The Room
Где-то далеко звякнул трамвай, прокатился гулким перекатом по рельсам и унесся дальше. Влад открыл глаза, потянулся, зевнул и, прищурившись, улыбнулся солнечному зайчику, прыгающему по лицу. Утро было необычайно ярким для осени, хотя, в принципе, весь сентябрь выдался на удивление теплым.Он встал, прошлепал на кухню, передвинул на ближнюю конфорку чайник, зажег газ. Потом, все так же щурясь и улыбаясь легким утренним мыслям, прошел в ванную, открыл кран и принялся умываться. «Надо бы не забыть звякнуть Светке, - думал он, - погуляем, в кафешку сходим, пока дожди не зарядили». Погода располагала, настроение тоже - торопиться было некуда. Телефон отключен с вечера, чтобы не беспокоили в его единственный и «законный» выходной.
На кухне засвистел чайник. Влад закрыл кран, вытерся наспех полотенцем и побежал его снимать. Насыпал в чашку сахара, добавил сверху ложку растворимого, в последнее время отчего-то полюбившегося ему, кофе. Взял со стола и положил в карман сигареты с зажигалкой и, осторожно, дабы не облиться, пошел на балкон. Привычно повернул ручку, она привычно скрипнула, но дверь не открылась.
- Твою же мать, - выругался он, огляделся и, не найдя лучшего места, водрузил чашку на стопку книг на полке.
Подергал снова ручку – та ходила свободно, но дверь не двигалась.
- А! - сказал он в воздух, махнул рукой и пошел в зал.
Открыл верхнюю дверцу шкафа, пошарил рукой на полке, ругнулся, достал отвертку и пассатижи.
- Вот, - сказал сам себе, победно потряс инструментами и снова направился к двери на балкон.
Слегка заржавевшие шурупы поддавались плохо, Влад матерился, скрежетал зубами, упирался в отвертку всем телом, и они, в конце концов, сдались.
- Ха! – сказал он и подумал: «Все-таки сегодня мой день».
Открутил шурупы до половины отверткой, потом рукой - до конца, аккуратно сложил все три на подоконнике, снял ручку и потянул пассатижами сердечник. Вторая ручка отвалилась сама и еле слышно звякнула о кафель с той стороны двери, на балконе.
- Сука! - ругнулся снова он, но дело было сделано до половины, теперь оставалось только провернуть защелку.
Влад встал с колен, прошел на кухню, выудил из кучи кухонной утвари, что лежала в мойке, нож и вернулся к злополучной конструкции. Втиснул лезвие между дверью и рамой, подергал защелку и, поймав место, за которое цеплялся кончик ножа, протолкнул ее внутрь.
- Ну вот, - сказал он. Снова встал на ноги, оттолкнул ногой пассатижи и отвертку куда-то в середину комнаты, взял в руку уже почти остывшую чашку с кофе и потянул дверь на себя. Дверь не открывалась.
Он грустно посмотрел сквозь стекло на синюю раму трамвайной остановки, на пробегающий мимо ярко-красный трамвай, на желтеющие на земле и зеленые еще на деревьях листья. Вздохнул, двумя глотками выпил противный холодный кофе и сказал:
- Ну и хрен с тобой.
Прошел в кухню, уложил чашку в гору немытой посуды в раковине, швырнул на стол пачку сигарет, потом передумал, снова сгреб ее рукой в карман, подошел к кухонному окну, повернул одновременно обе ручки и дернул. Окно не открывалось.
- Да что же это такое, - сказал Влад, – ссохлись они, что ли. Нормальному человеку с утра покурить не дают, чтобы им всем.
А потом подумал, что вчера же открывались, что дверь на балкон, что окно. Даже не вчера, а вот вечером, ночью совсем, когда компания уже разошлась, и он проводил Леву и Оксанку до двери, а потом вернулся и открыл все, чтобы проветрить. И вроде бы не закрывал ничего до утра.
По спине пробежал легкий холодок. Влад хмыкнул, потер лоб, снова бросил сигареты на стол и уставился на улицу. Обычный день, обычная осень, всё как всегда. «Или это сон?» - подумал он. Щипать себя было тупо, он понимал это, но все же ущипнул – больно. Потом подумал, что неплохо бы вызвать мастера, или, вообще, заменить всю эту деревянную труху на пластиковые стеклопакеты, успокоился и пошел в зал, искать телефон.
Телефон нашелся под подушкой. Зачем он засунул туда отключенную трубку, Влад не помнил, видимо, по привычке. Включил его, дождался загрузки, порылся в телефонной книжке, нашел номер Светки, нажал на вызов. В трубке пошли гудки, потом что-то пискнуло, и вызов сбросился.
- Блин, - его начинало бесить все, - сука, грёбаный телефон!
Он опять нажал на Светкин номер - потом на вызов, быстро поднес телефон к уху. На этот раз гудок оборвался практически сразу. Влад прокрутил список вверх, ткнул в первый попавшийся номер, кажется, Оксанкин и снова нажал на вызов. Телефон молчал.
- Нет, ну так не бывает же, - сказал он, – да ну нафиг.
Пошарил под диваном, выудил пульт, включил телевизор. На экране серо-черной психоделической пляской бесились помехи. Он переключил канал – то же самое. Другой, третий – сигнала не было ни на одном. Встал, подошел к телевизору, сунул руку за него, нащупал невидимый кабель, подергал.Телевизор не работал.
«Нет, явно происходит какая-то хрень, - подумал он, – как будто отрезало от всего мира и не выпускает. Будто сама квартира не хочет, чтобы я уходил. Бред какой-то».
Схватил со стула шорты, всунул в них ноги, напялил майку и пошел к входной двери. Ключ был в замке, он провернул его два раза и потянул дверь на себя.
Дверь не открылась.
- Э! - сказал он. Слов не было, было только удивление и отчасти недоумение.
Он подергал дверь, повернул еще два раза ключ, снова подергал и снова повернул, в обратном направлении. Дверь не открывалась. Бешенство накатило внезапно, он принялся стучать в дверь руками и ногами, дергать ручку и крутить бесполезный ключ в замке, потом пришел в себя, остановился и вернулся в зал. Сел на диван, оглядел комнату. Все было как всегда: легкий бардак на компьютерном столе, лежащая на боку чашка с сухим уже пакетиком чая внутри - валялась на столике у телевизора, стул с кучкой одежды, которую не было времени рассовать по шкафам, пыль на книжных полках - с нарисованным вчера Оксанкой сердечком на второй слева… И, тем не менее, все было не так.
Вот только он никак не мог понять, как не так. Чувство подсознательного ужаса медленно накатывало откуда-то изнутри, из тайных глубин сознания - противное, вязкое, сковывающее ноги, спутывающее разум, чувство древнего первобытного страха. Руки слегка дрожали, легкая головная боль поднималась по шее снизу вверх, к затылку. Влад встал, пошел в ванную, открыл кран и уставился на свое отражение в зеркале. Немного красные глаза, слегка взъерошены волосы, черная, уже заметная щетина, мятая майка. Пробежался рукой по волосам, пригладил их, набрал под краном воды в ладони и с фырканьем умыл лицо, потом мокрыми руками снова пригладил волосы. «Оно ведь неживое все, как оно может быть против меня? – думал Влад, - Зачем ему меня не выпускать? И кому это, в конце концов, ему?»
И в тот момент он понял, что почему-то не принимает все случившееся как бред, мало того, он уже придумал некоего врага, пытается понять его логику и объяснить происходящее…
- Да что за мать его! С ума я схожу, что ли, - сказал он своему отражению.
Рывком закрыл воду, уверенными шагами прошел на кухню, взял табурет за ножку, сказал: «Да пошло оно», и, размахнувшись, запустил в окно, инстинктивно закрывая глаза. Табурет врезался в стекло и отскочил, будто от стены. Окно осталось целым.
- Так не бывает, - сказал он громко, – так, мать вашу, не бывает!
Поднял второй табурет, подбежал к двери на балкон и с размаху въехал им в стекло. Ножка больно ударила в ладонь, и табурет с треском развалился, не оставив на стекле даже царапины. На улице звякнул трамвай, набирая скорость, промчался по желтой листве, закрутил ее легким порывом ветра в миниатюрном смерче и унесся за поворот. Под окном шел человек, с газетой под мышкой и пластиковым пакетом с чем-то невидимым в руке.
- Помогите! – крикнул Влад ему и принялся, что есть мочи, стучать по твердому, словно сделанному из неизвестного науке сплава алмаза и железобетона, стеклу кулаками. Прохожий не слышал его. Да и вообще звуки изменились.
Они стали глуше и, казалось, тише. Словно напихали вату в уши. Как бывает, когда летишь вниз на американских горках – в какой-то момент уши закладывает, и звук меняется. Влад прекратил стучать по стеклу – кулаки были разбиты в кровь и очень болели – посмотрел на ободранные костяшки, взревел что-то нечеловеческое и понесся по квартире, круша и ломая все вокруг, швыряя в окна и двери сначала стулья, потом книги, посуду и выдранные из шкафов полки.
- Выпусти меня, - кричал он, -сука, выпусти меня!
А потом, внезапно, остановился посреди комнаты, словно осознав бесполезность своих действий, упал на колени и завыл.
Секундная стрелка на часах дрожала, словно пытаясь сделать шаг вперед, дрожала, но не двигалась, будто невидимая сила держала ее, борясь с неудержимым и неостановимым течением времени. Воздух в комнате вибрировал, бил в барабанные перепонки невнятным далеким гулом, и в такт ему вибрировало все, что окружало Влада. Усиливалась непонятно откуда взявшаяся жара, перехватывало дыхание. Словно невидимыми руками сжимало горло и душило зловоние с запахом горелой резины, потом вибрация усилилась, достигая апогея, и гул перешел в нестерпимый визг, рвущий не тело, но душу…
Влад поднялся и, уже плохо понимая, что делает, прошел на кухню, открыл все конфорки, сел на пол, прислонившись спиной к плите. Нашарил рукой в кармане шорт зажигалку, выудил и долго смотрел на нее пустым взглядом.
- Все равно я тебя сделаю, - сказал он наконец и, надавив большим пальцем на колесико, провернул его до упора.
* * *
- Смотри, вон, несут, - сказала Анастасия Федоровна Ефросинье Викторовне и покачала укоризненно головой, – это же надо до такого допиться! Жрут и жрут водку, окаянные, а потом газ не выключают на ночь, и на тебе - полдома как не бывало!
- Да, Федоровна, - согласилась Ефросинья Викторовна, - права ты. И надо же было такому случиться, что никого в соседних квартирах. На час бы раньше, когда все спали - ой, горе-горюшко!
- Эх, - вздохнула молчавшая до сих пор Ольга Михайловна, – все равно жалко, молодой совсем. Вот ведь судьбинушка у парня…
Откуда-то из черных столбов дыма и пыли, в которые превратился дом, два человека вынесли накрытые грязно-белой простыней носилки, уложили их в "скорую", и машина выехала со двора в теплую желто-зеленую осеннюю улицу.
Новость отредактировал Qusto - 4-07-2015, 21:45
Ключевые слова: Трамвай Влад дверь телефон газ носилки авторская история