты, не сделает никто, - в голосе шефа появились просящие нотки, - закончи работу, а?
- Михалыч, с первого сентября уже дожди передают. Пусть тогда подождут чуть-чуть. Я на три дня могу на море съездить за весь год?
- Можешь, можешь, - видно было, что шеф сдался, и Сашке вдруг стало жалко его.
- Давай так. Перед уходом я всё подробно расскажу Лёхе. Дам ЦУ, так сказать, чтоб он там не накосячил.
- Ладно, - шеф достал из кармана комбинезона сигарету и щёлкнул зажигалкой. - Деньги у Таньки возьми, я ей уже позвонил, - улыбнулся краем губ Михалыч.
Сашка, ошалев от своей маленькой победы, на радостях приобнял шефа за его покатые плечи и вылетел вон из комнаты, грохоча по железной лестнице.
Михалыч затянулся и выпустил струю дыма вверх, норовя попасть в чёрную эскадрилью, жужжащую под потолком.
- Лёха! Лё-о-ха?! – донеслось до него снизу.
Первый автомобиль Сашка разобрал и потом собрал вместе с отцом. Пареньку тогда было чуть больше десяти. С тех пор он заболел. Механизмы, узлы и агрегаты автомобиля стали для мальчишки загадками, которые он должен был разгадать и успешно разгадывал. Со временем к отвёрткам и ключам прибавилось несколько компьютеров и диагностических "жил", однако, сути это не меняло. Механизм подкидывал очередной ребус, а Сашка с азартом его решал.
Остальной частью жизни, которая не касалась автомобилей, Сашка интересовался постольку-поскольку, жил легко, хотя втайне гордился тем, что в свои двадцать три уже сам зарабатывает себе на хлеб и даже иногда помогает родителям.
Пакет из супермаркета с деликатесами к празднику, отвезти мамины саженцы на дачу на заработанной своим трудом старенькой "Октавии" - помощь не ахти какая. И всё же он чувствовал, как гордятся им родители, видел тёплые искорки в глазах мамы, отмечал особое, чуть затянутое, рукопожатие отца и его внимательный взгляд, как будто он пытался рассмотреть в глазах сына течение времени. Времени, за которое его сын повзрослел.
***
Гомон пляжа, острые ароматы жареного мяса и специй, смешанные с запахом моря и диковинных цветов, палатки местных торговцев, расположившиеся перпендикулярно простенько отделанной набережной, окутывали молодого человека, погружая его в тот неповторимый, слегка навязчивый и душный колорит, которым славится побережье Краснодарского края.
Остановился он подальше от пляжа, сэкономив приличную сумму на "погулять". Хозяйка, загорелая, приветливая женщина в сарафане с жёлтыми попугаями, что-то рассказывала ему, пока они поднимались с ней по железной лестнице в пристроенный к хозяйскому дому флигелёк.
Но Сашка не слушал. Всем своим существом он был на пляже, так человек, мучимый жаждой, всеми силами стремится к стакану свежей воды.
Расположился в самом центре толпы - приезжие наводняли пляж с восьми утра, а Сашка приехал чуть позже десяти. Туристический коврик, зажатый между соседями по отдыху, тапочки, аккуратно поставленные в изголовье. Джинсовые шорты и серая майка с изображением Оливера Куина в его фирменном капюшоне, прижатые несколькими крупными камнями, развевались, словно серо-голубой флаг неизвестной страны.
***
Солнце светило настолько ярко, что от бликов на небольших волнах Сашка жмурил то правый, то левый глаз. Плыл наугад, примерно держа курс на максимально отодвинутую по случаю почти полного штиля линию буйков. Слегка горьковатый вкус морской воды на губах ощущался каким-то своеобразным нектаром, а её плотный запах, в который настойчиво вплетались нотки водорослей и чего-то живого, чего Сашка идентифицировать не мог, казался влажной и почти осязаемой аурой, которая принадлежала лишь ему.
Он чувствовал, как более холодные струи течения пробегают змейками по внутренним поверхностям бёдер. В эти моменты молодой человек представлял себе прозрачных морских змей, касающихся его тела, от чего ему становилось не по себе.
До буйков было уже рукой подать - большие сферы футуристично покачивались на лёгких волнах. Чёрные на фоне искрящейся ярко-белым светом поверхности моря. У одного из них отдыхала довольно крупная женщина, по-видимому, зацепившись ногами за канат, связывающий все буйки в одну линию. Её левая рука покоилась на самом буе, монументальная грудь, затянутая в чёрный эластик купальника, колыхалась в такт набегающим волнам.
Сашка решил не тревожить уединение отдыхающей матроны, перевернулся на спину, набрал в лёгкие побольше воздуха и блаженно растянулся на воде.
Даже сквозь закрытые веки солнце красным фоном прорывалось к его глазам. Судя по всему, дело шло к полудню. С одной стороны, Сашке хотелось лежать вот так, в блаженной неге раскинув руки, покачиваясь на воде и рассматривая причудливые узоры, которые показывала ему его сетчатка, возбуждённая ярким солнечным светом. С другой, отдыхающие наверняка уже покидали пляж, боясь обгореть и жаждая получить свой комплексный обед в одной из столовых, расположенных вдоль пляжа на набережной. А значит, у него был шанс вернуться и перенести свои вещи поближе к кромке воды.
Эту коротенькую битву, разумеется, выиграли вода и солнце. Сашка продолжал лежать на ласковой поверхности моря, вдыхая запах его ауры.
Так ах ал
Небольшая волна плеснула через лицо молодого человека, он инстинктивно открыл глаза, но тут же зажмурил их изо всех сил – солнце было нещадно.
Ам так лаах
Сашка перевернулся на живот, всё ещё не открывая глаз, давая им время восстановиться после обильной порции света.
Странные звуки доносились от буйков.
- Раба... - голос принадлежал женщине, но был низким и каким-то странным.
Волна ударила его в лицо, он хлебнул морской воды, закашлялся. Горький вкус на губах стал тревожным.
- Мешает... низкий... Скраг тхет леф
Нужно было плыть к буйку, передохнуть, восстановить дыхание и возвращаться на берег.
В несколько гребков Сашка оказался на уровне буйка, за который держалась странная женщина, нащупал ногами под водой тонкий синтетический канат, связывающий все буйки в единую линию, сел на него, балансируя ногами в воде. Оказалось довольно удобно, вода доставала ему как раз до шеи, руками он придерживался за тонкую верёвку, раскинув ноги в воде, старался держать баланс.
- Клат хадз тах, - женщина находилась примерно в пяти метрах от него слева. Бросила взгляд на пытающегося откашляться парня и резко отвернулась, едва не врезавшись лицом в сферическую поверхность оказавшегося оранжевым при ближайшем рассмотрении буя.
"Ненормальная какая-то", - решил про себя Сашка.
Как будто в подтверждение его слов, до него донеслось: "Рхам чак тхеф".
При этом женщина тоже сидела на канате, скрытом под водой, и была развёрнута лицом к полому оранжевому шару, качающемуся на воде. Словно говорила с каким-то причудливым тотемом.
"Надо валить", - мелькнуло в голове.
Худую спину обжигало не на шутку разошедшееся солнце, голод начал давать о себе знать, но самое главное, ему было неприятно такое соседство.
Сашка смотрел прямо перед собой, подчёркнуто не поворачивая голову влево, к бую, где находилась его соседка в чёрном закрытом купальнике. Поэтому он пропустил тот момент, когда она очутилась в воде. Заметил, лишь когда толстуха с шумом выдохнула воздух и нырнула, направившись в сторону берега. Какое-то время он мог различить очертания её чёрного купальника, изломанные искрящейся поверхностью воды, затем исчезли и они.
"Минуты через три, - сказал он сам себе, - поплыву и я. Подожду пока"... - закончить свою мысль он не успел.
Что-то схватило его за лодыжки и с невероятной силой дёрнуло вниз, с верёвки, больно ободрав поясницу.
От неожиданности Сашка глотнул изрядную порцию воды, толком не успев набрать в лёгкие воздуха. Скосил глаза вниз. Так и есть: жирное колышущееся тело в чёрном купальнике тянет его ко дну. Только дна Сашка не увидел.
"Спокойно, - мелькает в голове. - Ей же тоже нужно дышать, долго она так не сможет. Вынырнем - я ей устрою!"
Сквозь прозрачную воду видно, как толстые в синеватых прожилках бёдра интенсивно подгребают под себя, утаскивая тела на глубину. Уши начинает закладывать. Оранжевый шар буйка, снизу подёрнутый болотной зеленью водорослей, уменьшается в размерах.
Страстно хочется наверх, глотнуть воздуха. Сашка делает резкий толчок ногами, одновременно стараясь нагнуться под водой и схватить жирную тварь за волосы.
Как только его пальцы оказываются в паре сантиметров от колышущейся чёрной шевелюры этого ужасного создания, оно резко дёргает его за ноги вниз, отпуская.
Солнечные лучи пока ещё освещают его лицо, в то время как Александр Перьянов, двадцати трёх лет от роду, проплывает вдоль колышущихся грудей, вниз, между бугристых бёдер с синеватыми рисунками сосудов. Удивлённое мальчишеское лицо. Раскинутые от неожиданности руки. Спустя долю секунды на его шее смыкается стальная хватка её кажущихся со стороны пухлыми пальцев. Гортань начинает хрустеть. Уши заложены, их ломит, и по черепу распространяется ужасный хруст гортани. Сашка видит плывущие, искажаемые водой мужеподобные черты лица: большой подбородок, мясистые белёсые губы, редкие чёрные волоски над верхней губой, покрытые мелкими серебристыми пузырьками воздуха, чёрные, абсолютно чёрные глаза, обрамлённые тяжёлыми мешками.
Лёгкие начинают полыхать огнём. Молодой человек, отринув всяческие приличия, а возможно и надежду, размахивается ногой, насколько это возможно, и изо всех сил впечатывает колено в живот, затянутый чёрным эластиком. Кожа ощущает шероховатость купальника. Колено погружается в живот нападающей, от чего та издаёт какой-то утробный звук, а её ноги на секунду перестают грести под себя, увлекая их всё ниже и ниже. Движение к невидимому дну на секунду прекращается. Они даже начинают всплывать. Сашка пытается оторвать её руки от своей шеи. Наносит удар кулаком в крупный, нависающий над редкими усиками нос, но видит лишь расплывающиеся в страшной гримасе улыбки вареники губ, из-под которых показываются зубы. Перед глазами всё плывёт, возможно поэтому он не видит промежутков между зубами. Все они выглядят как единая белёсая пластина, вставленная под верхнюю губу. Из его рта вырывается несколько крупных пузырей воздуха. И звук. Даже сквозь толщу воды ясно, что это вопль отчаяния. Поверхность воды становится чуть ближе.
Он продолжает бить в белое рыхлое лицо, но удары становятся всё медленнее и медленнее. Чёрные ленты крови расползаются от её глаз, ноздрей, углов рта. Взвешенные в воде, как пиявки, обрамляют лицо монстра, делая его ещё более мерзким.
Наконец Сашка делает вдох. Вдох, полный морской воды.
Белые волосы колышутся над головой как ореол, являющийся последним украшением. Открытые глаза устремлены к ставшей такой далёкой поверхности моря.
Складки на боках монстра перестают двигаться - ноги вытягиваются вниз, замирают.
Она всматривается в лицо молодого парня с каким-то ужасающим вожделением.
Облизывается. Изо рта к поверхности устремляется вереница пузырьков воздуха.
Одной рукой продолжает держать его за шею, вторую направляет к паху. Жирные пальцы некоторое время массируют промежность утопленника сквозь плавки, затем руки напрягаются, и она отталкивает от себя тело. Мощное сокращение целлюлитных бёдер, и их пути расходятся навсегда. Александр Перьянов отправляется вниз, во тьму. А сумасшедшая женщина невероятных размеров устремляется наверх, к свету.
И воздуху.
***
Вечерело. Буйки облепили дети разных возрастов. Помладше, с надувными нарукавниками, сумевшие впервые в своей жизни доплыть до буйка. Подростки, которые просто отдыхали, держась за крутой оранжевый бок. Взрослые, для которых эти заплывы уже стали делом обыденным. Родители лежат на воде неподалёку от детей или друг напротив друга, что-то с увлечением обсуждая.
Мало кто замечает грузную женщину, балансирующую на верёвке, протянутой меж буйков. Она по грудь погружена в воду и, отвернувшись от берега, смотрит вдаль, за горизонт. В её чёрных глазах отражается поглощаемое морем солнце. За её спиной, видимая лишь ей, на поверхности воды мерцает прозрачная фигура, отдалённо похожая на мужскую. Спина покрыта уродливым бугристым панцирем, преломляющим закатный свет. По бокам уродливой "кирасы" свисают огромные клешни, а на том месте, где должны были бы быть ноги, находится пучок змеящихся щупалец, от чего создаётся впечатление, что монстр стоит на воде, облачённый в длинную женскую юбку.
Кто-то из детей неточно кидает мяч, и он пролетает сквозь прозрачную фигуру, громко шлёпнувшись перед женщиной в чёрном закрытом купальнике. Она моргает.
Мальчишка лет тринадцати подныривает под верёвку, на которой, как гротескная скульптура, застыла та, и устремляется к яркому пятну мяча.
Краг тот слех Так ах ал
- Да... мешает...
Скраг тхет леф Каам траг леф
- Много низких... я займусь.
Мальчишка с удивлением оборачивается.
Высоко в темнеющем небе летит самолёт.
Ключевые слова: Побережье случай голоса монстры вода авторская история